Капсула

Глава первая

В гробу с бутылкой шампанского

Здравствуй, дорогой дневник!
Кажется, так принято начинать дневниковую летопись?
Говорят, что люди с нелёгкой судьбой умны по природе. Если выживу, однозначно буду мудрецом. В своём желании быть умным я много читал и смотрел. Но в памяти застревало совсем мало. Через полгода я уже забывал о содержании книги, через год я  мог смотреть фильм вновь как новый. Потом я понял особенность моей долгосрочной памяти. Без сильной эмоции мой мозг отказывался заполнять свои подвалы.  Например, я хорошо помню поразивший меня  в детстве рассказ о русском солдате-часовом, который почти десять лет провёл под землёй. Это было во время  Первой мировой войны. Солдат стоял на охране подземного воинского склада, и внезапно взрывом завалило единственный выход. Он выжил, благодаря продуктовым запасам склада и невероятной воле. Я никогда и не думал, что мне этот рассказ вспомнится в похожей ситуации. Вы даже не успеваете понять, как тот «прочитанный мир» из параллельного, становится вашей грубой реальностью.
У меня в кармане дежурная зажигалка. Я часто её ощупываю в страхе потерять. У солдата были спички и запас свечей, но всё сгорело в случайном пожаре. Он много лет провел в темноте и, выйдя на свет, сразу ослеп. Я боюсь остаться без возможности зажечь огонь и не совсем уверен, что он может компенсировать для глаз отсутствие солнечного света. Поэтому если мне когда-нибудь удастся выбраться из подземелья, я буду делать это только ночью, при лунном свете. Хотя с трудом представляю, как я смогу удержаться от первой же возможности выйти на волю.
Как  я сюда попал?.. Я сам себе построил эту страшную ловушку! Я, адекватный человек с хорошим образованием, испугался возможного конца света и стал строить убежище. Страхи поселились в моей душе давно. Но особенно сильно меня ударил фильм Ларса фон Триера «Меланхолия». Гибель планеты в какой-то жуткой обречённой тишине без  деятельного желания спастись.
Человечество напугано. Всё чаще случаются климатические аномалии с тайфунами и наводнениями, уносящие тысячи жизней. Каждый год дикторы сообщают, что побит температурный рекорд за всю историю метеонаблюдений. Земля под обстрелом из космоса и расходится с крупными астероидами за минуты в точке возможного столкновения. Приближающийся трехсотметровый астероид Апофис добавляет ужаса. По расчётам учёных, Землю может уничтожить астероид размером в тысячу метров, подняв пыль, которая перекроет доступ солнечного света. Апофис тоже может натворить немало бед.  Пока оценивают зону поражения в  тысячи километров. Куда упадёт? Многие на такие прогнозы уже смотрят обречённо: «Что будет, то и будет!».
Цены на продовольствие и топливо растут ежеквартально, и страх повис в воздухе.  Люди перестали путешествовать. На балконах, подоконниках, крышах растут не цветы, а помидоры, огурцы и разнообразная съедобная зелень. Питьевая вода сравнялась в цене с бензином. Натуральное мясо и рыба доступны немногим - мечта вегетарианцев сбылась. Население Земли перестало расти, остановившись на семи миллиардах.  Даже в привычно больших семьях мусульман молодежь отказывается рожать. Их большинство, но и они стали таять. Мир меняется со скоростью падения.

Я жил мечтами и реальностью двадцатисемилетнего человека! Судьба же вела меня своим путём. В опустевшем пригороде, который некогда кормился за счёт автомобильного завода, был небольшой двухэтажный домик моей бабушки по материнской линии. Дом был заброшен. Бабуля последний год своей жизни провела в нашей семье, и её дом по завещанию стал моим. Что с ним делать, я не знал. В этом районе недвижимость ничего не стоила, работы не было, остатки завода торчали рёбрами металлоконструкций. Сюда заезжали только в поисках экстрима  байкеры и самоубийцы. Байкерам здесь нравилось гонять по свободным дорогам, а самоубийцам — вешаться  в огромных цехах мёртвого завода. Ещё раньше здесь любили сезонно селиться наркоманы — выращивали марихуану.  Но с легализацией государством лёгких наркотиков они забросили своё рискованное ремесло. Теперь пакет травки стоит не дороже пачки сигарет. Видимо, так решили победить массовую депрессию  среди молодёжи.   
Полиция наведывалась сюда раз в месяц в сопровождении медицинской машины за сбором новых  жмуриков. Полицейские радовались, когда находили в карманах самоубийц предсмертные записки и документы, иначе — куча возни. Безработица, нищета, неизлечимая болезнь, страх пред жизнью, страх перед смертью и просто страх  перед неведомым толкали людей в петлю. Стрелялись и травились всё реже. Оружие было очень дорого, а яды недоступны. Суицидников стало так много, что даже церковь была вынуждена поправить свои каноны и разрешить отпевание самоубийц. «Убийцы не наследуют Царства небесного» — это оставили. Их просто отправляли «в вечность»!
Не помню, откуда пошёл слух среди мальчишек, что если найти петлю или её часть, то тебя минует случайная смерть. Мы бегали по заводу и выискивали петли. Как правило, полицейские всё срезали, но были случаи неудачного повешенья, когда петля рвалась или полицейские срезали петлю, оставляя её верхнюю часть. У меня есть кусок такой петли, валяется вместе с подростковыми игрушками на чердаке бабушкиного дома. Спасёт ли это меня от нелепой смерти?
Я уже второй месяц в подземной ловушке, которая обнадеживающе называется «капсула для  выживания в экстремальных условиях». По техническим данным она рассчитана на сто дней автономной жизни. Аккумуляторы уже сильно разрядились, я их использую только по крайней необходимости. Ума хватило взять запас обычных свечей и набор glowsticks. Но «светящиеся палочки» мне не нравятся своим ядовитым светом, я с ними только в туалет хожу, а вот натуральный огонь свечи меня успокаивает. Что ещё важно: на свече можно разогреть чай или кашу.   Сейчас норму еды я снизил раза в два. Первое время на стрессе жрал, не останавливаясь. Потом понял, что мой шанс выжить — время.
Здесь ничего не ловит — капсула многослойная с защитой от радиации. Поэтому все средства связи бесполезны.  С воздухом и водой всё в порядке. Воздух через фильтры поступает сам. Вода — в баке. Из экономии «моюсь» влажными салфетками, голову обрил. Туалет — контейнер, тоже с расчётом на сто дней. Даже резиновая секс-кукла была в комплекте для выживания, как бонус  — уже не пригодна для дальнейшего использования. Я понял, что ничего человеческое не чуждо разумному животному даже на краю могилы.
Рынок разнообразных спасательных ковчегов за последние годы сильно вырос, огромный выбор, но всё очень дорого. Самая паршивая одноместная капсула с резервом на месяц стоила от двадцати тысяч долларов. Я купил двухместную без начинки, остальное докупал и устанавливал сам. Тут ведь какая проблема: выжить можно, а вот сохранить свою жизнь, защищая продовольствие, будет куда сложнее. Оружие для среднего класса стало почти недоступным, поэтому я был рад возможности взять отцовское помповое ружьё и коробку патронов. По действующему закону мы должны были сдать оружие сразу после смерти отца. Затем, пройдя проверку на допуск к владению оружием, я мог оформить его на себя. Но я не знал, какой у меня статус благонадёжности, и знакомый посоветовал написать в полицию, что оружие было утеряно ещё при жизни отца, а обстоятельства утраты нам неизвестны. Рисковал, конечно. Проблему с оружием правительство решило просто, введя огромные налоги на производителей и продавцов. Теперь оружие доступно только очень состоятельным людям, как и многое другое.
 
Последние три года для меня были годами нескончаемых похорон. Сначала умерла бабушка, через год отец, затем мама. Если бабушка умерла от старости, то отец и мама от неизвестной болезни, просто останавливалось сердце  — «синдром внезапной смерти». Неизвестных болезней становилось всё больше, а вооруженная всевозможной техникой медицина разводила руками. Кто-то писал, что это последствия употребления продуктов питания на основе генетически модифицированных организмов. Видимо, не зря миллиардеры уже давно для себя создали хранилище натуральных семян  на Шпицбергене.
Недавно изобрели новый вид топлива для ракет. До Луны сейчас долетают за десять часов, а земляне дышат дерьмовым воздухом, пьют дерьмовую воду, едят дерьмовую пищу. Олигархи создали себе оазисы для комфортной жизни и бросают огромные деньги на освоение космоса. Давно ходят слухи, что они хотят найти девственную планету, пригодную для жизни, и свалить с помирающей Земли. По логике получается, что они здесь гадили, чтобы накопить бабла на бегство. Нашли же на Марсе следы древних водоёмов  — когда-то там была жизнь! Куда свалили состоятельные марсиане? 
Сейчас кто в космос бежит, кто под землю — уже чисто механическое разделение общества.
Отец у меня был политиком среднего уровня власти в нашем городе. Я тоже хотел стать политиком. Как-то подошёл к отцу, он сидел в кресле и потягивал коньяк. Я завёл разговор. Отец сразу протрезвел.
— Ни в коем случае, сынок! В таком ремесле невинных не бывает! Там выжить тяжелей, чем в банде головорезов! И не думай! Хоть в палачи иди, но не в политику! — кричал папа.
Тогда, в пятнадцать лет, мне казалось странным, что отец не хочет, чтобы я пошёл по его стопам. К двадцати я уже понимал, что такое «политика». Кроме прочего для желающих идти в политику, во власть ввели финансовый ценз. В зависимости от уровня выдвижения, нужно было вносить плату достаточно крупных размеров, а ещё иметь солидный счёт в банке. Видимо, таким способом  решили не плодить нищих во власти и  снизить уровень коррупции. Хотя когда наличие больших денег защищало от желания их приумножить?! Но именно так политика стала закрытым клубом для состоятельных землян.
На фоне олигархизации власти возмущение пассионариев перекочевало из кухонь и пивных в подполье. Появились «робингуды» новой формации, которые грабили богатых и убивали политиков. Даже тотальный контроль жизни человека не избавил мир от терроризма. Вживленные чипы персональных данных быстро научились извлекать и перепрограммировать. Камеры поиска преступников тоже научились обманывать специальным отражающим гримом, масками, пластикой.
Наиболее ушлые политики стали заказывать террористам своих конкурентов. Часть «робингудов» переквалифицировалась в обычных киллеров. Но когда их  ловили, они заявляли о чисто политических мотивах своей деятельности. Среди них было много бывших военных и преступников, «вставших на путь исправления». Окончив службу или выйдя из тюрьмы, человек навсегда уносит с собой подсознательный страх перед силой государства и огромный сознательный страх перед несправедливой силой его репрессивных систем. С годами этот страх может притупляться и даже как бы исчезать, но это только до первого случая повторного соприкосновения с этими системами, а для иных достаточно дурного сна, в котором всплывают страхи прошлого и воспаляют мозг. Для большей части эти периодически оживающие страхи превращаются во внутреннего цензора, заставляющего человека избегать неприятностей, связанных с возможностью столкновения с  органами насилия. Но для некоторых страх превращается во врага, с которым они начинают ожесточенную войну. Из таких людей получаются отчаянные преступники и волевые политики. Защищаясь от возможного насилия государства над собой, они обеспечивают себя властью по ту или иную сторону закона. Они, однажды подвергшиеся унижению силой и властью, превращаются в одержимых искателей силы и власти.
Смертная казнь теперь имеет свою гуманную специфику — приговорённых к смерти официально «разбирают на запчасти» для благонадёжных больных. Кому сердце, кому почки, кому сустав… На телевидении даже появились шоу типа «Разберём террориста». Там иногда разыгрывали органы ещё не казнённого. Потом бедолагу под наркозом потрошили, как курицу. Что интересно, обычный убийца мог завещать свои органы по своему желанию, политические преступники этого права лишались.
Помню, один приговорённый пел-выл в камеру:
Нас убьют на глазах у народа,
Которому мы посвятили жизнь!
У нас не будет дубового гроба,
Вот такой каннибализм!

Потом он зарыдал и голосом обезумевшего продолжил выть:

Люди с ангельскими глазами,
Они похожи на детей,
Они бегут за парусами,
Мечты моей!..
Ешьте тело моё!
Пейте кровь мою!

Жуткое зрелище.
А другой обречённый кричал, наливаясь яростью: «Нас спасёт только тотальное уничтожение моральных  законов и менталитета современной цивилизации! Уничтожение всех, кто не соответствует нашим моральными законам и нашему менталитету!». Думаю, эти мысли понравились немалой части аудитории. Искупаться в крови своего социального и духовного врага желали многие.
Человечество было озабочено чем угодно, только не желанием спасти свой Дом в планетарном масштабе. На каком то этапе произошёл коллективный отказ от реальности.
Отец дал мне возможность быть рядом с политикой и устроил сотрудником в архив местного парламента. Допуск  у меня был низкий  — документы десятилетней давности и более. Зарплата соответствовала  допуску. Пару раз за деньги я делал копии документов для журналистов. Те же, кто имел доступ к документам более «свежим», приторговывали информацией с большим размахом и доходом. Правда, попавшийся делец увольнялся по нехорошей статье, с ней можно было устроиться только дворником в частную фирму.
Через год работы в архиве меня перевели в библиотеку парламента. Там было интереснее. Я увидел много периодики и книг, которых не было в электронном виде. В основном благодаря посетителям-политикам для меня стал открываться параллельный мир информации на бумаге. Кто-то умышленно не переводил некоторые книги в электронный вид, а если они и были в электронном виде, то кто-то их стёр из Интернета, из банка электронных библиотек.  И те политики, которые приходили их брать для чтения, знали, что они только в бумажном виде. Некоторым книгам было более ста лет. Я читал на бумаге, что успевал, что-то фотографировал и читал с экрана. Ничего такого секретного я в этих книгах не видел, но я ловил себя на мысли, что многое из написанного просто не понимаю. У меня как бы отсутствовал некий элемент для понимания, брешь в голове. Впервые я здесь прочёл о «социальном дарвинизме» и многом другом. Пришёл к выводу, что картинка прошлого сильно отретуширована, а из информационного оборота изъято множество исторических событий и социальных понятий.   
После смерти отца мне непрозрачно намекнули, что работы для меня здесь нет.         
   
А вот и Валли пришёл. Да, к счастью, я здесь не один. Однажды сквозь сон услышал шум, вскочил в надежде, что меня нашли. Прислушавшись, понял, что шум исходит из коробки с галетами. Я впервые в жизни был рад мыши! Я боюсь мышей, крыс, пауков — жуть! К моему удивлению мышонок от меня не убегал, он, видимо, тоже знал, что бежать некуда. Я назвал его Валли: был такой очаровательный робот в древнем мультике из детства. Мы вместе спим, едим и ходим по нужде. Я иногда с ним разговариваю, он  слушает. Было еще несколько тараканов, но Валли их съел.
Я тысячный раз прокручиваю в голове тот роковой день. Хорошо помню, что была пятница. Я возвращался домой от клиента, устанавливал систему видеонаблюдения  — моя работа после ухода из библиотеки. По радио передали срочный прогноз погоды с предупреждением о надвигающемся шторме. Я понял, что после штормового предупреждения все ломонутся домой, а это многочасовая пробка. Пришла мысль поехать к моему «ковчегу». Ранее я прикупил разных запасов, которые уже несколько дней побрякивали в багажнике моего джипа. Навигатор показал, что я часа за два вполне доберусь до бабушкиного дома. К тому же, впереди выходные, и можно будет пообустраивать «ковчег».
Свою капсулу для выживания я встроил в бассейн бабулиной «усадьбы». Три на семь, высота два метра, аккурат всё поместилось. Засыпал щебнем, сверху залил бетоном. Люк, труба воздуховода, заглушки бака питьевой и технической воды, заглушка бака отходов жизнедеятельности  торчали над поверхностью. Всё покрасил под цвет фона  — в пяти метрах не увидеть. Сделал хороший дренаж участка, чтобы не залило в случае сильных дождей.
Штормовое предупреждение было запоздалым, при подъезде к дому начался сильный ливень, ветер бил под брюхо машины с такой силой, что она теряла сцепление с дорогой, а гром от молний оглушал. Я с трудом закрыл одну створку дверей гаража, вторую так сильно прижал ветер, что я оставил попытки с ней справиться, схватил сумки и бросился в своё подземное убежище.

Я сильно промок. Переоделся, вытер пол, который изрядно залило, пока я пролазил в люк. Герметизация капсулы настолько надежная, что не было слышно даже грома. Я выпил горячего чая, пару глотков виски и задремал. Проснулся под утро. Лежал на нижнем ярусе кровати и любовался своим убежищем. Тусклый тёплый свет добавлял уюта. Потом встал, сделал яичницу с беконом, выпил кофе и решил выглянуть на поверхность. Фиксаторы люка вышли из пазов, но сам люк открыть было невозможно! Его, что-то держало сверху!  Первое время я был достаточно спокоен, но потом меня охватил ужас. Ужас человека, которого похоронили живым в гробу!
Мобильный телефон в капсуле сигнал не ловит. А специальный прибор для подачи сигнала бедствия установить не успел. Я оснащал капсулу по мере появления денег, а эту электронику запланировал в последнюю очередь. Так ведь задуматься: если будет апокалипсис  — кому посылать сигнал? Кто выживет, будет сидеть тихо, чтобы не сожрали другие. Все надежды были на аварийные службы. Люк придавило чем-то, принесённым ветром. Это мог быть и гараж, и крыша дома, в лучшем случае дерево.
Дни шли. Я вслушивался, вскакивал от любого намёка на звук. Каждый день пробовал открыть люк, но всё было тщетно. Чувство ужаса сменилось обречённостью, а затем пришло тупое равнодушие. Потом вновь появлялась надежда на спасение. Ведь начнут же когда-то меня искать! Хотя кто? В своей фирме я сам себе начальник и работник в одном лице, родителей нет, братьев и сестёр тоже. В лучшем случае дальние родственники вспомнят на Новый год, а сейчас только начало лета. Соседям вообще неинтересно моё существование. Друзья? Так нет их. Я как-то ухитрился дожить почти до тридцати  лет и не завести друзей. В школе не получалось, я их пять штук сменил. Первую по настоянию бабули: «тут много цветных, уровень преподавания низкий». Вторую, «элитную», по невозможности оплачивать  — отца понизили в должности. Третью закрыли после пожара, а нас раскидали по разным школам. Четвёртую из-за  драки с сыном директора. Вот в пятой и доучился. Высшее образование я получал дистанционно по Интернету, поэтому и однокурсников не было. По жизни я домосед, увлечения тоже кабинетные  — электроника,  медицина и бессистемное чтение. 
Любимая девушка? Была любимая, недавно расстались. Я ведь, в сущности, двухместную капсулу покупал с расчётом на  неё. О своём «ковчеге» я ей не рассказывал, никому не рассказывал. Боялся насмешек. Желание выжить в случае катастрофы воспринимается большинством как подлый эгоизм. Как же! Человечек решил пережить других на сто дней! Чёрт его знает, может, эти насмешники и правы. Ну выползу я на поверхность после того, как съем все припасы, а там всё мёртвое. Животные погибли, растения уничтожены. А если будет наводнение, так и вообще не выберусь. Ну, ладно, пусть без наводнения. Доберусь до города. А там несколько тысяч выживших рыскают в поисках еды, убивая конкурентов. Вот тут нужна бы семья как преступная группировка. А так — один с седыми от ужаса гениталиями. В банду меня не возьмут, так сказать, нет рекомендации. Патронов в ружье на десять выстрелов  — не аргумент в таких условиях. В силу молодости и упитанности я сам стану объектом для сытного семейного обеда. В итоге выживут наиболее сильные каннибалы! Похоже, что подобное уже случалось в истории человечества. Теории на эту тему не более фантастичны, чем происхождение человека от некой обезьяны. На божественное происхождение мы явно не тянем ни обликом, ни помыслами! 
Читал о существовании подземных цивилизаций практически во всех уголках Земли. Может, это те, кто не пожелал выходить наверх после какой-то глобальной катастрофы? Эх! Нужно было обустраивать пещеру и не лезть в этот металлический гробик! Глядишь, кто-нибудь и постучал бы из соседней пещеры…
В одна тысяча девятьсот сорок втором году по распоряжению Гитлера искать вход в подземную цивилизацию на острове Рюген в Балтийском море отправилась экспедиция. Гитлер был уверен, что отдельные участки земли состоят из пустот, внутри которых могут жить и сверхразвитые народы древности. Мифы о расе Древних существ, населявшей мир миллионы лет назад, есть у каждого народа. Загнанные под землю страшными катастрофами они создали там собственную цивилизацию. И они не хотят иметь ничего общего с людьми, которых считают примитивными и дикими.
Хорошо известно, что в истории Земли было много ледниковых периодов, а также столкновений с астероидами, приводивших к исчезновению цивилизаций.  Наверняка какая-нибудь, наиболее продвинутая цивилизация, могла выжить, привыкнуть к новому дому.
Моя же «капсульная цивилизация» начинает и заканчивает своё существование по мере утилизации продуктов питания. Человек без еды может прожить от двух до трёх месяцев, но он будет медленно умирать от внутреннего самопоедания. Бедолага с серьёзными болезнями умирает через две недели. После восьми-десяти  дней голода организм переходит на программу сбережение энергии. Все важные функции организма выполняются в экономном режиме: снижаются частота сердцебиения, давление и температура тела. Обостряются все заболевания. Мозг даёт импульс на выделение стрессового гормона-адреналина, чтобы человек мобилизовал все силы на поиск еды. Если найти пищу не удаётся, то мозг начинает бороться за самовыживание, ведь он в обычном режиме потребляет до четверти всей энергии организма.  Мозг начинает так управлять обменом веществ, чтобы иметь возможность выжить самому. Каждый орган уменьшается в процессе сильного голодания до половины своего начального веса, пока не наступает смерть. Но вес мозга практически не изменяется. Ослабляется защитная функция кожи, иммунная система слабеет, распространяются  воспаления. Организм перерабатывает для обеспечения мозга сердечные мышцы и другие важные органы, которые тоже большей частью состоят из белков. Спустя некоторое время, от человека остаются только кожа и кости. Вот такая танатология. Мозг в критической ситуации относится к телу человека, как хищник. Присутствует некая отчуждённость мозга по отношению к телу. Может, мозг рассчитывает на то, что его пересадят в другой, здоровый организм? В то же время известно немало случаев, когда организм нормально функционировал при сильном физическом поражении мозга. 
Кстати, на выживаемость влияет пол и возраст человека. Пожилые люди легче переносят голод за счёт замедленного обмена веществ. У молодых людей он происходит быстрее процентов на двадцать. Женщины лучше переносят голод, чем мужчины. Первыми умирают юноши, далее молодые мужчины, потом девочки, женщины и дольше всех без пищи могут оставаться пожилые люди.
А вот максимальная продолжительность пребывания человека без воды в значительной мере зависит от температуры окружающего воздуха и режима двигательной активности. В моём случае при температуре 16 – 23°С человек может не пить в течение десяти дней. А вот при температуре воздуха 36°С – 39°С в покое от трёх до двух дней.
Откуда я всё это знаю? Я перечитал множество разных справочников и пособий по выживанию. Такая информация позволит распределять силы и быть готовым к фокусам организма. Так что если и получится выжить, то только чтобы посмотреть, как оно будет, и встретить жуткую смерть. Ах, это человеческое любопытство! Именно оно заставляет подползать к краю пропасти.
А может, в тот злополучный день и состоялась всемирная катастрофа? Пока я спал? Может, я под толщей воды или тоннами грязи? И тут уже трагедия, а не ситуационная комедия! Хотя, какие толщи и тонны? Страх сужает сознание. Я бы задохнулся, если бы чем-то меня засыпало или залило  — труба воздуховода  сантиметров на пятьдесят над поверхностью. Однозначно, чем-то придавило.
 Всё было бы ещё трагичней, если бы я не купил цистерну питьевой воды для капсулы. За пару недель до моего заточения позвонили из фирмы, у которой я покупал капсулу, и предложили воду с хорошей скидкой. Вода эта специально обрабатывается  для длительного хранения и стоит в два раза  дороже обычной. Это чудо, что я успел её купить.
А ещё можно было купить установку для переработки отходов жизнедеятельности в электричество и газ. Но это стоит немалых денег. 
Я много раз перечитал рекламный буклет фирмы:
«Жизнь является самой дорогой ценностью, которая дана человеку. Он ищет смысл своего существования на протяжении отведенного ему времени, строит планы, стремится к их осуществлению. И главная задача человека — сохранить эту жизнь, потому что она бесценна.
 Возможно, Вы считаете, что абсолютная безопасность  — это привилегия первых лиц государства…
До недавнего времени именно так и было. В США, Израиле, Германии и многих других странах частное защитное сооружение [Бункер] уже давно является необходимой «опцией» в жизни богатых и знаменитых, показателем статуса и оценки значимости собственной жизни. Только в США ежегодно строятся тысячи частных убежищ. И их количество продолжает увеличиваться…
“Спецтехгеопроект” — компания, предлагающая профессиональные услуги по проектированию, строительству и техническому обслуживанию частных защитных сооружений премиум-класса.
В случае возникновения чрезвычайных ситуаций персональный подземный Бункер обеспечит владельцу и членам его семьи защиту от террористических атак, силовых захватов, техногенных катастроф, вооруженных конфликтов и стихийных бедствий.
 Современные системы безопасности и жизнеобеспечения нейтрализуют последствия применения ядерного, химического, биологического и огнестрельного оружия.
В «мирное» время убежище может использоваться в качестве:
надежного хранилища для ценностей,
переговорной комнаты,
места для уединения,
закрытого клуба по интересам...
Бункер — это серьезная инвестиция в собственную безопасность и безопасность близких Вам людей: деньги, вложенные в строительство бункера, не “закапываются” на Вашем участке!
В случае использования защитного сооружения в качестве частной галереи или хранилища коллекции предметов искусства возможна установка микроклиматического оборудования, необходимого для соответствия параметров температуры и влажности воздуха условиям хранения.
Уникальные технические характеристики, используемые в строительстве защитных сооружений (Бункера), также могут служить основой для оборудования защищенной переговорной или укрепленной комнаты [panic room].
С целью обеспечения конфиденциальности переговоров производится инсталляция спецоборудования, позволяющего исключить возможность “прослушивания” помещения и обеспечить беспрецедентный уровень ограничения доступа и автономности, превращающий защитное сооружение в буквально неприступную крепость.
Самые дальновидные наши заказчики уже оценили перспективы использования Бункера как уникального места укрытия от различных “непрошеных гостей”. Наличие охраны в Вашем коттеджном поселке может создать ложное чувство полной безопасности. В случае хорошо спланированного нападения такая уверенность обернется против Вас. Известны случаи, когда собственный дом оказывался настоящей “мышеловкой” для его обитателей. При этом наличие в доме полностью изолированного убежища, оборудованного всем необходимым для автономного существования в течение достаточно долгого времени, дает весомые преимущества в сфере обеспечении безопасности для всей семьи». 
Я всегда спотыкаюсь на словах: «известны случаи, когда собственный дом оказывался настоящей “мышеловкой” для его обитателей». На хороший бункер денег не хватило, а вот капсула  эконом-класса для меня была доступной. 
У меня тут много рекламных буклетов разных фирм. Вот ещё был соблазн:
«Добро пожаловать в Убежище 13, новейшее детище фирмы Vault-Tec, лидера на рынке ядерных бомбоубежищ. Vault-Tec — последнее слово в американском домостроении. Данный документ, VTB001, “Руководство по выживанию для жителей Убежища”, подлежит прочтению в случае начала мировой ядерной войны. В случае начала локальной ядерной войны или любой иной катастрофы мирового масштаба обращайтесь к соответствующей документации…».
Куча советов как выжить при разных видах конца света, а вот как открыть заблокированный люк?.. Теоретически можно было бы домкратом, но его нет.  Направленный взрыв? Порох из десятка патронов  — пшик!
Машину, по всей видимости, давно угнали. Здесь воруют всё, что надёжно не закрыто. Поэтому по машине меня уже точно не найдут.

Я пытаюсь извлечь из памяти реальные случаи выживания  людей в экстремальных условиях. Меня это успокаивает и даёт надежду. У моего отца было хобби: он собирал публикации с курьёзными случаями из жизни людей. Захватывающее чтиво. Это были не выдуманные голливудские истории и от того они имели особую ценность. Мне запомнился случай с инвалидом, у которого был паралич ног.  На рыбалке его посадили в резиновую лодку, дали удочку и подзабыли о нём. Он уснул, и его отнесло на середину реки. Очнулся  несчастный в момент, когда его затягивало под дно проходящей по реке яхты, на которой весело гуляли. Когда он уже оказался под водой, то сообразил открыть клапан и дышать воздухом из камеры лодки. Через пару миль его выдавило из-под днища судна. Всё было фантастично, включая и то, что он не попал под винт судна. Человек выжил,  не имея на это никаких  шансов. Я чувствую, что у меня есть тоже какой-то выход, но он не приходит мне в голову. Я уже измучил себя. Стал систематизировать, перечисляя все шансы на спасение. Самостоятельное открытие люка или сообщение о своём месте нахождении  — нереально. Все остальные варианты  — случайное обнаружение моей капсулы кем-то.
Я чувствую, что стал плохо поступать воздух, возможно, пыльцой и пухом забились фильтры. Однажды упадет последняя капля воды… Я гоню от себя эту мысль, но она возвращается в виде размышлений. А сколько бы я мог прожить? Сколько не дожил? А если бы всё сначала, то начал бы строить себе этот гроб?! Думаю, построил бы. Ведь я нашёл в строительстве этого убежища некоторый смысл жизни. В двадцать пять мне уже было  скучно жить. У меня была любимая девушка. Любовь давала удовольствие, но не давала смысла жизни. Желания создать семью не появлялось ни у неё, ни у меня.   Мир жил в ожидании катастрофы, и мода на семью и детей уходила. Число природных катастроф росло год от года, жертвы измерялись сотнями тысяч. Возникало ощущение, что Земля сбрасывает с себя человечество, как животное блох. Мы чувствовали себя последним поколением землян. Даже Луна была распродана до последнего метра и обустроена для жизни мега-богатых людей. А ведь когда-то пели: «Если я неправильно живу, попаду я к чёрту на Луну».  Остальные, кому не светила Луна, готовились выжить здесь по-разному. Большинство не верило в возможность выживания и не желало продлевать себе агонию. К тому же это большинство не в состоянии было приобрести даже самую дешёвую капсулу или бункер. Материальные возможности рождают и соответствующую философию жизни. Многие в катастрофе хотят увидеть Судный день. Но большинство грешников будет на Луне или в другом недоступном месте для возмездия. Возможности Бога явно ограничены. Может, они вообще одноразовые — батарейки хватило только на запуск жизни...

Однажды я обратил внимание, что под столом на месте просыпанной соли, металл подвергся легкой коррозии. Мне вспомнилось, что находящиеся в тюрьме преступники пропитывали в солёной воде ткань и обматывали ей прутья решётки. Но если железо подвергалось влиянию соли, то металл моей капсулы будет разрушаться век. Но, тем не менее, я смачиваю в солёной воде ткань и прикладываю к крепежу люка. Я понимаю умом, что вода и еда закончатся раньше, чем металл пострадает на микрон. Но это единственное, что может разрушать мой склеп, и я это делаю каждый день. У меня на мобильнике двести часов видео: любимые фильмы, музыка, домашнее. Это меня сильно поддерживает, я всё пересматриваю по несколько раз. Ещё много разных игр, но я не могу играть. Какой-то непреодолимый психологический барьер, такое ощущение, что это будет впустую потраченное время, хотя я могу часами лежать в забытьи.
Меня стала мучить совесть. Я вспоминаю неловкие ситуации, обиженных мною людей, проявленное равнодушие. Иногда  хватаюсь за телефон, чтобы позвонить, извиниться, объяснить. Простите меня все, кого я обидел! Мама, папа, бабуля, люди...

Я всё чаще разговариваю с Валли. Он стал засыпать на мне. Раньше, проснувшись с мышью на груди, я бы умер от ужаса. Когда я поворачиваюсь во сне, он с лёгкостью перебирается на плечо. Я огорчаюсь, если Валли  не спит на мне. Его нежная шёрстка, холодные лапки и носик - единственные источники нежности и ласки. Он стал чаще издавать писклявые звуки: я так понимаю, что от одиночества он тоже пытается со мной общаться.
Мозг стал выдавать странные сны. Сегодня я проснулся и  записал информацию из сна: «Очевидно, что число жертв  от любой катастрофы не может превысить численности  населения Земли, а материальный ущерб — общей стоимости техносферы. Отсюда следует, что степенной закон распределения величин ущербов не может выполняться для сколь угодно больших величин ущерба и для сколь угодно больших интервалов времени. Распределение величин ущерба заведомо отличается от степенного закона с b<1 для событий  размера А, сопоставимого с катастрофой типа “конца света”…». Как я мог эту  заумь запомнить? Где-то читал или слышал?  Некоторые исследователи деятельности мозга утверждают, что он изначально запрограммирован на определённую роль. В качестве доказательства приводят случаи, когда человек перенеся клиническую смерть, меняет свою жизнь, открывает в себе ранее неведомые способности и таланты. Сантехник становится художником, а продавщица легко овладевает пятью иностранными языками. Утверждается, что в мозгу происходит сбой программы. Как бы компьютер выключили из розетки во время работы, а затем включили. И вот у кого-то закрытая программа «художник» или «полиглот» внезапно открылась. Может, эти программы были заложены на случай реинкарнации? Может, в этом причина столь агрессивного самосохранения мозга при угрозе гибели от голода? Именно мозг должен будет запустить программу по переносу информации с гибнущего биологического объекта на другой объект…
      
Как только я решил вести дневник, то сразу отказался от идеи датирования. Я вообще не смотрю на календарь. Я не хочу вычислять близость окончания запасов воды и пищи.
Сегодня вновь изучал техпаспорт капсулы. Появилась мысль на спасение. Для  этого нужно попробовать вытолкнуть мобильный телефон наружу, через воздуховод. Замысел в том, чтобы послать СМС-сообщение в службы экстренной помощи, поставив на отправку сообщения на бесконечное число раз.   
 Проблема в том, что воздуховод имеет изгиб и множество перегородок с фильтрами, а у меня с собой нет спец-ключей, только пара отвёрток для электроники и кухонный нож. Но попробовать стоит.

День ушел на снятие решётки. От рабочей части ножа и отвёрток почти ничего не осталось. Снял конечный фильтр, а дальше труба с изгибом. До изгиба сантиметров двадцать, от изгиба до крыши сантиметров тридцать. По пути ещё два фильтра, решетка и защитная крышка на самом конце.  Если бы удалось добраться до прямого выхода трубы, я бы выстрелом из ружья выбил бы оставшиеся препятствия.  Но труба из прочного материала, и голыми руками её не взять.  Я  в отчаянии. Погасла последняя надежда…

Не могу спать, вновь изучаю каждый узел капсулы, выведя схему в трёхмерное изображение. Осенило! А вдруг материал капсулы не так прочен, как заявляет производитель. Выстрелил из ружья в люк, в потолок — пострадало только защитное напыление.  Я  в тупике… Валли с испугу спрятался так, что я не смог его найти.
У людей, сидящих  в тюрьме, даже в одиночных  камерах, есть гарантированный шанс выйти на свободу. Ещё есть прогулки, и возможность общения через почту.
Я очень соскучился по солнцу…

Сегодня мастерю «бомбу». Последняя надежда на разрушение трубы воздуховода. Я не мастак в этом деле. Но задумка такая  — произвести взрыв на границе стыка трубы и потолка  капсулы. Не знаю, хватит ли силы взрыва из пороха и капсюлей семи патронов. (Один патрон оставил на крайний случай…).  Порох и капсюли перемешал и высыпал в полиэтиленовый пакет, по возможности равномерно распределил по диаметру трубы, закрепил скотчем, бикфордов шнур соорудил из полоски ткани, пропитанной подсолнечным маслом.
…Хлопок. Подбежал, смотрю. Ничего кроме копоти  — труба целая.
В голову крадутся дурные мысли о смерти. Что лучше выбрать? Можно перекрыть заслонку воздуховода и медленно задохнуться, можно застрелиться. А если неудачно выстрелю, то буду умирать в муках  — не хочу. Ещё можно вскрыть вены, повеситься…

Появился Валли со светящимся  ртом. Наверное, грыз glowsticks. Лишь бы не помер…

 Делаю генеральную уборку. Пересчитал все запасы продуктов, остаток свечей. Нашёл бутылку шампанского. Наверное, планировал её выпить по окончанию конца света или на Новый год?  Выпью сегодня!  На месяц запасов еды хватит, воды больше… Вы не представляете, насколько это жутко: оказаться в гробу с бутылкой шампанского! Волнами приливает страх, останавливающий сердце. Такое было только в детстве, когда приходила мысль о смертности человека. Как это? Я умру, а всё вокруг останется прежним…

Появилась мысль стучать по трубе воздуховода — она выходит наружу, и звук могут услышать. Высчитал часы возможного прохождения людей возле дома: с семи утра до девяти, затем с семи вечера до десяти.
…Стучу уже неделю. Руки в мозолях, суставы и мышцы болят. А может, действительно что-то произошло на Земле, и люди здесь уже никогда не появятся? Что делать в давно мёртвом городке?

Теперь я ем через день. Не из экономии. Употребление скромной и однообразной пищи доставляет удовольствие только с чувством сильного голода. Так же и вода, только при невыносимой жажде.
Много сплю, лень вставать. Уже болит всё тело от неподвижности, ворочаюсь как подыхающий зверь, но не встаю. Как-то бабушка говорила: «Хорошо бы умереть во сне!». Как я её сейчас понимаю! 

Выхода нет  — это не ответ! Это вопрос!
Мысль хорошо звучит, но не работает…
Иногда приходится признавать, что нет ответа и нет выхода!

Всегда ли долгая жизнь подарок? Ведь мы же иногда слышим: «Он вовремя умер», «Хорошо, что не дожил до этого дня»… Может, и я не должен до чего-то дожить?
Помню, когда мне моя девушка сказала, что она беременна, то я ничего не почувствовал. Это было равносильно, если бы она сказала, что у неё насморк. Вопрос решили абортом. Может, это моё заточение — наказание за моё равнодушие и цинизм?  А может, меня ждёт другая, моя единственная? 
Люди, приговорённые к длительным срокам заключения, зачастую впадают в религиозные поиски. Похоже, что у меня проявляется этот синдром перед страхом скорой смерти.  Церковники говорят, что страх перед Богом вытесняет страх перед смертью. Надо понимать это так, что Бог тебя достанет и после смерти, чтобы сказать сакральное: «Ты взвешен на весах и найден очень лёгким». Я лёгкий и пустой…
Но кроме Бога должна быть ещё и простая, понятная  человеку справедливость!
Мысль о Боге не самая большая мысль, которую пытается осознать человек. Мысль о бесконечности Вселенной куда сильнее потрясает. Нет конца?! Это не помещается в человеке!
Некоторые учёные утверждают, что мозг сам по себе не способен мыслить. Чтобы возник процесс мышления, необходим внешний источник из потока сверхлёгких частиц. Если это так, то эти частицы способны проникать сквозь броню любой капсулы.

Сегодня приснилось, что я повис на краю пропасти, изо всех сил держусь руками за край скалы. Снег падает на руки и не тает! Получается, что я уже умер, но всё ещё держусь. В этом сне есть какой-то философский смысл моего положения…

Однажды мы с приятелем, увлёкшись рыбалкой, вынуждены были заночевать на берегу реки. Паромщик напился, и мы до него не докричались. Нам было лет по двенадцать. Я хорошо осознал, что в отсутствие каких-либо строений и больших деревьев нам от дождя не скрыться. Но если на дождь нельзя повлиять, то холод и голод можно победить огнём. Желание было настолько сильным, что я сказал себе: «Если я не разведу костёр, я престану себя уважать!». А чтобы не было пути назад, произнёс мысль в слух, чем сильно удивил приятеля, прячущегося от дождя под тощим кустом дикорастущей смородины.
Я вырыл в откосе берега яму и не с первого раза, но развёл костёр. Пойманная рыба запекалась в глине, а дождь уже только слегка моросил. Приятель виновато собирал  ветки и поддерживал огонь.
В тот момент мне подумалось: «А если бы я не сказал в слух почти невыполнимое желание, смог бы я проявить столько же усердия и воли?». Я понял, что очень важно сказать вслух, дать обещание, обязать себя. И если вы себя уважаете, вы достигните цели. Но сейчас я не могу сказать вслух, что я выберусь из этой западни!

…Я спал и вдруг почувствовал, как резко изменился воздух: он стал холодней и легче. Меня кто-то взял за руку.
— Ты живой? Еда есть?  — тихо спросил женский голос.
— Мало, — так же тихо ответил я.
— Собирай что есть и пошли. Здесь оставаться опасно.
Я открыл глаза, было темно.
— Свет не включай, увидят. Вот возьми.
Она сунул мне в руку фонарик с зеленым светом. Я с трудом собрал остатки продуктов в сумку и засунул в неё Валли.
— А теперь тихо выходим, — при этих словах она забрала моё помповое ружьё.
— Кого мы должны бояться?
— Тех, кто потрошит капсулы и бункеры.
Мы вышли на поверхность. Ночь была без луны и звёзд  — кромешная тьма!
— Я под землей уже несколько месяцев. Ничего не знаю. Меня чем-то завалило.
— Деревом твой люк накрыло, еле сдвинула. Тихо…  Тут дом. Он твой?
— Да.
— Там есть где спрятаться?
— Есть ложный подвал, а в нём дверь в другой.
— Веди.
Я нащупал порог ногой. Дверь в дом была взломана. Подвал тоже был открыт. Моя спутница закрыла дверь и включила фонарик. Я обернулся, чтобы посмотреть на неё, но свет от фонарика мешал.
— Открывай потайной вход, — по-прежнему тихо сказал она.
Я отодвинул стеллаж с пустыми пыльными банками, в которых обитали пауки, и надавил ногой на потайную дверь. Вход был низкий и узкий, вползали на четвереньках. Помещение было три на два метра. Двухъярусная кровать, стол, шкаф.
— Зачем ты его делал?
Фонарик светил в сторону, и я увидел её. Она была чуть ниже меня, худая, с русыми волосами до плеч, с правой стороны была маленькая косичка с вплетённой синей лентой.  Волосы и лицо были грязными, как у беглого беспризорника. Глаза тонули в тени. На вид лет двадцать пять, но если отмыть, лет на двадцать, может меньше.
— Это мой дед сделал. Зачем — не объяснял. Один раз мне показал в пятнадцать лет. Вот пригодилось.
— Тут еда есть?
— Не знаю, дед давно умер.
Мы обыскали помещение. Нашли банку кофе, коробку с сахарином, десяток свечей, спички, бинты, йод, антибиотики, хирургический набор из скальпеля, пинцета и зажима, ещё хороший армейский нож в чехле.
— Антибиотики можно выкинуть — срок годности кончился. Кофе тоже старое, но, думаю, не отравимся, сахарин тоже пойдёт, свечи — замечательно, спички на вес золота, нож красавец, — по-деловому бормотала моя спасительница.
— Слушай, ты откуда свалилась?
— Сейчас мы кофейку сделаем и поговорим.
Она открыла свой небольшой рюкзак, достала литровую пластиковую бутылку воды, наполовину наполненную, и небольшую побитую и закопченную алюминиевую кастрюльку. Разрезала свечу на три части, кастрюлю поставила на два металлических бруска…
— А ты чего смотришь? Давай доставай, что у тебя есть, — невозмутимо сказала она.
— Я также на свечах готовил.
— Не велика мудрость. Жить захочешь и не то придумаешь!
Я достал галеты, плитку шоколада, перепуганного Валли.
Она сидела, упёршись щеками в ладони, и задумчиво смотрела на горящие огрызки свечи. На ней была чёрная кожаная куртка и джинсы непонятного цвета. На ногах убитые кроссовки на босу ногу. В ухе поблескивала маленькая сережка. От неё веяло трагедией и брошенностью. В то же время что-то притягивало. Несмотря на чумазость, она была мила лицом. Её хотелось прижать и потискать, как симпатичного ребёнка, испачкавшегося за игрой.
Мы пили горячий прогорклый кофе почти без запаха, хрустели галетами и оживали.
— Ты обещала рассказать, как оказалась здесь. Да и спасибо, что спасла. Я бы больше недели не протянул. Как тебя звать?
— Дина. А тебя?
Вы не поверите, но я на секунду задумался. Я  вспоминал своё имя!
— Тор. Можно Тори.
— Редкое имя.
— У нас в роду были исландцы. Так, в крайнем случае, говорила бабуля, отстаивая это имя для единственного внука.
— Я тоже в семье была одна и завидовала подружкам, у которых был братик или сестрёнка. Ладно, Тори, приготовься к худшему. Я поняла, что ты в свою капсулу забрался до катастрофы и ничего не знаешь. Земля столкнулась с большим астероидом. Упал он в пару тысячах километров от нас. Подробности опущу. Миллионы погибших. Самое страшное, что от столкновения поднялась пыль. Солнечный свет с трудом пробивается. Сейчас август, а температура выше шестнадцати градусов не поднимается. Богатые свалили в свои убежища. Экономика рухнула. Политики в панике. Выживший народ рыскает в поисках еды.
— Я примерно так и предполагал. Я спокоен потому, что у меня нет никого из живых родственников. Да и эту катастрофу давно жду. Наверное, расстроился бы, если бы её не случилось. Бред, конечно.  Почему ты одна?
— Я только сегодня стала одна. Была в команде.
Дина замолчала. В тишине было слышно, как Валли  догрызает кусочек галеты.
— Что-то случилось в команде? Пожалуйста, не молчи. Я устал от тишины, у меня от неё болят уши и бредит мозг.
— Обычная проблема. Отца мобилизовали сразу после катастрофы. Мы жили без мамы. У неё другая семья. Меня к себе взяли соседи. Люди не из приятных, но приютили. Одной не выжить. Уже через неделю начался голод. Все домашние запасы съели. Магазины не торговали, подвоза продовольствия не было. Начались грабежи. Сначала смели всё из супермаркетов и складов. Затем начали отбирать у тех, кто не может защитить свою еду. Потом начался каннибализм. Мои соседи — это бывший охранник в тюрьме и его тридцатилетний сын. Соседа не мобилизовали, потому что брали мужчин до пятидесяти пяти лет, а сына из-за инвалидности  — протез вместо ступни. Сначала было ничего. Сосед с сыном добыли списки покупателей капсул и бункеров. Начали с того, что вскрывали их квартиры и забирали еду, если была. Но на двадцать адресов еда оказывалась лишь в одной. Поэтому решили нападать на капсулы и бункеры. Перекрывали подачу воздуха, люди сами выбегали. Забирали половину от запасов, иногда только то, что могли унести.
Сегодня они мне поставили условия, что я остаюсь в их семье, если буду спать с ними по очереди. Я не девственница, но очень брезглива, да и оскотиниться не успела. В общем, я сбежала, пока они были заняты бункером по соседству.
— А как ты нашла мою капсулу?
— Я же сказал, что у нас были списки купивших капсулы и бункеры. Вы же регистрировали свои склепы по месту установки.
— Чёрт! Точно!
— Вот я и запомнила пару ближайших адресов. У меня отличный велосипед, на нём я передвигаюсь довольно быстро. По первому адресу бункер был на стадии неукомплектованной коробки. А в твою капсулу я лезла со страхом. Думала, что тут могут оказаться мертвецы. Я когда открыла люк, позвала хозяев, но в ответ  — тишина. Принюхалась — трупного запаха нет. Потом увидела тебя лежащим. Подумала, что в голодном обмороке.
— Я уже был в забытьи. Это не сон, а как бы анабиоз мозга.
— Они до твоей капсулы, может, сегодня или завтра доберутся. Увидят, что в ней и в доме ничего из еды нет, и уйдут. Поэтому предлагаю поспать, а утром решим, как дальше будем выживать.
Несмотря на всю эмоциональность событий, я уснул мгновенно.

Разбудил меня запах кофе. Дина колдовала возле своей кастрюльки.
— Проснулся?!
— Как в яму провалился.
— Они уже были здесь. Спускались и в подвал. Пришлось зажать тебе нос — храпел.
Меня опять удивила её чумазость.
— Слушай, у меня в капсуле остался большой запас технической воды, можно помыться.
— Да мне и самой стыдно в таком виде. Я с радостью, — ответив, Дина покраснела.
— А они не могли остаться в капсуле?
— Нет. У них  хороший бункер. Приехали мы как-то по адресу, дверь открыта, лежит записка, мол пользуйтесь, кто хочет, хозяин не вернётся!
— Кто-то передумал выживать?  — спросил я, зная ответ. Мне просто хотелось наговориться.
— Это был не первый брошенный бункер. То ли сдавали нервы у людей, то ли не рассчитали запасы еды. 
— На чём твои подельники передвигаются?
— Недавно где-то нашли бензин. Из экономии ездят на квадроцикле. Меня они искать не будут, если ты об этом. Они без труда найдут себе женщину, которая за еду будет их обслуживать.
— Пойдём в капсулу. Надо ещё нагреть воду.

На улице сквозь пелену пыли с трудом пробивался свет. Сумерки в полдень. Основная концентрация пыли была вверху, у облаков и выше. На уровне человеческого роста видимость была метров на двести, а если присесть, то метров на триста. На вершине бабулиной яблони за листвой спряталось яблоко. Всё остальное было собрано, даже ни одной падалицы не было на земле. Я тряхнул дерево и яблоко сорвалось. Я ловко поймал его на лету и отдал Дине.   
Моя машина стояла в гараже. Боковое стекло было выбито, бензин слит. Я не стал закрывать гараж, чтобы не показывать признаки жизни.
Заморосил мелкий дождь, падая грязными каплями.
— Вот это да! Первый дождь после катастрофы! — восхищалась Дина.
— Теперь и мне придётся мыться…
В капсуле был беспорядок, но «гости» ничего не повредили. Мы подогрели воду до полной разрядки аккумуляторов  — термометр бака «горячей воды» показывал сорок градусов. Термометр холодной воды показывал девять градусов. Дина отправила меня мыться первым, сказав, что после неё тёплой воды не останется. Я экономил «горячую воду» для Дины, еле сдерживая, застрявший в горле крик, от леденящих струй.    

Дина помытая значительно отличалась от Дины чумазой. Её волосы распушились, лицо посветлело, глаза заблестели. Я ей отдал свои запасные джинсы и футболку.
— Просто красавица!
— Спасибо! С детства любила комплементы. Когда у меня были короткие волосы, папа называл меня красоткой в стиле «а-ля гарсон».
— Девочка-мальчик?
— При моей худобе и отсутствии груди. После шестнадцати лет только и стали появляться формы.
— Твой отец военный?
— Нет. Он в прошлом профессиональный спортсмен — стрельба из лука, метание ножа. А в последние два года входил в руководство скаутского движения.
— А почему его мобилизовали?
— Брали всех  здоровых мужчин до пятидесяти пяти.
— И куда их направляют?
— Выдают оружие и отправляют на охрану важных объектов: банки, музеи, электростанции и прочее. Кстати, магазины с продовольствием не охраняли: не реально удержать голодную толпу.
— А кто руководит страной?
— Создали какой-то комитет, объявили чрезвычайное положение. Организовывали раздачу продовольствия. Через два месяца всё закончилось. Еды нет, электричество дают на один час в день. Армия отправлена в пострадавшие районы, там началась эпидемия  — миллионы трупов. Полиция  деморализована. Город практически брошен на выживание. Обещают, что с возвращением армии придёт и продовольствие. В соседних городах аналогичная ситуация, — тень отчаяния проскользнула на лице Дины.
— У нас еды на пару дней. Надо что-то придумать.
— Уже всё передумали и придумали. Чтобы выжить, еду нужно найти или отобрать у других.
Дина отдала мне половину яблока. Оно было жесткое и кислое.
— Да, урожай в этом году не тот!  — горько сострил я.
Дина широко улыбнулась. Верхний передний зуб у неё был сколот на треть под углом. Она поймала мой  взгляд.
— Это в драке. Надо записаться к зубному!
Мы долго смеялись, вытирая слёзы…

Эту ночь мы решили провести в капсуле. Я лежал на верхнем ярусе и всей своей сущностью, каждой  клеточкой чувствовал ужас. Может, если бы я был один, мои чувства были бы менее остры. Но рядом со мной была молодая девушка, которая, как уличный котёнок, зашла в мой дом и добавила трагизма  в безвыходное положение.
— Тори, ты не спишь?
— Нет.
— Думаешь, как всё ужасно?
— Как-то так.
— Это пройдёт. Я тоже пару недель была в шоке. Выжить можно!
— Как? Отбирать еду у других!? Есть других? Все перспективы мрачные.
— Главное иметь оружие. Патронов почти ни у кого уже нет  — всё расстреляли в первый месяц голода. Но никто не знает, есть ли они у тебя.
— У меня в ружье один патрон. С ним мы долго не протянем.
— У нас ещё нож твоего деда.
— Ну и что? Мы создадим банду?
— Давай создадим семью!
— В смысле как муж и жена?
— Ну, а в каком же ещё. Ты мне нравишься. Где я сейчас найду нормального  симпатичного молодого мужчину. Ты тоже вряд ли найдёшь такую умницу и красавицу, как я, — в голосе Дины не было и нотки иронии.
— Убедила. Я согласен!
— Но близкие отношения будут только после того, как мы найдём достаточный запас еды. Сейчас нужно экономить силы.
— Блин! А я  уж обрадовался!
— Зато теперь у тебя есть стимул.
— Да, это стоит того, чтобы выжить, — когда я  говорил, то почувствовал сильное влечение  к Дине, на уровне животной страсти.  — Мне бы эту ночь продержаться!
— Вот и славненько.
Дина глубоко вздохнула и полушёпотом, с грустью стала читать стих:

Я в этот мир пришёл, чтоб видеть Солнце
            И синий кругозор.
 Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
            И выси гор.

 Я в этот мир пришёл, чтоб видеть море
            И пышный цвет долин.
 Я заключил миры в едином взоре.
            Я властелин.

 Я победил холодное забвенье,
             Создав мечту мою.
 Я каждый миг исполнен откровенья,
             Всегда пою.

 Мою мечту страданья пробудили,
              Но я любим за то.
 Кто равен мне в моей певучей силе?
              Никто, никто.

 Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
              А если день погас,
 Я буду петь... Я буду петь о Солнце
              В предсмертный час!

— Красивый стих. Вряд ли автор знал, что однажды солнца будет не видно.
— Это стихотворение любил читать мой папа. Автора не помню, кто-то из прошлого века.
— Кем была твоя мама?
— Она неплохо рисовала. Владела дизайнерской фирмой. Потом влюбилась и ушла, когда мне было почти семнадцать.
— Вы встречаетесь?
— Иногда. Она звала меня в новую семью.  Я отказалась. Мне с отцом психологически комфортнее. Да и влюбилась я  в то время.
— В кого?
— В кого? В сильного человека. Мы были разными. Я любила музыку, поэзию. Он гонки на автомобилях, тяжёлый рок и мужские посиделки. Я пыталась подражать его среде. Наверное, смешно смотрелось. Он запретил мне играть роль «крутой девахи». 
— И что вас объединяло?
— Он меня любил, а я его. Только это и объединяет.
— Вы расстались?
— Он разбился на любительских гонках, за день до падения астероида.
— Сочувствую. Извини…
— Ладно, в прошлом. Всё, спим…
Меня удивило, что Дина не стала меня расспрашивать о моей девушке, как это обычно делают при таких откровениях. Она была не как все или решила удивить.

Проснувшись, мы скудно позавтракали, похоже  что и пообедали. Стали собираться в дорогу. Дина упаковывала «продуктовую сумку».
— Будем жёстко экономить.
— Сказала жена.
— Да, муж, кухней буду заведовать я.
— Слушай, неужели никто не торгует продовольствием? Ну, там за золото, за большие деньги? — спросил я из любопытства, не имея ни золота, ни больших денег.
— Вначале были такие чудаки, но они долго не прожили. Надёжнее было обменять литр бензина на буханку хлеба или за спиртное. Но и это закончилось быстро. Если девушке было лет четырнадцать-шестнадцать, можно было продать девственность за банку шпрот и батон. Часто несчастных обманывали. 
— Ты говорила про людоедство.
— Да и такое бывает. Проблема только в том, что негде хранить мясо. Электричество подается только на один час  и то не всегда и не везде. Газа нет. Люди стали осторожными, сбились в стаи, вооружились. Видела выживающих даже на воздушных шарах и дирижаблях.
— У тебя есть мысли, как выжить без воздушного шара?
— Тут выбор небольшой. Конечно, первое, что приходит в голову, это найти продуктовый магазин, склад, чьи-то запасы еды. Но уже всё нашли. Те же капсулы и бункеры ни одни же мы грабили. В основном всё уже было разграблено. 
— Всё не могут найти, — неуверенно сказал я.
— Нам надо добыть еду в ближайшие дни. Через неделю голода нас старушка завалит клюкой.
— Баба Яга нас сможет запечь, однозначно! Но я старушек есть не буду!
— Я тоже никого не собираюсь есть!  — бросила Дина.
— Смотри. Магазины разграбили, склады тоже. Аптеки без вопросов. Фирмы по производству продовольствия в первую очередь сами же сотрудники разворовали. А что у нас с фермерскими хозяйствами? Ведь они в основном за пределами города.
За рассуждениями о выживании мы выбрались из капсулы.
— В планах моих соседей были фермерские хозяйства. Но там ситуация такая:  фермеры создали свои отряды самообороны  и контролируют территорию. И с оружием у них всё в порядке. Если кто и выживет из народа, так это они.  Дети асфальта обречены!  — сказала Дина и взяла меня за руку.
— Как ни крути, из этой жизни живым никто не уйдёт! — философски заключил я.
— У тебя есть велосипед?  — спросила Дина, бросив на меня взгляд.
— Был.
— Найди. Мой одноместный. Пешком мы далеко не уйдём.
Я залез на чердак. Мой велосипед был на месте. Подкачал колёса, подтянул гайки, стёр пыль.
— Ну, не такой крутой, как у тебя, зато надежное немецкое качество. Я на нём  лет семь не ездил.
— Нормальное точило. Главное не отставай,  — сказала  Дина, подражая интонацией бывалому байкеру. 
Мы отправились в путь, даже не зная, есть ли он…

Космогенные опасности
Есть два типа космических катастроф: ударно-столкновительная, когда не разрушенные в атмосфере части космического объекта сталкиваются с поверхностью Земли, образуя на ней кратеры, и воздушно-взрывная, при которой объект полностью разрушается в атмосфере. Возможны и комбинированные катастрофы.
Ярким примером силы ударного типа может служить Аризонский метеоритный кратер диаметром в одну тысячу двести девятнадцать метров и глубиной в двести двадцать девять метров. Край кратера поднимается над равниной на сорок шесть метров. По мнению учёных, кратер возник около пятидесяти тысяч лет назад вследствие падения железного метеорита массой в триста тысяч тонн.
Последствия катастроф, возникающих при воздействии на Землю космических объектов, могут быть следующие:
— природно-климатические — возникновение эффекта ядерной зимы, нарушение климатического и экологического баланса, эрозия почвы, необратимые и обратимые воздействия на флору и фауну, загазованность атмосферы окислами азота, обильные кислотные дожди, разрушение озонного слоя атмосферы, массовые пожары; гибель и поражение людей;
— экономические — разрушение объектов экономики, инженерных сооружений и коммуникаций;
— политические — возможное осложнение международной обстановки, связанной с миграцией населения из мест катастрофы.
 Поражающие факторы и их энергетика в каждом конкретном случае зависят от вида катастрофы, а также от места падения космического объекта, Они в значительной степени схожи с поражающими факторами, характерными для ядерного оружия.

 
 Глава  вторая

«Тёмная  материя»

Прохладный ветер дул в спину. Колёса наших велосипедов оставляли след на асфальте, покрытым толстым слоем пыли. Мы ехали в сторону города. Дина отвечала за правую сторону, я за левую. В случае опасности должны будем встать друг к другу спиной; она с ружьем, я с ножом. Плана, как такового, у нас не было. Дина решила искать отца, я согласился.
По пути мы не стеснялись заглядывать в брошенные дома и автомобили. Верным признаком заброшенности была нетронутая пыль. В одном из домов, заглянув в окно, мы увидели труп хозяина, которого доедал пакистанский мастиф. Он на нас бросил взгляд убийцы, от которого холодеют руки. Мы подпёрли дверь дома доской в надежде, что собака-людоед не вырвется на волю.
— Вот от  кого, а от собак  такого не ожидала, — с ужасом в голосе сказала Дина.
— Люди звереют, что уж говорить о животных.
— Представь, что озверение человека меня не удивляет. Мы каждый день в новостях слышим о маньяках-убийцах. Об озверевших бандах, насилующих и убивающих целые семьи, включая малолетних детей. Мы привыкли к человеку-убийце. А вот собака, убивающая своего хозяина, — пугает.   
Не успел я ответить Дине, как возле обочины заметил сидящую фигуру человека. Мы сбавили скорость. Подъехав поближе,  увидели, что это старик. Он безучастно посмотрел в нашу сторону.
— Дедуль, что с тобой?
Дед не ответил, только махнул рукой.
— Будь осторожнее, это может быть уловкой, — тихо сказала Дина, оглядываясь по сторонам.
— Достань ружьё, я подойду к нему.
Дед был худым с сухими губами и провалившимися в глубь глазниц потухшими серыми глазами.
— Поезжайте дальше, детки, у меня ничего нет, — сбиваясь с дыхания и хрипя, говорил старик, — я давно ничего не ел, а бог всё не забирает.
— Где ваш дом? — с участием спросила Дина.
Дед показал в сторону двухэтажного кирпичного здания. Мы отвели его в дом. Размочили галету в воде и покормили.
— У вас еда есть? — спросил я приходящего в себя деда.
— На кухне я уже всё съел. А где ещё может быть, не знаю. Моя старуха померла месяц назад. Я её похоронил, закопал на участке под её любимыми розами и сам слёг. Потом оклемался, всё съел. Вода есть, три бутыли. Немного газа в баллоне. Я, детки, помереть хочу. Помогите!
— Нет, дед, мы такой грех на душу брать не будем. Дин, обследуй кухню, а я на второй этаж и в подвал.
На втором этаже ничего из еды не было, правда, в шкафу стояла бутылка виски. Я забрал, деду она уж точно не понадобится. А вот в подвале был сюрприз в виде трехлитровой банки томата и литровой банки оливкового масла.
Дина нашла на кухне пять упаковок макарон, пачку соли, кучу разных специй. Все находки мы сложили на столе в гостиной и уселись втроём на  диван.
— Вот, дед, тут ещё пару месяцев можно жить.
— Мне эти месяцы ни к чему, молодой человек. Забирайте всё! Вы молодые, и вам нужно обязательно выжить и нарожать детей. Вон сколько погибло. Мой сын уже тоже старик, детей у него нет. Ради чего тянуть? — слова давались деду с трудом, он их как бы выдавливал из себя. — На день останьтесь, посмотрите, может, что ещё найдёте.
— Машина, бензин есть у вас? — спросила Дина.
— Нет, девушка, машину угнали.
— Оружие есть? — спросил я, глядя на фотографию на стене, запечатлевшей человека в форме полицейского.
— Есть пистолет. Я двадцать лет отслужил в полиции. Наградной. 
— Я пойду, приготовлю поесть. Газовая плита у вас работает, наварим макарон, сделаем соус. Вкуснятина, — Дина сглотнула слюну и удалилась на кухню.
Дед схватил меня за руку.
— Слушай, сынок, умоляю, помоги, — спешно шептал старик, — ты ведь всё равно в западне. Я бы сам наложил руки на себя, но перед смертью поклялся жене, что этого не сделаю. Она была у меня сильно верующая, боялась, что в противном случае мы не встретимся на том свете. 
Я ведь вижу, что ты порядочный человек. Тебе оставить меня значит бросить на голодную смерть. Взять с собой тоже не можете. Я ведь уже так долго молю о смерти. Ждал на обочине темноты, чтобы выползти на дорогу и попасть под случайную машину. Как бы и не самоубийство получается. Но так можно ждать долго, а смерть от голода и жажды мучительная, да и гнить не хочется. Хочу рядом со своей старухой лечь. Ты молчи и слушай! — старик на минуту замолчал, перевёл дыхание. — Слушай, тебе ведь всё равно выживать надо и, скорее всего, придётся брать грех на душу. Ну не выжить вам иначе! Помощь от государства если и придёт, то далеко не скоро. Сейчас действует закон джунглей, а потом вообще никаких законов не будет. Слушай. В спальне, в тумбочке  с розовым ночником, есть снотворное. Принеси одну таблетку. Я от неё засыпаю крепко. Вы ложитесь спать наверху, я останусь здесь. Когда твоя девушка уснёт, ты спустись вниз. На кухне возле холодильника увидишь настенный шкафчик с красным крестом — аптечка. Там найдёшь шприц в металлическом пенале. Я буду спать, а ты введи мне содержимое шприца в вену на руке. Я понимаю, что для тебя это трудно. Но мне ты окажешь услугу. Это не убийство! Это избавление от страданий несчастного старика. Я не останусь в долгу. В правом  кармане брюк заберёшь записку. Я напишу перед сном. В ней будет указано, где лежит пистолет, там ещё три коробки патронов. И главное. Год тому назад один местный наркоман угнал полицейский мотоцикл. Пока искали, вор помер от передозировки. Я его знал и догадываюсь, где он мог его спрятать. Продать он его не мог, полицейский мотоцикл никому не нужен. А украл он его назло местному шефу полиции, который, надо признать, сволочь ещё та. Я укажу место, где искать. Это рядом.
— Нас на этом мотоцикле поймают за кражу.
— Снимите все знаки полицейского транспорта. Полиция сейчас боится выходить на улицы. Если только пограбить. Мы договорились? — голос старика ожил.
— Я не знаю, смогу ли? Это будет понятно, когда начну делать.
— Ты сможешь! Я даю тебе шанс на выживание. Взамен прошу лёгкой смерти. Это по-человечески! Я не смерти желаю, я хочу избавиться от страданий!
Он крепко сжал мне руку и посмотрел в глаза. В глазах старика была мольба. 

Я это сделал. Дина, кажется, ничего не заподозрила.
Мы похоронили деда рядом с его женой. На холмик положили его фотографию в полицейской форме.
Записка была в кармане. Пистолет и патроны я нашёл. А вот мотоцикл нужно было искать в контейнере на местной свалке.
— Дед вчера чувствовал, что умрёт. Сказал, где лежит пистолет и про мотоцикл рассказал, — я говорил и слышал в своём голосе фальшь.
— Будет здорово, если там ещё хороший запас бензина, — крутя педали, прокричала Дина.
— Будем надеяться!
Кажется, она мою фальшь в голосе не услышала. То ли не долетела, то ли у неё ещё не прорезался слух, чтобы слышать эти ноты.

По дороге нам попался небольшой магазинчик музыкальных инструментов. Его витрина была разбита. Дина остановилась.
— На минуточку заглянем?
— Да вряд ли там есть еда.
— Я не за едой.
— Давай.
Мы вошли через витрину. Инструменты были на месте. Во взломанной подсобке был открыт небольшой холодильник.
— Открытый холодильник мог бы стать символом времени, — с грустью сказала  Дина и взяла акустическую гитару. Отодвинув ногой осколки стекла, она присела в углу на пол. Она пару минут настраивала инструмент, вслушиваясь в себя. А потом, откинув голову и закрыв глаза, она божественно заиграла «Гимн восходящему солнцу», ловко перебирая пальцами струны. Я заворожённо смотрел на неё. Для меня девушка, играющая на гитаре, всегда вызывала особые чувства, не только сексуальные.
Дина закончила играть. По её щекам катились слезы. Я подошёл к ней, опустился на колени и поцеловал в губы. Она обняла меня и по-женски разрыдалась.
— А ещё есть «Гимн солнцу» Вагнера. Сумасшедшая вещь!  Её на гитаре не сделать, — глотая слёзы, она прошептала мне в ухо как некую тайну.
— Ты где так здорово научилась играть?
— Музыкальная школа с семи лет. Господи, это ведь в той жизни…
— Тебе легко давалась музыка?
— Мне всё давалось достаточно легко. Папа назвал меня: «колдовской ребенок». «Колдовской ребенок,  Словом останавливавший дождь» — строка из стиха.
— И что это означало?
— Во мне есть какие-то способности, но развивать мне их лень.
— Ты действительно можешь словом остановить дождь?
Дина прикусила губу и задумчиво посмотрела вверх. — Могу! 
— Ну тогда мне с тобой ничего не страшно. Поехали, «колдовской ребёнок»!
— Поехали!
— Гитару возьмём с собой?
— Нет. Это слишком больно…

К обозначенному дедом месту мы добрались уже к вечеру. По дороге никого не встретили, если не считать стаю жутко тощих одичавших собак, которую пришлось отпугнуть выстрелом из пистолета.
Это была свалка старых автомобилей, к которой приросла свалка из разного мусора, скорее всего, нелегально завозимого сюда. Контейнер с южной стороны мы нашли не сразу, он уже стал частью свалки, утонув наполовину в мусоре. Это был ржавый грузовой контейнер старого образца с солидным замком на засове. Было видно, что его неоднократно пытались взломать.
— Да, такой замочек нам не открыть, — обречённо сказала Дина.
— Не боись. Мне дедуля подсказал способ. Я у него в гараже взял баллончик, что-то типа сжиженного азота, только мощнее и молоточек. Смотри!
Баллончик был в пистолете, чтобы избежать травмы. Я направил струю на дужку замка и она покрылась белым инеем.  Баллончика хватило буквально на пять секунд. Затем ударил по душке молотком — она рассыпалась, как сосулька.
— Лихо! — восхитилась Дина.
— А ты что думала, полицейские только охранять умеют?
Дверь контейнера открылась с трудом, ухая и скрипя.
Интуиция деда не подвела. Мотоцикл стоял в дальнем углу, поблёскивая хромом руля. Но слева от него стояла куда более привлекательная в нашем случае машина — компактный двухместный вездеход на колесах.
Мы переглянулись и направились к вездеходу.
— Это вещь! Класс и ключи на месте! — восторгался  я и обнимал Дину.
Радость закончилась, когда стало ясно, что аккумулятор разряжен. Решение пришло быстро. Мы завели мотоцикл, погоняли его, пока не зарядился аккумулятор. Затем поставили аккумулятор на вездеход, благо напряжение совпадало. Он завелся!
Бензин из мотоцикла перелили, ещё осталось пара литров про запас. Мы взялись за протирание вездехода от пыли. 
— Ну что, порадовались и хватит! — раздался голос за нашими спинами.
У входа в контейнер стояла два тинэйджера с едва заметными усиками на давно немытых лицах. Один из них держал в руках винтовку с оптическим прицелом, другой ржавый мачете. Косая тень от них нелепо размазалась на неровностях дороги.   
— Чо надо, мужики? — довольно бодро по-пацански спросил я.
— Твою еду, твою тёлку и твою машину! — бросил парень с винтовкой.
Ситуация была хреновой. Подростки — это самое опасное на вашем пути выживания. Они беспощадны. С кипящими гормонами в крови они лишены элементарного благородства.
Ружьё торчало из рюкзака Дины и до него не успеть. Пистолет у меня сзади за ремнем на предохранителе. В сущности, нужны три секунды, но я на прицеле и не успею.
— Малейшее движение и я стреляю, пули разрывные! Наше предложение такое. Ты, мужик, вали отсюда на велосипеде. Тёлку и вещи оставь. Мне жалко на тебя патрона. Дёрнешься, не пожалею и двух.
— Ты сам посуди, как я могу бросить свою жену. Давай забирай вещи, еду, вездеход, а мы отчалим на  велосипедах.
— Условия ставим мы! Твоя деваха нужна! Не друг друга же нам трахать,  — сострил владелец мачете.
Они заржали. Я потянул руку за спину.
— Стой! Не дури! Что у тебя там? — крикнул обладатель винтовки.
— Нож.
— Можешь оставить себе, придурок! Давай вали!
Дина в недоумении смотрела на меня. Я понимал, что другого выхода у меня нет. Успею, не успею, а оружие доставать надо. Старик был прав: без греха не выжить. Как бы ещё дети, но желания у них уже взрослые. Постараюсь выстрелить в ногу. А если промажу?      
— А в какой позе твоя тёлка любит трахаться? — небрежно бросил владелец мачете, закидывая своё оружии на плечо.
Я не обладаю музыкальным слухом, но когда наглый щенок перемещал свой сельскохозяйственный инвентарь в пространстве, он задел краешком  клинка винтовку напарника. Я выдохнул и посмотрел на Дину. Она ничего не поняла и в страхе смотрела в мои радостные глаза. Я решил не прерывать пьесу и насладиться театром  до конца.
— Мальчики, а вы знаете, что если женщину насиловать, то у неё от страха может быть спазм мышц и тогда писюн пережимается, доступ крови прекращается и всё, через сорок минут можно с писюлькой распрощаться — отмирают ткани!
— Врёшь! — бросил обладатель винтовки.
— Пугает и врёт! — с некоторым сомнением сказал владелец мачете.
— Я предупредил! Вас двое, один, в крайнем случае, сможет отрезать застрявший член. Перед отрезанием обязательно перетяните веревкой, чтобы не истечь кровью.
— А как потом писать? — со страхом в глазах подростки спросили почти одновременно.
Я, с трудом сдерживая смех, придумал, как нужно будет вставить соломинку для коктейлей в канал и через неё писать.
Дальнейший сценарий рассыпался, диалоги могли быть только на грани чёрного юмора. Да и Дина начинала думать, что я тронулся рассудком. 
— Ну всё, пацаны, я устал валять с вами дурака. Где взяли игрушечную винтовку?
Я сделал шаг вперёд. Подростки в испуге бросили своё оружие и побежали вглубь помойки.
— И когда ты понял, что нам ничего не угрожает? — с нервом в голосе спросила Дина.
— Ну…
— Постой, я угадаю. С монолога о члене?
— Да. Пока один размахивал мачете, задел винтовку другого — звук пластмассы. Потом присмотрелся — бутафория.
— Мальчишки явно давно не ели. Давай им оставим поесть.
— Давай, добрая женщина, оставим. Тем более, ты им явно понравилась!
— Замолчи! Я чуть не умерла от страха. Я бы в любом случае живой не далась.
— Верю, жёнушка! 
Мы оставили мальчишкам часть макарон, приготовленных Диной на кухне у деда. Может, этот жест человечности как-то повлияет на них?
 Вездеход ровно урчал, унося нас в большой город. 
Приключения последних двух дней напомнили мне компьютерную игру, в которой участник игры находит оружие, патроны, транспорт, увеличивая свои возможности.
Радиоприёмник вездехода мы поставили на автопоиск. Километров за десять до города услышали:
«Просим в эти трагические для всего человечества дни проявить самосознание и соблюдать закон и порядок. Правительство о каждом из вас помнит! Но все силы брошены в более бедственные районы. Электроэнергия и вода подаются с восемнадцати до девятнадцати часов. Продовольственные  пайки выдаются только для семей, имеющих детей до четырнадцати лет. Продукты доставляются специальным подразделением по адресу вашего пребывания.  Остальным рекомендовано двигаться в более благополучные регионы.  Помните, что полиции дано право  выстрела на поражение без какого-либо предупреждения. Просим всех проявлять крайнюю бдительность! Помните, что голод лишает человека рассудка! Мужчины крепкого здоровья до пятидесяти лет могут поступить на службу…». 
Информация передавалась с постоянными повторами.
— Похоже, что это единственная радиостанция с одной музыкой, — с грустью сказала Дина, выключая радиоприёмник.
— Насколько я понимаю, они рекомендуют валить из города в  «более благополучные регионы». Вот только не говорят, где эти «благополучные».
— Месяц назад они выдавали эти убогие пайки детям до шестнадцати, сейчас уже до четырнадцати. Брали мужчин на службу до пятидесяти пяти, теперь уже до пятидесяти. Значит, дела совсем плохи!
— Дин, может, мы зря лезем в город? Ну, допустим, найдём мы твоего отца. Тебе не четырнадцать, пайка не положено. Он наверняка сам на крайне скудном пайке. Ты поставишь его в очень сложное положение.
— Я его должна найти, чтобы сообщить, что жива. Он ведь с ума сходит, я знаю.
— Может, есть другой способ дать о себе весточку?
— Придумай!
Что я мог придумать? Никакие виды электронной связи не работают. Место его службы мы тоже не знаем. Чем ближе мы приближались к огромному мегаполису, погруженному в сумерки, тем тревожнее становилось на душе.
— Мне ничего в голову не приходит.
— Тогда делаем шаг вперёд, — Дина махнула рукой в сторону города, — будь что будет!
Мне нечего было предложить. Куда мы ехали, вперёд или в конец своей истории, было известно кому-то, но не нам.
От голода мой живот урчал громче мотора. Внезапно что-то перерезало дорогу, и яркий свет ударил в глаза.
— Стоять! Автотранспорт заглушить! Руки поднять вверх! Вас досмотрит военная полиция! Не делайте лишних движений! — громко прогремело из мегафона.
— Слава богу, хоть полиция. Я уж подумал о худшем.
— Не расслабляйся. Мало ли какая полиция, — с тревогой сказал Дина.
— Куда направляетесь? — жёстко спросил мужчина в военном камуфляже.
— Мы едем в город, искать моего отца. Он призван на службу, — пытаясь улыбаться, говорила  Дина.
— Вы знаете, в каком подразделении он служит?
— Нет. Он бывший спортсмен.
— Я могу предположить, куда он попал на службу, но в любом случае в город въезд запрещён. Только из города. Можете опустить руки, но держите их на груди.
— Послушайте, но у вас же есть своя внутренняя связь? — с надеждой спросил я.
— Связь, конечно, есть, — с усмешкой ответил служивый.
— Поймите правильно. У меня есть литровая бутылка отличного виски, — перейдя на шёпот, говорил я. — Вы могли бы установить связь с её отцом, буквально на два слова?
— Считайте, что вам повезло. У моего шефа сегодня день рождения. Виски, как никогда, к месту. Он человек в прошлом творческий, с творчеством покончил, а вот с бухлом не-е-е-т…, скатываясь в грудной смех, говорил полицейский. — Укажите данные вашего отца, — он протянул электронный планшет Дине, — сидите тихо.
Похоже, что шеф услышал слова подчинённого. Из будки блокпоста раздался пьяный голос завязавшего с творчеством:
— Что ты понимаешь, сынок! Дар писателя, поэта, художника — это проклятие! От него отказываются только сильные! Слабых и одержимых он разрушает! 
Минут через пятнадцать к нам подбежал молодой военный и  передал Дине мобильник внушительных размеров.
— У вас тридцать секунд!
— Папа, папа, у меня всё в порядке, я под надёжной защитой!  — кричала дрожащим голосом  Дина.
Потом она слушала и плакала. Похоже, что связь прервалась сама, и Дина, вытирая слёзы и шмыгая носом, отдала гаджет военного разлива засмотревшемуся на неё служивому.
— Виски?!
— Ах, да. Вот, держите крепче, — с сожалением я расстался с виски дедули.
— Очень медленно разворачивайтесь назад. Держите курс к фермерским хозяйствам, может, их  заинтересует ваша техника, найметесь на работу, — деловито сказал военный и побежал в темноту.
Мы долго ехали в полном молчании до первой развилки к фермерским хозяйствам. Я остановился и заглушил вездеход.
— В ночь нам лучше туда не соваться. Как отец?
— Отец служит. Рад был узнать, что у меня всё в порядке. Спасибо тебе, что договорился с этими военными. Дальше все решения принимай сам. Да, ещё папа назвал код своего подразделения и личный номер жетона. Я  как член семьи имею право в критической ситуации обратиться за помощью к  военным или полиции.
— Предлагаю свернуть в лесок, поесть, лечь спать. Утром примем решение.
— Смотри, там костёр, — Дина показывала в сторону леса.
— Я ничего не вижу!
— Дай голову, — она повернула мою черепушку в сторону костра.
Метрах в двадцати вглубь от кромки леса действительно горел небольшой костёр.
— Думаю, если это проблема, то нас уже заметили при подъезде. Сейчас, не зажигая фар, мы скроемся в противоположном лесу. Достань ружьё и держи наготове. 
Видимость была плохая, но на скорости пешехода мы благополучно въехали в лес.
Час ожидания убедил нас, что нами не заинтересовались или тоже боятся. В любом случае ситуация оказывалась в подвешенном состоянии: идти на огонёк придётся.
Я шёл впереди, держа в потной руке пистолет. Дина цепляла ружьём ветки и чертыхалась.
По мере нашего приближения костёр становился всё меньше и меньше. Затем мы услышали стон. Судя по силуэту, человек сидел возле костра и проводил какие-то манипуляции со своей ногой. Затем раздался пронзительный крик, и человек упал на спину, раскинув руки.
— Похоже на радикальное самолечение, — прошептала Дина.
Она оказалась права. Брючина была разорвана, нога несчастного в области нижней части бедра сильно кровоточила. В его руке была столовая вилка с двумя зубцами, между которыми торчала пуля, поблёскивая медью.
Пришлось пожертвовать последним патроном из ружья. Рану посыпали порохом и подожгли его — это был единственный способ дезинфекции. Порох вспыхнул, зашипел. Дина зажала нос.
Мужчина был лет под шестьдесят с сильно измученным лицом. Его скарб состоял из спортивной сумки,  в которой был термос, очень навороченное  электронное устройство непонятного назначения,  буханка белого хлеба в вакуумной упаковке, две банки рыбных консервов, два полотенца, ложка, армейский котелок.
Минут через пятнадцать он очнулся, присел и с недоверием посмотрел на нас. Затем —  на свою рану и валявшуюся гильзу от патрона для ружья. Я на всякий случай держал пистолет за спиной.
— Мало кто знает этот древний способ дезинфекции ран. Вы военные?
— Нет, я и моя девушка — мы гражданские. Просто я много читал о выживании в экстремальных условиях, и где-то этот способ с порохом был описан.
— Спасибо! Вы меня нашли по костру?
— Да.
— У меня не было другого выбора. Нужно было доставать пулю, а дезинфекцию хотел делать головешкой из костра. Похоже, что потерял сознание. Ещё раз спасибо! Боль жуткая!  — он покачал головой, сжимая губы. — В моей сумке еда и кофе. Давайте перекусим и поговорим. Меня называйте полковник, имя тут лишнее. И подкиньте хвороста в костёр — холодно.
Пока мы «накрывали поляну», доставая и свои запасы еды, полковник сам перевязал себе рану, сделав бинт из полотенца. От помощи он отказался.
— И как вы собираетесь выжить с таким запасом? — спросил полковник, глядя на наш провиант. — Вы уже на пути к голоду.
— Мы направляемся к фермерам, надеемся устроиться на работу.
— Не говорите глупостей, молодой человек, никаких фермеров в радиусе трёхсот километров уже нет. Всё захватили крупные банды, в основном сколотившиеся из дезертировавших  военных и полицейских. Незначительная часть — криминальные сообщества, но эти в основном на юге.
— Странно, нам из военной полиции посоветовали.
— Эти не знают, что происходит дальше большого города. Открывайте консервы, надо съесть всё. Нужны силы! — в голосе полковника чувствовался бывалый военный.
— А что будем есть завтра? — смущаясь, спросила Дина.
— У нас есть шанс найти еду, если вы поможете мне. Я так понимаю, что вы из…, как бы это сказать, из народа, — говорил полковник, всматриваясь в нас на отблесках огня. — В другом случае вы были бы в другом месте.
— Сейчас, кажется, все в одном месте, — уточнил я.
— Нет, боец, не в одном. Так называемая властная элита бросила народ. Вам рассказывают сказки, что армия и полиция заняты решением проблем в более пострадавшей зоне. Армия и полиция сейчас заняты охраной объектов космического назначения. Это огромные космические корабли. И там места для нас с вами нет. Это для пяти тысяч избранных — супер-элиты!
— Так они могли уже давно обустроиться на Луне, — сорвалось у меня.
— Луна это для идиотов с деньгами. Это проект для туристов. На Луне можно прожить пару месяцев, и всё. Установки по извлечению кислорода и прочая сельскохозяйственная хрень — обман.  Элита хочет не просто выжить, но и сохранить свой род в потомствах. Технически это возможно. Да и, говорят, планету подходящую нашли. Похоже, что это так называемая «Антиземля», расположенная с противоположной стороны Солнца. Её существование предполагали ещё с семнадцатого века. Только по непонятным причинам все космические аппараты, посылаемые, чтобы заглянуть за Солнце, по официальной версии ломались или ничего не обнаруживали. Во что верится с трудом. Международная программа «Марс», которая изначально задумывалась как путешествие к Марсу, давно переориентирована на мегапроект «Э». Не считая других скрытых проектов, — желваки на лице полковника нервно подёргивались.
— Я вас понял так, что элита сваливает с Земли, обрекая оставшихся на неизбежную гибель! Если даже человечество избежит глобальной катастрофы, оно погибнет в хаосе.
— Да! Именно так! Нужно сделать всё, чтобы эти сукины дети остались на Земле!
— Смысл? Пусть хоть кто-то спасется! — искренне выпалила Дина.
— Милая девушка, если их лишить возможности покинуть Землю, тогда они будут вынуждены бороться за её выживание.  Ресурсы у человечества огромны, и выжить оно может.
— Элита не глупа. Неужели она этого не понимает? — продолжила упорствовать Дина.
— Наличие интеллекта не гарантирует благородство и совесть! Элита не будет играть в «русскую рулетку». Поэтому все ресурсы сейчас брошены на большой проект одной маленькой группы циников и подонков. Я это рассказываю вам, потому что у меня нет другого выхода! Да и у вас тоже. Вы на чём приехали?
— Двухместный вездеход, — ответил я.
— Вездеход хорошо, но двухместный не подходит. Здесь, в десяти метрах, лесная дорога, там стоит мой джип. Вы закидываете меня на заднее сидение, и мы отправляемся в путь. Хорошо если удастся избежать заражения, а если начнётся гангрена, то у меня времени совсем мало. Поясняю. Я участвовал в ликвидации устаревшего поколения ракет шахтного базирования. С единомышленниками нам удалось сохранить одну ракету, демонтировав её на бумаге. Шахта находится в шести километрах по дороге. У меня есть прибор, который поможет нам найти её с точностью до метра. Последний раз я там был два года тому назад. Естественно, будут проблемы с завалами по дороге, да и шахту прихватил дёрн. Без вашей помощи не обойтись. Там есть подземный бункер с запасом продуктов и воды. Если всё получится, мы накроем ракетой стартовую площадку проекта «Э».
— Но это же ракета с ядерным зарядом? Будет много жертв! — резонно спросил я, начав сомневаться в психическом здоровье нашего полковника.
— Это не межконтинентальный тип ракеты, заряд давно демонтирован.Разрушительной силой будет достаточно большой остаток топлива ракеты. Жертвы будут, но их цена — жизнь человечества. Этот грех я беру на себя!
Честно говоря, сомнения в адекватности раненогоостались. Но у нас особого выбора не было —  впереди только голод и озверение.
По дороге полковник рассказал, что он добирался сюда с двумя единомышленниками, бывшими сослуживцами. Он ехал впереди, те за ним в своей машине. Внезапно начался прицельный обстрел. Его друзей убили сразу. Полковника ранили в ногу — дверь его джипа была прошита автоматной очередью. Действительно повезло! По его версии, напали бандиты, промышляющие на трассах.
Дорога к ракете выдалась тяжёлой. Были и упавшие деревья, и большие лужи, и машина глохла. С учётом раны полковника двигались медленно. Когда мы подъехали к закрытому шлагбауму с предупреждающей надписью: «Опасно для жизни! Скотомогильник. Запретная зона!». Полковник сказал, где спрятан ключ.
— Не пугайтесь. Это чтобы не лазили посторонние. Там справа даже вышка с муляжом охранника.
Действительно на вышке стоял охранник в камуфляже с винтовкой на плече.
— Ещё с километр, и мы на месте, — устало сказал полковник.
— Ваша рана болит? — участливо спросила Дина.
— Болит, солнышко, но эту боль можно терпеть. У меня сердце и душа куда сильнее болят. Ведь всей этой трагедии могло и не быть. Технически земляне давно готовы сбивать и метеориты, и астероиды. Говорю как специалист. Но вся научная и технологическая мощь человечеством была направлена на взаимоуничтожение. Властям всех государств лень было поднять голову и посмотреть в ночное небо, чтобы понять мелочность войн за политические амбиции и ресурсы. Из космоса прилетел большой камень, и всё! Цивилизация распалась! В людях проснулось животное! А самый большой зверь оказался в тех, кто должен отвечать за будущее людей, кому эти люди доверились. Этот зверь решил сбежать со своим выводком из старой провонявшейся берлоги в новую. А мы этому зверю тропинку перекроем! — полковник говорил и посматривал на экран своего прибора. — Ещё двести метров, и мы на месте.
— Странно, уже утро, а птиц не слышно, — высунув голову в окно, сказала Дина.
 
8 июля 2011 года сразу после старта шаттла Атлантис STS-135 президент США Барак Обама официально заявил, что «у американских астронавтов появилась новая цель — полёт на Марс».
20 февраля 2013 года стало известно о планах организации Inspiration Mars Foundation отправить в январе 2018 года пилотируемую экспедицию на Марс продолжительностью 501 день.
2 декабря 2014 года NASA объявила о своём намерении отправить людей на Марс до 2030 года. Программа NASA включает в себя вывод астероида на стационарную орбиту Луны с помощью беспилотного космического аппарата, а затем высадку астронавтов на астероид до 2025 года.

Это была большая поляна с редкими молодыми деревцами сосен и ели метров сто в диаметре. Полковник отдал мне прибор и пояснил, как найти люк для входа в бункер. Минут через десять моего блуждания прибор отрывисто запищал. Дина взяла лопату из багажника. Мы быстро сняли дёрн, с трудом открыли тяжёлый люк. Вниз уходила узкая крутая лестница.
— Тут пять метров глубины, — крикнул из джипа полковник.
— И как мы вас туда спустим? — резонно спросил я, вспоминая, с каким трудом удалось затащить полковника в машину. 
— Не беспокойся, боец, я сам справлюсь. Спустись вниз, открой первую дверь, затем  увидишь две двери, окрой левую. Там оранжевый ящик, принеси мне из него одну аптечку.
Я принес полковнику пластиковую аптечку. Он достал из неё шприц и вколол в ногу. Мне вспомнился дед, которому я помог покинуть этот мир. Надеюсь, он встретился со своей женой.
— Это обезболивающее. Кость у меня цела, поэтому пару часов могу хоть плясать. Ещё проколюсь антибиотиками.
Полковник действительно вышел из джипа, и как ни в чём не бывало,  направился в бункер, насвистывая  какой-то марш.
Я спрятал машину в лесу.
Бункер представлял собой пульт управления, комнату для сна на четырёх человек с двухъярусными кроватями, туалет, совмещенный с душевой, и небольшую комнату-кухню с холодильником и плитой.
Пока мы кашеварили на кухне, сглатывая слюни от забытых запахов мясной тушенки и гречки, полковник занялся собой. Явился он чисто выбритым, в слегка помятой полевой форме ракетно-космических войск. 
— Вы помолодели лет на десять! — сказала Дина.
— Ну что, теперь ваши сомнения, надеюсь, развеялись? Признайтесь честно, вы думали, что я сумасшедший? — нарочито строго спросил полковник, глядя на нас.
— Было такое, — неуверенно ответил я, и мы дружно рассмеялись.

Полковник отдал нам в полное распоряжение четырёхместную «спальню» как молодожёнам, а сам устроился на кухне. Валли остался жить с нами после долгих уговоров полковника, который подробно рассказал об опасности грызунов на таком объекте. Валли поселили в птичьей клетке, оставшейся от канарейки, которая, по словам полковника,  «трагически погибла». 
С учётом бессонной ночи отбой был ранним. Мы с Диной сладко уснули в объятиях  друг друга.
Утром я услышал, как полковник с кем-то разговаривает.
— У нас были гости,— заходя на кухню, спросил я у задумчивого полковника.
— Я разговаривал с сыном: здесь есть канал старой спецсвязи. Неприятные новости. Служба безопасности проекта «Э» заинтересовалась гибелью моих коллег. Два убитых офицера запаса ракетных войск в одной автомашине заставили их задуматься. Там народ работает толковый. Думаю, к вечеру они уже будут прочёсывать наш квадрат. Дина спит?
— Спит.
— Ну и хорошо, ей ничего не следует знать. Слушай приказ, боец! — полковник пристально посмотрел в мои глаза. — Первое, машину нужно спрятать с концами. Когда проедешь «скотомогильник», через полтора километра будет узкое ответвление налево. Не гони, буквально метров через триста будет водоём. Это бывший карьер, сразу обрыв. Машину утопи в нём, открой двери, чтобы быстрей ушла под воду. Ты сможешь с этим справиться или есть вопросы?
— Смогу.
— Тогда второе. Назад не возвращайся по дороге, иди рядом с дорогой, но по лесу. И третье, самое главное. Я видел, что у тебя есть пистолет, возьми его с собой. Если встретишь людей хоть как-то напоминающих военных или спецслужбу — затаись. Если они тебя увидят, застрелись! —  холодно отрезал полковник.
— Я могу оказать сопротивление, — в недоумении возразил я.
— Ты пойми, они тебя будут брать живым и через десять минут уже направятся к нам. Один укол, и человек рассказывает всё, что у него спрашивают. Это серьёзна военная контора,  она обеспечивает безопасность проекта «Элита». У них недостатка в спецсредствах нет. Ты даже можешь встретить не их, а дрона. Эта штука бывает совершенно разных размеров, в зависимости от задачи. Если дрон зависнет над тобой, считай, что ты обнаружен. Он даже может опуститься на уровень твоего роста и выстрелить капсулой с паралитическим эффектом, передав координаты атаки. Тогда ты даже не сможешь застрелиться. Поэтому сам делай вывод о действиях в случае встречи с дроном. Ты пойми, я за свою шкуру  не боюсь. Если ты не готов это сделать, я попробую сам на обезболивающих.
— Этот вариант не стоит обсуждать, я хорошо понимаю, что стоит на кону. Если не всё человечество, то моя женщина точно!
— Я рад, что не ошибся в тебе. И последнее. Если услышишь звук вертолёта, автомобиля, любой техники — затаись. Приходи только с наступлением темноты, убедившись, что никого рядом нет.
— Как ваша нога?
— Пока без ухудшений, колю антибиотики, но на душе неспокойно. Надо успеть…

Было видно, что полковник хотел меня обнять, но в последний момент передумал, просто крепко пожал руку.
Дине за завтраком я сказал, что нужно подальше спрятать машину, чтобы она не работала маяком. Естественно, опустив все возможные проблемы.   

Водоём я нашел быстро. Машина несколько секунд булькала на поверхности, потом резко ушла под воду.
Возвращаясь, согласно инструкции полковника, я больше всего боялся встретить не дюжину спецназовцев, а электронную тварь — дрона. Повстречав людей, у меня будет секунд тридцать, чтобы собраться духом, перед тем как пустить пулю в висок. А тут бах, из ниоткуда — смотрит на тебя стеклянным  глазом «всевидящего ока».
Я вогнал патрон в ствол пистолета, чтобы потом не терять время. Думаю, что смогу сразу. Я просто обязан буду это сделать! Так-то я уже как бы убийца, ведь помог деду умереть. Была бы критической ситуация и в подростков бы стрелял. Самоубийство тоже грех, но в моём случае нравственная накладка получается. Ведь если не убью себя, выйдут на Дину и полковника, тогда мы все покойники. Да и жизнью Дине я уже обязан! Должок  за мной!
Интуиция полковника не подвела. Не успел я пройти и полпути, как услышал звук вертолёта. Прижавшись к сосне, я всматривался в небо. Секунд через пять, над  макушками деревьев, шелестя лопастями,  пролетел чёрный вертолёт без каких-либо опознавательных знаков. Я замер в ожидании возврата вертолёта или появлении дрона. С сучка дерева на меня с удивлением смотрел дятел.
— Только не стучи, умоляю, — прошептал я дятлу, — показывая ладонью, как надо зажать клюв.
— Шить, шить, — провёл дятел клювом по сучку.
Вертолёт не вернулся, дрон не появился, дятел не стучал. Я на свинцовых ногах двинулся дальше. Ушёл глубже в лес и, спрятавшись под мохнатыми лапами ели, стал дожидаться темноты.  Рядом росло семейство белых грибов; всё как положено: большой папа, мама поменьше и дочка с сыном «погодки». Их запах тонко улавливался в воздухе. «Если вернусь, будет грибной суп и жареные грибы с гречкой, картошки у полковника нет», — в мечтах о забытых деликатесах я задремал.
Разбудил меня странный назойливый звук. Было ещё светло. Сквозь лапы ели я увидел дрона. Он был сантиметров пятьдесят в длину и тридцать в ширину. Он плавно двигался, выцеливая меня, ему явно мешали ветки. Холодный пот выступил у меня на лбу. Как он меня нашёл? По температуре, по биению сердца? Да фиг его знает, на каком уровне их техника. Главное, что этому навороченному  роботу мешала выполнить задание, обыкновенная ёлка. У меня выбор был небольшой: завалить дрона или он завалит меня. Ждать когда у него закончится топливо, вряд ли имело перспективу.  Я достал пистолет, покрепче упёрся спиной в ствол дерева. Сильное эхо от выстрела пронеслось по лесу! Железяка рухнула, как убитая птица. Я выскочил из-под ели и выстрелил ещё раз в лежащего вверх брюхом дрона.  Разлетевшиеся детали, убедили меня, что «добивать» больше не стоит.
Происшедшее заставило меня уйти ещё глубже в лес в ожидании ночи.

Вертолет плавно нарезал круги в обозначенном квадрате. В наушнике пилота раздался аудио-код базы «Элита», потом кашель.
— Чёрт подавился колой! Девятый, доложите обстановку!
— Ничего подозрительного не заметил. Только манекен стрелка на вышке скотомогильника. Я на всякий случай его расстрелял.   
— Понял. У нас потерян дрон. Дал сигнал технической неисправности. Посылаю координаты.
— Получил. Это рядом в минуте лёта. Не уходите с линии.  Скоро сумерки, мне можно включить прожектор?
— Не стоит.
— Я на месте. Вижу разбившегося дрона. Похоже, упал с высоты. Мне здесь негде приземлиться. Могу сесть только на дорогу, но это в километре.
— Ладно. Он уже своё отработал, спишем. Возвращайтесь на базу, к ужину успеете!
Машина стремительно набрала высоту, разрезая пыльное небо.

Я в бункере. Дина варит суп из грибов, которые я принёс. На кухне дурманящий запах. Даже полковник сглатывает слюну.
— Значит, говоришь, завалил дрона с одного выстрела? — с улыбкой спросил полковник.
— Не верите?
— Верю. Где учился стрелять?
— У меня был компьютерный тир. На экране мишень, в руках пистолет. До десяти метров расстояние. Я через год как спецназовец шмалял.
— Ну, это в комфортных условиях и без отдачи.
— Как видите, и этот навык сработал.
— Ничего даром не пропадает, если тренировка длительная —  всё уходит на уровень мышечной памяти.
— Несколько раз был в настоящем тире, но там очень дорого.
— Они вышли на нас по машине. В каждой автомобиле есть маячок для спецслужб, даже если вы удаляете опцию заводского маячка, даже если вы отключаете аккумулятор — они найдут. Но в нашем случае нет: вода своё дело сделала. Нас от трагедии отделяло буквально полчаса. Очень оперативно они сработали, — удивляясь, сказал полковник.
— А разве у них нет карты ракетных установок?
— К счастью нет. Ликвидация устаревших ракет сопровождалась уничтожением всей документации.
— А по радиоактивному фону?
— Он здесь незначительный. Надо ползать на брюхе в известном квадрате, тогда поймаешь фон. Наша ракета сейчас как «тёмная материя». Так наука называет форму материи, которую невозможно обнаружить, измерить, но она есть!
— Красиво. Так и назовём ракету «Тёмная материя».
— Давайте мужчины за стол! Суп готов! —  скомандовала Дина, явно довольная своим кулинарным  успехом.
Это был чудесный суп. Грибы давали запах леса, дождя, солнца и запах земли, которая ещё может родить! Суп пах жизнью и надеждой на будущее!
После застолья полковник рассказал, как по разным каналам получал тревожную информацию о надвигающейся беде.
— По линии министерства обороны и частных фирм пошли заказы на миллионы экземпляров пластиковых ящиков. Их размер никак не подходил под военную продукцию, зато ящик был похож на закамуфлированный гроб. Надо понимать так, что власть знала о надвигающейся катастрофе и готовилась к ней. Потом все заказы были отменены. Но, как сейчас видим, не из-за уверенности, что катастрофы не будет, а из решения покинуть Землю и направить все ресурсы на личное спасение.
— Меня вот что интересует, полковник, удастся ли наш план? Ведь наверняка проект «Элита» хорошо защищён  от нападения с воздуха. Вы же сами говорили, что там толковые спецы работают.
— Там неплохая защита, но у неё есть уязвимое место. Чтобы нашей ракетой достичь цели, нужно пятьдесят пять секунд. Мой сын обеспечит сбой их системы на это время. Ваша помощь тоже нужна. Сегодня утром вы отправитесь на то место, где нашли меня у костра. Я дам вам прибор, а  вы его активируете в назначенное время. Это должно помочь в моих расчётах. А пока отдыхаем. Я соберу вам провиант.

Военная база спецподразделения проекта «Э». Утро. Офицерское общежитие.
— Девятый подъём! Капитан, за штурвал! — тормошил спящего налысо бритый майор с угрюмым лицом.
— Что случилось?
— Срочное совещание у начальства.
— Ты знаешь причину?
— Техотдел сообщил, что вчера был разрушен дрон в полутора метрах над землей, находясь в режиме «выцеливания». Предполагают, что его могли сбить. Все стоят на ушах!
— Чёрт, ну прочесали мы вчера весь квадрат в квадрате. Ничего не обнаружили. Вечно этот спецотдел выдумывает угрозы. Может, этого дрона медведь завалил. Такое уже было. Дрон принял медведя за человека. Дрон выстрелил в медведя, а тому это, как слону дробина, только разозлил. Как шандарахнул косолапый по железяке лапой, та и рухнула. А затем втоптал её в землю, как социального врага! Камера железяки всё и записала.
— Медведь, не медведь... Не нам, капитан, решать. Найдёте дрона — вот и посмотрим его предсмертную запись. Собирайся. Всё равно через двадцать минут подъём.
Капитан побрёл в туалет, напевая песню собственного сочинения: «Я убиваю, значит, я живу…».
Совещание по ЧП с дроном длилось около часа. Было принято решение сформировать десант с привлечением специалиста из техотдела, следователя, поисковой группы и доставить их на место падение дрона. Всех собрали оперативно, кроме спеца из техотдела. Он не мог найти свои очки. Глаза у спеца были не простые, то ли с огромными минусами, то ли с плюсами. Замены не было. Искали долго. К удивлению рассеянного доктора по дронам,  очки нашли у него в кармане пиджака. Ожидавшие в холодных вертолётах материли «очкарика».
— Этот мудак вечно рассеян!
— Как его взяли на это место?
— Чей-то родственник, не иначе!
— Где эта очкастая сука! Холод жуткий!
— Командир, запусти движок, реально холодно!
— Не могу! Топливо на  вес золота! Сам мёрзну!
— Слушай, командир, как летаете в такой пыли?
— Спецфильтры придумали. Правда, их  хватает на пару часов лёта. Забиваются быстро. Один раз чуть не заглох в воздухе!
— Всё, идёт. Наверное, в его жопе нашли его очки!
— Ха-ха-ха…

Полковник разбудил нас рано. Завтрак был уже готов. Я всю ночь слышал какой-то звук, напоминающий урчание огромной кошки. Вначале даже подумал, что это Дина так мило храпит.
Мы взяли с собой свою сумку с вещами и сумку с продуктами, собранную полковником. Получили инструкцию, как пользоваться прибором, и, вдыхая запах утреннего леса, двинулись в путь. Дина смешно позёвывала в ладонь, провоцируя меня на ответные зевки.
— Чего передразниваешь, ведь сам не дал поспать толком.
— Ты была не против… А зеваю — рефлекс.
— А ночью был инстинкт?
— Ночью была любовь и немного инстинкта! Без него механизм любви не срабатывает.
— Не свисти про механизм. Он у вас срабатывает даже у спящих.
— Это физиология, тут мы бессильны. 
— Может, по дороге пойдём? Я устала плутать по лесу. Мы часто теряем дорогу из виду.
— Нет, по дороге опасно. Скоро устроим привал. Ты слышала ночью урчание?
— Да. Мне даже снилось, что я сплю рядом с кошкой, которая сладко урчит. А что это был за звук?
— Полковник сказал, что это генератор так урчит или компрессор. В общем, техника.
—  А ты заметил, что полковник какой-то не такой был сегодня?
— Я ещё вчера это заметил. Может, с ногой проблемы?
— Да не похоже, у мужика отличный аппетит.
— Может, за сына переживает, он тоже участвует в этом.
— Вполне может быть, — Дина посмотрела в небо. — Полковник говорит, что пыль это решаемая проблема. Можно провоцировать дожди, и за пару месяцев пыль смоет. Помню, мама меня учила подставлять ладони под дождь и говорить заклинание: «Пусть у меня будет столько счастья, сколько упадет капель дождя в мои ладони!». Я  держала руки до онемения…
— Сейчас что, есть счастье? Живые —  счастье! Еда есть —  счастье! Вдвоём — счастье!
— Может, мне всё это и накапало в руки?
— Будем надеяться, что там были и более счастливые капельки!
— Да пару капель счастья ещё бы не помешало! — Дина прижалась ко мне, — Давай постоим.
— Ставь сумку. Минут десять передохнём.
— Мы торопимся?
— Лучше надолго не останавливаться. Неизвестно какие сложности ждут  впереди.
— Ладно. Мы действительно на серьёзном задании. Мне всё ещё кажется, что я во сне. Всё слишком нереальное происходит с нами. 
— Если следовать логике полковника, то получается, что так называемая наша «элита» решила бросить народ и покинуть планету, как только появилась техническая возможность это осуществить. Так что те, кто боролся с просвещением и техническим прогрессом ещё в средневековье, были в чём-то правы!
— Это уж ты слишком глубоко копнул. Полковник более конкретен, как и положено военному. Хотят улететь?! Сломаем леталку! —  улыбаясь, сказала Дина.
— Кстати, о леталке. Думаю, обломки дрона нужно спрятать. Тут недалеко.
Углубившись в лес, мы без труда нашли дрон. Собрали все детали до последнего осколочка и в метрах трёхстах закопали его. Дина с иронией промычала похоронный марш.   
С размышлениями о будущем и с двумя привалами мы добрались до места. След от костра убедил нас, что мы не ошиблись.
Согласно инструкции, выданной полковником, мы должны включить прибор в десять часов. Оставалось чуть больше часа. Чтобы не терять время впустую, мы решили навестить наш вездеход, особо не надеясь его увидеть. Дина закрыла глаза, я вёл её за руку.
— Если он на месте, ты скажешь мне открыть глаза. Если его угнали, поворачивайся назад.
— Ну что за детский сад, солнышко?
— Я так хочу! Я загадала! — капризничала Дина.
Мы шли по траве покрытой росой и налётом пыли. Наша обувь и брюки до колен промокли и запачкались.
— Надо же, столько прошли по лесу, было сухо, а тут как у водяного, — возмущался я, поглядывая на  лицо Дины.
— Что смотришь на меня? Думаешь, подглядываю?
— Ты красивая, вот и смотрю.
— Спасибо, комплемент  засчитан как искренний. А я всегда чувствую, что на меня смотрят, даже сзади.
— Ну я тоже могу чувствовать взгляд. Может, это свойственно всем людям?
— Нет не всем, как и предчувствие дано не многим.
— Значит, мы с тобой особенные!
— Без вариантов!   
К нашему удивлению, вездеход был на месте. Аккумулятор и бензин — не тронутыми.
— Ну и что ты загадала, если вездеход окажется на месте?
— Загадала, что мы на нём поедем, —  Дина погладила капот машины, — и у нас всё будет хорошо! 
—  Давай возвращаться. А то ещё нас приметят недобрые люди.
—  Пошли! Не будем подводить полковника и человечество.

Я взял её на руки, как ребёнка, и понёс, целуя. Уже подходя к лесу, мы услышали гул вертолетов. Добежав, мы прижались к сосне. Два чёрных  вертолёта пролетели над нами.
— Что-то мне не по себе, — с волнением сказала Дина.
— Ничего хорошего точно. Я такой же вертолёт видел, когда встретился с дроном. Давай-ка мы найдём погуще сосёнки и там затаимся.
Ровно в десять мы включили прибор.  К нашему удивлению на его экране стал появляться текст:
«Дорогие мои! Я рад, что вы на месте. Не обижайтесь на меня! Я придумал эту историю, чтобы вы могли уйти на безопасное расстояние. Дело в том, что после запуска ракеты, точка пуска будет обнаружена, и по ней будет нанесён удар. Это вопрос сорока секунд. Мы просто не успели бы выбраться. Надеюсь, что наша ракета долетит до цели. Об этом вы сможете узнать, переключив прибор в режим «VS» — это функция всеволнового сканера. Что-нибудь да поймаете на частотах спецслужб или военных подразделений. Расскажите нашу историю выжившим! А теперь салют в вашу честь, в честь жизни на Земле! Берегите друг друга, жизнь очень скупа на счастливые дни! Прощайте!».
Земля загудела у нас под ногами, потом гул ушёл в воздух. Мы были в шоке и от слов полковника, и от происходящего. Я прижал Дину к себе, и мы с замиранием сердца отсчитывали секунды ответного удара. Вот уже сорок, пятьдесят, пятьдесят пять… Уже стала появляться надежда.  В полной тишине слегка дунул ветерок, чуть дрогнула земля и раздался хлопок такой силы, как будто в ухе разорвалась петарда.
Дина рыдала, уткнувшись мне в плечо. Я тоже не сдерживал слёз. Придя в себя, мы поняли, что слегка контужены и плохо слышим.
Очень хотелось узнать, поразила ли цель наша «Тёмная материя». Я, щёлкая пальцами возле ушей, определил, что левое ухо слышит. Включил прибор в режим сканирования эфира и поднёс к уху. Дина большими испуганными глазами смотрела на меня.
Тишина была не долгой:
«— У нас были потери во время ракетного удара! Два вертолёта!  Почему нас не известили о пуске!
— Вы идиоты! Какое предупреждение! Был старт ракеты, а не выстрел из ружья! Ваша же служба там ни хрена не нашла! Как вы просмотрели ракетную установку?!
— Установку могли доставить!
— Это не та ракета, которую возят! Она снесла стартовый комплекс номер один! Вы понимаете, что это значит?!
— Это значит, адмирал, что вы с семьёй разделите участь моей семьи!
— Завтра жду от вас заявления о добровольном уходе! В знак старой дружбы! В противном случае уволю со всеми вытекающими последствиями!
— С радостью уйду!  Честное слово, мне было противно участвовать в этом проекте. Мне стыдно и тошно!
— Ты не из нашего теста! Слабак!». 
В эфире воцарилась тишина.
— Наша ракета поразила цель! —  я бросился обнимать Дину и кричать ей в ухо. — Наша ракета поразила цель!
— Слышу! Слышу!  Наша ракета поразила цель!..

Генерал долго держал стакан с виски, прежде чем выпить. Сидящий за столом майор, дождавшись генерала, тоже выпил.
— Расскажи, майор, что ребята успели сообщить перед гибелью?
— Капитан заметил двух людей, прячущихся в лесу. Дрона в точке падения не было. Потом экипажи сообщили, что видят взлёт ракеты.
— Почему не дали команду срочно покинуть место пуска?
— Дали! Да и пилоты знают инструкцию. Ракета, ударившая, была такой мощности, что они не успели выйти из зоны поражения.
— Что сообщила поисковая группа?
— Все погибли, — тяжело сопя, ответил майор.
— Говорите, люди были в лесу?
— Да. Генерал, вы уже второй раз меня переспрашиваете. Может, вам стоит отдохнуть? Мы уже  бутылку допили.
— Майор, меня всегда удивляла ваша осторожность в употреблении спиртного. Вы здоровый, брутальный мужик, а пьёте, как язвенник. Должна быть причина!
— Вы правы, причина есть. Лет пять тому назад я навестил старшего брата. Общаемся мы редко. Брат выпивоха с большим стажем. Да ещё домашний философ: «Я много пью, чтобы размыть своё лицо! Чтобы на физиономии смазались черты порока и покорности судьбе!». Примерно такой монолог он выдаёт после первой рюмки. В общем, слово за слово, вышел спор, кто больше мужик  Он и предложил потягаться на выпивке. Пили мы все три дня. Буквально до отключки. Когда я, отоспавшись, вернулся к себе в квартиру, то обнаружил, что на моём диване лежит здоровенный крокодил и недружественно поглядывает на меня. Я ударил себя по щеке и убедился, что не сплю. Крокодил соскочил с дивана и побежал в мою сторону. Я отчётливо слышал стук его маленьких коготков о паркет. Я забежал в ванну и там закрылся. Потом позвонил приятелю. Пришлось лечиться в клинике. У меня был алкогольный психоз «белочка». С тех пор я очень осторожен со спиртным.
— Поучительная история. У меня были глюки на этой почве, но так, при засыпании чего-нибудь привидится или тревога немотивированная. Но до «белой горячки» не доходило!
— Я пойду, а вы отдохните.    
— А я, майор, уже на отдыхе, — генерал сорвал с плеч погоны и бросил на стол, — мне час тому назад предложили уволиться.
— Но вашей вины нет. Это непреодолимое стечение обстоятельств!
— Я после сегодняшнего дня всё равно бы подал в отставку. Дело даже не в этих смертях. Мы с вами, майор, служим не очень благородному делу! — беспогонный генерал допил из стакана. — У ацтеков  был обряд умерщвления человека, олицетворявшего бога. Жертвоприношение осуществлялось во время самого большого праздника — Токсталь. В этот день великий «бог-богов» Тецкатлипока умирал в лице своего представителя на земле и вновь возрождался к жизни в лице другого человека, которого на следующий год ждала та же участь. Для этого ритуала выбирали самого красивого юношу из числа пленников. Чтобы он был достоин столь высокой роли, его воспитывали, обучали аристократически манерам, игре на флейте, умению распознавать цветы по запаху. У него даже был свой храм, где знать отдавала ему свои почести. Неправда ли, очень красиво? Какой полный смысла обряд!
— Я не понимаю вас?!
— Это не суть важно. Вы что знаете о сегодняшней ракете, которая взлетела именно с того места, которое мы обследовали сутками раньше?
— Самозапуск старой ракеты, которую забыли демонтировать. Она упала через пятьдесят километров в лесном массиве и разрушилась.
— Пусть будет так. Всем так удобней!  А правду хотите знать?
— Нет!
— Вот видите, майор, я тоже не хотел признавать правду, хотя знал её. Знал, кому служу! Мы ведь с вами не государству служим, не народу! Мы давно уже частная структура! Мы обслуга «элиты»! Этот астероид самый настоящий сатана! Все ждали появление сатаны из землян, а он явился из глубин космоса, может, из самой тёмной преисподней! Он ударил! И  в людях проснулось самое тёмное! Миллионы смертей не остановили «лучшую часть человечества» от бегства! Так называемая «элита» повернулась к народу спиной и показала ему задницу! Но если бы народ узнал, что его «элита» собралась сбежать с Земли, он бы сам голыми руками порвал её! А мы с вами знали, скажем, догадывались, но обслуживали, готовили их побег. Мы боялись голодной смерти и надеялись выжить! Нас купили за еду! Но они улетят, и еда закончится! Мы начнём жрать друг друга! — генерал в отчаянии стукнул по столу.
— Я пойду, — смущенно сказал майор.
— Идите, а мне надо подумать, как с честью выйти из этой ситуации.  Да, послушайте, последняя просьба. Помню, был один лейтенант, такой белобрысый, он просился уволиться. Я  два раза отказывал. Приказ о моём увольнении подпишут завтра, а я хочу удовлетворить просьбу лейтенанта сегодня, пока в должности. Позовите его ко мне.
— Будет исполнено. Но вы без погон, — отводя взгляд, сказал майор.
— Я надену полевую форму. Скажите, майор, а что из оружия погибших осталось на базе?
— Четыре автомата и мелочь всякая.
— Давайте, два мне, два вам и всякую мелочь, пополам. 
— Ну, если вы подпишите акт, где будет указанно, что весь боекомплект был выдан погибшим — я не против.
— Вот и договорились.

Лейтенант не знал, зачем его вызвали и заметно нервничал. Генерал застегнул последнюю пуговицу, поправив воротник полевой куртки.
— Вы хотели уволиться?
— Да. Но тут такие события. Я готов подождать.
— В вашем подразделении есть потери?
— Нет. 
— Я могу удовлетворить вашу просьбу сегодня или никогда. Решайте!
— Тогда я прошу увольнения.
— На что вы будете жить?
— У меня брат в полиции на должности, обещает устроить.
— А что вам здесь не нравится?
— Я из гражданских. У меня высшее техническое. Разработал пару систем, которые были замечены. Вот и взяли. Армейская служба — не моё.
— Это слабый довод. Я  вот тоже не из военных. Читал лекции в академии, пока не влюбился в дочь потомственного военного. Вот и пришлось, чтобы угодить её папе, сменить стезю.
— Моя девушка служит в полиции, я хочу быть рядом с ней.
— Она служит в подразделении вашего брата?
— Да. И мы близнецы с братом, — лейтенант покраснел, — я не в смысле...
— Не объясняйтесь. Это причина весомая, но только сегодня.  Я подпишу приказ, но у меня к  вам будет просьба о содействии в одном деле. Завтра  я, как и вы, ухожу в отставку. Я всё объясню по ходу дел. Пока займитесь моим личным вертолётом. Он должен быть готов к полёту через час. Вы знаете, где он находится?
— Да, в ангаре личного транспорта «С».
— С такой техникой знакомы?
— Это была часть моего обучения, включая права пилота.
— Вот и замечательно, молодой человек. Бог даст, выживем! Исполняйте!

Генерал задумал найти хоть какую-то зацепку, чтобы узнать, что за люди смогли провернуть такую глобальную операцию. И этим героям он хотел помочь, чтобы успокоить свою совесть. Он интуитивно чувствовал, что те двое, которых заметили в лесу с вертолёта, имеют отношение к этому событию. Может, это серьёзная организация, и у них есть план по исправлению ситуации в целом.
«Ведь при общем падении во тьму, хоть за кого-то должен был зацепиться кусочек спасительного света!» —  с этой мыслью стоял под холодным душем пятидесятилетний генерал-майор в отставке, выгоняя хмель.

  Радость от попадания ракеты, от не напрасной гибели полковника, от появившейся надежды сменилась тихой грустью. Мы не знали, что делать дальше. Мы вернулись в исходную точку. Еды на пару дней. Бензина в вездеходе на сотню километров.
— Думаю, что сегодня  это самое безопасное место. Никто сюда не сунется после такого взрыва. Заночуем здесь, утром решим, куда нам двигаться.
— Валли! Здесь Валли! —  радостно кричала Дина, держа в руках прозрачную пластиковую коробку с дырочками для воздуха.
— Ай да полковник! Даже нашего мышонка не забыл пожалеть! Спасибо! — сказал я и посмотрел в небо, как будто полковник должен быть уже там.
— Я слышу, что кто-то шебуршит в сумке. Милый полковник! Милый Валли! —  Дина целовала насмерть перепуганного Валли, — мы сейчас тебя накормим и твоего папку накормим.
— Я его друг, а не папка!
— Думаю, он тебя считает папкой, а меня мамкой.
— В таком раскладе я не против. Ладно, семья, пойду я за дровами для костра и еловыми лапами для кровати. Где наш семейный нож?
— Щас найду, муж! Держи…
Когда Дина подавала мне нож, посмотрела прямо в глаза и задержала взгляд. От этого взгляда в моём теле разлилось пьянящее тепло, а сердце наполнилось нежностью.
— Я тебя люблю! Я в этом абсолютно уверен! Я это почувствовал сердцем! — сказал я, растворяясь в любви.
— Готова повторить твои слова. Как там сказал полковник: «Берегите друг друга, жизнь очень скупа на счастливые дни!». Я постараюсь, любимый, чтобы счастливых дней в нашей жизни было как можно больше. Как капель дождя в наших ладонях, при каждом дожде!..
В этот день казалось, что пыли в небе стало меньше и солнце светило ярче. Перекусив, мы решили спрятать вездеход в лесу. Машина завелась легко и, оправдывая своё название, преодолела  все препятствия. Добытые мной для постели ветки  ушли на  маскировку вездехода.
— Есть кусок брезента, кинем на мох —  перина у нас будет, — уговаривала меня Дина не идти в лес за новыми ветками.
— Ладно, если дождя сегодня не будет, мох подойдёт. Спать будем по очереди. Чёрт знает, кто водится в этом лесу, да и двуногие могут забрести.
— А ёще дроны летают, — подзадоривала меня Дина.
— Мы, лапуля, живём при апокалипсисе, и тут не до шуток, — сказал я и поймал себя на мысли, что я обиделся на Дину из-за её детского кривляния.
— Ты обиделся?
— Удивись, да обиделся. Я хочу, чтобы мы выжили. А для этого придётся смириться с чувством постоянной опасности. В противном случае шансов у нас мало!
— Прости! Это нервы. Сегодня столько пережили, — виновато сказала Дина.
— Забыли. Я тоже на нервах. Трудно, когда не знаешь, что делать завтра.
— Мы уже оказались участниками большой истории, и судьба не может просто так уморить нас голодом или отдать на съедение.
— Судьба не писатель, который может пожалеть своих героев!
— Судьба лучше тем, что она не врёт, как писатели. Её герои не такие помпезные! Вот, например, полковник. Погиб, спасая человечество, тихо, без пафоса!
— Я бы не сказал, что полковник погиб тихо. Такой салют был!
— Ты понимаешь, что я имела ввиду!
— Ладно, хватит, что-то мы действительно сегодня не в духе. Вот смотри, что я нашёл в вездеходе «Записки неудачника». Человек, утешая себя, собирал информацию о знаменитых людях, которые были не столь выдающимися в прошлом. Читаю:
«Бетховен писал с ошибками, а деление и умножение так и не осилил.
У Гоголя по русскому языку была тройка, а за сочинение два.
Пушкин был одним из худших учеников в Лицее.
Лев Толстой  бросил университет после второго курса из-за неуспеваемости.
Чехов из-за неуспеваемости два раза оставался на второй год.
Королёв был троечником по всем предметам.
Роден трижды не мог поступить в школу искусств. 
Менделеев имел тройку по химии.
Эдисона исключили из школы как совсем отстающего.
Ньютон был худшим учеником в классе, особо трудно ему давалась физика и математика.
Циолковский не имел высшего образования.
Уолт Дисней был уволен из газеты “за недостатком творческих идей”.
Бил Гейтс был отчислен со второго курса университета и больше не пытался получить высшее образование.
Квентин Тарантино бросил школу в пятнадцать лет и устроился работать билетёром. Он не получил специального режиссерского образования. Вместо этого он просто ходил в кино и верил, что сможет создавать настоящие шедевры без диплома о высшем образовании.
Иван Бунин плохо учился в школе, получил только домашнее образование.
Максим Горький посещал школу только два года.
Джек Лондон отучился  в  университет только три семестра».
Тут ещё два листа имён. Интересно, кем стал автор этих  записок?
— Хорошая отмазка получается для обалдуев и лентяев. Зачитал такой списочек родителям и можешь показывать свой дневник! А то, что эти люди были талантливы от природы, никто и не задумывается. А самообразование!
— Со всеми твоими аргументами, солнышко, согласен. Шопенгауэр писал, что «природный ум может заменить любое образование, но никакое образование не может заменить природного ума», — это всё, что я знал из немецкой философии и то благодаря тому, что высказывания великих висели в библиотеке, в которой я работал.
— Хорошо сказано.
— Предлагаю посидеть в тишине и послушать лес.
— Я умею уходить в нирвану. Тут главное дыхание и  правильные мысли. Повторяй за мной…

Меня кто-то пнул по ноге. Я сразу понял, что нирвана закончилась глубоким сном, так как Дина тихо сопела, лёжа на моей затёкшей руке. У нас, похоже, гости.
—  Встаём без резких движений, — отчасти ещё в моём сне прозвучал мужской голос.
— Понял, — ответил я и вытащил затёкшую руку из-под головы Дины. Она не проснулась.
— Девчонку тоже буди! — раздался тот же голос.
— Пусть спит.
— Буди, и без фокусов!
Дина сама открыла глаза и испуганно посмотрела на двух мужчин стоящих с автоматами на перевес.
— Уже вечер? —  смущённо произнесла она заспанным  голосом.
— Шесть вечера, — бодро сказал другой мужчина.
 — Лейтенант, обыщите их! А вы не рыпайтесь, в ваших же интересах. Мы не бандиты.
Лейтенант исполнил приказ без особого энтузиазма. Наши сумки обыскали, пока мы беспечно дрыхли.
— Откуда пистолет и нож? —  произнес первый голос, который принадлежал мужчине лет за пятьдесят в армейской полевой форме.
— Личное оружие моего деда, он был полицейским, — соврал я.
— Из пистолета недавно стреляли, — сказал мужчина, нюхая ствол оружия.
— Я отпугивал бандитов.
— И где вы их отпугивали?
— Здесь.
— А что вы здесь делаете?
— Шли в сторону фермерских хозяйств в надежде наняться на работу.
— Допустим. Но откуда у вас в сумке  армейский прибор строгой учётности?
— Нашли в брошенной машине.
— Когда?
— День тому назад.
— Интересно, а кто включал этот прибор восемь часов тому назад?
— Не знаю, может, случайно, кнопку нажал, — я чувствовал, что меня, ещё толком не проснувшегося, испуганного, этот ушлый в полевой форме загонит в угол своими вопросами.
— И случайно приняли сообщение и ползали по эфиру?
— Сейчас техника глючит.
— Эта техника не глючит, даже в атомном реакторе! Хватит врать! Говорите правду!
— Какую правду?
— Здесь рядом был пуск ракеты! Никто сюда просто так не попрётся. Вы включали прибор за несколько минут до  ракетного пинг-понга.
— Даже если мы причастны к этому пуску ракеты, то уже всё произошло. Мы статисты, случайные люди, ничего толком не знаем.
— Расскажите всё, и я клянусь, что вы останетесь целы. Лейтенант, отдай парню свой автомат. Это наши гарантии!
— Небось, без патронов.
— Возьми мой! Слово генерала!
— Ваш возьму!
Генерал протянул мне свой автомат. Я отстегнул рожок, убедился, что патроны есть, и вставил назад. Эта модель автомата была мне знакома по тиру. Дина смотрела на всё происходящее, хлопая сонными глазами.
— Вы убедились, что мы играем честно?
— Да, автомат это аргумент. В сущности тайн особых у нас уже нет. Ракета достигла цели.
— Это я уже знаю. Меня интересует, кто это сделал? Не из служебных целей. Через несколько часов я уже буду в отставке. Это сугубо личное дело. Скажем так, я бы сам хотел это сделать, но духа не хватило!
— Постойте, а вы не тот генерал, которого чихвостил, какой-то адмирал?
— Он самый. И адмирал не какой-то, а глава большого проекта.
— Проекта «Элита»?
— Вы много знаете, — генерал присел на траву напротив нас.
— Это полковник много знал. Мы его здесь нашли, на этом самом месте. Он был без памяти, ранен.
Я поведал незваным гостям всю историю, опуская детали. Наша встреча закончилась тем, что мы отдали свой вездеход лейтенанту,  а мы взлетели на вертолёте с генералом.
— Поступок полковника не остановит эту публику от намерения бросить народ. Полковник был храбрым воином, но не жил внутри этой касты. К ним с обычными мерками подходить ошибочно, у них уже давно автономная мораль. Сейчас отряхнутся и снова начнут строить стартовую площадку. У них монополия на продукты питания. Гигантские склады  в подземельях и скалах.  Поэтому в рабочих руках у них нехватки не будет. За кусок хлеба и кашу человек готов работать по десять часов, когда кругом мрут с голоду! —  с раздражением говорил генерал.
— Куда мы летим? — спрашиваю, скрывая волнение.
— Не переживайте, Тор, мы летим в безопасное место. Это такой городок, для высокопоставленной обслуги элиты.  Скоро будем.
Вертолёт был четырёхместным, просторным, с кожаными креслами. Генерал — за штурвалом, рядом с ним в кресле лежали автоматы, я с Диной — на задних сидениях. Шли низко на хорошей скорости. Дина явно боялась высоты, это было видно из-за отсутствия любопытства смотреть в низ. Она притворялась дремлющей, держа в руках пакет с чипсами, подаренный лейтенантом на прощание. Двигатель вертолёта работал, как сердце быка на корриде: с нарастающим биением. Генерал был погружён в свои мысли, выдавая их тяжесть напряжённой спиной.
— Всё сон! —  шепнула Дина мне на ухо.
— Нет. Это что-то другое. Этому пока нет названия…

 
Глава третья

Элитная обслуга элиты
Вертолёт завис над какими-то руинами с глубокой воронкой, как от большого взрыва. Генерал по радиосвязи запрашивал посадку. По мере снижения стали различаться искорёженные агрегаты со знаками атомной радиации.
— Вы не пугайтесь — это зрительный обман. Голограмма — маскировка такая, — успокаивал нас генерал.
— Да это тогда 4D-формат! — восхитился я качеством  картинки.
И действительно, упав на дно воронки, мы оказались на небольшом аэродроме.
— Вот и дома, — глубоко вдохнув, с улыбкой сказал генерал, — выгружаемся!
Машина охраны аэропорта, увидев генерала, просигналила и удалилась.
— Здесь так много зелени и воздух, и небо чище! — восторгалась Дина.
— Это город жрецов! Элитная обслуга элиты! Нас балуют! — иронизировал генерал.
Дина занялась кормлением Валли, подразнивая его чипсиной.
— Большое население? — поинтересовался я, вглядываясь в ровные ряды особнячков, растёкшихся по равнинной долине.
— Семь тысяч. На семью разрешатся одна собака и одна кошка. Своё телевидение, свои радиостанции, свои социальные сети! Полная информационная автономия! Всё, чтобы беречь мозги!
— Своя планета!
— Точнее островок!
— Здесь много учённых?
— Хватает. Вот один работает над установлением информационного контакта с Землёй, придерживаясь теории, что Земля это живой организм. Весьма убедителен в своих выводах. Многое ему открылось после падения астероида.
— В смысле, он хочет найти общий язык с Землёй как с живым существом?
— Да. Проект так и называется «Код Земли», я его частично финансирую. А вдруг получится?! Нам всё равно не хватит места на кораблях «элиты», поэтому надо лечить и обустраивать раненую планету. Эх, встретиться бы мне с вашим полковником пораньше!
— Что вы имеете в виду?
— В смысле, что мы могли бы объединить усилия и нанести более сокрушительный удар по крысам, бегущим с корабля. Полковник понимал, что уничтожение стартовой площадки мера временная. Думаю, он рассчитывал, что это событие подтолкнёт других к активным действиям. И тут он не ошибся!
— Получается, что даже вы при таком чине не смогли попасть в «элиту»?
— Мой чин, чин обслуги! Чтобы попасть в их касту, нужно иметь не только огромные финансовые ресурсы, но и власть, и соответствующую биографию. Человечество не является одним видом, и доминирующий хищный вид это хорошо чувствует на генном уровне. Как сказал мне адмирал: «Ты не из нашего теста».
— И как понять, из какого ты теста?
— Думаю, вид теста определяется в критический момент нравственного выбора. Вот держите, — генерал протянул мне пластиковое удостоверение, — это удостоверение погибшего техспеца. Дина ваша жена. Здесь своя служба безопасности, поэтому лучше легализоваться. Информацию о наших потерях они не получают, поэтому удостоверение действующее. Я вас поселю в доме моего старшего брата. Он умер полгода назад. Чтобы моя жена ничего не заподозрила, а она у меня женщина умная, я скажу, что ввожу вас в проект «Код Земли».
— Она о вашей отставке уже знает?
— Нет. Но эта новость её не расстроит. У неё здесь свой бизнес — энергетические системы. Давно звала меня к себе в начальники. Говорит, что в последнее время было несколько случаев полной пропажи электроэнергии из всей системы города. Мои учёные утверждают, что это Земля «ворует» электричество. Просто чудеса происходят!
— А дети есть?
— Сыну двадцать пять, работает в здешней службе безопасности — лоботряс. Здесь народ тихий, интеллигентный, ничего страшнее пьяной драки на почве научных расхождений не бывает. Дочери двенадцать. Не папкина дочка, а мамкина. Ещё собака, старый дог, всех впускает и выпускает, облизывая! Вот и вся моя семья! А теперь в путь!
К вертолёту подъехало местное такси. Электромобиль плавно повёз нас по чудесному городку. Такие «изумрудные города» снятся в детских сказочных снах. Тихо, чисто, красиво, солнечно.
Дом брата генерала был довольно аскетичным, бревенчатым, одноэтажным. Возле дома стоял пластмассовый шест метров десять высотой с листом металла на вершине.
— Это молниеотвод? — заинтересовался я.
— Нет. Он из этой штуки добывал атмосферное электричество по методу Теслы. Но хватало только на лампочку уличного освещения. Как говорится: «технология утеряна».
Мы вошли в дом. Всё из дерева, даже полы из широких сосновых досок, некоторые были с дырками от выпавших остатков сучков.
— Брат был помешан на экологии, не признавал современные материалы, — голос генерала эхом побежал по пустым комнатам. — Постельное бельё и продукты подвезут сегодня вечером.
— А мне очень даже нравится, — заговорила Дина, — здесь такой пьянящий запах дерева и смолы.
— Насчёт запаха вы угадали. Он старался, чтобы именно такой запах со смолой и был. Обстановка скромная, но всё необходимое есть. Он любил говорить, что на лишние деньги можно купить только лишние вещи.
— Извините, а сколько ему было лет? — полюбопытствовал я.
— Шестьдесят пять. Всегда заботился о своём здоровье, а погиб нелепо, доставая кошку с дерева. Упал, перелом основания черепа. Был достаточно известным химиком. Ладно, вы располагайтесь, а я поеду, обрадую семью. Из дома лучше не выходите. Если что — звоните, телефон здесь стационарный на кухне и в гостиной. Брат боялся мобильников. Вот моя местная визитка.
Генерал попрыгал на досках пола, убедился, что они выдержали тест, и спешно удалился.
На визитке генерала скромно, простым шрифтом было написано: «Александр Македонский» и три номера телефона.
— Надо понимать, что здесь у всех такие визитки, — смеялась Дина.
— А у ведущего проекта «Код Земли» визитка «Ньютона».
Мы ещё поупражнялись в остроумии на тему визиток, пока не почувствовали, что пора бы и перекусить.
На кухне аскета-эколога мы нашли банку с чаем и баночку мёда. Каждый глоток горячего чая с мёдом сопровождался словами и звуками нашего восхищения!
Здесь стоит пояснить наше веселье в отношении имён и фамилий. Уже второе поколение землян живёт с утратившими юридическую силу именами и фамилиями. Вы можете называть себя как угодно, в ваших официальных документах указывается ваш личный номер, который имеет юридическую силу. Имена, фамилии сохраняются по традиции, но только для бытового уровня. Вы приходите в банк или на работу в офис, подставляете руку под сканер и вас идентифицировали: №666068101577... Вам этот номер присваивается с момента введения микрочипа на восьмой день рождения: укол в правую руку между большим и указательным пальцем, как комариный укус. На протяжении жизни информация постоянно пополняется. Шутники эту процедуру называют «обрезание» — Христос был обрезан на восьмой день жизни. Человек может проверять информацию на своем чипе, но значительная её часть доступна только для госорганов. Вы можете узнать состояние вашего счёта, долги по кредитам и платежам, биологические и физические данные, но к какой группе благонадёжности вас относит государство, ваше ограничение по кредиту и прочее доступно только для соответствующих структур. За извлечение чипа, смену или удаление информации наказание очень строгое, приравнивается к покушению на государственный строй. После падения астероида в системе контроля произошёл сбой, ходили слухи, что это проделки хакеров, которые взломали программу чипового контроля и запустили вирус. Как бы то ни было, но народ уже пятый месяц гуляет без тотального присмотра. Основным документом является пластиковый паспорт, на нём ваше фото и номер, конечно, и чип паспорта, но сейчас его невозможно сличить с вашим подкожным. Поэтому стала процветать подделка документов. При желании можно заказать и новый подкожный чип с любыми данными, но это невероятно дорого.
Нумерация человечества привела к таким социальным явлениям, как упрощение и выхолащивание имени. Теперь в школе или офисе можно услышать: «Седьмой опаздывает», «Первый уехал на встречу», «Второй, где-то пропадает», «Пятый, зайди к Первому»… Возникает такое ощущение, что ты находишься не в офисе фирмы, выпускающей мебель, а на военном объекте. Тем не менее, большинство держится за старую традицию имён.

Бельё и продукты нам подвезли часа через три. Мы занялись обустройством, воспринимая всё происходящее с нами как продолжение невероятной истории случайных встреч в мире сложных систем и неведомых правил Зазеркалья. Мы оказались в прошлой жизни, которая была до катастрофы, и даже лучше. Так нам тогда казалось.
Утром заехал генерал с документами.
— Вот договора на работу в фирме «Код Земли» младшими научными сотрудниками. Вот ваши удостоверения. Договор на аренду дома, деньги я как бы уже получил. По документам всё должно быть чисто. Сейчас поедем, я познакомлю вас с вашим шефом.
Ведущий проекта «Код Земли», к нашему удивлению, оказался не «ботаном», а спортивного вида сорокалетним мужчиной, высокого роста, с короткой стрижкой, даже без очков. Он бодро пожал нам руки.
— Меня зовут Аким. Обращаться лучше сэр Аким, — подчёркнуто вежливо сказал наш шеф. — Упреждая вопрос о «сэре», скажу, что мне так нравится.
«Ну не всё так безнадёжно, — подумал я. — У него есть свои тараканы, как у любого нормального учёного».
Нашим служебным функционалом стала замена аккумуляторов в датчиках, которые были опущены в скважины. Процесс был не сложный, но трудоёмкий. Зато загрузка была минимальная, одна замена в неделю, строго по схеме из пятнадцати  датчиков.
— Код, который я ищу, — это автограф Бога! С его помощью можно будет запустить процесс лечения Земли! Поэтому вы участвуете в историческом событии, — снисходительным тоном говорил сэр Аким.
— Похоже, что у этих ребят просто судьба участвовать в исторических событиях! — с легкой иронией сказал генерал.
— В судьбу я верю. И если эти ребята из тех, кто попадает или вляпывается в исторические события, мы сработаемся! Нам нужны люди, у которых особые отношения с Творцом! — сэр Аким позвал нас к своему рабочему столу. — Вот послушайте. После удара астероида Земля застонала как человек от сильной боли. Раньше фиксировали гул Земли, но такого ещё не было.
Он включил запись с датчиков, и у нас с Диной зашевелились волосы на голове от глубины стона планеты. Звук не был похож на человеческий стон. Это был вой, стон чего-то неведомого, но он был так понятен! Его слышали не уши, а сразу сердце и нервы.
— Некоторые теряют сознание, — взволнованно сказал шеф.
— Я чуть не потеряла. Верующие говорят, что это «вопли грешников в аду», — тихо сказала Дина, держась за мою руку.
— Значит, вы занялись этой темой до падения астероида? — спросил я.
— Я этим занимаюсь уже двенадцать лет. Успехи есть. Главным достижением могу считать, что код Земли — это вибрация. Человек крайне ограничен в восприятии природы. Поэтому проблема в том, чтобы найти тот сенсор, который сможет услышать, уловить весь алфавит, на котором говорит Земля! Тема не новая. Найти с Землёй общий язык пытаются уже несколько веков. В двадцатом веке жил известный писатель Артур Конан Дойл. Он написал произведение под названием «Когда Земля вскрикнула». Некий профессор Челленджер утверждает, что Земля является живым существом, при этом она не имеет представления о том, как человечество её эксплуатирует. Да и вообще, она не подозревает о существовании человечества. Челленджер маниакально хочет, чтобы Земля узнала о существовании человека в его лице.
Несколько лет упорной работы, и Челленджер пробил земную кору, а дальше он планирует добраться до «живой плоти Земли».
Профессор добивается цели. Как только он просверлил земную мантию, по всей Земле пронёсся рёв боли и гнева. Оскорблённое величие Земли родило ужасающие звуки. И это писалось в дни первого проводного телефона и газовых фонарей. А вы сегодня сами услышали оскорблённое величие Земли!
— Мне кажется, что мы услышали окрик на Бога! Земля понимает, что падение астероида это сбой во Вселенной, — возразил я.
— Насчёт окрика на Бога, может, и есть несколько нот в его сторону, но, кажется, крикнули в наши уши. Выкаченная нефть, добытая руда, снесённые горы и прочее творчество человека однозначно изменили Землю, сделали её больной с вырванными органами и выпитой кровью. Сместилась орбита, сползли полюса, и вот Земля уже подставлена под удары астероидов. «Неужели нужно сперва разодрать им уши, чтобы научились они слушать глазами? Неужели надо греметь, как литавры и как проповедники покаяния? Или верят они только заикающемуся?», — спрашивал Ницше от имени Заратустры.
Наш разговор затянулся допоздна. От Акима я узнал, что частые смерти пожилых людей от неизвестной болезни были ни чем иным, как умышленным сокращением пожилого населения, являющегося экономической нагрузкой для государства. В аптечную сеть поступили лекарства, которые могли получить бесплатно только пенсионеры как средство для улучшения пищеварения. Это была медико-биологическая разработка, которая убивала иммунную систему пожилых людей. Заказ медикаментов шёл по линии министерства обороны под грифом секретности. На случай разоблачения была заготовлена версия о трагической ошибке с поставкой компонентов от военных лабораторий. Цинизм власти ужасал.

Мы с воодушевлением принялись за работу, беря на себя и дополнительные обязательства. Быстро сдружились. Но при всех добрых отношениях со спортсменом-«батаном» пришлось провести с ним профилактическую беседу. Сэр Аким стал заглядываться на Дину! Проявлять знаки внимания! Дина дипломатично уклонялась, как мудрая женщина. Я не могу себя отнести к неревнивым мужчинам. Да и бывают ли такие?
— Сэр Аким!
— Да, Тори!
— Дина моя любимая женщина и я за неё готов на многое, даже на запредельное. Поэтому если вы не прекратите её клеить, я буду вынужден вас сделать инвалидом. Вы не знаете нашего пути и через что мы прошли. Поэтому не испытывайте судьбу!
— Вы зря нервничаете. Просто у меня повышенная коммуникабельность, — с некоторой растерянностью говорил Аким.
— Тогда снизьте её в отношении моей жены!
— Я всё понял, — кивнул Аким.
Мне не совсем понравился его тон. Дина из тех женщин, в которых  легко влюбиться. Помню, бабуля говорила: «Не женись на красивой! Всю жизнь охранять придётся!». Возможно, Аким полагает, что у него есть шанс. Интрига, однако, появилась. И от неё однозначно выиграла Дина — я стал более внимателен к ней. Ведь действительно, мужчина очень быстро привыкает к своей возлюбленной, как к данному уже навсегда или настолько, насколько он лично захочет. Ревность подбрасывает в огонь любви дровишек, бывает, и бензинчика плеснёт. Тут важно не перестараться, не сорвать резьбу и не начать выяснять отношения. Надо медленно отходить от пропасти и не пугать любимую. Она всё видит и понимает! Она смотрит на вас и ценит каждый правильный шаг! Женщины по природе умны — они продолжатели рода. Мужику же семейную мудрость надо обретать. Мудрость родителей мало учит, она вспоминается потом, когда ты уже танцуешь на собственных граблях!
Отношения с Акимом стали прохладнее. Он пригасил пыл, но продолжал засматриваться на Дину. Ну что в таком случае сделаешь? Тут даже работу не поменять. И генералу не пожалуешься. Запретить смотреть тоже нелепо. Буду ждать малейшего повода для мордобоя. Стоит подкачаться. Как утверждал Кант: «Страдание — это побуждение к деятельности».

Мы понемногу обживали дом. В подвале нашли много электроники и бытовой техники, которыми пренебрегал бывший хозяин. С разрешения генерала мы стали ею пользоваться. Телевизор ловил только краткий выпуск новостей, из которых половину времени занимал прогноз погоды. В новостях сообщали, что властями принимаются все возможные меры по предотвращению последствий катастрофы. В остальное время крутили старые фильмы и музыкальные концерты. Интернет был ограничен городской сетью: немного рекламы магазинов и услуг. Здесь, несмотря на всю красоту природы и городка, люди жили достаточно замкнуто — каждый в своём «бункере». Общегородских праздников не было и увеселительных  заведений тоже не было. Зато была развита клубная система. Хочешь отдыхать и развлекаться, получай рекомендацию двух членов клуба и отрывайся в закрытой системе. Ходить в гости друг к другу тоже не принято. Может, всё это оправдывалось тем, что люди жили в ожидании новой катастрофы. Одни хотели быть больше с семьёй, другие не желали показывать свои пороки. Ожидание возможной гибели делало людей иными! Конечно, сказывалась и особенность населения городка. Честно говоря, и нам с Диной было хорошо вдвоём и никуда не тянуло, если не считать долгих прогулок на природе. С каждым прошедшим дождём небо становилось немного чище, но дожди были редки.
Как-то утром заехал генерал и за чашкой кофе поведал, что властная элита с удвоенной силой взялась за строительство новой стартовой площадки с беспрецедентными мерами секретности и безопасности. Теперь вариант с ракетным ударом или каким-либо другим способом военного воздействия практически исключён.
— Надо думать, ребята, — с тревогой говорил генерал. — Они свалят через пару месяцев. Тут нужен такой ошейник, чтобы они поняли, что из него им не вырваться.
— Мне кажется, что у них страх настолько велик, что их ничем не остановить.
— Ты прав, Тори, страх у них вселенский. Но если человеку оставить только один путь спасения, он воспользуется именно им. У меня большие надежды на разработки проекта «Код Земли». Сейчас проходит совещание специалистов, к вечеру обещают предложить варианты. Они, как никто, знают Землю, а всё стоит на ней.
— Когда-то Земля стояла на трёх китах, и люди были счастливы.
— В сущности, наука недалеко продвинулась, и на чём держится Земля и Вселенная до сих пор непонятно. Киты и черепахи — это красиво. Но человечество уже не вернётся в детство. Человечество ждёт смерти с небес, на которые молилось тысячелетиями! Ладно, пофилософствовали и в путь. Если для реализации плана понадобитесь вы, я вас не пожалею. На войне, как на войне! — генерал был в спортивном костюме, поэтому его слова прозвучали не столь эпично.
К вечеру спецы по Земле вынесли единственное решение — направленное землетрясение! Это было в сфере возможностей тех средств и знаний, которыми располагал проект «Код Земли». Тектоническое оружие имело свою историю. В нём новым словом был минимум затрат с большим эффектом.
Место строительства новой стартовой площадки было известно. Самым сложным была проблема приближения к объекту на расстоянии не менее десяти километров. Оборудование занимало целый грузовик, и незаметно его провести было очень сложно, когда зона патрулирования вокруг строительной площадки составляла пятьдесят километров. К тому же, решили наносить удар, когда площадка будет готова на девяносто процентов, чтобы исключить скорое восстановление. Времени, по заключению спецов, у нас было около двух месяцев. С учётом этого решили доставлять оборудование минимальными партиями. Нужно было какое-то официальное прикрытие, чтобы оказаться в охраняемой зоне. Этой проблемой занялся генерал. Мы же со всем  коллективом стали собирать рабочий макет системы для испытаний.
Начались рутинные дни. Мы с Диной были на побегушках — принеси-подай. Обижаться не приходилось: оборудование сложное, и дилетантов лучше не подпускать.

Несмотря на все усилия и связи, генералу не удалось найти законного прикрытия для передвижения по охраняемой территории.
— Их служба безопасности перестраховалась на триста процентов. Всё, что будет появляться в охраняемой зоне, подлежит немедленному уничтожению. Никаких особых пропусков или разрешений на работы. Самый охраняемый периметр — пять километров, он весь в датчиках и дронах. Второй периметр под тотальным видео-наблюдением — десять километров. Третий под патрулированием с воздуха на вертолётах — до пятидесяти километров. Я в тупике, — огорчался генерал.
— Наши умные головы говорят, что им нужно десять, максимум двенадцать километров для достижения поставленной задачи.
— Я знаю, Тори, что наши возможности ограничены. Решение должно быть, его надо просто найти. Есть там, в зоне десяти-двенадцати километров от ракетного комплекса глухие леса. В радиусе трёх  километров они обработали леса реагентом, после чего деревья облысели, что обеспечило им стопроцентное наблюдение. Надеюсь, дальше они обрабатывать не будут. Я поеду домой, жену стало беспокоить моё частое отсутствие. А вы тоже думайте над задачкой. Иной раз специалисты не видят то, что доступно человеку со стороны.
Автомобиль генерала исчез в сумерках вечера и тумана. Дина позвала меня смотреть начавшийся фильм, «который любит папа». Она скучала по отцу и всё не решалась подойти к генералу с просьбой связаться с ним.

Меня озарило во сне. Я счастливый человек, мне каждый день снятся цветные сны. Бывает, с очень хорошей, даже волшебной музыкой, с потрясающим сюжетом из разных времён, включая возможное будущее.
Мне снилось, что я потерял важную деталь от нашей установки для индукции землетрясений. Я искал её на полу из шахматно выложенной плитки. Но когда рука опускалась на пол, чтобы взять деталь — всё исчезало на фоне пола.
Я проснулся. Сердце билось так, как будто я реально потерял важную деталь. Но, скорее всего, моё подсознание вбросило в сознание мысль, пнуло его. Мол, теперь мяч на твоей стороне, давай, поработай. Конечно, это был прямой намёк на голограмму, на маскировку в 4D, под которой успешно скрывался наш городок.
Пять утра, для генерала не рано. Нормальный подъём по тревоге. Я позвонил. Пока заваривал кофе и делал бутерброды, генерал уже стоял у дверей.
— Ты нашёл решение, и оно стоит того, чтобы моя жена не нашла меня в постели?!
— Да, есть идея, но насколько она технически выполнима? Сможем ли мы над автомобилями с оборудованием повесить  голограмму, соответствующую местности по которой они будут двигаться?
— Чёрт, я знал, что решение есть и оно рядом! Молодец! — генерал крепко меня обнял.
— Так это технически выполнимо?
— Конечно, выполнимо. Ведь это специалист из нашего проекта разработал эту систему для маскировки города. Ландшафт местности будет снимать видеокамера, закреплённая на автомобиле и сразу же передавать в устройство, которое его будет воспроизводить. Помнишь старые фильмы про ограбление банков, когда гангстеры перед видеокамерой ставили фотографию снятой зоны наблюдения.
— Да и не только фотографию, можно ставить видеозапись с экрана планшетника.
— Можно! Всё можно! Встречаемся на работе! А я ещё успею в кровать к своей пантере. Пока…
Дина проснулась на запах кофе и наши голоса. Я сразу похвастался. За что был удостоен звания «мой профессор» и долгого поцелуя. Мы взяли поднос с кофе и уселись на пороге дома.
Дина включила электронную книгу и стала дочитывать вслух «Когда Земля вскрикнула»:
«Не успели мы сделать и тридцати шагов, как где-то на огромной глубине мой железный дротик вонзился в нервный центр старушки Земли — и великое мгновение наступило.
Что же произошло? Ни я, ни Мелоун не успели ничего сообразить, поскольку небывалой силы вихрь сбил нас с ног и мы покатились по траве, словно камни для кэрлинга по ледяному полю. Тогда же до нашего слуха донесся самый страшный вопль, какой нам когда-либо доводилось слышать. Найдётся ли среди сотен очевидцев хоть один, кто сможет описать этот вопль? Это был рёв, в котором боль, гнев, угроза и оскорбленное величие Природы слились в ужасающий пронзительный звук. Он длился целую минуту и был подобен слившимся воедино голосам тысячи сирен; парализовав всех присутствующих своей неистовой мощью, он пронёсся по всему южному побережью, достиг берегов соседней Франции, перелетев через Ла-Манш, и в конце концов растаял в спокойном летнем воздухе. Ни один звук за всю историю человечества не мог бы сравниться с этим криком раненой Земли…».

Невыспавшиеся, но воодушевлённые мы прибыли на рабочее место. Нас поторопили в зал совещаний.
— Как говорил один политик, «спящие народы либо исчезают, либо просыпаются рабами». Мы сегодня проснулись с хорошей идеей, и у нас есть все шансы избежать рабства за пайку хлеба и глоток воды! Мы примем самое деятельное участие в спасении человеческой цивилизации! — начал свою речь генерал перед небольшим коллективом проекта «Код Земли». Нас в зале было двенадцать человек, как в известном библейском сюжете. Генерала сменили ещё два выступающих специалиста. Один из них зачем-то вспомнил о проектах  Пентагона середины двадцатого века, по которым предполагалось взорвать атомную бомбу на Луне, чтобы вызвать «лунотрясение». Оказывается, так  хотели понять, как развивалась Солнечная система. Мне кажется, что просто хотели продемонстрировать военно-техническую мощь американцев.
Затем поставили задачи, и работа в нашем муравейнике закипела.
Вдохновение сменялось дикой усталостью, выходные были отменены, рабочий день длился столько, сколько было нужно. Мои руки были избиты о разные детали и приспособы, как у дворового драчуна. Дина срезала ногти, затянула волосы, забыла о косметике, надела рабочий комбинезон.
Все вкалывали на совесть. Секретность проекта держалась на доверии и научной страсти. На третьей неделе марафона, мы услышали: «Всё! Проект завершён! Испытания прошли успешно! Четыре дня отдыха!»…

Мы проспали сутки и весь день ползали, как осенние мухи. Продолжая обследовать дом, я нашёл на чердаке упакованный телескоп и несколько вырезок из старых газет. Телескоп был из разряда очень дорогих, ценой в хорошую машину. В одной из газетных вырезок писалось:

«Поиск «Земли 2.0»
Уже известно, что четыре планеты лежат внутри так называемой пригодной для жизни “зоны Златовласки”. “Это означает, что они находятся на таком расстоянии от звезды, что на их поверхности не слишком жарко и не слишком холодно для наличия воды в жидкой форме, а это — необходимое условие существования жизни”, поясняет Стив Коннор.
Результаты программы NASA по поиску “экзопланет”, то есть планет за пределами нашей Солнечной системы, свидетельствуют в пользу идеи, что Млечный путь, который является лишь одной галактикой из многих, изобилует планетами, подобными нашей.
Мы уже писали несколько раз о случаях нахождения потенциально обитаемых планет. Одним из таких случаев, например, был разговор о планете Gliese 581g. Обычно поиском пригодных для жизни планет занимался космический телескоп «Кеплер», который за свою относительно недолгую жизнь обнаружил около 3000 подходящих на эту роль потенциальных кандидатов. Однако в середине этого мая телескоп вышел из строя. Поэтому NASA, недолго думая, решило объявить о новой программе по поиску внеземной жизни, где ключевой фигурой станет новая космическая обсерватория TESS.
TESS (Transisting Exoplanet Survey Satellite) это космический телескоп, запуск которого аэрокосмическое агентство NASA запланировало к 2017 году. Когда телескоп окажется в космосе, он начнет изучение относительно близких к нашему Солнцу областей для поиска новых экзопланет, которые могут быть обитаемыми.
По словам одного из создателей TESS Джорджа Риккера, область зоны исследования нового телескопа будет примерно в 400 раз больше, чем могли позволить предыдущие похожие программы. TESS начнет идентификацию более тысячи новых экзопланет и в большей части будет концентрироваться на тех, которые будут соизмеримы с нашей Землей…».

Всё говорило о том, что брат генерала серьёзно увлекался космосом.
С большим удивлением я узнал, что космосом увлекался сам генерал и телескоп принадлежит ему. Открылась эта романтическая часть души генерала, когда я попросил разрешения воспользоваться телескопом.
— О чём вы говорите, Тори?! — возмутился генерал, — это сложнейшая техника. Я потратил месяц, чтобы научиться им пользоваться. Да и мало, что сейчас можно увидеть.
— Так это ваш телескоп?
— Это моя маленькая тайна. Если бы жена увидела, сколько стоит эта прелесть, я бы долго спал на диване в прихожей. Я давно увлекаюсь астрофизикой. Особо меня интересует спутник Юпитера Ио. Легенды утверждают, что второе Солнце родится именно от него.
Чувствовалось, что генералу дорог этот аппарат, и он по нему скучает. У меня был в юности телескоп, но в него можно было увидеть только самые большие кратеры Луны и убедиться, что края нашего спутника неровные. Земля, говорят, тоже не очень ровная, напоминает нестандартное яблоко из бабушкиного сада.

Адмирал после разрушения стартовой площадки долго не мог собраться с силами на возобновление работ. Практически всё нужно было начинать с нуля. Резерв продовольствия позволял нанять необходимое количество рабочих и специалистов. Сложности были с комплектующей электроникой и спецматериалами космического назначения. Сильнее всего беспокоило то, что тайна проекта «Э» уже не тайна. И неприятности могут оказаться не последними. Дополнительные меры безопасности требовали невероятных усилий. Какими бы вы средствами не обладали, но на всё нужно время! А «элита» уже нервничала и грозилась ограничить адмирала двумя местами в «ковчеге», вместо пяти. Панические настроения усиливались слухами о приближающемся астероиде, который в два раза больше упавшего.
Золотая молодёжь садилась на сильные наркотики, впадая в безудержное веселье и распутство. Семьи «элиты» поразила эпидемия убийств. Согласно договору, место умершего или погибшего семья могла продать или безвозмездно уступить другому человеку. Молодежь убирала стариков, маскируя убийства под несчастные случаи и суициды, забирая их места для любовниц и любовников. В редких случаях старики сами уходили из жизни, чтобы освободить место молодому родственнику.
Семья адмирала состояла из пяти человек: он, жена, сын, сноха и внучка. Пять мест для полёта на другую планету ему были гарантированы. Это и заставляло его работать по восемнадцать часов в сутки. Но казавшийся крепким семейный тыл, уже давно разваливался. Сын адмирала не хотел тащить в новую жизнь поживших предков и подумывал, как их места отдать молодой любовнице, которая родила ему сына.
Адмирал думал о спасении «лучшей части человечества», а его сын о том, как эту часть человечества омолодить. И таких сыновей и дочерей было немало. Подобная молодёжь быстро нашла общий язык и наладила взаимопомощь в омоложении стада: в «обрезании сухих  ветвей». В расход пошли не только старики, но и нелюбимые жёны и мужья. Множество смертей списывалось на нервный стресс и депрессию, иногда на благородный поступок. Полиция особо и не старалась вмешиваться в семейные драмы властьимущих.
Стадо из элитных пород оказалось на краю пропасти и, заглянув в бездну, — испугалось и озверело. Страсти на грани смерти и спасения обретают особо изощрённые формы. Здесь нравственная мутация не имеет дна! Как писал Бальзак: «Тайна крупных состояний, возникших неизвестно как, сокрыта в преступлении, но оно забыто, потому что чисто сделано». «Чисто делать» преступления они научились!

Один из посвящённых в тему проекта и горящих  вокруг него страстей сделал утечку в виде «фантастической повести», разослав её по адресам элиты:
«— Дорогой, ты слышал, что дети убивают родителей, чтобы освободить места для своих возлюбленных.
— Будет ещё хуже. Количество мест сокращают почти на треть. Непреодолимые технические проблемы! Нас это сокращение хоть и не касается, но, чтобы не искушать детей, я предлагаю отказаться от своих мест. Пусть берут в будущее, кого захотят!
— Я тоже об этом  думала. Наши дети — наша кровь! Они действительно могут не устоять перед таким соблазном. В древние времена Земле приносили жертвы, чаще всего человеческие. Просили урожая, дождя, хорошей погоды. Самый экзотический обряд был в Гвинее. Там каждый год вслед за весенним равноденствием сажали на кол молодую девушку из царского гарема.
— А сейчас приносят в жертву своих предков, чтобы покинуть Землю! Давай оформим отказ, пока нас тоже на кол не посадили, и махнём в наш горный домик. Там и встретим конец света за бокалом вина у камина с надеждой на оптимистическую теологию. Говорят, что если хочешь победить врага, воспитай его детей! Кто воспитывал наших детей? Чёрт знает?!
— Я согласна на горный домик. И не будем тянуть. Как любил говаривать мой дед: «Отдайте перстни, иначе вам отрубят пальцы». Да и нет у меня уверенности, что на новой планете нас ждут райские кущи.
— Да в туалет придётся бегать за ближайшее дерево, пару лет, пока наладят комфорт…».
Возможно, это был такой хитрый намёк старикам, чтобы они сделали правильный выбор.
Не всем удалось так безболезненно выскользнуть из паутины страстей, как героям этой повести. Золотая молодежь решила пойти дальше и ещё до расставания с Землёй определиться с вопросом о власти на новом месте жительства. Надо сказать, что Верховный совет «избранных» этот вопрос уже решил. Практически структура действующей власти сохранялась на девяносто процентов. Успехи в трансплантации органов значительно продлевали жизнь верхов, поэтому молодежь практически была отстранена от власти. Семидесятилетний Президент выглядел на сорок пять. Мода на омоложение первых лиц набирала обороты.
Группа молодых людей из тридцати знатных семейств создала своё правительство. Чем оно отличалось? Да, в сущности, особого отличия не было, если не считать, что на места знатных пап и мам претендовали сыновья и дочери. Ничего нового под Луной! Убитые своими детьми и родственниками монархи, богатые родители прошлых времён ворочались в гробах! Это их потомки, это зрячие эдипы тех же знатных родов впадали в тот же грех! Такова смердящая действительность! Небезупречны были даже боги: отцу Зевса Кроносу было предсказано, что ему суждено быть поверженным собственным сыном, и поэтому он каждый раз проглатывал только что рождённого Реей ребёнка. В итоге спасшийся благодаря хитрости матери Зевс свергает отца.
Одни исследователи утверждают, что человечеству десятки тысяч лет, другие говорят о миллионах. У всех свои доводы и все изящно логичны. В любом случае — много! А оно так и не меняется к лучшему!

И Вельзевул начал так:
Прибыв на Марс, предназначенный нам для поселе¬ния, мы постепенно стали обустраиваться.
Еще не улеглась организационная суета первых дней — ведь нам необходимо было создать условия для более-ме¬нее сносного существования в этом совершенно чуждом нам мире, — когда внезапно, в один из этих суматошных дней вся планета сотряслась, и немного погодя установи¬лось такое удушливое зловоние, что нам показалось, будто вся Вселенная пропиталась чем-то «невыносимым».
Через некоторое время, когда зловоние наконец пре¬кратилось и мы пришли в себя настолько, чтобы рас¬суждать, то поняли, что причиной этого устрашающе¬го явления была планета Земля, которая приблизилась к Марсу настолько, что мы могли отчетливо наблюдать ее даже без тескуано (телескопа).
Оказалось, что, по ещё не известным нам причинам, эта планета «разорвалась», два фрагмента откололись от неё и вылетели в космос.
Г. Гурджиев. Беседы Вельзевула со своим внуком.
— Я, господа, думаю так, — начал речь сын Президента, — если наши старики не смогли уберечь Землю от такой трагедии, значит, им по справедливости суждено разделить участь погибающего дома. Нам же суждено сохранить и возродить цивилизацию на новом месте. Такая миссия под силу только молодым, способным адаптироваться и размножаться. Нас выбрала история! Нас выбрал Бог! Планета, к которой мы должны полететь по последним данным имеет абсолютное сходство с Землёй с небольшим превышением кислорода и средних показателей температуры. Гравитационное поле соответствует земному. Водная часть составляет семьдесят процентов поверхности. Признаков наличия разумных существ не обнаружено. Флора и фауна поражают воображение.
Теперь о главном: реализации проекта «Э». Как вы знаете, изначально в первых рейсах планировалось пять тысяч мест, из них почти половина технический персонал и обслуга. По последним данным, после атаки на стартовый комплекс и поджимающих сроков в связи с приближающимся к Земле ещё одним астероидом, проект сокращается до трёх тысяч мест, — оратор говорил металлическим голосом, без признаков эмоций, — поэтому нам придётся сократить часть обслуги, без которой можно обойтись. Отправляйте своих жён и сестер на курсы парикмахеров и косметологов. Технический персонал трогать не будем, там и так набор по строгой необходимости. Не забывайте, что кроме кораблей с людьми ещё будет большой грузовой корабль с техникой.
Наш проект «Обрезание сухих ветвей» даёт высвобождение в тысячу мест. Это всё печально, но когда тонул «Титаник», шлюпок тоже хватило не на всех. По последним расчётам, вся наша молодая алия сможет покинуть колыбель человечества.
Теперь о власти. Состав нашего правительства утверждён. Думаю, не стоит пояснять, почему мы взяли на себя функции наших родителей. Наши семьи крепли веками и процесс естественного отбора своё дело сделал. Затевать демократию на краю пропасти было бы смертельным занятием для всех нас. Мы выбрали путь «по ту сторону добра и зла»! И поймите историчность момента: мы впервые сможем осуществить в полном объёме идею Единого Мирового Правительства — с чистого листа! У оставшегося на Земле человечества есть шанс на выживание, хотя бы его части. Поэтому мы передаём власть на период нашего отсутствия хорошо известной вам организации — Совету по населению. Вполне возможно: астероид пройдет рядом или заденет Землю по касательной. Конечно, без элиты, без сильной власти в условиях катастрофы человечество неизбежно впадёт в хаос. Мы сможем наблюдать за процессом и даже вмешиваться в него после обустройства на новом месте и достижении материально технических  возможностей. По расчётам специалистов, через пятнадцать-двадцать лет мы сможем отправить первый корабль на Землю. К тому времени планета отдохнёт, и можно будет рассматривать вопрос о её дальнейшей эксплуатации с остатками человечества или без такового!
Президент заговорщиков поправил бабочку и осмотрел зал. Дети и родственники тридцати властных семейств отозвались сдержанными аплодисментами. Его не любили. Но ситуация требовала единства клана.
В конце зала раздался крик:
— Продаю билет! — внук министра иностранных дел тряс золотым билетом, — первый класс.
Толпа хлынула к нему и придавила к стене.
— Не раздавите, твари! Кило героина «три девятки», и он ваш!
Народ отхлынул, торговаться осталось человек пять. Дело в том, что на наркоту был страшный дефицит. Купить качественный героин стало невозможно за  любые деньги. Доступ к сильным наркотикам имеют только военные. Сын министра обороны выторговал билет за два килограмма.
— Прощайте, ублюдки! Если бог есть, то вы не долетите даже до Луны! Генерал, вперёд за герычем! — взобравшись на трибуну, прокричал опытный наркоман и не признанный художник.
Дочь министра иностранных дел и действующий министр заговорщиков, надев маску презрения, прошептала президенту:
— Это проклятие нашей семьи. Хорошо, что мой бедный брат этого не видит. Я даже рада, что это убожество остаётся здесь. Однажды, ширнувшись, он чуть не изнасиловал меня. Как замечательно вы сказали: «Нас выбрала история! Нас выбрал Бог!»…

Адмирал два раза в неделю выезжал на строительство стартовой площадки, предпочитая поздний вечер; своего рода прогулка перед сном. Работа велась круглосуточно. Как только темнело, объект вспыхивал сотнями мощных прожекторов и малых подсветок. Тысячи людей, поблёскивая касками и спецодеждой, работали на износ за вдвое увеличенное довольствие. Жили и питались работяги недалеко от стройки в обычных бараках под строгой охраной. Для стимулирования часть довольствия выдавалась консервами, чтобы могли поддерживать свои семьи. Официально рабочим было сказано, что они строят стартовый комплекс для кораблей, предназначенных защитить Землю от атак с космоса. Сложнее было хранить тайну при проектировании и сборке кораблей. Все допущенные к этим процессам сотрудники были на особом положении. Секретность обеспечивалась невероятно высокими зарплатами, спецмагазинами и строгостью наказания в случае разглашения любой информации или домыслов. Ну а самым большим стимулом был шанс оказаться на этом корабле в качестве незаменимого специалиста. Сами корабли были построены ещё до падения астероида. А вот со стартовой площадкой опаздывали.
Стартовый комплекс должен был выдержать до десяти запусков — десять ракет-носителей по пятьсот человек в каждой. Модульная станция с космическим кораблём уже находится на орбите. Затем эти корабли с пассажирами стыкуются с базовым кораблём и становятся его частью. Берётся курс на новую планету. При инциденте часть ракет, готовящихся к старту, серьёзно пострадала, поэтому пришлось сократить первоначальные возможности проекта.
О заговоре молодёжи адмирал знал. Были неоднократные попытки уладить проблему: от задушевных бесед до угроз. Но всё тщетно. Отцы и матери, дедушки и бабушки продолжали выбывать из списка пассажиров. За свою жизнь адмирал был спокоен не потому, что был уверен в сыне, а потому, что без него никто никуда не долетит. Это было бы равносильно выбрасыванию капитана корабля за борт во время шторма. Опасался адмирал за жизнь жены, поэтому искал пару мест для любовницы сына с ребёнком. Если верить сыну, мальчик его, значит, внука надо пристраивать.
В момент атаки на площадку погибло семнадцать человек, из них трое с билетами техобслуживания. Адмирал скрыл данный факт. У него была мысль заменить их детьми брата, чем загладить все их конфликты и обиды. Время на подготовку  хватило бы. Но сейчас брату придётся сделать трудный выбор и спасти только одного ребёнка. Два места придётся отдать сыну, оформив его любовницу в VIP— обслуживание, а мальчика придётся приписать к какому-нибудь семейству.
Приняв доклады о ходе работ, адмирал поспешил домой. Элитная часть пригорода отличалась не только изобилием зелени, большим озером и просторными виллами: в глаза бросалась мощная система охраны. Это не только бронетехника на въезде и бесшумно плывущие по небу  вертолёты — возле каждой виллы своя круглосуточная охрана. Адмиралу полагались ещё два личных телохранителя, которые жили в доме.
Жена адмирала — милая депрессивная дама, увлёкшаяся астрологией и магией. Она сидела на диване и конспектировала лекцию какого-то гуру, изредка поглядывая на монитор. Сильный голос с отменной дикцией вещал:
«При изучении магии и астрологии необходимо руководствоваться так называемым тебаическим календарём.
В тебаическом календаре двенадцать месяцев года, соответствует двенадцати знакам Зодиака. Каждый месяц равен тридцати дням-градусам...»
Чтобы не мешать супруге, адмирал тихо сел в кресло и с грустью смотрел на её маленькую симпатичную головку, кивающей в такт усвоенным правилам. «Вот любопытно, человечество на грани гибели, его часть готова к неслыханному космическому полёту, а моя половинка занята какой-то мистической ахинеей времён алхимиков», — уютно думалось адмиралу.
«… Таким образом, год равен тремстам шестидесяти дням или градусам.
Каждые десять градусов составляют Декан, следовательно, в каждом знаке Зодиака три Декана…».
Когда лекция закончилась, адмирал подошёл к жене и поцеловал её в темечко.
— Как твои успехи в магии?
— Я на первом уровне. Мне интересно и отвлекает от дурных мыслей, от всего этого ужаса. Ты знаешь, что люди были метафизичны, а уж потом пали, деградировали до человеческого облика в теле из костей и мяса?
— Дорогая, давай вернёмся в физический мир. Перейти в другое измерение мы ещё успеем. Тут такое дело. Похоже, что мне удастся разрешить проблему с нашим сыном и его подругой. Я найду им места.
— Это замечательно! Ведь сын действительно его, он так похож на него — наша кровь.
— Ты завтра скажи ему, пока он не потерял голову.
— А чего ты сам не хочешь сказать?
— Нет желания общаться. Они там банду заговорщиков создали. Если удачно долетим, проблемы нашей части человечества на этом не закончатся. Молодежь уже считает себя аристократией будущей цивилизации.
— Что ты имеешь в виду?
— В древней Персии, дорогая, детей родители обучали использовать полезные и вредные свойства растений. Дети больше усвоили вредные свойства. Так вот, Персия была в лидерах по отравлению родителей детьми!
— Не совсем поняла тебя, милый?
— Я старался держаться в ноте твоих лекций. Потом поговорим. Сделай мне горячее какао, а я пока смою грехи...
— Не кори себя. Ты спасаешь лучшую часть человечества! Интеллектуальные люди освоят новую планету, дадут умное потомство, — назидательно тоном старой учительницы говорила жена адмирала.
— Ты в этом уверена?
— Ну а кого ещё? Что, устроить конкурс для всех желающих? Ведь перебьют же друг друга!
— Ладно, не утешай меня. Я свою работу делаю ради своей семьи. Тут нет никаких общечеловеческих идеалов. Будут звонить, я в ванной.
— Я присмотрю за тобой, а то уснёшь, как в прошлый раз.
— Лучше посмотри свежие снимки. Сегодня получили. У меня в портфеле, в жёлтой папке. Красиво. Можешь участок присмотришь на новой планете, — под шум воды из ванной кричал адмирал. 
— А что делать с моим  участком на Луне?!
— Подари нищим!
— Там хранится контейнер с ДНК всей нашей семьи.
— Вот видишь, сама изучаешь тонкие духовные материи, а ДНК припасла.
— Одно другому не мешает. Согласно буддийским пророчествам самые большие проблемы на Земле начнутся в две тысячи двадцать четвёртом году. Силы зла достигнут критического значения, и на битву с ними выйдут святые подвижники и бодхисатвы, ныне пребывающие в Невидимом Граде. После битвы Земле будет дарована эра жизни протяженностью почти две тысячи лет.
— Я не слышу, что ты там о буддистах говоришь? Потом расскажешь, я уже занырнул…
Не успел адмирал дождаться сладкой неги от горячей воды с любимым ароматом облепихи, как над ним склонилась жена с телефоном.
— Говорят чрезвычайная ситуация, я пыталась…
— Что случилось?! — зло крикнул адмирал в трубку. — Нападение? Какое?..

Землянам предлагают увековечить себя на Луне

Речь идёт о подготовке специального робота, который отправится на спутник планеты Земля. Там он будет исследовать поверхность Луны, а также оставит на Луне данные о человечестве в виде капсул с образцами ДНК.
В капсулу соберут генетическую информация о людях, которые пожертвуют материальные средства на данную экспедицию. В общей сложности на развитие этой программы консорциумом Lunar Missions планирует потратить пятьсот миллионов фунтов стерлингов, что составляет порядка 780 миллионов долларов США.
Руководитель проекта Айрон сообщает, что все участники смогут послать на Луну данные о себе, и если с Землей что-то произойдет, то информация сохранится на Луне.

Глава четвёртая

Правила Дуэльного кодекса
Последний день нашего микро-отпуска подходил к концу. Дина наводила порядок в доме и возилась на  кухне. Я прибрался во дворе, собрал с десяток мёртвых птиц, в основном, воробьёв. Надо будет поинтересоваться, отчего они гибнут.
На вечер планировалось чревоугодие бисквитным пирогом с просмотром негрустного фильма. Домашний стационарный телефон никогда не звонил за всё время нашего проживания. Я даже сначала не понял, что за странный звук издал зеленый аппарат, прикреплённый к стене.
— Будьте готовы к отъезду на длительный срок, я через полчаса заеду. Постельное, продукты возьмите на три дня, — скороговоркой потребовал генерал.
— Дина, похоже, что появились новые планы насчёт нас. Генерал дал полчаса на сборы! — прокричал я в сторону кухни.
Дина с грустью села в кресло и зарыдала.
—  Я только привыкла… Я пирог вот хотела испечь…
Когда генерал подъехал, мы уже сидели на крыльце с сумками.
— Быстро в машину. Всё объясню по дороге.
Генерал был сильно встревожен. Дина плакала, причитая: «Прощай, милый дом, прощай дорогой!». Я даже не успокаивал её. Мне самому было не по себе.
— Мы навсегда отсюда уезжаем? 
— Я не знаю, Тори, но тут оставаться нельзя. Я вас пока спрячу в небольшом домике моего приятеля. Он, правда, давно заброшен, но пока ничего лучше в голову не пришло.
— Нас ищут?
— Будут искать. Вчера произошло нападение на стартовый комплекс. В общем, настоящая война.
— Кто?
— Похоже, не одни мы решили испортить праздник этим засранцам. Говорят, что напало около двух тысяч человек, хорошо вооружённых. С обеих сторон большие потери. Нападающих отбили, остатки ушли в ближайшие леса. Мы сейчас работаем над уточнением информации. Запрещены все выезды и вылеты из населённых пунктов. Будет тотальная проверка всех проживающих. Вы под левыми паспортами. Обязательно притащат аппарат, который сможет активировать ваши внутренние чипы. Долго придётся объяснять, что вы здесь делаете.
Дина от удивления слушала с открытом ртом. Её слёзы быстро высохли.
— Там плита есть? — хриплым голосом спросила Дина.
— Там всё для жизни есть. Просто там несколько лет никто не живёт. Место глухое. Но вы же народ не из пугливых.
— А где хозяин? — продолжала интересоваться  Дина.
— Он живёт с женой в хоромах. Поэтому без проблем отдал мне ключи от своего холостякского прошлого. Пока особо не расстраивайтесь, может, ещё вернётесь назад. Видно будет, чем вся эта катавасия закончится.
Мы свернули на узкую лесную дорогу и через пять минут остановились у небольшого кирпичного домика. Трава по пояс. С трудом нашли тропинку, выложенную плиткой, сквозь стыки которой бодро пробивалась зелень.   
Генерал, прихватив сумку, первым пробивал дорогу, чихая от пыльцы.
В доме было холодно.
— Здесь какое отопление? — спросил я у задумавшегося генерала.
— Газовое. Я сейчас запущу котёл, через пару часов потеплеет. Пока осмотритесь.
Котёл запустить не удалось. К счастью, с электричеством, газовой плитой и водой был порядок. Мы расположились на кухне. Дина ухитрилась прихватить заготовку для пирога. Протвеня в холостяцком доме не было, поэтому пекла на сковороде. Кухня быстро согрелась.
— Завтра генерал обещал разобраться с котлом. Всё наладится, — успокаивал я загрустившую Дину.
— Я понимаю умом, что нам сильно повезло. Такие люди заботятся о нас. Просто стала привыкать к обычной жизни.
Спали мы беспокойно, устроившись на полу. Я притащил матрас с хозяйской кровати.
Генерал на следующий день не приехал. Я решил сам заняться котлом. Никакой поломки не было — просто была отключена автоматика.
День ушёл на то, чтобы убрать дом. Звонить генералу я не решался.
На третий день к вечеру услышали сигнал машины. Генерал стоял у автомобиля и махал рукой.
— Пошли, Дин, там сумки.
— Донесёте, я на холод не пойду, и так уже чихаю. И главное, я плохо выгляжу.
— Эх, женщина! Сейчас вся планета плохо выглядит!
Возле машины действительно стояло три сумки. Генерал был в чёрном кожаном плаще до колен и шляпе.
— Вы уж извините. Ну никак раньше не мог, — сказал генерал, пожимая руку.
— Да ничего, понимаю. Отопление запустили, жить можно.
— Здесь еда, средства гигиены. Если чего не хватает, пусть Дина составит список.
— Вы зайдёте?
— Нет. Мне нельзя надолго исчезать. Похоже, что мной серьёзно заинтересовались. Помещение «Кода Земли» опечатали. Их спецы уловили вибрацию от наших испытаний. Они сейчас во всём видят опасность. Я пояснил, что это были полевые работы в рамках проекта. Ничего криминального не нашли, но продолжать работы  запретили.
— А как вообще в городе?
— Как я и полагал, была выборочная проверка, особенно недавно прибывших. Так что мы правильно сделали, уйдя с глаз долой. Я уговорил сына  внести в базу данных, что вы неделю тому назад покинули город.
— Сюда они не сунутся?
— Нет. Хозяин на месте, его проверили. Да и сил у них не так много. Их сильно потрепали. Говорят, до пятидесяти процентов потерь в личном составе.
— Кто же так мог по ним ударить?
— По первой информации, костяк составляют «Робингуды». Это экстремистская организация с большим опытом. К ним примкнули другие радикалы.
— «Робингудов» я помню. Их часто по телевизору показывали. Даже разбирали на органы! Но откуда их столько?
— После катастрофы ряд тюрем, когда сильно тряхануло, оказались без охраны. Думали, что конец света. Некоторые охранники сбегали, другие сами выпускали заключённых. Потом начался голод и хаос — властям было уже не до тюрем. Оружие в такой неразберихе людям с криминальным и террористическим прошлым достать несложно. Тут главное, чтобы появилось сильное ядро и толковый вождь.
— Так, может, они сами хотели воспользоваться кораблями, чтобы свалить в космос?
— В том то и дело, что нет. Там публика с идеологией. Я же говорю: экстремисты и террористы. Этим жизнь как жизнь не нужна! Эти пойдут до конца. Сейчас раны залижут и вперёд!
— Получается, что они тоже знают о проекте «Э»?
— Как  говорил один исторический персонаж: «О чём знают двое, о том знает и свинья». В тюрьмах не меньше достоверной информации, чем на свободе. Иногда она даже более достоверная.
— Я заварила кофе, заходите! — крикнула с крыльца Дина.
— Спасибо, Дина, но мне пора! Тори вам  всё расскажет!

Я всё пересказал Дине за разбором сумок.
— Получается, что у нас появились союзники, — сделала вывод Дина.
— Только что с этими союзниками делать? Как выйти на них. На какой идеологии сходиться? Может, они коммунисты или фашисты?
— Какая сейчас к чёрту разница. Тут не до политических разборок. Цель одна! Что ещё надо?!
— Так то да! А что потом? Ну не дадим мы этим так называемым элитным аристократам свалить. Принудим о человечестве подумать. А власть у кого будет? Власть будет вот у этих радикалов с оружием!
— Я угораю от вас, мужиков! Тут всё в один день может накрыться медным  тазом, а  вы о власти думаете! Да пофиг у кого она будет! Сейчас в условиях хаоса нужна крепкая власть с оружием! Справимся с хаосом, защитим Землю, тогда можно будет поговорить и о демократических соплях! Мы уже выбрали себе власть, которая хочет нас бросить, спасая свои шкуры! —  распалялась Дина.
— Ну, ты меня удивила. Я и не думал, что в тебе столько политики!
— С такой жизнью поневоле станешь философом!
Мы помолчали, мысленно готовясь к долгому пути как к неизбежности.
— У меня идея. Помнишь аппарат, который вручил нам полковник. Там есть всеволновый сканер. Я его прихватил. Будем слушать эфир. Может, что-то поймаем, — нарушил я молчание прилетевшей мыслью.
— Думаешь, генерал этим не занят?
— Да не так  уж и много у него людей, коль за нас уцепился. А сейчас даже те, которые были, могли испугаться. Поделим время на прослушивание с циклом по четыре часа.
— Коль нет от генерала указаний, будем работать автономно. Ты начинай слушать, а я — на кухню готовить…
Сутки прослушивания эфира ничего не дали. Местная радиостанция, местные телефонные переговоры, ничего по существу нашего поиска.

Генерал появился в середине дня. Мы расположились в небольшой гостиной за кофейным столиком в виде стекленного куба.
— Есть такое понятие «автосинхронизация». Работает так: если в какой-то общности пять процентов совершают одновременно определенное действие — остальные начинают повторять. Если в пасущемся табуне испугать пять процентов лошадей, которые пустятся в бегство, то весь остальной табун последует за ними. Если пять процентов светлячков случайно синхронно вспыхнут, то тут же засветятся все остальные. Такая же ситуация и с «робингудами», они те самые пять процентов, которые всполошили остальных. Сейчас идёт стремительный прирост численности в войске восставших. Руководство войска знает о ракетной атаке на стартовый комплекс. Люди, сделавшие это, считаются у них «первыми героями нового времени». У вас есть шанс испытать славу при жизни, — сказал генерал, глядя нам в глаза.
— А как мы докажем, что это мы, те самые герои? — спросила Дина.
— У вас есть послание полковника на военном гаджете. Это и есть доказательство!
— Откуда у вас информация? Мы сутки слушали эфир, и ничего нет, — поинтересовался я.
— Во время военных действий переходят на кодированную систему связи, вы через ваш аппарат ничего и не можете услышать. Вы можете отказаться, и я пойму! Дело рискованное. Вам нужно будет добираться до их руководства. В условиях военных действий всех подозревают и во всех видят шпионов. Я сейчас вычисляю короткий путь к лагерю повстанцев. Там много неразберихи, и ваше появление никого не удивит. Только вот вы достаточно упитаны, а это может вызвать подозрение. Придётся вам денька три посидеть на воде. С собой возьмёте скромный набор продуктов: крупа, соль, чай.
— Думаю, нет смысла брать Дину!
— Я об этом думал. Без Дины тебе будет крайне сложно доказать, что вы причастны к первой атаке на стартовый комплекс.
— Я не собираюсь здесь сидеть одна! — утвердительно сказала Дина.
— Ну вот и договорились! — отрезал генерал, хлопнув себя по колену.
— Так что мы пойдём к повстанцам, чтобы просто показать себя — «героев нового времени»? — недовольно спросил я, возмущаясь в душе настойчивостью Дины и доводами генерала.
— Перед отправкой мы всё подробно обсудим. Конечно, вы должны придти к ним не ради геройского прошлого. Прошлое — это кредит на доверие. Вы предложите им нашу установку для производства направленного землетрясения. Их задача прорваться в город и доставить установку со специалистами в нужную точку. Это и есть сверхзадача вашей миссии! И пока в небе висит пыль, у нас есть шанс. Они не могут к месту боёв направить авиацию. Ближайшие аэродромы за триста километров. Двигатели глохнут уже через сто километров полёта. Десяток вертолётов, которые находятся здесь на проекте, не пригодны для боёв — они полицейского назначения. 
Генерал уехал. Дина была в приподнятом настроении. А я был недоволен собой из-за того, что не смог найти доводов, чтобы не тащить её в пекло войны.
— Тори, тебе не кажется, что мы похожи на хоббитов из «Властелина колец»? Мы, маленькие люди, оказались вовлечены в события вселенского масштаба, как те хоббиты, которым пришлось выполнять задачу посильную полубогам.
— Кто из нас Фродо?
— Конечно, ты. Я — твой верный спутник Сэм. А полковник и генерал наши гэндальфы. Адмирал, однозначно, Самуран со своей армией орков.
— Кстати, я читал что имя «Фродо» заимствованно из германской традиции. Его древнеанглийская форма — Froda. Восходит к древнему слову frod, что этимологически означает «мудрый благодаря опыту». Интересное имя! — блистал я  эрудицией.
— В смысле умный не по рождению, а умнел в процессе жизни, — додумала Дина.
— Помнишь: «Маг не приходит поздно, Фродо Бэггинс, и рано тоже. Он появляется тогда, когда нужно!».
— А это: «Опасное это дело, Фродо, выходить за порог: стоит ступить на дорогу, и, если дашь волю ногам, неизвестно куда тебя  занесёт», — без запинки процитировала Дина.
— Да, за порог мы уже вышли. Куда теперь нас занесёт?

До сердца холод проберёт,
 Вдали от дома тьма и лёд.
 Не верь же путник никому,
 Когда идёшь ты через тьму.
 Не виден путь, коль скрылся свет.
 Луна не светит, солнца нет.

— А ты что — толкиенист? — с хитрецой спросила Дина.
— Да, и не стесняюсь!
— Так я тоже!
Дина, весело смеясь, набросилась на меня. Целуя и тиская, завалила на пол.
— Не надо, я боюсь щекотки!
— «Вы помните Шир, мистер Фродо?» — сидя на мне, эмоционально цитировала Дина, — «Скоро придёт весна. Все сады расцветут. И птицы будут вить гнезда в орешнике. И наши будут сеять ячмень на низинных полях. И есть первую землянику со сливками. Вы помните вкус земляники?».
 — «Нет, Сэм. Я не помню ни вкуса еды, ни журчания воды, ни шелеста трав. Я ногой во тьме... И нет ничего. Ничто не отделяет меня от огненного колеса. Оно всё время у меня перед глазами!».
 — «Так избавимся от него. Раз и навсегда! Держитесь, мистер Фродо. Я не могу нести кольцо, зато вас я могу нести!». Я на этом месте всегда плачу!
— Что-то на упоминание земляники и сливок, возбудился мой желудок! Слышишь, урчит?
— А больше ничего у тебя не возбудилось?
— Это тоже, но желудок сильнее!
— Ну, держись, мерзавец, сейчас я тобой сначала воспользуюсь, а потом и на кухню пойду…
— Ха-а, а ты фанфики писала?
— Сейчас я на тебе напишу фанфик!
На кухню мы добрались не скоро, но с хорошим  аппетитом…

Мы готовились к миссии. Голодание давалось тяжело. Чтобы не искушать себя, все продукты были закопаны нами во дворе. На второй день диеты мы уже ругались по малейшему поводу. Я укорял Дину, что она, не подумав, согласилась идти со мной. Она кричала, что я хотел от неё легко избавиться.
Когда приехал генерал, мы уже были осунувшимися, мрачными и злыми.
— То что надо! Ещё пара дней пути, и вас будет не отличить от армии голодранцев!
— Если мы не убьём друг друга по дороге,  — парировала иронию генерала  Дина.
Город был блокирован. Дорога и воздух — не наши пути. Генерал дал нам карту с маршрутом  и  компас. Девяносто километров по лесу мы должны были пройти за двое суток. На сон отводилось шесть часов в день, час на прием пищи и час на привалы. Выглядели мы достаточно потрёпано, но в надёжной обуви для похода.
— Назад жду вас с войском. Чтобы разблокировать город, хватит одной роты. На карте я указал, что и где у нас стоит. Военные разберутся. Думаю, обойдётся малой кровью. Защищать здесь для бойцов проекта «Э» особо нечего, поэтому отступят быстро. Берегите себя! Я к вам привык. Вернётесь, подарю вам дом брата с радостью! — генерал часто моргал, пряча мокрые глаза.
Мы тепло попрощались. Валли остался на содержании генерала.
К чувству голода понемногу привыкли, но мысль о пище не покидала. Идя по лесу, жадно хватали с кустов черники увядшие ягоды. Дина тайком съела сырой белый гриб. Слышал, что их можно есть сырыми, должно быть вкусно. Я бы и сам съел, но мне попался на пути только гнилой маслёнок.
Я нёс рюкзак с кастрюлей, крупой, сухарями и другим мелким провиантом. Дина тащила сменное бельё и гигиенические принадлежности. Из оружия нам разрешили только нож. Поэтому я чувствовал себя крайне неуютно.
Дина посматривала на ручные часы, видимо, как и я, в ожидании привала. У нас весь маршрут был расписан генералом. Когда привал, когда приём пищи, когда отбой и подъём. В чистом виде — армия!
В первую ночь мы, накрывшись куском брезента, уснули мгновенно. Сказалось голодание, долгий путь и первый горячий ужин. Я проснулся с чувством, что прошло не более часа, но уже было шесть утра.
— Дина, подъём!
— Я продрогла, мышцы болят. Господи, когда уже кончатся наши хождения по мукам, — потягиваясь, бормотала Дина.
— Я говорил, чтобы ты осталась!
— Ты эгоист, хочешь насладиться славой в одиночку, — позёвывая, лениво произнесла Дина.
— Да, именно с этой целью я тебя отговаривал! Надеюсь, ты шутишь?!
— Может, и шучу. Ты знаешь, откуда у мужчин пошёл обычай пропускать женщину вперёд?
— Даже не задумывался. Этикет, традиция…
— Так  вот, такой древний «этикет» был. Когда мужчина искал пещеру, он брал с собой женщину и запускал её первой в приглянувшуюся дыру. Зачем?
— Ну, чтобы она первой оценила  хоромы.
— Ничего подобного! Мужик, скотина, это делал, чтобы проверить, если там какой-нибудь хищный зверь. Если зверь убивал женщину, мужчина искал новую и опять пропускал вперёд.
— Ну вот видишь, я подавил в себе древний обычай и уговаривал тебя не идти со мной в пещеру.
— Поздно об этом говорить. Но если меня сейчас пристрелят, я не обижусь — столько мучений впереди!
— Не накаркай!
— Давай, разводи костёр, будем эту жуткую кашу готовить. Я так похудела, что с меня джинсы сваливаются.
— Я тоже в ремне новую дырку сделал.
— Я о ремне не подумала, поэтому верёвочкой подпоясалась. Как говорил генерал, мы через два дня пути будем, «что надо».
— Кажется уже после этой ночи, «что надо».
— Не говори глупостей. Впереди ещё одна ночь, вот она и дополнит окончательный портрет нужными штрихами.

В сумерках второго дня пути мы устало плелись, вздрагивая от изредка вылетавших птиц из густой травы.
— Тори, мне кажется, что за нами кто-то идёт, — тихо и мрачно сказала Дина.
— Если только медведь или злой дух.
— Я не шучу.
— Я тоже. Помню, с отцом ходил в поход к лесному озеру. Он мне у костра рассказал притчу об идейном атеисте. Как-то он пошёл с приятелем на охоту.
— Кто? Отец или атеист?
— Атеист. Слушай, будет немного страшно.
— Мне уже страшно и много.
— Так вот. Зашли они в лес далеко, охота не задалась. Развели костёр, пожарили сосисок, выпили водочки и уснули. Просыпается атеист. Ночь, луна светит. Костёр погас. И приятеля нигде нет. Звал, звал — никого. Ну, взял он ружьишко и пошёл домой. Идёт и видит, что за ним кто-то увязался. Подумал, что его приятель. Остановился, стал звать. И тот остановился, но не отзывается. Охватил страх атеиста и побежал он со всех ног. Преследователь тоже побежал за ним. Атеист бежит и видит, что неизвестный его догоняет. Когда преследователь уже готов был дотянуться рукой до атеиста, тот резко развернулся и выстрелил. Но преследователь остался стоять на ногах. Атеист ещё раз выстрелил в упор. И этот выстрел не навредил преследователю. Тогда в приступе ужаса  упал на колени атеист и взмолился: «Господи! Помоги мне!». На что преследователь ответил: «Ну теперь-то ты уверовал!». После чего исчез. Легенда гласит, что изменил свои взгляды атеист и стал священником.
— Жуткая история. Наверное, в Ватикане придумали. А вот за нами точно, кто-то идёт и явно не дух святой!

Подходило время привала и ночлега. Я присматривал подходящее место.
— Хорошо, что комаров нет,  в противном случае наш поход был бы менее комфортным, — нарушил я долгое молчание.
— Волки! — крикнула Дина.
Я оглянулся. В нашу сторону бежали три волка. Расстояние было метров семьдесят.
— На сосну залазь, на эту! — я подсадил Дину и бросился к другой сосне. Не без труда мне тоже удалось забраться. Зубы волка лязгнули в сантиметре от моей стопы. 
— Что делать?! — крикнула в страхе Дина.
— Успокойся, лазить по деревьям они не умеют.
Один волк расположился  у  моей сосны,  двое возле сосны Дины.
— Они будут ждать, когда мы обессилим и свалимся сами! — паниковала Дина. — Почему возле меня двое, а у тебя один? Они считают, что я жирнее? Твари, я веганом была!
Паниковать было отчего. Мы хорошо понимали, что с ножом я не смогу завалить троих. Волки были отощавшие, но ещё в силе.  Они с хладнокровностью убийц, присев на задние лапы, посматривали на нас. Было слышно, как они дышат. Я пытался успокоиться и найти решение проблемы.
Внезапно Динин рюкзак упал на землю. Все трое серых метнулись к нему. Раздалось три выстрела. Один из волков взвыл, крутанулся  вокруг себя и бросился в лес. Остальные последовали за ним.
Дина спрыгнула с дерева. В дрожащей руке она держала пистолет.
— У него такая отдача, я чуть не свалилась!
— У тебя мой «Чезетта»?
— Твой!
— Как? Когда?
— А чему ты удивляешься?! Ты хочешь, чтобы красивая, беззащитная девушка пошла в лес без пистолета?! — с наигранно вызывающе дерзким лицом отчеканила Дина.
— Но генерал же просил!
— Генерал не девушка, ему не понять!
— Ну ты даешь!
— Вместо того, чтобы сказать спасибо, ты устраиваешь разборки. Я, между прочим, спасла нам жизнь, а может, и всему человечеству. Сожрали бы они нас и не подавились. Не сегодня, так через пару дней, когда бы мы сами свалились к ним под лапы. На, забери пистолет и охраняй меня!
— Спасибо! Действительно спасибо. А генерал не подумал о лесных зверях.
— Генерал не забыл бы. Просто в это время года  все хищники сытые. За нами увязались волки-людоеды. Нет ничего проще, чем сожрать человека. Да и добыча сразу большая.
— Надеюсь, эти твари уже не вернутся. Похоже, что ты ранила главаря стаи, коль они побежали за ним. С костром перекусим, но спать придётся  на дереве. Подойди ко мне, солнышко, наш спаситель, я тебя обниму!..

Соорудив лежак на сосне, мы долго пытались уснуть, прислушиваясь к каждому шороху. Когда на часах сработал будильник, я долго не мог открыть  глаза. Дина меня толкнула в бок и сразу же уснула. Усталость взяла своё, и мы проспали ещё два часа.
— Мы опаздываем на войну, — сказала Дина и прибавила шаг.
— При таком темпе мы быстро выдохнемся, сбавляй обороты. Война подождёт!
— Как думаешь, сколько нам ещё топать?
— Трудно сказать. Так по грубым расчетам километров двадцать.
— Двадцать! Дофига!
Я почти угадал. Через три часа пути мы вышли на шоссе, указанное на карте.
— Вот смотри, — показывал я Дине наш маршрут, — сейчас нам надо идти налево вдоль шоссе. Эта зона контролируется повстанцами. Километра через три-четыре должен быть их лагерь…
Не успел я договорить, как на дороге появилась группа человек из десяти, идущая по направлению к лагерю.
— Давай к ним присоединимся. Похоже, что это, как  говорил полковник, люди «из народа», — прошептала Дина.
— Есть риск. Давай пойдём за ними по лесу и послушаем, о чём говорят.
Группа шла маленькой толпой. Было видно, что это гражданские.
— Сколько ещё топать? — раздался женский голос.
— Скоро будем. Километра три, — ответил мужчина с хрипотцой в голосе.
— Надеюсь, там хоть кормят? — спросил худенький парень.
— Кормят. Не отъешься, но и с голоду не помрёшь, — ответил тот же голос с хрипотцой.
— Похоже, что он у них главный и там уже бывал. Это действительно публика из народа. Давай выйдем за ними на дистанции метров в сто. Посмотрим, как отреагируют, — прошептал я Дине на ухо.   
      
Мы поплелись за народом. Нас долго не замечали. Метров через пятьсот  группа остановилась. Мы тоже. От группы отделился человек среднего телосложения в затёртом  камуфляже и направился в нашу сторону.
— Вы куда идёте? — спросил человек с хрипотцой.
— Мы в лагерь ополченцев, — ответил я, ловя рукоятку пистолета в боком кармане куртки.
— Присоединяйтесь к нам. Мы здесь из двух групп. Чем больше, тем лучше. Проще получить довольствие и остаться на уровне взвода.
— Вы там уже были? — спросил я, радуясь складывающимся обстоятельствам.
— Был. Я взводный. Мои все погибли. Я оклемался от контузии и пошёл собирать новый взвод. Вы военные?
— Нет, мы с женой гражданские. Я неплохо разбираюсь в электронике, жена гуманитарий. 
— В электронике — это хорошо. Ну, пойдёмте к нам. По прибытии проведу с вами ускоренный курс молодого бойца. Научитесь стрелять, и в бой.
— Идёт, — ответил я. Дина кивнула.

Лагерь являл собой кишащий муравейник, утыканный палатками и шалашами. В воздухе стоял запах горелой каши, пороха и пота.
Взводный записал всех нас в свой блокнот и велел не расходиться. Чтобы мы не скучали, нам для изучения раздали листочки  с Международной кодовой таблицей сигналов бедствия.  Вся группа улеглась на  траву, на обочине лагеря. К моему удивлению лагерь не охранялся. Всё было похоже на слёт туристов, не хватало только пения под гитару.

Приблизительно через час появился взводный.
—  Итак, бойцы-ополченцы, наша палатка за номером триста восемьдесят девять. Это моя палатка. Мы там все без проблем поместимся. Женатым выделим отдельный угол. Идём за мной, по двое в ряд.
По пути к палатке взводный озвучил режим жизни лагеря, правила поведения.
В большой армейской палатке было довольно чисто. Тяжелый затхлый воздух перехватил дыхание.
— Сейчас проветрим, будет лучше. Вам как семейным правый угол, отгораживайтесь куском брезента. Брезент найдёте под кроватью, — сказал взводный, похлопав меня по плечу.
— А как здесь можно пообщаться с руководством? — спросил я.
— Вы можете изложить вопрос мне. Если я не смогу решить, то уже можно обращаться выше, — в замешательстве ответил взводный.
— Тут не так всё просто. У нас серьёзное поручение к руководству от серьёзных людей, в общих интересах. Сами мы тут сутки будем искать, а дело не терпит отлагательства.
— Я, конечно, проведу вас. Я сразу почувствовал, что вы ребята не простые. Если есть любое оружие, с собой не берите, будет тщательный обыск.
— Есть армейский аппарат. Он нужен. Там важная информация.
— Покажите.
— Дина, достань гаджет из рюкзака.
Взводный покрутил в руках аппарат.
— Я таких штук не видел. Надеюсь, не бомба. Но там его проверят. Берите. Пойдём.
Мы долго поднимались по холму вверх, пока не подошли к большой, хорошо охраняемой палатке. Взводный переговорил с начальником охраны.
Нас отвели в сторону и тщательно обыскали. Аппарат проносить запретили, забрав его на хранение.
— Я вас подожду здесь, — сказал взводный, присев на чурбан.
Нас ввели в палатку, крепко держа за предплечье и поставили лицом к брезентовой стене.
— Повернитесь, — раздался  за спиной властный женский голос.
За походным столом сидела дама лет сорока, одетая в потёртый кожаный костюм со свободным пиджаком. Она курила изящную дамскую трубку с длинным мундштуком и покачивала ногой в  стильном чёрном ботинке.
— У нас к вам конфиденциальный разговор, — сказал я.
Она пристально посмотрела в мои глаза, отчего мне стало не по себе, и дала знак охране, которая, нехотя, удалилась.
— Я вас слушаю…
Рассказав вкратце всю нашу историю и поставив убедительную точку текстом полковника на гаджете, который с трудом разрешили внести, мы были поняты.  Властный голос дамы сменился на мягкий, но взгляд её тёмно-голубых  глаз остался жестким.
— Она красавица, — шепнула мне Дина, когда командирша покинула палатку.
— Гитлер в юбке!
— У неё кожаные брюки.
— Какая разница. Вождь с трубкой.
Главарь ополченцев действительно была красива — почти Кира Найтли, только с сиськами.  Но почему главным пиратом при такой заварушке стала женщина? — мучил меня вопрос.
— Извините, хлопотное хозяйство. Так получается, вы и есть герои Нового времени, — вполне сдержанно произнесла Валькирия, возвращаясь на своё место.
Мы дружно кивнули головой.
Нас удостоили обедом  за одним столом с вождём. Деликатесов не было, если не считать кусок красной рыбы не первой свежести и бокал кислого вина.
— Мы не сможем без большого шума и потерь войти в ваш город. Вы же видите, у нас народная армия, большой дефицит оружия. Нужно обращаться к «робингудам», — уверено сказала Валькирия, отставив бокал с вином и принявшись за трубку.
— Генерал сказал, что нужно торопиться, пока в небе висит пыль, иначе начнут использовать авиацию, — сказал я, захмелев от первых глотков.
— Мы это понимаем.
— Вы военный человек? — не удержался я от раздирающего меня  любопытства.
— Вас удивляет, почему здесь руководит женщина?
— Если честно, да.
— Я не военный человек. Я вчерашний заключенный Центральной тюрьмы с пожизненным сроком. Сначала, мне дали пять лет за участие в экстремистской организации. Я окончила университет с дипломом юриста. Был удачный брак, дочь. Затем я увлеклась политикой, ну и со всеми вытекающими последствиями за собственное мнение, не совпадающее с мнением властей. В основном занималась разоблачением случаев сговора крупных корпораций и правительства.
— Вы сказали, что у вас было пожизненное? — подала голос Дина, до этого сидевшая тихо, как мышка, в углу.
— Это я уже в тюрьме получила. Меня хотели изнасиловать двое охранников. Одного я убила, другого покалечила. Они вошли в камеру ночью с бутылкой вина. Сунули мне бутылку с командой «пей». Через секунду бутылка превратилась в оружие с народным названием «розочка». Одному я пробила артерию на  шее, другому удар пришёлся в лицо.  Не все в таких случаях оказывают достойное сопротивление, даже мужчины. Вот это и сделало меня авторитетным человеком, слух быстро прошёл по тюрьмам. Меня называли Жанной д’Арк, Валькирией, амазонкой. Когда начался хаос и ворота тюрьмы оказались открыты, меня избрали вождём, — амазонка сделала несколько сильных  затяжек из разгоревшейся трубки и с прищуром красивых глаз, медленно выпускала дым, напрягая губы. — Баба-вождь! Большинство заключённых понимало, что выжить можно будет только организованной структурой. О том, что власть решила сбежать, мы узнали от одного заключённого. Рядом с нашим блоком, где сидели «государственные преступники», был спецблок. О нём ходили разные слухи. Потом  узнали, что это был блок для нарушивших неписаные правила из властной элиты. Туда попадали по закрытым судебным процессам, поэтому ничего не выходило наружу. Тогда мы не знали, что делать с этой информацией и насколько она верна. Как писал Гюисманс в своей книге «Lа bus»:  «Высшее достижение Сатаны в том, что он сумел убедить человечество в своем небытии». Потом пришло известие, что по стартовому комплексу был нанесён ракетный удар. Это и стало детонатором к дальнейшим действиям. Мы добывали оружие, захватывая склады воинских и полицейских подразделений. Также добывали и продовольствие. Собрав ополчение в пару тысяч, мы прибыли сюда. Затем и народ стихийно стал подтягиваться. Кого только тут нет от учёных до религиозных сектантов. «Робингуды» не принимают нас к себе, считая неуправляемой толпой. Сейчас они с нами в контакте. В основном забирают от нас людей, имеющих военные навыки, у них были большие потери. Иногда мы участвуем в совместных операциях. Вот такая история Жанны. Кстати, меня так и зовут.    
 — Вы мужественны и очень красивы, — сказала Дина. 
— Излишняя красота, солнышко, не всегда благо. Иногда даже подумываю, чтобы лицо задела пуля или осколок. Шрам на лице мне бы сейчас не помешал, — она мило улыбнулась.
— Мы останемся у вас? — спросил я.
— Нет, ребята, вы крупная рыба, у вас начальник целый генерал. К вечеру я вас отправлю к «робингудам», с ними и пойдёте в свой город. При встрече поговорите с генералом, может, он согласится возглавить нашу толпу отчаянных людей. Не по мне эта ноша при всей моей обиде на власть и жаждой мести.

Нам устроили экскурсию по лагерю, выделив в сопровождение молчаливого бойца с данными боксёра в тяжелом весе. Он шёл впереди, ориентируя нас.
— Духовные!
У палаток религиозных сектантов, мы остановились, услышав оратора с длинными грязными волосами и всклокоченной бородой:
  «Революция стара, как этот мир. Революция старше самого человечества. Задолго до сотворения первого человека, совершеннейшее творение Божия, высший ангел — Сатанаил-Денница — возгордился своим совершенством, возомнил себя равным Творцу видимого и невидимого мира и, увлекши за собою множество ангелов, возмутился против Бога. Священное предание повествует, что Архистратиг Небесных Сил Бесплотных Архангел Божий Михаил заклял восставших Святым именем Господним и, поразив Денницу, низверг его и всё нечестивое сонмище в Бездну.
С той поры падшие сверху вниз духи света превратились в духов тьмы, и Сатанаил стал Сатаной.
С той поры Верх как бы разделился с Низом, и Небо как бы разделилось с Бездной. Вездесущий Бог стал ощущаться наверху, на Небе, а отец лжи и бунта Диавол — внизу, под землей; все доброе, хорошее и святое заструилось ввысь, к небесному Верху, а всё злое, лживое и нечистое потянулось вниз. Из противоположных стремлений возникла вечная борьба добра и высшего духа со злом и низшей плотью. Эта стихийная борьба, беспрерывно и не ослабевая, длится на протяжении жизни всех народов и является первоосновой всей истории человечества».
— «С той поры Верх как бы разделился с Низом, и Небо как бы разделилось с Бездной». Красиво звучит, но под это можно подвести любую идеологию. Вот элита устремилась в небо, а мы остаёмся в бездне, — тихо над ухом Дины я пытался философствовать.
— Не богохульствуй, — сказал с улыбкой Дина и ткнула меня локтём в бок.
Нас догнал старик низкого роста и схватил меня за руку.
— Вы новые! Идите к нам! У нас новая церковь! Старое отменяется! — он говорил немного нараспев, заглядывая в глаза. —  Что же дальше? Вот вопрос! Космический суррогат? «Новый Рим»? Попы-инквизиторы, приходящие в образе капитанов НЛО? Мы очистили веру Христа от церковных догматов! Приходите, мы раскроем тайну религии нового времени! Мы там, вон палатка с ликом Богородицы солнечной! Приходите! Мы Армия Бога! Приходите! — старик одной рукой показывал на свою палатку, другой манил, удаляясь. К старику подбежали два малыша лет шести, крича в споре.
— А я говорю «окопалипсис», правильно!
— Нет, нет! Правильно «а-к-а-палипсис»! Скажи, деда?!
— У всех неправильно. Вы меня запутали, я теперь и сам не смогу правильно выговорить!
Дед тащил детишек к палатке, напевая какой-то псалом. 
— Похоже, что этот астероид разбудил религиозные чувства, — сказала Дина, провожая старика взглядом.
— Кажется, что это какие-то конвульсии сознания. Хотя в таком хаосе и страхе легко может появиться новая религия или ожить старая! — сказал я и крепко взял Дину за руку.

Не будет преувеличением сказать, что если Нью-Йорк внезапно превратится в огненный шар, значительная часть американского населения увидит появившийся гриб с определённой долей радости, потому что для них он будет означать, что не за горами самое долгожданное из всех долгожданных событий: речь идёт о возвращении Христа. До боли очевидно, что вера такого рода вряд ли поможет нам построить надёжное будущее, как в социальном, так и в экономическом, экологическом и геополитическом плане.   
Сэм Харрис в «Письме к христианской нации»
 
Далее мы наткнулись на большую группу людей, сидевших вокруг  старого магнитофона, подключённого к автомобильному аккумулятору.
— Политические, — произнёс наш гид.
— Как вы их определяете? — поинтересовался я.
— Эти матерятся, — невозмутимо ответил знаток  человеческой анатомии.
 Голосом пожилого человека, похрипывая поврежденным динамиком, магнитофон вещал:
«Я был хорошо знаком со всеми известными тайными обществами, такими как «Королевский институт международных дел» (КИМД) (Royal Institute for International Affairs (RIIA)), «Совет по международным отношениям» (СМО) (the Council оn Foreign Relations (CFR)), «Бильдербергский клуб» (the Bilderbergers), «Трехсторонняя комиссия» (Trilaterals), cионисты (the Zionists), масонство (Freemasonry), большевизм-розенкрейцерство (Bolshevism-Rosicrucianism), а также со всеми ответвлениями этих тайных обществ. Будучи офицером разведслужбы, и даже раньше — в период моей студенческой молодости — когда я занимался в библиотеке Британского музея в Лондоне, я вдоль и поперек изучил всю доступную информацию об этих обществах, а также о многих других организациях, которые, как я полагал, должны были быть известны американцам.
Но когда я приехал в Соединенные Штаты в 1969 году, я обнаружил, что такие названия, как «Орден Св. Иоанна Иерусалимского» (the Order of St. John of Jerusalem), «Римский клуб» (Club of Rome), «Германский фонд Маршалла» (the German Marshall Fund), «Фонд Чини» (the Cini Foundation), «Круглый стол» (the Round Table), «Фабианское общество» (the Fabianists), «Венецианская Черная аристократия» (the Venetian Black Nobility), «Общество Монт Пелерин» (the Mont Pelerin Society), «Клуб адского пламени» (Hellfire Clubs) и многие другие были либо совершенно неизвестны здесь, либо, в лучшем случае, их истинные функции плохо понимались или не понимались вообще.
В 1969-1970 годах я решил исправить это положение, выпустив серию монографий и магнитофонных записей.
Я продолжал свои расследования с прежней энергией перед лицом постоянного риска нападений на меня и мою жену, финансовых потерь, постоянного давления, угроз и клеветы. Их программа клеветы, лжи, ненависти и дезинформации относительно моей работы, а с недавнего времени ещё и приписывания моих трудов другим писателям, продолжается, не ослабевая, но до сих пор она не достигла желаемого эффекта. Я буду и впредь выполнять свою задачу, пока наконец не сорву полностью маску с тайного параллельного правительства, действующего на высшем уровне…».
— Кажется, это текст из запрещенной книги «Комитет-300», — сказал я заслушавшейся Дине.
— Откуда знаешь, коль она запрещена?
— Я же говорил, что работал в библиотеке для политиков, много чего перечитал.
Чуть дальше был небольшой митинг. На камне стоял коренастый мужчина в старом свитере с засученными рукавами и энергично бросал в слушателей слова.
— Я вам говорю. Там, — он показал жестом в сторону стартового комплекса, — собрались одни евреи! Они хотят улететь к своему мессии! Они ждали мессию на Земле. Сейчас им сообщили, что он в другом месте! Пусть летят!
— Так зачем ты сюда припёрся? — крикнули из толпы.
— Помочь им улететь!
— Да он придурок! Иди и помогай! Ха-ха-ха… Они вместе с нами гадили, пусть и ответят как все! — негодовала толпа.
— Не понимаете вы, глупые, своего счастья! Пусть улетают! — отбивался юдофил.
— Кажется, мужик дело говорит, — сказала Дина.
— Если каждого послушать, у каждого будет своя убедительная правда. Пошли собираться, нам скоро к «робингудам».
— А говорят, что правда бывает только одна, — упиралась Дина.
— Одна, но у каждого!
На обратном пути мы задержались возле кричащего «астронома»:
«Наша Солнечная система летит к созвездию Геркулеса, пересекая разной силы воздействия магнитные поля и другие энергии. Энергетический порядок в Солнечной системе постоянно меняется. Меняется электропроводность и физико-химические процессы.  Режим автоматической подстройки системы после падения астероида сбился! Сбился он и на Земле, сбился он и в человеке. Поэтому ничего точно спрогнозировать невозможно! Над нашими головами постоянно новое небо! Перед нашими глазами другой человек! Я абсолютно уверен, что над нами проводился эксперимент со стороны более развитой цивилизации. Он получился неудачным! Поэтому земляне подлежат полной ликвидации!»...
Это скопище людей было лоскутным одеялом, непонятно на чём державшемся. Отчаяние и теплящаяся где-то надежда на какой-то выход из тупика объединили этих людей в аморфную социальную субстанцию. Она бурлила, воспалённо рассуждала и боялась остановиться, замереть. Человечество должно доиграть свою роль до конца, не останавливаясь, добежать до края бездны! И каждый бегущий, будет со своей Правдой в голове!

Жанна на дорогу поила нас зелёным чаем и давала советы:
— Если я попала в тюрьму за слова, то они за действия. Основной костяк «робингудов» это профессиональные террористы. К ним примкнуло немного военных. С ними сейчас сложно, ещё сложнее будет в случае захвата власти. А они, как я понимаю, нацелены именно на это.
— Так власть они могут взять и без штурма стартового комплекса. Им даже проще будет, когда элита исчезнет в звёздном небе, — сказал я, удивляясь магнетизму глаз Жанны. Чтобы оторваться от её взгляда нужно было усилие.
— Они не настолько просты. Им нужно взять власть, но по пути к ней стать народными героями, робингудами. Им нужны публичные суды над предавшей народ элитой. Восхищение толпы. Думаю, вас тоже попробуют использовать в этом амплуа.
— Может, им не стоит говорить о нашем прошлом? — спросила Дина.
— Уже поздно. Из моего штаба информация к ним попадает со скоростью радиоволн. Из десяти охранников минимум двое доносят им обо всём происходящем. Давно собираюсь построить что-то из брёвен, чтобы добиться звукоизоляции. Ну, это мелочи. Разговаривать с вами будет их глава Артур. Я его немного знаю. Он начинал с профсоюзной деятельности. Умён. Был вполне умеренным, не конфликтным. Однажды приболевший приятель попросил его подменить и хорошо подзаработать в выходные мотористом на яхте. На яхте кутила золотая молодежь. На второй день, исчерпав запасы весёлых приколов, отдыхающие решили покуражиться над обслугой. Попался им под руку Артур. Они раздели его и голым кинули за борт. Всё было бы в пределах пьяной шутки, но в историю вписалась акула. Как рассказывал сам Артур, она появилась внезапно и стала нарезать круги вокруг него. До яхты было метров двести. Он стал кричать, но с неё, не вникая в ситуацию, просто кинули спасательный круг и продолжили веселье. Акула уже сделала второй круг, уменьшив дистанцию. Осторожные хищники не нападают сразу, они должны убедиться, что вы для них не опасны, сужая круги до дистанции броска. Артур понял, что третий круг будет последним. Метрах в тридцати был риф, он знал, что это его единственный шанс на спасение — акула на  риф не пойдёт. Он изо всех сил поплыл на него. Акула остановилась перед рифом. А вот Артур в горячке бежал по рифу к берегу, падал — весь перерезался. Так его и подобрали спасатели: голым и окровавленным. Естественно, дело замяли, выплатили ему ничтожную компенсацию. Но история просочилась в прессу. Так на него обратила внимание одна из радикальных группировок. Яхта обидчиков сгорела. У Артура появились серьёзные друзья. Со временем Артур проявил организаторские таланты и небольшую группировку превратил в мощную террористическую организацию. Был ранен в перестрелке, приговорён к двадцати годам тюрьмы, отсидел три. Астероид открыл ему путь на волю, как и мне. Думаю, для психологического портрета достаточно. А вот  и за вами пришли.
В палатку вошли два перекаченных гладиатора в спортивных футболках и, насколько смогли, вежливо поздоровались.

Через пару километров бега по пересечённой местности, мы оказались в густом лесу. Дина умирала от усталости, я тоже. При этом наши рюкзаки несли сопровождающие нас бойцы.
Нас обыскали и завели в землянку. На потолке ярко горела электрическая лампочка. Из стыков плохо подогнанных брёвен стен сыпался грунт. Из-за стола, грубо сколоченного из половинок дерева, вышел человек среднего телосложения, среднего роста, средней внешности, средних лет в спортивном костюме цвета хаки и синих кроссовках. Если Жанна мечтала о шраме на лице для авторитета среди своих партизан, то Артуру в этом отношении «сильно повезло».
— Вас смущает моё лицо? — поймав мой взгляд, спросил хозяин землянки.
— Да нет, — стушевавшись, ответил я, пожимая протянутую руку.
— Ваша девушка?
— Жена. Дина.
— Очень приятно, Артур, — он кивнул головой в сторону Дины. — Присаживайтесь.
Мы присели на скамейку, возле стены, на которую, похоже, специально перед нашим приходом постелили кусок ковра с арабским орнаментом.
— Я о вас уже немного знаю. Знаю, что вы герои Нового времени. Расскажите мне вашу историю.
Мне пришлось рассказать, но уже с большими подробностями, так как слушатель был серьёзный, решающий судьбу нашего плана.
— Мы на месте славной гибели полковника поставим памятник. Это я вам обещаю! А вы получите пожизненное содержание и должные почести.
— Спасибо, Артур! Извините, так можно?
— Вам можно меня называть Артур. Мы здесь благодаря вам. Если бы не тот ракетный удар, эти твари уже бы свалили! — сказал главный «робингудовец».
Похоже, что Жанна была права, говоря о больших политических амбициях Артура.
— Мы к вам с темой, — продолжил я, доставая карту. — В этом городе находится установка, которая может вызывать направленное землетрясение. Она способна разрушить фундамент стартового комплекса. Город блокирован армией. Здесь всё подробно обозначено. Там ждут серьёзные люди.
Я поведал план генерала.
Артур посмотрел на карту, сморщил лоб, подошёл к лампе.
— Дежурный! Давай срочно сюда военспеца. И скажи, чтобы на генераторе напряжение отрегулировали, а то ламп не напасёмся! — пробасил Артур. — Сейчас, ребятки, специалист в этом деле подойдёт. Мы оценим их силы, посмотрим, сколько надо наших.
— Генерал, от имени которого мы здесь, сказал, что это подразделение особо сопротивляться не будет. Просто надо будет дать им возможность сбежать, — сказал я.
— Ну тут не предугадаешь. Некоторые трусы со страху так бьются, что и позавидовать можно. Ха-ха-ха!.. — громко засмеялся Артур, показав короткие зубы.
— Как вы стали вождём «робингутов»?
— Не поверишь, Тори, благодаря хорошей памяти. Ты даже представить не можешь, как важно для человека, когда помнят его имя, его историю попадания в тюрьму. Я, однажды увидев человека, навсегда запоминал его. Я в тюрьме со всеми здоровался по имени, спрашивал как дела. Я не ссучился, хотя ломали! Тянул срок достойно. Не просто и не сложно стать вождём мечущихся людей.  Главное обуздать бардак в первые же дни! Остальное — судьба!   

В землянку вошёл худощавый человек высокого роста, лет шестидесяти. Артур протянул ему карту.
— Что скажете главком?
— «И видел я выходящих из уст дракона», — смотря карту, пробормотал главком. — Я так понимаю, мы должны будем войти в город?
— Войти, взять нужный агрегат и специалистов к нему, — сказал Артур, разминая сигарету.
— Мне нужно провести совещание штаба, и через пару часов я доложу о готовности.
— Хорошо. Мы будем ждать. Пока я гостей накормлю.
Артур отвёл нас под большой покатый навес. Мы сели  за длинный стол, рассчитанный человек на двадцать. Из свежевыструганных сосновых досок сочилась смола.  Нам принесли перловую кашу, по кусочку масла и горячую воду розового цвета со слабым запахом брусники.
— Угощайтесь. Что есть, — сказал Артур и принялся  за кашу. Было видно, что он уже давно привык к простой пище, и ел с аппетитом.
Вода с брусникой сильно отдавала запахом болота.
— С водой проблемы? — спросил я.
— Да, есть проблемы. Вот уже пятый колодец копаем, а воды почти нет. Берём из лесного заболоченного озера. А как у вас в городке?
— Там полная цивилизация, — со вздохом грусти ответила Дина.
— Я не рассчитывал, что мы здесь надолго застрянем, — покончив с кашей, заговорил Артур. — Поначалу думал, что при нашей первой атаке нас поддержат работяги на стройке комплекса. Но нет! Мы по всем законам пропаганды и через громкоговорители к ним обращались, и «высокохудожественные» плакаты с листовками закидывали по воздуху. Нет! Стоит пролетариат на месте! Не сработал марксизм! Я давай опрашивать пленных. Оказывается, эти сволочи сказали рабочим и военным, что уголовники хотят захватить их склады с продовольствием. Понятное дело, что они будут стоять насмерть! Поэтому и получается, что элиту может скинуть только другая элита. Нужны мозги! Вот бог и послал нам вас с генералом. Это значит, что мы на верном пути!
— Вы верите в бога? — с интересом спросила Дина.
— Ой, не знаю, девушка, в кого и верить. Библию трижды читал — в тюрьме только её дают. Правда, говорят, что она совсем не та, что была раньше. Как-то до суда сидел я в камере с одним чудаком, разговорились мы с ним о боге. Он мне объяснял, что религия по изначальному замыслу должна была заменить совесть. Как бы её продублировать в случае утраты. А потом выдал мне такую статистику. Оказывается, в  монастырях Западной Европы хранится пятнадцать рук Иоанна Златоуста, тридцать туловищ святого Григория, двадцать туловищ и двадцать шесть голов святого Юлиана. Даже от святого Иоанна Крестителя, обезглавленный труп которого, по евангельским преданиям, был сожжён, осталось двенадцать голов. В сомнения я впал после такой математики! Вымысел! Литература! Мошенничество! Бизнес! Приватизировали бога! А когда астероид долбанул, опять засомневался. А вдруг там и вправду кто-то есть?! Дело тёмное!
Рассуждения о боге прервали разрывы снарядов метрах в двухстах от нас.
— Два весла тебе в рот, конь хрипящий! — выкрикнул Артур и приказал нам бежать назад в землянку.
Мы не сразу сообразили, в какую сторону бежать. По лесу эхом разносились понятные соратникам словесные комбинации вождя «робингудов»:
— Чего удивился, как матрос гонорее?! К миномётам!!!  Чуваки, а вы чего прикинулись ветошью?!..   
Обстрел, перешедший в миномётный дуэль, прекратился минут через двадцать. Артур вошёл в землянку грязный и злой.
— Восемь человек суки убили! Хрен они теперь от меня получат, а не пленных!
— Вы обмениваетесь пленными? — спросил я.
— Мы в первую атаку  взяли в плен тридцать человек. Троих, самых здоровых положили на ринге.
— Какой ринг?
— Да это мои дружки увлекаются боями без правил. Вот и решили показать класс, поднять дух  в войске. Остальных обменяли на продовольствие — по десять мешков макарон за каждого и соль!
— А ваши пленные как?
— Наших пленных нет. Во-первых, их ничего не ждёт кроме смертной казни, поэтому при опасности плена, мои люди предпочитают лёгкую смерть. Во-вторых, военные их в плен не берут, даже раненых добивают.
— А почему?
— Думаю, демонстрируют особое презрение к нам! Там целый адмирал руководит, а он эстет, знает правила Дуэльного кодекса, который гласит:
«Дуэль может и должна происходить только между равными;
Оскорбление может быть нанесено только равным равному;
Лицо, стоящее ниже другого, может только нарушить его право, но не оскорбить его;
Природа оскорблений зависит от нравственных объектов, против которых они направлены: самолюбие, достоинство или честь».
«Да этот Артур ещё сложнее, чем  казалось», — мелькнула мысль в моей уставшей голове.
— Вы считаете, что у этих людей есть столь высокие нравственные критерии!? — спросила Дина с нервом в голосе.
— По отношению к нам у них одни критерии, по отношению к себе — другие. Дуэль — это аллегория! Я вставляю в мысли только то, что когда-то прочитал. У меня отец увлекался историей девятнадцатого века. Дуэльный кодекс с красивыми рисунками меня заинтересовал, вот и запомнил. Потом уже изучал другие кодексы. Замечу, что в Дуэльном кодексе при его социальном неравенстве есть романтика, в отличие от других.
— Кем был ваш отец? — спросил я.
— Реставратором  всякой старой дребедени — от музыкальных шкатулок  до оружия. Однажды взял и застрелился из отремонтированного пистолета. Как мне казалось в мои четырнадцать лет, без всяких на то причин. Мы с матерью переехали жить к его младшему брату. Потом я понял причину, — Артур достал из кармана брюк старые механические часы, долго смотрел на них, — Ладно, ребятки, время! Этот обстрел показал, что тянуть с вашим планом не стоит. Сегодня же двинемся к вашему городку. Дежурный! Водку! Чёрт! Воду! Полотенце! — крикнул Артур.    

Моросил мелкий дождь, быстро ослепляя стёкла машины. Генерал нервничал, ожидая сына. Внезапно задняя дверь хлопнула, и в зеркале заднего вида появилось улыбающееся лицо взъерошенного сына. Из распахнутого пиджака торчала рукоятка пистолета. 
— Привет, батя! Я здесь посижу?
— Привет, сын! Сиди, где удобно.
— Докладываю! Ситуация кардинально не менялась, не считая мелких стычек и гранатометных обстрелов с обеих сторон!
— По моим сведениям, на город может быть совершено нападение в ближайшие дни. Ты бы взял отпуск или отгулы.
— С чего ты решил, отец?
— Я не могу говорить более подробно, но это так! Считай, что это моя аналитика.
— У нас всё под контролем! Военные делятся с нами оперативной информацией. Мы с их офицерами бухаем.
— Ты пойми, что военные могут контролировать ситуацию, но не могут её полностью менять. Без авиации силы почти равны!
— Да там уголовники и сумасшедшие! О каком равенстве сил ты говоришь? Пусть только сунутся!
— Молодой ты ещё. Да, там уголовники. Но их специализация — терроризм! Во главе напавших — опытные террористы! Среди этих «робингудов» уже есть и профессиональные военные. Эти ребята пойдут до конца.
— Ну если и так! У меня что, есть выбор?
— Забирай мать с сестрой, свою подругу и уезжайте на спортивную базу в горы. Подай это как свою идею. Никто не откажется, я подыграю. Главное быть подальше от центра города.
— Ладно. Отпуск я ещё не брал. Полный не дадут, а вот недельку смогу выпросить.
— Вот и хорошо. Думаю, больше не понадобится. Если, что начнётся — не торопись спасать мир!
— Ты, отец, какой-то загадочный в последнее время. Говорят, за тобой стали присматривать. И ещё я слышал, что сбой компьютерных систем во время ракетной атаки на стартовый комплекс, был спровоцирован внутренним вмешательством. Получается, что кто-то работал в паре с террористами. Думаю, что под подозрение попал и ты.
— Не причастен я к этой операции. Однако... Ай да лейтенант! Как он меня сделал! Браво лейтенант!
— Ты о чём?
— Как-нибудь расскажу.
— Так ты мне в детстве обещал сказки перед сном. Даже не помню, читал ли ты мне их?
— Конечно читал! Редко, но читал! И эту сказку расскажу, но в своё время.
— Всё, я мыслями уже на лыжах! Качусь по серому снегу! 
— Иди, лентяй! К ужину не опаздывай! И не свети оружием. Пора взрослеть. Наступают времена, когда наш сонный городок может опрокинуться в беспокойный мир. И завязывай с травкой, она в экстремальной ситуации делает человека жертвой.
— Ладно, отец! Учту! Береги себя!
Генерал только сейчас понял всю опасность своего положения, когда искал ребят. Ведь лейтенант, которого он взял с собою, скорее всего, и был тем самым помощником полковника. Если бы он что-то недоброе заподозрил в его действиях по отношению к Тори и Дине, то без колебания пристрелил бы. Получается, что атака на комплекс — это тщательно спланированная операция. Лейтенант даже просился уволиться, играл роль ревнивца, думающего только о своей девчонке, которая служит с братом-близнецом. При этом хорошо знал, что замены ему нет.
«Получается, что я фактически спас этого парня, не зная того. Вот так совпадение! Если этот лейтенант попал под подозрение, то я оказываюсь соучастником автоматически! Ведь я подписал приказ на его увольнение. А в силу служебного положения я пойду как организатор диверсии», — рассуждал генерал, подъезжая к своему дому.
Дома никого не было. Генерал затопил камин и присел возле него согреться. Он ничего не мог делать, как просто ждать. По его расчётам, если Тори с Диной придерживаются графика, то сегодня  должно быть принято решение. Спецподразделение отправят ночью по указанному маршруту. Через пару дней они будут на месте. Ну а моторизированная группа должна будет ударить по блокпостам. Этим ночи хватит для броска. «Ну а дальше, будет, как будет! Может, я и в правду преувеличиваю таланты этих «робингудов? В тоже время их не смяли, коль идут перестрелки», — терзался сомнениями генерала.

 Войдя в дом, адмирал застал жену за любимым занятием — прослушиванием лекций по астрологии. В этот раз лектором была женщина с вкрадчивым голосом:
«Блаватская пишет: «Человек — это маленький мир, — микрокосм внутри великой Вселенной. Подобно утробному плоду, он поддерживается подвешенным всеми своими тремя духами в утробе макрокосмоса; и в то время, как его земное тело находится в постоянной симпатической связи со своим породителем землёй, его астральная душа живет в согласии со звездной Anima Mundi. Она в нём так же, как он в ней, ибо насыщающий всю вселенную элемент заполняет всё пространство и сам есть пространство, только безбрежное и бесконечное. Что касается его третьего духа, духа божественного, то чем же он может быть, как не бесконечно малый луч одного из бесчисленных излучений, исходящих непосредственно из Высочайшей Причины — Духовного Света Мира? Это троица органической и неорганической природы — духовной и физической, три в одном».
Адмирал решил не подходить к жене, чтобы избежать постоянных расспросов «о войне». Он тихо прошёл в свой кабинет и рухнул в кресло, чувствую каждой клеткой своего тела дикую усталость. Получив последние сводки потерь, глава звёздного проекта хорошо понимал, что ситуация становится критической. Если у напавших есть прибывающий ресурс, то у него — нет. Одна убыль. И как бы не хотелось просить помощи у армии, но придётся. Дело было даже не в надменности адмирала. Реальные опасения — армия, состоящая в основном из народных низов, может поддаться на пропаганду противника. Доказать смышлёным офицерам, что здесь строится что-то другое, будет очень сложно.
Нужны спецподразделения профессионалов-наёмников. Но где их взять? На нехватку кадров жалуются даже службы, призванные охранять первых  лиц…
Нервное и физическое истощение адмирала были на грани возможного. С трудом улаженная проблема со второй семьёй сына… Поджимающие сроки… А тут ещё навалилась война с вооруженными толпами. Народ пришёл убить свою элиту, которая решила сбежать! Бегущий от чумы король вместо того, чтобы бросить вместе со свитой все силы на борьбу с ней, вполне может быть казнён, если его гвардия не устоит!

Расчёт адмирала на помощь армии не оправдался. Командование было, но армии уже не было.
— У меня сейчас армия в условных цифрах, — говорил министр обороны с признаками утреннего похмелья.
— Мне бы пару рот с хорошей армейской подготовкой, десятка два танков, — просил адмирал.
— Адмирал, ты в своём мирке. Зациклился на проекте и ничего не видишь, что происходит вокруг. Я тебя просвещу. Во-первых,  голод! Люди уже стали жрать друг друга. Во-вторых, эпидемии разных инфекций. В-третьих, дикий разгул преступности. В-четвёртых, нарушена  вся система госуправления. И самое главное! Весь этот клубок проблем повесили на армию! Мы превратились в похоронную команду. Мы подавляем бунты, не жалея патронов, мы же и хороним трупы. Полицейские увязли в войне с криминалом — на помощь бросают нас! И вся дисциплина в армии держится только на продовольственном пайке! А он становится всё меньше и меньше. А это значит, что власти у нас становится всё меньше и меньше! Если ты свой проект не завершишь в ближайший месяц, нас переселят в другой мир по сокращённой программе!
Дам я тебе роту. Ты знаешь, я сам заинтересован, чтобы комплекс эти уголовники не захватили. Дам ещё десяток танков. Этого должно хватить, чтобы удержать оборону. Потом соберём кулак и ударим на полную зачистку! — министр сотряс воздух кулаком.
— С танками устоим.
— Значит, президенту доложу, что проблему видим и скоро полностью решим!
— Я к нему и не собирался обращаться. У него сейчас власти меньше, чем у нас! — слукавил адмирал.
— Ха-ха-ха! Хе-хе-хе! Это точно! Пойдём, выпьем! Я не просыхаю! Устал! Нервы рвутся, как струны! Печень у меня донорская от молодого террориста, а вот нервную систему, к сожалению, пересадить невозможно. Я смотрю, ты тоже не в лучшей форме!
— Да, без снотворного не могу спать.  У меня, как у кита, одна половина мозга постоянно бодрствует.
— Снотворное я не могу пить! Здоровье не позволяет, почки тоже надо менять, — откровенничал чиновник. — Слушай, ты можешь пристроить на корабль пару ящиков с оружием?
— Это крайне сложно, у нас каждый килограмм на счету.
— Я поделюсь. Это последние разработки. Это лазер. Пули в прошлом. Только что прошли испытания, сорок опытных образцов. Пойми, что на новой планете ничего не будет ценней оружия! С этим арсеналом мы неуязвимы.
— Какая дальность?
— Пятьсот метров.
— Значит, пули ещё не в прошлом.
— Там не будет конкуренции. При формировании оружейного комплекта упор был сделан на оружие, которое можно будет использовать для охоты. А насчёт лишнего веса… Рекомендуй всем пассажирам перед полётом пару дней попить мочегонного. Я такое практиковал, с каждого пассажира получишь в минус два-три килограмма. 
— Я понимаю, о чём ты говоришь. Я подумаю над этим вопросом.
— Вот и хорошо. Даже королева Англии не брезговала брать свою долю с пиратской добычи. Ты пойми,  дружище, дележа не избежать. Мы летим на новую планету, но везём туда себя, как есть: со всем нутром и потрохами. Оружие и семена дают власть. Я не хочу на старости лет жить под пальмой! Думаю, ты тоже?! — министр заглянул в глаза адмирала с испытывающей хитрецой.   
«Все плетут заговоры. Как бы по прибытию на новое место жительства не оказаться за бортом. Под пальмой действительно жить не хотелось бы. Оружие — лучший союзник. Небольшая пауза увеличит долю», — размышлял адмирал.   

Лейтенант дождавшись, когда вертолёт с генералом и ребятами исчезнет за горизонтом, направился на вездеходе к месту пуска ракеты.
Огромная воронка от взрыва местами ещё осыпалась при порывах ветра, как свежевырытая могила. Искорёженный железобетон был разбросан кусками.  Лейтенант, опустившись на колени, сжал горсть земли в ладони и заплакал.
— Здравствуй, отец! Мы это сделали!..   
Затем он обошёл воронку по кругу, собирая горсти земли в полиэтиленовый пакет.
— Я тебя, папа, похороню рядом с мамой, как ты и просил!
Вдруг лейтенант услышал неподалёку шорох и хрип. Он достал пистолет и двинулся на звук. В пожухлом папоротнике за поваленной взрывом осиной лежал пятнистый олень, из его шеи сочилась кровь, а в угасающих больших глазах отражалось серое безжизненное небо. 
— Как же ты, дружок, сюда попал? Ты же исчезнувший вид?
Лейтенант подошёл к оленю. Тот сделал попытку встать, но упал, уткнувшись рогами в землю. Осмотрев шею, лейтенант увидел край торчащего металла из небольшой раны.
— Ты подожди помирать. Похоже, что артерия не задета. Мы сейчас тебя отремонтируем.
Лейтенант достал спец-нож с мини-пассатижами, прихватив одной рукой оленя за рога, другой осторожно вытащил кусок металла из шеи.
— Ну тут кусочек с пару сантиметров. Ничего страшного, задело сосудики, контузило. По рожкам нам ударила жизнь!  Сейчас мы тебе ранку обработаем, у меня лечебный клей есть, как раз для таких случаев.
Лейтенант пошёл к вездеходу за клеем. Переворошив рюкзак и аптечку, клея он не нашёл, зато обнаружил антисептический порошок. Когда он вернулся к раненому, то застыл в изумлении. Олениха стояла на коленях и зализывала рану своему самцу.
— И  где же ты, красавица, пряталась? — тихо сказал лейтенант, боясь спугнуть самку. — Наверное, увидев меня, отошла на безопасное расстояние. Я так понимаю, что здесь моя аптека уже не нужна, — осторожно удаляясь, говорил лейтенант. — Может, отец, твоя душа переселилась в этого оленя? Это было бы здорово! Такая любящая олениха будет у тебя! Прощай!..
Заморосил мелкий дождь. Лейтенант завёл вездеход и с тяжёлым сердцем  двинулся в путь.
Брат-полицейский у него был, но не родной, а двоюродный. Девушка тоже была, но работала она не в полиции, а в поликлинике, обслуживающей полицейское ведомство. Историю о своих страданиях он придумал для начальства. Помогла спастись, конечно, не история, а целое стечение обстоятельств. Расследование инцидента с компьютерным сбоем во время ракетной атаки рано или поздно вывело бы на него.
Когда он узнал, что ребята, которых он нашёл в лесу с генералом, были с его отцом несколько часов тому назад, то с трудом сдержался от расспросов. И отпустил он их с генералом, только убедившись, что им ничего не угрожает. Предложить что-либо от себя он им не мог. Он сам находился в опасности. Ему нужно было срочно перепрограммировать индивидуальный чип и сделать новый паспорт. Изменить внешность: избавиться от дурацких усиков и шкиперской бородки, побрить голову. Оставалось добраться до нужной точки в искажённом пространстве.
       
Глава пятая

Связанные  жертвоприношением
Для ополченцев прибытие новых людей становилось проблемой. Продовольственные запасы стремительно таяли, норма выдачи питания снижалась. Участились внутренние конфликты. Назревал голодный бунт. Жанна отправилась на встречу с Артуром, чтобы обсудить ситуацию.
Лагерь «робингудов» при всей своей суетности отличался армейским порядком и чистотой. Артур был в хорошем настроении. Устроил чаепитие для гостьи на открытом воздухе под шатром — кусок маскировочной сетки был натянут между тремя соснами.
— Последние запасы настоящего чая для тебя, красавица, не пожалел.
— У меня последние запасы еды заканчиваются. Подскажи, что делать?
— У меня ситуация не лучше, Жанна, провианта на неделю, не больше. Еда сейчас в одном месте. У них! — Артур показал в сторону космического комплекса, стартовая площадка которого уже возвышалась над лесным горизонтом. — Наше будущее там!
— Что с планом тех ребят, которых я тебе отдала?
— За ребят спасибо! Вчера ушли. Сегодня получил сообщение, что полпути успешно пройдено. Через день всё решится. Если их установка сработает, и мы завалим это чудовище, оборонять служивым и наёмникам будет нечего. Предложим добровольную сдачу и свободу.
— А не будут ли они биться уже просто за продовольственные склады?
— И такое возможно. Тогда будет всеобщее жертвоприношение Новому времени! Для нас продовольственные склады — это ресурс для продолжения борьбы! Мы сотни тысяч высвободившихся, откормленных специалистов направим на решение земных проблем. Начнём с нашего города, потом пойдём в соседние.
— Какие планы у тебя в отношении моих ополченцев? —  в голосе Жанны появился металл. — Только честно!
— Не буду тебе врать. Они пойдут первыми!
— Подробнее можно!
— Когда доставят землетряску, нам нужен будет отвлекающий манёвр, чтобы выиграть время для её запуска. Я дам оружие. Ты выдашь его своим, способным им пользоваться. Идти с ними в атаку или остаться — решай сама!
— А твои что будут делать? —  зло спросила Жанна.
— Мои тоже лягут на алтарь жертвоприношения ради будущего человечества, но чуть позже и, надеюсь, не все. Я пойду с ними!
— Как бы и все вопросы снимаются!
— Смерть снимает все вопросы! Победа тоже снимает все вопросы! Здесь и решится будущая история человечества!
— Если тебе удастся захватить комплекс, что будешь делать потом?
— Я уже говорил, что получаю ресурс. И не только продовольственный. Оружие, средства связи, вертолёты, тысячи рабочих. Думаю, и часть военных перейдёт на нашу сторону. Если не за идею, то за паёк. Ну, а дальше берём элиту за яйца и начинаем крутить в сторону интересов несчастных землян! У нас появится много сторонников, у которых не оказалось билета на корабль.
— Всё может превратиться в банальную месть и резню!
— И такое будет. Всё не проконтролируешь. Но,  думаю, с конструктивным направлением мы справимся. Я понимаю твои опасения. Если честно, я не вижу себя в роли диктатора. Народ сам решит, кому в этой ситуации доверить власть!
— Артур, брось! А то мы не знаем, кого выбирает народ в таких ситуациях!
— Кого бы ни выбрал народ, он будет прав! Но это будут первые честные выборы без фальсификаций и давления!
— Первые, может, и будут такими, а вот вторые уже вряд ли. Через двадцать лет вы сформируете свою элиту, и всё пойдёт по старому накатанному кругу.
— Не знаю, может ты и права. Может, такова природа человека, которую уже ничем не исправить. Ну хоть одно поколение проживёт при достаточно честной власти.
— И ты считаешь, что ради этого стоит пролить столько крови?
— Ради этого не стоит! А вот ради справедливости! Ради праведной мести — стоит!
— Ну вот и вернулись к мести!
— К справедливой мести! И не забывай, что ресурсы будут направлены не на полёт нескольких тысяч скотов, а на спасение миллионов.
— Согласна. Тут правда на нашей стороне! Умоляю, только избегай ненужных жертв! Горе и так уже бескрайнее. Только, научит ли оно чему-нибудь человечество?
— Лишние жертвы мне не нужны. А человечество заслужило то, что заслужило! И если захочет выкарабкаться из дерьма, то может чему-то и научится. Давай я дам вместо тебя твоим партизанам опытного вояку. Не хотелось бы тебя терять. От тебя куда больше пользы будет в составе новой власти.
— Спасибо, Артур, но это уже моя личная жертва. Я потом не смогу жить! Ты же знаешь моё обострённое чувство справедливости! Я из-за него стала врагом режима! Как писал Данте: «Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет».
— Я тебе не предлагаю отсидеться. Просто не лезь в пекло!
— Я в той ситуации, когда выбора нет.
— Ладно, бедолага, дам я тебе в усиление взвод своих.  Готовь людей. Если всё будет по плану, через двое суток в бой. Отдай все запасы еды, пусть у людей будут силы.
— Мне даже представить страшно, что будет, если бой проиграем, — Жанна нервно накручивала на палец локон волос. —  Не представляю!
— Я о таком исходе даже и не думаю. У тебя, мать, седина появилась.
— Уже давно. Скажи, тебе снится тюрьма?
— Если ты о кошмарах, то снятся каждый день. То акула меня жрёт, то в меня стреляют, несколько раз умирал. И всё так натуралистично! Я просыпаюсь в поту и с чувством угасающей боли. Ни одного нормального сна. Однажды даже приснилось, что я тебя насилую после того, как тебя изнасиловали охранники. Чего и говорить, наша психика сильно травмирована.
 —  Мне иногда снятся нормальные сны. Слушай, говорят, что у тебя сауна построена. Можно будет воспользоваться перед?..
— Без проблем. Отмоем. Натопим, гонца пришлю. Хочешь чистой в рай?
— Нет. Просто хочу быть чистой. Женщины в этом вопросе очень щепетильны, особенно если есть риск быть убитой.
— Я тебя так отпарю!
— Не надо! Останемся друзьями. Это только мужики перед возможной гибелью могут думать о сексе.
— Интересно, а о чём думают женщины в такие минуты?
— О любви. Они задают себе вопрос: «Любил ли их кто-то по-настоящему?».
— Так мужики тоже иногда этот вопрос себе задают.
— Нет, Артур, такой вопрос во всей его глубине может задать только женщина! Мужики иначе устроены. Помню, на моём суде прокурор такой неказистый, некрасивый мужичёк решил блеснуть эрудицией и вспомнил Конан Дойла. В одном из его произведений, главный герой говорит, что самую очаровательную женщину, которую он когда-либо встречал, повесили за убийство своих троих  детей с целью получить деньги по страховому полису. Явно намекая на меня, давал понять, что за моей красотой скрывается потенциальный убийца. Не забыл прокурор и про себя, страшненького, продолжая цитировать тоже произведение. Где говорилось, что человек с самой отталкивающей внешности был добрейшим человеком и помогал беднякам. Если бы дело было в средние века, меня бы отправили на костёр.      
— Вот почему я за тобой не бегаю! Вот всё есть у тебя: и красота необыкновенная, и ум, а в жёны бы я тебя не взял. Наверное, боюсь, как твой прокурор? Ха-ха…
— Взаимно, Артур! Какая из нас семья? Для семьи нужны противоположности, дополняющие друг друга. А мы с тобой уже выбраны вождями. Два вождя для одной семьи многовато!
— Ха-ха-ха! Это точно! Ладно, ведьма, мойся одна! Я как-то читал, что покушение на Наполеона сорвалось в силу того, что его кучер в тот день напился и ехал по обычному маршруту, сильно виляя. Я же думаю, что это судьба! Все наполеоны должны сыграть свою роль до конца. Надеюсь, и ты не покинешь этот мир раньше, чем отмерено судьбою!
— Надеюсь, — грустно сказала Жанна.
— Ты в бога веришь?
— Если он и есть, то нашей несчастной планеты в его списке нет, тем более моего персонального учёта!
— Как знать, Жанна? Как гласит поговорка: «Кто в море не хаживал, тот богу не молился»!
— Мой нечастный отец говорил, что «существование души не противоречит  законам физики» и что существует бесконечное число вселенных с различными вариациями людей и ситуаций, происходящих одновременно.
— Почему несчастный?
— Когда меня осудили, его уволили с работы. А он как раз завершал свои исследования. Двадцать с лишним лет над чем-то работал, а завершить не дали! Отец «врага государства»!
— Кем он у тебя был?
— Биофизиком. Потом узнала, что он запил. То ли из-за того, что меня посадили? То ли из-за того, что завершить исследование всей жизни не дали? Может, всё вместе? Проклинал ли он меня или жалел? Свидания и переписка нашему брату запрещена, сам знаешь. Полгода тому назад мне тюремное начальство сообщило, что отец умер. Когда оказалась на свободе, добралась до родительского дома. Он был пуст. Куда делась мать, так и не узнала. Соседи отказывались со мной разговаривать. Буквально забегали в дома и закрывались.
— Грустная история. Как-то не заладилась жизнь у нашего брата. Придём к власти, свидания и переписку врагам разрешим, — вставая, сказал Артур.
— Я уже и не помню, была ли у меня жизнь без печали.
— А что у тебя с семьёй?
— Муж после приговора мне сразу получил развод. Скорее всего, создал новую семью. Я его не осуждаю. Даже не стала искать. Дочь хочу увидеть, но понимаю, что ничего хорошего из этого не  выйдет.
— Сменим  власть, повидаешь дочь!
— Холодает, пора уходить…
Сильный порыв ветра поднял листву с земли и закружил в танце первых дней осени.

Поход в город был куда легче, чем из него. Питанием заведовала отдельная команда, а мы шли налегке. Дина часто отставала, увлекшись собиранием ягод. За это нас ругали, но не строго. Группа была из пятидесяти человек. Похоже, что это были лучшие люди Артура. Понимали друг друга с одного взгляда, дисциплина и иерархия выдавали бывших военных и террористов. Было видно, что эти люди привыкли жить короткими целями, поэтому никаких философствований от них не приходилось слышать. Жизнь отдавалась на волю командира.
Однажды, потеряв Дину из виду, стал её искать и наткнулся на останки волка. Дина подошла ко мне сзади.
— Похоже, что это наш волк, — шёпотом сказала она, жуя бруснику.
— Получается, что они сожрали раненого вожака.
— Может, когда помер?
— Волки падалью не питаются.
— Питаются, когда голод, — раздался голос командира за нашими спинами. — Волки вообще непредсказуемы. Однажды я видел волчью стаю в таком построении: впереди шли трое самых слабых и больных. В случае засады — их убьют первыми.
За ними пятёрка матерых волков вместе — мобильный отряд авангарда. Посередине шли десять волчиц. За ними тоже пятерка матёрых волков — арьергард. В конце стаи, в небольшом отдалении, шёл сам вожак. Он должен видеть всю стаю целиком, чтобы контролировать ситуацию и вовремя вмешаться. Насколько я понимаю, в данном случае вы не вожаки нашей стаи. Ещё раз отстанете, будете тащить рюкзаки с провиантом и мыть посуду!  В голову колонны! Бего-оом! Ма-арш!!!
Командовал нами потёртый жизнью крепкий мужик лет сорока пяти. Судя по выправке и тому, как на нём сидела военная форма (правда, без каких-либо знаков различия), служба была ему не чужда.
Тащить рюкзаки и мыть посуду не хотелось. Да и Дина, кажется, наелась ягод, до икоты. Её губы и рот были во всех цветах  лесных ягод.
— Теперь я запаслась витаминами на год вперёд, — сказала Дина, поглаживая живот.
— А ты знаешь, какой ещё ценный витамин в лесу, кроме ягод и трав всяких? —  спросил я, остановившись возле муравейника.
— Ну, нет. Ты же не будешь их есть?
Я взял сухой ствол травинки, подержал во рту и сунул его в муравейник. Затем, сбросив муравьёв, я с аппетитом стал облизывать соломинку, на глазах изумлённой Дины?
— И что, они пописали на эту соломинку?
— Нет, не пописали, а выделили муравьиную кислоту. Очень полезна для иммунитета! —  назидательно ответил я.
Дина повторила за мной и подсела на муравьёв. Она совала в каждый попавшийся на пути муравейник по несколько соломинок, а потом, блаженно морща лицо, их сосала. Её увлечение заметил один из бойцов и подошёл к нам, когда мы обхаживали очередной муравейник.
— Это вы правильно делаете. Полезно! Но есть более эффективный способ!
Он положил руки на муравейник и стал шевелить пальцами. Муравьи восприняли это как глобальную угрозу и бросились кусать его руки.
— Не, я так не буду, — сказал Дина.
Я же повторил процедуру за бойцом, насладившись приятным муравьиным покусыванием.
— Совсем не больно. Комар больнее кусается! Попробуй!
— И не уговаривай! А вдруг у меня аллергия будет на такую дозу?!
— Может, она у тебя беременна? — шепнул мне на ухо боец, и, подмигнув, удалился.
Действительно, почему мне это не пришло в голову. Такой аппетит, ягоды, муравьи. Ей сейчас кору осины предложи — не откажется попробовать…

К семи вечера мы были в километре от окраины города. Теперь оставалось ждать согласованной атаки с подразделением, которое должно напасть на блокпосты. Ориентировочное время — час ночи.
Я достал телефон и вставил аккумулятор. По договорённости с генералом я должен ему позвонить, как только мы подойдём к городу. Ещё не успел пройти первый сигнал, как телефон был выхвачен крепкой рукой командира с мгновенным изъятием из него аккумулятора.
— Ты чего чудишь, Тори? — строго спросил он.
— У меня договорённость с генералом. Я должен ему позвонить, как только будем у города.
— Решения здесь принимаю я! Никакой самодеятельности! Поясняю! Ты не видел генерала несколько дней. За это время ситуация с ним могла измениться трижды. Твой генерал сейчас может сидеть с кляпом во рту и со сломанными рёбрами. Все его телефоны на контроле.
— Генерал говорил, что это «чистый» телефон и у него тоже, — защищался я.
— «Чистой» связью сейчас можно считать только письмо, написанное на бумаге от руки и лично переданное адресату. У него есть дети?
— Да, двое.
— За жизнь детей человек сдаст кого угодно. У твоего генерала есть очень слабое место! Ты меня понимаешь?
— Да, понимаю! Но где сейчас находится установка, знает только он.
— Когда мы войдём в город и возьмём его под свой контроль, ты и позвонишь генералу. Если он арестован, у нас будет предмет торга. А пока сидим как мышки и ждём! Ты хорошо меня понял, Тори?!
— Да!
— А ты, Дина, никаких договорённостей с генералом не имеешь? У тебя нет телефона или рации для связи с ним?
— Нет у меня ничего, — хлопая  глазами, сказала Дина.
— Вот и славно! Мы пришли с опережением. Поспите, ночь будет трудной и бессонной, — уже на доброй ноте, сказал командир.
Похоже, что командир полностью не доверял нам и поручил приглядывать за «везунчиками» — так нас окрестили «братья по оружию». Присматривающий за нами боец, расположился неподалёку, упражняясь в карточных фокусах. На правой руке у него отсутствовала первая фаланга большого пальца, что мешало ему ловко манипулировать картами.   
Мы прислушались к толковому совету, свили себе гнездо на сухом мху и под охраной безмятежно уснули, вдыхая прохладу остывшего леса.

Пока командир удалял аккумулятор, один вызов на телефон к генералу успел пройти. Немного подумав, он решил перезвонить. Сообщение, что «абонент вне зоны действия сети» заставило нервничать. Откуда был сигнал, конспиративно можно было установить только через Акима — его оборудование позволяло это сделать. Подождав час, генерал не выдержал и отправился в дом Акима пешком, чтобы не привлекать лишнего внимания. Два километра в таком случае не расстояние.
Во всёх окнах дома горел свет.
— Аким, это я…
Дверь открылась. На лице хозяина была глубокая депрессия.
— Заходите, шеф!
— У тебя что, праздник?
— С чего взяли?
— Везде свет!
— Это я борюсь с депрессией. Много света помогает.
— Может, тебе составить компанию? Выпьем, поболтаем.
— Нет, шеф. Я от действия спиртного впадаю ещё в большую депрессию —  особенность психики! Вы же по делу. Мне дело нужно! Я трудоголик!
— Дельце у меня. Вот пробей, откуда был последний звонок, — генерал отдал телефон, — в смысле географического положения.
— Это мы можем. У меня двадцатилетний виски, правда, открытый. Будете?
— Кто же от такого откажется.
— Сейчас оформлю.
— Льда не надо. Я пью только чистый.
— Ещё у меня есть сигары. Я не курю. Подарили. Принести?
— Бросил я это дело давно.
Аким принёс початую бутылку дорогого виски и стакан.
— Спасибо. Может, и ты пару капель? —  спросил генерал, рассматривая  этикетку бутылки.
— Нет. Дайте работу!
— Будет у тебя работа! И, кажется мне, что в ближайшие часы!
— Пять минут, шеф, — Аким с телефоном стремительно удалился в свою домашнюю лабораторию.
Генерал долго нюхал спиртное, пригубил немного. Убедившись, что продукт качественный, сразу осушил полстакана.
— Вот отсюда исходил сигнал, — Аким дал генералу планшетник, — там красный флажок.
— Так это… Хорошо. Ты на всякий случай соберись в дальнюю дорогу с расчётом  на пару суток. Работы у тебя будет —  завались!
— Дорогой шеф, я знал, что вы меня спасёте, — вспыхнув глазами, заговорил Аким, — это же жизнь!
— Не спеши благодарить. Неизвестно чем наше путешествие может закончиться.
— Да чем угодно! Лишь бы это было в действии, в процессе, в огне, в страстях! Я вот тут недавно использовал способности своего организма  вместо геодатчиков. Я сам подстраивался на  волну Земли. Я пытался считывать информационное поле Земли, зондируя её своей психической энергией. Мне кажется, что ещё несколько попыток, и мне удастся услышать голос Земли. Но сейчас я опустошён. В работе я напьюсь энергии и буду готов для продолжения опытов. 
— Похоже, что я тебя до конца не знал. Удивляешь! — генерал сделал небольшую паузу.  — Я приду за тобой. На  улицу, чтобы ни случилось, не выходи! — шеф погрозил Акиму указательным пальцем, как  шкодному ребёнку.
— Я так и знал, что что-то будет! Моя депрессия меня не обманула! Я всё понял, шеф! Во всём антитеза! Как только признаешь бога, надо признавать и дьявола! А они равносильны и равнопривлекательны! Я готовлюсь! Я жду, — последнее слово Аким произнёс шёпотом  заговорщика.
На самом дне его глаз уже мерцал огонёк безумия… 

Генерал решил ехать к месту исхода звонка от Тори. «А вдруг сел аккумулятор? Сломался телефон?», — перебирал возможные причины политический Мориарти. На непредвиденный случай была договорённость, что встречаются в доме последнего проживания. Генерал заехал —  дом был пуст.
Направившись к окраине леса, генерал заметил слежку. Через полкилометра он остановился, достал лопату и направился к молодой ели. Машина слежки проехала вперёд, через пару минут появилась другая машина, идущая в противоположном направлении. Она остановилась возле машины генерала. Открылось окно со стороны водителя:
— У вас что-то случилось? — спросил  мужчина.
— Всё в порядке. Вот хочу у себя на участке ёлку посадить, — ответил генерал, принявшись выкапывать деревце.
— Дело хорошее. Помочь?
— Спасибо! Я сам справлюсь!
— Ну, тогда удачи.
— И вам всего доброго!
Машина слежки медленно двинулась по направлению своего движения.
«Не получится у меня сегодня искать ребят. Просто беда...»,  — пришёл к выводу генерал.
Легенду-экспромт  пришлось исполнить до конца и посадить ёлочку во дворе дома.
«Похоже, что на меня кроме подозрений ничего нет. Но дали команду — глаз не спускать. Или вопрос по мне уже решён и стали отслеживать мои контакты? Надо принять все меры, чтобы избежать попадания  в их руки живым, иначе пострадают ребята», — размышлял генерал, поливая  из ведра посаженное деревце.
— Дорогой, ты сбрендил? — по-доброму крикнула жена генерала, открыв окно.
— Нет, лапуля, просто я старею. Вот, видишь, уже садом занялся.
— Может, с нами поедешь? Через час выезжаем. Было бы здорово — всей семьёй отдохнули бы.
— Я уже объяснял, что не могу, дела!
— Надеюсь это не женщина?
— Не беспокойся — это не женщина! Это более мужское дело!
—  Остаётся только война…
— Не мучай меня, дорогая, ты же знаешь, что я не член общества «Радикальная честность». Обязуюсь  приехать к вам, как только смогу. Может, ещё пару ёлочек посажу.
Семья отбыла в микроавтобусе с высунувшейся мордой дога из окна. Генерал стал готовиться к возможному ночному штурму города. Недалеко от дома стояла машина наружного наблюдения. Ребята даже не старались как-то маскироваться. Было видно, что они смотрят какой-то весёлый фильм и ржут. Они встали на обочине выезда на главную дорогу, зная, что генерал остался дома, поэтому проморгать его выезжающую машину не смогли бы. Когда стемнело, экран монитора продолжал мерцать в салоне автомобиля.
Генерал заварил термос крепкого кофе, готовясь к бессонной ночи.
Внезапно машина наружного наблюдения подъехала к воротам его забора и просигналила. На часах был первый час ночи.
«Пришла команда арестовать!» — мелькнуло в голове генерала. Он достал пистолет, приготовившись достойно уйти из жизни. Эту минуту он неоднократно представлял в разных вариантах: как это будет дома, в машине, на улице. Посторонние мысли сейчас лезли в его голову, мешая сосредоточиться на главном: «Здесь стреляться нельзя. Любимый ковёр жены. Лучше в ванной. Нет. Они не смогут в ней потом мыться! Лучше на улице. Там у ёлочки, которую посадил, будет символично». Генерал уже взялся за ручку двери, как в видеодомофоне раздался голос: «Извините, мы больше ждать не можем. Из уважения к вам информируем, что получили сообщение о зафиксированном движении воинской колонны в сторону нашего города. Мы уезжаем по службе. Рекомендуем вам  дом не покидать».
Генерал перевёл дух.
— Это ж надо! На пять секунд позже, и я бы уже отправился в иной мир! — вслух сказал генерал. — Колонна! Значит, сегодня  всё и решится! Нужно поспешить!
Убедившись, что никаких машин рядом с домом нет, генерал, не включая фар, крадучись выехал на главную дорогу. Его сердце сильно билось, мысли путались —  эмоции несостоявшегося самоубийства ещё гуляли в крови.

— Ребята подъём! Тори! Дина! — тормошил меня за плечо, присматривающий за нами боец. —  Вызывает командир! Срочно!
Мы вскочили на адреналине, понимая: война началась!
Пока мы спали, бойцы соорудили командный пункт в виде большого шалаша, в котором на стволе поваленного дерева сидел командир в слабом свете, исходящего от какого-то аппарата.
— Итак, ребятки, я выделяю вам двух лучших бойцов —  это ваши ангелы хранители! —  взволнованно говорил командир.  — Толпа здесь не нужна, а нужна незаметность. Военные засекли нашу колонну, идущую по дороге к городу. Атаковать не решились. Скорее всего, сосредоточатся на усилении обороны. Сейчас всех кинули на передовую — город пуст. Думаю, если ваш генерал цел, то уже двинулся к месту оговорённой встречи. Если встретитесь, устанавливаете связь со мной по рации одного из бойцов. Если нет, то принимаете решение на месте.
— Мы тогда идём по адресам всех, кто принимал участие в изготовлении машины. Находим машину, формируем команду из нужных специалистов, — предположил я.
— Всё правильно, Тори! Вперёд! —  командир сунул мне в руку гранату и хлопнул по плечу. —  На всякий случай!
— А мне? — спросила Дина осипшим голосом.
— Ну. Как бы. На усмотрение мужа, — озадачился командир.
— Она волка из пистолета пристрелила, — сказал я.
— Сержант! — крикнул командир во мрак леса.
— Я здесь, — ответили из ночи.
— У нас есть, что-нибудь для девушки?
— Есть один малокалиберный Glock.
— Отдай Дине!

Нам предстояло до места встречи с генералом пройти около пяти километров. Короткий путь был возможен, только пересекая город. Мы с Диной шли между двумя крупными «ангелами хранителями», упакованными разным оружием. Эти два бугая с лицом потомственных фермеров были молчаливыми близнецами.
Минут через сорок мы уже шагали по затаившемуся городку. В редких домах горел свет. Один раз нам навстречу проехала машина, пришлось нырять за кусты. Я только сейчас заметил, что наши охранники были одеты в новую армейскую форму. Со стороны, наверное, выглядело так, что военные сопровождают подозрительных гражданских.  Когда пересекли город и вышли на обочину леса, от которой оставалось пару километров до дома, я обнял дрожащую от страха Дину.
— Ничего, малыш, всё будет хорошо. Мы везунчики!
— Мне кажется, что везение однажды нас оставит. У нас уже перебор с ним! —  шептала Дина.
— Глупости. Мы должны пройти свой путь полностью…
— Тихо! —  прервал меня охранник, — вслушивающийся в наушник, который он подпирал указательным пальцем. —  Всё бой начался! — Поторопимся!
И действительно, до нас ветер донёс звук канонады. Было принято решение двигаться по дороге  ускоренным темпом.
Дом не выдавал признаков жизни. Понятно, если генерал уже здесь, то машину бросил в лесу. Сидит тихо, как мышка.
— Я пойду на разведку, — сказал один «ангел-хранитель» другому,  надвинув прибор ночного виденья на глаза. — Если через десять минут не вернусь или в случае стрельбы, уводи ребят.
Мы сидели за деревьями, поглядывая на дом в нервном ожидании.
Разведка вернулась и доложила, что в доме есть человек.
— Тори, иди ты. Вот тебе фонарик. Человек на первом этаже, второе окно слева от фасада. Постучи в окно и подсвети своё лицо фонариком, чтобы тебя узнали. Надеюсь, это ваш генерал.
Я всё сделал, как сказали. Окно приоткрылось, и я услышал сонный голос генерала:
— Надо же, задремал, пень старый! Ты один?
— Нет. Я с Диной и двумя сопровождающими бойцами от «робингудов».
— Вменяемая публика?
— Своё дело знают.
— Что там за грохот доносится? Уже началось?
— Да, бой уже завязался!
— Зови. Я открою дверь.

Адмиралу доложили о нападении на город. Не найдя никакого логического объяснения необходимости штурма городка технической интеллигенции со стороны ополченцев, кроме как отвлекающего манёвра, адмиралом было принято решение помощь не оказывать.
— Я не могу ослабить охрану своего объекта. Танки мы так и не получили! Из двух обещанных рот прибыла только одна! — сидя в кресле своего служебного кабинета, выплескивал эмоции по громкой связи адмирал, злясь на министра обороны за неисполнение обещаний.
— Будут танки! Будет ещё рота. Дай день, два! Твои ближе всех к городу. Я чувствую, что они туда не просто так ломанулись! У тебя же там приятель живёт, большой чин. Свяжись с ним, поинтересуйся!
— Я его уволил!
— Да знаю что уволил! Но он может знать, что этим бандитам понадобилось в городе!
— Ладно, попробую связаться. В город пошлю вертолёт-разведчик. Потом будем думать!
— Докладывай мне по любому изменению ситуации. Я своих послал, но они там будут к утру, — уже с нотками опьянения говорил министр.
Адмирал врал министру. Он уже пытался  дозвониться  до генерала. Его помощник перебрал все возможные телефоны и средства связи —  генерал был недоступен!
«Нечисто с ним. Не зря его подозревают…, — злился адмирал, глядя в окно на копошащийся муравейник стройки, залитой светом прожекторов. — Не отпускает нас Земля или не хотят принять небеса?!».

Тем временем машина генерала с нашими героями въезжала в небольшой ангар. Дверь закрылась. Фары машины освещали помещение, в углу которого стоял грузовик.
— Вся нужная аппаратура там, — сказал генерал, указывая на грузовик. — Кто умеет хорошо водить грузовые? — спросил генерал, глядя на бойцов.
— У меня опыт дальнобойщика, — ответил «разведчик».
— Вот и замечательно. Ты со своим напарником — в грузовике едешь за мной. Нам нужно забрать ещё одного человека. Одну рацию дайте мне. Ваш командир будет координировать наше движение по выезду из города.
Мы двинулись к дому Акима.
— Генерал! Вы слышите меня? Сейчас я ваш командир и ваш проводник! — раздалось в рации.
— Я понял, командир. Мы в пути. Минут через двадцать будет полный комплект. Ждём указаний, — ответил генерал.
— Поторопитесь. Здесь жарко! Нам через пару часов нужно всем уйти!
— Я понимаю! Будем стараться!
Генерал сильно нервничал и не зря. Дорогу нам перегородила легковая машина. Из неё вышли два человека, вскинув короткие автоматы.
— Ведь чувствовал, что они меня не оставят в покое. Сидите тихо. Это местная спецслужба. Народ мирный. Генерал вышел из машины, показал жестом, чтобы бойцы в грузовике не вмешивались. — Все сохраняем спокойствие! 
Дина достала пистолет.
— Убери его. Они в бронежилетах. Тут даже мой не возьмёт, не то, что твой «малыш», — почти одними губами сказал я Дине.
— Мне так спокойнее, он такой классный, маленький и вкусно пахнет железом, — прошептала Дина.
«Вкусно пахнет железом». Она точно беременна и тест делать не надо!
Генерал с поднятыми руками подошёл к автоматчикам. Я приоткрыл окно, чтобы слышать.
— Вы, ребята, очень не вовремя, — сказал генерал.
— Приказ вас задержать, — ответил высокого роста служивый с волнением в голосе.
— У нас тупиковая ситуация. Там в грузовике очень серьёзные мужики, я их сам побаиваюсь. Арестовать меня они не дадут. Вы можете  меня только убить, пережив меня на пару секунд.
Пауза была слишком долгой, драматургия нарастала с каждой секундой.
— Что посоветуете, генерал? — с обидой в голосе сказал второй служивый, опуская автомат.
— Вы ещё не доложили начальству, что нашли меня?
— Нет, — в один голос ответили «рыцари плаща и кинжала».
— Тогда разъезжаемся! Отправляйтесь ко мне в дом. Я оставил двери открытыми, чтобы не выламывали. На кухне есть что выпить и закусить. Так с комфортом организуете мне засаду. Поверьте, ваши жизни сейчас нужны только вам! И скажите своим коллегам, что напавшие хотят уйти. Продолжение боя это только лишние жертвы.
Пока генерал говорил, на военном джипе подъехало подкрепление — «робингудовцы». Они даже не поднимали оружие в сторону противника. Наверное, ребята из грузовика их предупредили по рации.
Служивые окончательно поняли ситуацию и ретировались.
Мы двинулись дальше. Теперь тыл грузовика прикрывал джип с бойцами, явно истосковавшимися по сигаретам и мату за время похода и ожидания.
Аким пробкой выскочил из дома с большим рюкзаком за плечами. Сначала он побежал радостно к нашей машине, но идущий за ним генерал отправил его в грузовик:
— Будь рядом с аппаратурой. Если что, сможешь её запустить без нашей помощи?
— В помощь мне нужна будет только физическая сила, — озираясь, в легком недоумении ответил Аким.
— Физическая сила там есть.
Звук  канонады становился сильнее. Мы приближались к выезду из города. К нам подоспела ещё группа «робингудовцев» на  бронетранспортёре, ставшем во главе колонны.
— Ну вот я вас немного усилил, — раздался голос командира из рации. —  Через полчаса вы будете в пекле. Военные подожги горючее, чтобы не досталось нам. Сейчас стараемся расчистить вам дорогу.
— Потери большие? — спросил генерал.
— Точно не могу сказать, десятки с обеих сторон. Боюсь, что это не конец. Кажется, они поняли, что нам нужна дорога. Поспешайте!..
Бронетранспортер, идущий перед нами, открыл огонь из пулемёта.
— Нагнитесь! — крикнул генерал, вжимаясь в руль. Но ответного огня не последовало.
— Хотели подорвать дорогу, — раздался в рации незнакомый голос.
Краем глаза я увидел лежащие на обочине тела военных.
Грохот боя усилился. Мы въезжали в пекло, о котором говорил командир. Воздух внезапно стал горячим, как в сауне на верхней полке. Огромные столбы огня врывались в ночное небо.  Окна машины покрылись копотью. «Дворники» лобового стекла не справлялись.
— Тори, разбей стекло, я ничего не вижу, — крикнул генерал.
Я перелез на переднее сидение и, зажав гранату, ударил по стеклу, которое с грохотом осыпалось.
— Ну и кулачище у тебя, — с удивлением сказал генерал.
Я не стал его разочаровывать и незаметно спрятал подарок командира.
— Ты обалдел? Нашёл чем! — зло прошипела Дина.
— Такой удар не опасен, — со знанием дела ответил я.
— Чего ругаетесь ребятки? Не время сейчас для семейных разборок! Давай, Тори, за руль.
— Что случилось? — почувствовав неладное в голосе генерала, спросил я.
—  Колонна! Стоп! Смена водителя, — сказал по рации генерал.
Генерал перебрался на соседнее сидение, я сел рядом  за руль. Мы тронулись. Лицо генерала было в саже и поту с застывшей гримасой тяжёлых  размышлений и боли.
— Что случилось? —  раздался запыхавшийся голос командира в рации.
— Ничего серьёзного. Зрение подводит, — ответил генерал.
— Грузовая машина осталась без прикрытия с тыла. Ребята погибли, остановив преследователей. Ещё с километр, и вы вне зоны боя. Мы за вами надёжно закроем ворота. Удачи!
Двигались мы со скоростью не больше тридцати километров в час. Дым и гарь закрывали дорогу.
Внезапно с моей стороны разорвалась граната, боковое стекло лопнуло, машину качнуло взрывной волной, и я с трудом удержал управление.
— Тебя ранило! — закричала Дина, зажимая рукой мой левый висок.
— Я не чувствую боли и с координацией всё в порядке. Значит, ничего серьёзного! — что было правдой.
— Ты точно в порядке? — спросил генерал.
— Точно!
— Тут кровища, — подсвечивая фонариком рану, диагностировала Дина, — кусочек кожи вырвало, кость цела. У нас должна быть перекись, сейчас найду.
Только после этих слов я почувствовал дикое жжение в области раны. Дина нашла перекись и обильно полила ей так, что часть жидкости затекла мне в левое ухо, и я  на него оглох.
— Стреляли из подствольника. Нам повезло, — резюмировал генерал.
Бронетранспортёр резко увеличил скорость. Мы, как самолет из облаков, вынырнули в чистое пространство без дыма и копоти. Прохлада приятно била в лицо.
— Всё, ребята, мы прорвались, идём к своим! — раздался в рации чей-то бодрый голос.
Я выглянул в окно; грузовик ровно шёл за нами.
— Ребята, дайте рацию нашему специалисту, — тяжело сказал генерал.
— Аким слушает.
— Ты как там?
— Это было ужасно! — по интонации невозможно было понять, что буквально понималось Акимом под словом «ужасно». С таким же успехом он мог сказать: «Это было впечатляюще!». 
— Сколько нужно времени на запуск установки?
— Не больше часа, — ответил Аким.
— Пусть тебе ребята покажут на карте ближайшую точку к стартовому комплексу, на которую они могут нас доставить и обеспечить скрытность. Вычисли расстояние и сообщи.
Поначалу приятный прохладный ветер постепенно превращался в холодный и леденящий. Дина калачиком свернулась на заднем сидении. Генерал с каменным лицом ждал ответа.
— Четырнадцать километров. Нам не подходит, — с огорчением сказал Аким.
— Знаю, что не подходит. Очерти им круг в десять-двенадцать километров, пусть ищут!
— Я знаю место. Километров десять-девять будет, — раздался в рации незнакомый голос.
— Вы где? — спросил генерал.
— Я в бэтээре, стрелок.
— За сколько мы туда доберёмся?
— Часа за три-четыре.
— Это получается, будем около шести утра, — сказал генерал, взглянув на часы в панели автомобиля.
— Не раньше...


  Глава седьмая

Умрём красиво!
Только мы выехали на асфальт, как машину подбросило. Колонна остановилась.
— Генерал, это первый слабый толчок. Мы правильно поняли? — прозвучало в рации.
— Да это первый. Другие будут значительно сильнее. Поэтому нам лучше остановиться и пережить их.
— Поняли. Ждём…
Ожидание было в полной тишине. Я старался не смотреть на часы, чтобы не подпрыгнуть от страха на обещанной десятой минуте.
Пендель прилетел неожиданно. Машина клюнула носом, по асфальту пошли трещины. Второй и третий удар слились почти в один — наша машина перевернулась. Подобное чувство я испытал в детстве, когда, мчась на велосипеде, влетел на камень. Как всё произошло, ты и понять не можешь: нос разбит, ты сидишь на дороге. Так и тут. Мы с генералом вверх ногами, Дина на коленях, потому что предпочла лежать на заднем сидении. Нас быстро вытащили, машину поставили на колёса. Грузовик и бэтээр устояли. Дорога была в небольших расщелинах и в тумане от поднятой пыли.
— Вот так тряхануло. Лопнуло колесо. Интересно, какой силы была  волна на своём пике? — сказал генерал, вытираю кровь с разбитой губы.
— Ты как, солнышко? — спросил я у Дины.
— Нормально. Даже испугаться не успела.
— Бойцы! Надо ехать за Акимом! Лучше всего это сделать на бэтээре, — сказал генерал.
Два человека поехали за Акимом. Мы поменяли лопнувшее колесо и двинулись в путь за грузовиком, в кузове которого расположились оставшиеся бойцы из бэтээра.
— Генерал, сообщили, что бой начался! — прошипело в рации.
— Что с космодромом?
— Докладывают, что стартовая площадка сильно наклонилась. Подробностей не сообщают.
— Если сильно наклонилась, значит, повреждение для них катастрофическое. Какие указания для нас?
— Артрур перед атакой приказал  доставить вас в лагерь «робингудов» и ждать его!
— Исполняйте! Мы свою работу сделали!

Телефоны в резервном кабинете-бункере адмирала не прекращали звонить, добавляя тревоги, сливаясь с грохотом взрывов. За столом сидел хмурый адмирал и ведущий инженер проекта с испуганным взглядом.
— Ущерб оценён?
— Да. Понадобится около пяти-шести месяцев, чтобы вернуться к исходной точке, — обречённо ответил инженер.
— Собирайте свою команду, все служебные носители информации. Вас на вертолете отсюда вывезут.
— Это было искусственное землетрясение! Кто на нас напал?
— Как видите, не дураки. Народ всегда что-нибудь придумает, ради удовольствия порвать нас.
— Может, им нужно только продовольствие. Разграбят склады и уйдут.
— Нет, там более сложная химия ненависти. Этим кроме продовольствия нужны наши головы и власть. Это революция с космическим привкусом! Нас обвинят в самом подлом за всю историю преступлении элиты — попытке бегства с планеты! Так сказать «в умышленном оставлении человечества в опасности». Смотрите, несколько месяцев без промывания мозгов, и быдло включило свои мозги. Это наша большая ошибка. Нужно было бросить все силы на восстановление работы радио и ТВ-вещания, — адмирал нервно постукивал кончиками пальцами по столу. — Вашему сыну сколько лет?
— Двадцать девять, — смахнув пот ладонью со лба, ответил инженер.
— Считайте, что он уже призван на войну. Сегодня будет подписан приказ о снятии всех льгот и ограничений для розовопопковой «золотой молодёжи». Право на жизнь придётся добывать своими ручонками! Сейчас мы выбьем из них дурь, чтобы не до заговоров против родителей было! Совсем маму потеряли, щенки! —  накручивал себя адмирал, багровея лицом. — И поторапливайтесь, с транспортом у нас напряжённо, а вывести надо многих. Выход в другую сторону, — сказал адмирал запутавшемуся в дверях инженеру.
Кофейная чашка на столе адмирала побрякивала в блюдце от разрывов снарядов. Бой шёл в паре километрах от космодрома. Адмирал покрутил ампулу с ядом в руках и положил обратно в передний карман кителя.
— Ещё не время. Эти твари пожалеют, что не дали нам уйти по-английски.
— Вы что-то сказали, господин адмирал? —  раздался голос адъютанта из соседней комнаты кабинета.
— Сообщи моей жене, чтобы меня сегодня не ждала. Потом подойди ко мне, нужно снять напряжение…
То, что элита не откажется от проекта даже при значительном смещении сроков, адмирал не сомневался. Тем более, придётся бежать, пролив столько крови. Львиная доля в финансировании проекта была из средств олигархов. Эти вообще не захотят слышать о возможности закрытия проекта. Некоторые из них подстраховались и вложились в аналогичные частные проекты. Не исключено, что сегодня несколько кораблей стартанёт. Как бы координаты новой планеты не скрывались — большие деньги  взламывали секретность. Космос уже не первое десятилетие самый засекреченный объект. Люди даже не представляют, насколько они не информированы и обмануты в этом вопросе. Им только обещают полёт первой экспедиции на Марс, хотя уже давно технически возможны полёты за пределы солнечной системы. Просто это очень дорого и не для всех!
Представьте наводнение, извержение  вулкана или землетрясение. Кто спасётся? Тот, кто сможет оперативно подняться в небо на вертолёте, воздушном шаре, дирижабле! Естественно, богатые люди себя подобными средствами обеспечили. Так неужели они не подумали о случае с планетарной катастрофой. Конечно, очень престижно было попасть в проект «Элита» и оказаться на одном корабле с представителями верховной власти. Поболтать за бокалом шампанского:
— Здравствуйте, господин министр! Вы тоже сваливаете?
— Этот непредсказуемый космос. Такая трагедия!
— Абсолютно согласен с вами, господин министр!
— Я даже не смог взять с собой своего любимого коня. Ужас!
— А у вас там не освободилось местечко в министерстве финансов?..
 Но какой денежный мешок положит яйца в одну корзину. Страховались, участвуя в других проектах. Хотя это полёты на авось, плавание в бушующем океане в лодке, а не на лайнере. Но сейчас многие дрогнут и побегут к своим космическим лодчонкам и шлюпкам, чтобы не потерять и этот шанс.  Адмирал решил остаться на палубе севшего на мель космического лайнера, о борта которого уже билась горячая кровь революции. 
Рабочих закрыли в бараках и поставили охрану, чтобы не искушать их классовые чувства. Ценных специалистов спешно вывозили на вертолётах.

Когда мы прибыли в лагерь, канонада боя, доносившаяся из тайги, внушала ужас. Было понятно, что сейчас гибнут тысячи. Покосившаяся стартовая площадка космодрома виднелась над лесным горизонтом, как памятник человеческим страстям космического масштаба. Нас разместили в землянке Артура. Землетрясение её заметно потрепало: одно бревно выпало из стены, землю из щелей выбросило в помещение. 
— Ваш приятель, Аким, жив, — слушая рацию, передавал нам боец. У него сильные переломы, он бредит. Приказали доставить в больницу его города.
— Значит, Артур оставил город за собой, — сказал генерал, покачивая головой. —  Даже и не знаю, что сказать?
В лагере кроме нас оставалось небольшое охранение, которое было занято устранением последствий землетрясения и организацией госпиталя. В большом чане на костре варились куски простыней, которым предстояло стать бинтами.
Бойцы накрыли стол. Похоже, что проезжая по городу, они успели «заскочить в магазин».
— А что там с ополчением Жанны? —  спросила Дина, глядя на «робингудевцев».
— Кто был с оружием ушли в бой. Остальные двинулись за ними. Еда теперь только там, — смущаясь, ответил молодой боец из охранения лагеря.
— Значит, тыл никто не прикрывает? —  спросил генерал, но никто ему не ответил. — Я понимаю, что люди пошли в последний бой. Однако мы здесь, а те войска, которые власти отправили отбивать город, могут быть развёрнуты обратно в связи с изменившейся ситуацией. Мимо нас они не пройдут. Надо окапываться или догонять наших.
— Правильный вопрос, генерал, — сказал один из наших «ангелов хранителей». —  Нас человек тридцать набирается. Был приказ оставаться здесь, значит, остаёмся. Есть небольшой запас мин и стрелкового оружия. Как минимум надо заминировать дорогу и окопаться.
— Тогда вперёд! — сказал генерал. — Меня не жалейте, дайте что-нибудь посерьёзнее.
Генералу дали ПЗРК. Дину посадили в землянке за рацию, сказав, чтобы ждала сообщения от Артура или Жанны. Она поверила, и, устроившись за столом вождя, приняла  важный вид.
Опытные бойцы минировали дорогу. Я был в команде «копателей». Несколько мин установили далеко от нас в качестве «сигнальных ракет».
Не успели мы толком окопаться, как сработала первая «сигнальная» мина.
— Танки!!! — пронесся крик. — Всем занять позиции!
Генерал не ошибся в своих предположениях. Думаю, если бы у нас не было оружия, они бы нас просто давили гусеницами из чистой экономии боеприпасов. Правда, у меня ничего нет, кроме подаренной Артуром гранаты и пистолета деда. Танк этим даже не напугать. Я присел в окоп с метр глубиной, осознавая весь трагизм ситуации.
— Чего сидишь, как истукан, — крикнул генерал. Уводи Дину! Уходите в лес! Они там не пройдут!
— Давай, генерал! Умрём красиво! — раздался чей-то крик в отчаянье. 
Я побежал к землянке. Оглянувшись, увидел, как генерал выстрелил из ПЗРК по появившемуся в небе вертолёту. Затем взрывы, взрывы, взрывы, пулемётные и автоматные очереди. Меня сбило с ног взрывной волной, сильно ударив о землю. Куски деревьев и грунта, как в замедленной съёмке парили в воздухе. Свинцовое небо мерцало от всполохов огней завязавшейся битвы. Убедившись, что ноги целы, я продолжил свой бег. Нарастающий страх, что вот-вот сейчас снаряд ударит по землянке, выбросил в мою кровь весь адреналин моего организма.
Я влетел в землянку, Дина в ужасе сидела за столом и не сразу узнала меня. Я схватил её за руку, и мы выбежали наружу. Я толком не понимал куда бежать. Лагерь «робингудов» был на возвышении, слева его защищал овраг. Кто-то справа крикнул: «Давайте! Сюда!». Мы побежали на голос. Мы вбежали в густой лес, и тут меня как будто  тупым копьём, ударив в спину, валят на землю. Боль вошла между лопаток и взорвалась в мозгу. Дина наклоняется надо мной, что-то кричит.  Затем тащит меня за шиворот куртки. Я проваливаюсь во тьму. Когда я вынырнул из бездны, то надо мной уже было туманное звёздное небо.
— Ты очнулся! Милый мой, жив! — причитала Дина.
— Что случилось?
— Тебя ранило в спину. Я перевязала…
— А вообще, что?
— У нас. Кажется, все погибли.
— А там?
— Там ещё идёт бой.
— Бой — это хорошо! Это значит — живы! Знаешь, после того как погаснет Солнце, оно будет светить нам ещё целых восемь минут. Это как эхо боя. Пал последний воин, а звук его выстрела ещё гремит. Слушай, генерал оставил Валли в своём доме, забери его. Жене ничего не рассказывай: это его просьба в случае смерти.  У меня в кармане ключи от дома брата генерала. Генерал отдал, когда мы запускали установку. Думаю, тебя не выгонят из него, да и договор на аренду ещё действующий. Позаботься об Акиме, он к тебе не равнодушен. 
— Не говори так. Мы вместе вернёмся в этот дом. Только надо дождаться Артура или Жанну, мы тебя вылечим. У них есть врачи…
— Видишь на небе Малый Ковш? Вот там, на дне, слева оранжевая  звезда, под ней мой дом. Я пошёл к нему!
— Мой дом там, где ты, милый! Мы потом пойдём туда вместе. Посмотри на меня… Я сейчас сбегаю в землянку. Там должны быть медикаменты. Только дождись. Не умирай. Смотри! Смотри на небо, но не закрывай глаза!
Её голос тонул в моём угасающем сознании. В эти мгновения мне не было жалко себя. Мне было страшно за Дину, печально за генерала и ребят. Я чувствовал, как ухожу в другой мир, и первое его дуновение меня заворожило. Небо ярко вспыхнуло.  Я увидел, как идёт бой. Остатки «робингудовцев» и ополченцев ворвались на территорию космодрома. Огромный огненный шар вываливался из вселенной. Все замерли. Казалось, что битва остановилась, потеряв всякий смысл…
Что это? Ожидаемый астероид прилетел раньше времени? Или неведомый космический объект с обратной стороны Солнца? Кто-то решил закончить эксперимент?..


Вместо эпилога

Кто в прошлом?

«Гениальные вопросы и ответы вспыхивают в моём уме и гаснут без следа, без памяти. Я как композитор, который сочинил гениальную музыку, но пока бежал до нотных листов — всё забыл. Или я  впадаю в анабиоз, или я  уже умер?..».

— Что, коллега, перечитываете дневник любимого пациента? Действительно захватывающее чтение, я был под большим впечатлением. Что интересно, чем ближе он к критическому состоянию, тем интересней и глубже выдаёт мысли!
— Вы знаете, у меня появилась идея его издать. Я бы от себя написал эпилог. Как его бункер нашли воришки и вызвали медиков. Как мы вытаскивали его с «того света». А самым шокирующим сообщением для читателей будет его возвращение в капсулу.
— Вы хотите сказать, что он там живёт?
— Да! Представляете, человек вернулся буквально в свой склеп. Продал квартиру, докупил оборудования, обновил запасы.  Я ведь тоже чуть не поддался панике и не побежал заказывать бункер. А потом подумал: вот так в ураган привалит деревом выход и всё — вот он и конец света…
— А чем он объяснил своё возвращение в капсулу?
— Сказал, что будет ждать Дину. Я так понимаю, что он туда пошёл спасать душу, а не тело.
— Но это же его сон! Бред!
— Для нас сон, бред. Для него реальность. Шопенгауэр говорил: «Жизнь и сновидения — страницы одной и той же книги». Похоже, что мозг Тори работает уже в другом  диапазоне. Свет с давно погасших звёзд летит до нас тысячи и миллионы лет. Мы видим  вселенную, которой уже давно нет. Вот сквозь него, возможно, некий свет и прошёл. Некоторые учёные говорят, что наш мир имеет копии. Может, его изменённое сознание побывало в такой матрице. В начале века в Праге водитель трамвая задавил своего абсолютного двойника, даже группа  крови совпала. Поиски родственников погибшего ни к чему не привели, он вообще нигде не значился. Вполне может быть, что это как раз тот случай, когда двойник  выпал из параллельного мира.
— Остаётся вопрос. Кто копия? Если мы, тогда с чего нас копировали, по времени должно находиться в будущем! А мы в прошлом!
— Тогда вопрос — насколько в прошлом? Минуты, часы, годы? Сколько нужно времени на копирование целого мира? На постоянное обновление копии? И можно ли гулять между подлинником и копией?
— Держу пари! Мы в прошлом! Мы копия!..

Российские астрономы обнаружили крупный астероид, который движется по орбите, предполагающей столкновение с нашей планетой. Причём мощность взрыва в случае столкновения с Землей в тысячу раз превысит мощность взрыва Челябинского метеорита. Как предупреждают учёные, это может привести к сильному цунами или уничтожению всей Европы.
 Астероид, который получил название UR116, зафиксировали при помощи сети роботов-телескопов МАСТЕР, созданной МГУ им. М. В. Ломоносова в содружестве с тремя отечественными университетами, Кисловодской станцией Пулковской обсерватории РАН и университетом города Сан-Хуан (Аргентина).