Джон

Вопрос "зачем?" передо мной никогда не стоял. Мне нравилось. Эти бесконечные отели с угрюмой мебелью, обшарпанные двери номеров, на которых, покосившись на бок, болтались пластиковые цифры. За одной из таких дверей я всегда находил Джона. Расслабленно откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди, он сидел в окружении выцветших обоев и ждал меня.
- Привет, Кирк.

С порога его цепкий насмешливый взгляд хватал меня за шкирку и тащил к себе. Я не сопротивлялся. Входил в комнату опустив глаза в пол, по рабски сгорбив спину. Затем, молча стоя перед ним, наблюдал, как дрожат кончики его пальцев, поглаживая глянец принесенных мной фотографий. Дыхание Джона становилось тяжёлым, медленно перемалывающая жвачку челюсть останавливалась. Синий сумрак спальни и женская лопатка, выступающая под тонкой лямкой атласной сорочки. Между третьим и пятым позвонком маленькая родинка.

Кофейня на Сеймур-стрит славилась низкими ценами, дрянной выпечкой и горьким капучино. Единственное, что я мог затолкать в себя-это свежую ягоду черники, украшающую безвкусный капкейк под вычурным названием Бристо.
Я заходил внутрь, покупал кофе и кекс, незаметно поглядывая из-под опущенного на глаза капюшона толстовки, на снующую туда-сюда по залу стройную фигурку Лин. Затем, расплатившись, выходил наружу, и выбросив в урну стаканчик с капучино, переходил на другую сторону улицы. В ожидании, когда в кофейне погаснет свет, я катал во рту ягоду, ощущая, как её кожица тает, становится тоньше и тоньше. Наконец она лопалась и Лин выходила. Я выбрасывал пирожное, и слившись с толпой, незаметно следовал за девушкой.

Город быстро погружался в темноту, на тротуары падали чёрные тени развесистых клёнов. Не отставая, я держался позади, и лишь на светофорах подходил так близко, что чувствовал аромат ванильного сахара, исходящий от её волос.
Приближаясь к рабочему кварталу, вереница уличных фонарей постепенно гасла, стихал гул машин, немного повозившись с замком, Лин исчезала за дверью своего дома. Пахло зелёной тиной и кипарисом.
Однажды Джон сказал, что болота Манчак, окружающие город, никогда не останутся без призраков, а аллигаторы без свежего мяса.
И я верил ему. Конечно, его звали не Джон, а меня не Кирк. И единственное, что нас связывало — это деньги и мой «никон», способный даже сквозь толщу дождя и запертые двери, запечатлеть его очередную прихоть. В этот раз это была Лин. Молоденькая официантка, приехавшая из Юты.

Сегодня Джон позвонил и сказал "хватит". Это значит, что в ближайшие дни его массивные бульдожьи челюсти сомкнутся, и Лин бесследно исчезнет, чтобы вновь появиться лишь в полицейских сводках о пропавших без вести. Последняя съёмка. Я сделал несколько кадров спящей девушки, но уходить не спешил. Во рту, как яд, разлился сладковато-кислый привкус черники. Мне вдруг захотелось шагнуть к девушке сквозь стекло, коснуться рукой шеи, нащупать пульсирующую в такт моему сердцу артерию, прижаться губами к родинке на спине-между третьим и пятым позвонками.

Джон отложил фотографии и достал из кармана куртки увесистую пачку наличных:
- Здесь немного больше, чем обычно. Возьми. Ты заслужил.
Пока я тщательно пересчитывал купюры, он наклонился к столику, чтобы налить себе виски, и довольно бросил через плечо:
- Надеюсь на продолжение сотрудничества, Кирк.
Я никогда не надеялся, я точно знал, что сдавленный хрип не вылетит за пределы дешёвого номера, а намертво прилипнет к тусклым обоям.
Я снял с бездыханного тела Джона удавку, забрал его телефон, деньги, фотографии, и ссутулясь, вышел.

Теперь меня зовут Джон, и мои руки пахнут болотной тиной и кипарисом.