Брат да сестра

   
    Тредиаковский сказал:
                «Начну на флейте стихи печальны,
                Зря на Россию срез страны дальны,
                Ибо все днесь мне ее доброты
                Мыслить умом есть много охоты».

 Долго думал, о чем он сказал. Толи о России давней, толи о людях той эпохи печальной? Но когда прочитал книгу Анатолия Брусникина. Понял, о всей той жизни Петровской России.
Сам давно горел написать рассказ о ком-нибудь из той жизни. Много прочитал, чтоб вникнуть в ту эпоху. И пришел, я думаю к правильному решению. Писать нынешними словами. А не коверкать. Ибо чтоб так писать, надо жить в тех краях, где еще остались слова той эпохи и люди говорящие  старинными словами. Так родился этот рассказ. А как получилось? Вам судить дорогие читатели.
                Килинка.
Килинка сегодня решила заняться постирушкой. За три дня скопилось. Мамки уже пять весен, как нет на этом весен.  Нелегко живется без чувства  маминького локтя. Килинка сама о пятнадцати весен, хоть с трудом, и мозоли на пучках обоих пальцев натерла, всеже справляется. Да так, что тетя Наталия, соседка наша, которая к тятьке набивается, видит, предлагает помочи,  она, хоть ее и считают малой, но, она
                1.
все видит. Замечает тети Наты ужимки, в особенности при тятькином присутствии.  Не надо тетки Наталии помощи,
она обойдется сам. Да и Кирьяша, которому, двенадцатая весна, и он мало по мало помогает. То воды принесет, то воду поможет вылить.    Баньку еще Дед Кирьян  ставил, а тому перед смертью тятька, казал, восемь десятков было. Вот она при стирке, как и на улице, стирает так и в баньке, то воду выносит  в проточную канаву прорытой тятькой, от весенних вод, носит и сливает. Бережет старенькую баньку. С парнями, как Лидка подлиза, не крутит. Не таковская она. Блюдит себя как мамка блюла, казал тятька, о  маме в приступе ностальгии о  мамке. Так за думками простирала тятьки портки и Кирьяши малые, и самой сарафан от мамки оставшийся, донашивает Килинка. Мамин кашемировый платок остался, и кофта, Килинка  маменькие вещи бережет, как память о мамке. Хоть и малая она была, но хорошо помнит,  как мамку в одночасье скрутило и через полтора недели, она отдала Богу душу. По вечерам, как и по утрам, она  молиться и  мамке на том свете желает рая. Не часто приходиться мамке жаловаться. Ей всегда помогают тятька,  Кирьяша. Стараются, чтоб она тяжелое, не поднимала и не носила. А она ждать их не  может. Не когда ей.  Вот и сегодня Кирька пошел в тайгу   может чего нибудь и  собьет, есть   то хоцеться, а не чего поиздержались они.               Тятьку, опять забрал князь Тоян на работы, на   его подворье. А там принесет он, что или нет, Бог его знает.
      - Добрый тебе отроковица день. Воды не найдется? Пить
                2.
самого позаранку.- Она повернулась к плетню, а там стоял в
черном,  толи священник, толи монах. А он дальше:
   - Чо смотришь? Не священник я и не монах, а чернец,  и не Дафнис и начал читать нараспев:
        « Иди, скажи царю – разрушив пышный зал,
            У Аполлона нет пристанища, и лавр пророка
            По-вешнему не говорит, затих колодец чудный».
А вот еще, послушай:
                Оракул онемел,
                Ни  выкрика, ни мерзостного взора
                Не донесется сквозь высокий свод
                Не может больше Аполлон из храм прорицать,
                Свой Дельфис криком оглашая.
                Ночной экстаз и тихих заклинаний
                Не вызывает бледноглазый жрец
                Из кельи прорицая.
Чо баешь юноша? – промолвила она. Решила изобличать этого проходимца.
- Говоришь чернец, а сам что-то не сусветное говоришь? - Она решила говорить по словянски как ей говорил тятя, когда переходил с говора нашего на господский. – чо за Даф… и Дафнис, как там?
    - Дафнис. Это сицилийский пастух, есть такое государство. Что такое государство знаешь?
     - Знаю. Наше российское, а есть Литовское.
    - Ну так вот, по легенде он сын Гермеса одного из многих греческих богов. Он герой поэзии греческой. Был ослеплен
                3.
одной из нимф . Она его перебила: - Знаю, это что-то типа,
наших водяных красавиц, дочерей Водяного, фей,
которые зазевавших парней уносят, защекотав, на дно речное.
   - Да ты красавица все перепутала. – Она от  слова. что он ее назвал – красавица зарделась, щечки покраснели и она потупилась в землю ковыряя  пальцем  грязной ноги.
   - Подожди,- молвила она,- я сейчас принесу чего нибудь. – и, она побежала в дом, только пятки засверкали.

А тетя Наталья наблюдая с самого начала их  разговор подумала: «Пусть себе играет девчушка. И так света белого не видит, из-за забот, по двору, вот и пес  их не лает», пожалела их и тихо пошла в сарай.

 А  кобель Тишка, тоже лежа в конуре, думал как тетя Наталия:
    - А чо лаять? Килинка тоже на него не лаяла, когда он гулял с  соседской со второй улице Жаркой. Он тоже решил не лаять, пусть поиграет  юная хозяйка.
 Она бежала, чтоб окунуть лицо в холодную воду кадки охолонить его. Захватив питьевым черпаком водицы, и брюквы, оглядела закутку, где хранились овощи, и захватила пару помидор, понесли чернецу. Тот, ополоснув руки в  долбленке для овец, куда они наливают водицы овцам и, вытирая нижним концом сутан чернеца и поправив  клобук, сидел на колоде, под колотые дрова колуном.
                4.
Увидев у нее в руках, пищу, он перекрестился, сказав:
    - Спаси тя Христос и матерь Божия. Жениха тя! – она, нахмурив брови  грозно, сказала:
    - Нет  у меня жениха.  Скажешь тоже такое? – и сказала такое, что сама не ожидала, что ляпнула:
    - А ты? Женихом мне мог бы стать?- Он встал, выдвинул праву ногу вперед, смотря на нее, погладил под носом,  представляя  усы там, которых еше небыло, и сказал ей:
    - Ну, чо гутарить? Ты вижу, девка, справна, да и никого  у тя нету.  Можно посвататься. Она как услышала это – посвататься, и  видимо вспомнила, какое было у тяти лицо, как приходил сватать за своего сына, Демьян пономарь, она
залилась смехом, как весенним цветком колокольчиком. Он, смотря на ее, как она задорно смеется и себе засмеялся. Это задорный смех так далеко разнесся, что и дед Кирилл который сидя на колдобине и смолил трубку и сам рассмеялся. Такой смех разнесся по их кутку деревни, что аж, петухи замолкли.








                5.
                Кирьяша.

Кирьяша пацан двенадцати весен, а на вид все пятнадцать , предпочитал охотиться пращей.  Для этого он, походив по берегу по берегу Чулыма,  насобирал голышей, круглых, которые более метко летят и сбивают одним махом, любого кому попадут в лобешник. Пращу  сварганил из кишек более  крепкой рыбы осетра. Это он подметил у остяка, натягивающего на лук высушенные, и от удара тетивы, 
летит стрела. Этого Кирьяши не надо. Ему надо что
бы кишка сухая    как стальная  проволочка ХХ столетия  хорошо размахивалась и моментально от гнезда из волчьей шкуры обработанной, или из свиной кожи, посылала камушек  или по проще, праща хорошо разматываясь запускал  точно туда, куда метит стрелок. У него это получается как у воина-пращника. Далеко и точно в цель. А     крепость удара зависит от крепкой руки. Крадучись, он    проходил    мимо полян, а все больше по чащобам, где пасуться глухари. Один из сбитых Кирьяшей висел на прицепленном из свиной шкуры поясе. Из-под ног вспархивает более мелкая шушера. То ящерица зазевавшая. То гадюка  уходит поспешно от ног пацана, от которого идут волны более большего зверя, чем она. То заец сиганет, только бы подальше от этого громадина. Ему  все двуногие кажутся громадинами. Ему все жители таежные, братья, те на кого он не охотится. А остальные добыча. А вслед зайцу мелькнул рыжий хвост. Ба, да это лисичка сестричка за
                6.
зайцем побежала. Так. А мы на, перерез. И Кирьяша свернул им, наперерез Он по их повадкам, предполагает, куда они сейчас выскочат. Да, вот заяц а теперь и… Он взмахнул рукою с пращей, и камушек, выпущенный пращей полетел ей навстречу. Нет. Не заметила этого лисица и поплатилась жизнью. От удара, она перекувыркнулась и тряхнулась об землю, таежную. Он широким шагом подскочил к ней и на всякий случай открутил ей голову.
Взяв за хвост и, приторочил к поясу так, что голова, болтаясь, задевала ветки кустов. Кирьяша забывшись, шел и представлял, как обрадуется сестричка лисицей, а как тятька, обрадуется. Сможет, выплатить недоимку князьку Тояна. Решив спрямить,  пойти к дому. На сегодня он решил, хватит. Еще у него есть, насажены петли на куропаток, там еще проверит. А то мелкие птички срывают приманку, всякие синички, воробьиные в виде ягоду клюкву. У него есть в сумке сшитой Килинкой, из шкуры все того же осетра. В ней в сумке хорошо хранятся ягоды клюквы красные, болотной .Вдруг ткнулся во какую то преграду, почувствовав прикосновение к плечам чего то когтистого и внезапно присев, тут же рванул вниз и в сторону ему это удалось. Перед ним стоял их медвежонок, которого они с тятькой, спасли от  голода, возле мамки холодной, мертвой. Да какой он медвежонок, настоящий  взрослый медведь стоял пред ним и скалил  морду. Он  видимо, узнал Кирьяну и скалился, видимо рад был встрече. Кирьян смело подошел к нему и хотел обнять его,
                7.
но его рук хватало, что бы только  создать видимость
объятия.
 Они по давней привычке похлопали друг другу. От  этих похлопываний Кирьян скривился, от его похлопываний. Они с  медведем заговорил, чтоб, не обидеть:
    - Ну как дела Мишка? Как житуха? Как добыча? – тот взревел, как бы отвечает. А может и отвечает на Кирьяна вопросы, кто его знает? Знать бы их мову, тогда много бы горя не знал люд от встреч с ними.
     - Ладно, Мишка, бывай! Мне пора, Килинка ждет. – Медведь взревел, можно подумать он ответил, или передал привет Килинки, как понять его рев? И пошел Кирьян, не оглядываясь. Долго еще слышал прощальный рев, пока не удалился.
    С трех петлей снял по куропатке, в пяти подвесил, прикрепляя ягоду.
 Дома его ждали: Килинка и парень в черном, ухаживая за больным тятькой. Оказывается, за недоимку его побили    люди князька. Кирьяша хотел сразу пойти к обидчикам тяти, но его остановили Килинка, стонавший тятя и парень. Его звали, каким-то странным именем  Орест. А так на вид был хороший. Примочки из листочков подорожника прикладывал. Видно было по обмену взглядов Килинки и Ореста, что у них все уже слажено. «Ну и, слава Богу!»- подумал Кирьян, теперь он может заняться воинскими занятиями.  Надо приобретать меч, лук со стрелами, ягдташ под стрелы, седло,  коня и упряжи. А там, заказать щит. И
                8.
наниматься к какому-нибудь князю. Говорят на Томи, какие-то русски люди появились, строят  крепость. Вот бы к ним прибиться. Кирьян любит все новое.


















                9.
                Эфиоп, тятька.
Эфиоп смуглый, как все в их племени. Женки пошли от остяков Чу-лым народа. Они группа охотников из Ал-тая, пришли на земли Чу-лым охотиться, тут и остались. Они в отличие от местных, верят распятому сыну Бога. Их легенды говорят, что они пришли с черной страны. Их предок получил из рук сына Бога власть над людом уведшего, из какой-то черной страны. Здесь в Ал-тае они виделись с народом разговаривающими как они сейчас (народ из Индии росс). Он, Эфиоп, ходил с князем Тояном толмачом, понимающего народ, пришедший из понизовья реки Обь, называемые  себя руссами. Его и их мова схожа, он их,  понимает, и они его. Потом он с князем и этими руссами,   ходили до их князя, называли его как-то чудно - царем. Потом он вернулся. по наказу князя Тояна назад, и с тех пор как ушел на Чу-лым. так женившись на дочке князька Чу-лым , ТОДОБЕКА, с тех пор и живет со своим народом и женой принявший его народа имя  Корина. Он уже и сам не помнит, что означает ее имя. Женка родила Килинку и Кирьяшу и через несколько весен умерла сразу от прицепившейся болезни, какая-то оппа (оспа).
Его мысли перебил голос дочки призывающий его услышать, ее голос:
    - Тятя, тятька, слышишь?
    - Слышу, говори.- Он разрешил ей говорит. Без его разрешения, они его дети, так и чужой, не имели права говорить. Как и он в присутствии князя. Без его разрешения
                10.
он не имел права говорить.
   - Тятя! Это чернец монастыря он ушел из монастыря в люди. Он и я хотим жить вместе, как ты и наша мамка жили. Ты понимаешь меня?
   - Как тебя чернец звать? Чернец это же звание или род занятия?
   - И то и другое. Мне хочется соединить свою жизнь с  твоим родом Эфиоп. Разреши и благослови!
   - Тогда как тебя звать?
   - Орест. В монастыре так звали, так и зовите меня.
   - Хорошо. Подойдите ко мне. – Он подошли и Орест, упав на колени, и Килинку пригнул сесть  на колеи. Так они не зная, в крайнем случая Килинка не зная по русскому православному обычаю. Преклонили свое грешное тело пред своим отцом, как ее жены, так и  ставшим отцом для него, ее мужа, отцом Оресту.
    - Благословляю вас! Живите дружно и вместе до скончания, вашей жизни. Объявляю вас мужем и женой. – А сам подумал: «С дочкой все. Отдал в руки мужу. Теперь еще с сыном все решить и все. Можно присоединиться к жене своей Корине».
«Знаю, что соседушка Наталия ко мне благоволина, но, я свою, Корину, не могу забыть. Как, я постоянно вижу ее пред собою, разговариваю мысленно с ней, и в это же время буду, с другой? Это не мысленно». Так он думал этот человек с благородной душой истинного русского человека сердцем. Так жили люди пришедшие с черной страны,
                11.
черного континента, сливших с местным и пришедшим по низовью великой Сибирской треку Обь. 
Можно было бы развить тему жизни этих прекрасных людей. Родившихся в моем воображении. Но э то будет роман. А я задавался целью написать о людях Чулыма, рассказ. Где я жил, первых два года в Сибири, из 50 на сегодня.