Салам, бача. Глава 31. В пасти смерти

То, что сюда пришла небольшая группа душманов – из трех человек, сначала вводила Александра с Геннадием в недоумение. Неужели они так низко оценивали военное мастерство двух шурави? А может думали их по-тихому найти и зарезать.

Душманы по возрасту лет тридцати-тридцати пяти. Взрослые, значит имеют огромный боевой опыт, минимум пять-шесть лет войны. Это солидно.

А вот то, что они расположились в той выемке, в которой вчера Геннадий с Александром обнаружили гору стрелянных гильз, говорило о том, что это место они могут использовать для наблюдательного поста и засады. Из этого участка хороший просмотр как территории зеленки, так и левой, и правой части скалы.

Что еще сбило с толку Андриенко, они себя вели свободно, кого-то негромко звали, видимо из тех, кто шел к ним с низу, с зеленки. Кого?

Этот вопрос открылся минут через пять, когда перед ними появились еще пять афганцев, несших крупнокалиберный пулемет: двое из них - ДШК, один стойки к нему, остальные - ящики с патронами и лентами.

Мужик, полуобернувшись, посмотрел на Геннадия. Мысли, о которых он думал, Дашков предположил без ошибки: подняться на эту горку с северной части и тихо, в течении пяти секунд расстрелять этот прибывший сюда душманский пост.

Когда фигуры моджахедов скрылись, Мужик первым, привстав, пошел вверх, за ним – Геннадий. Хорошо, что эту часть скалы они вчера успели просмотреть, так что без ошибок находили ту нужную им тропку, и поднимались в верх. И успели.

Пока душманы собрались в кучку, самое время разделаться с ними.

- Твои слева, десять секунд на подготовку.

Время тикает, последние две секунды прошептал Мужик:

- Два, три и ...

Душманы так и не успели понять, что произошло. Геннадий и Александр расстреляли их, целясь им в грудь и спину, мишень широкая, с сорока метров не промажешь. Даже не смертельная рана выведет противника в бессознательный шок на полчаса, не меньше.

Вернувшись на место своего ночного пребывания, осмотревшись, пошли по той тропке, по которой недавно поднимались душманы. Шли не торопясь. Прислушиваясь.

Расстрелянные душманы лежали почти друг на друге. Ранения смертельные. Убирать их трупы, не решились. Это своего рода какая-то пусть и секундная преграда для их безопасности. Поднявшийся сюда человек, не ожидавший этого, остолбенеет и с испугу вскрикнет, чего им будет вполне достаточно для того, чтобы среагировать на скрытно появившегося здесь врага.

- Через пятнадцать минут начнут молиться в кишлаке, утренний намаз, - предположил Мужик. – Готовься, может наши цели появятся.

И не ошибся. Люди стали собираться на широкой улице. Но то, что они готовились к утреннему намазу, не верилось. И все потому, что один человек полез на дерево и стал привязывать к одному из его стволов веревку, на конце которой была петля.
Несколько человек приволокли к дереву тело человека. Которого сейчас, видно, будут казнить.

- Опа, - невольно вскрикнул Мужик, - нашего афганца вроде бы будут вешать.

Геннадий приник к прицелу и начал искать лицо этого человека, которого готовили к казни.

- А вот и наши герои, - произнес Мужик. - Смотри, оба подошли к Асману.

- Не к Асману, а к Айсману, - поправил его Геннадий. – Мой в темной одежде, твой - в светлой, - и положил палец на курок.

- Два, три, огонь! - с окончанием последнего слога раздался щелчок, воплотивший в себя одновременные выстрелы в щелчок, приглушенный в десятки раз за счет одетых на стволы длинных трубок - глушителей.

Цели поражены. Но Геннадий снова и снова продолжал нажимать на курок, убивая стоявших рядом с Айсманом и бивших его ногами душманов. И Андриенко не отставал от него.

- Все, стоп, - дал громкую команду Мужик, - уходим. Только у ДШК давай кое-что заберем, чтобы вывести его из строя.

И в то же мгновения раздалась канонада из множества отдельных и автоматических выстрелов.

- Справа от нас в зеленке, в метрах пятистах отсюда, - среагировал на открытие огня Мужик. – Что-то рановато. Ведь завтра все должно было начаться.

- Сегодня пятое, - напомнил число Геннадий.

- Ёклмн, как время летит…

О том, что здесь началась война, подсказывало то, что толпа вооруженных моджахедов – человек сорок-пятьдесят, а может и больше, ринулась с кишлака в зеленку - фруктовый сад.

- Бегом к Зубу, с него, точно, все увидим, - сказал Мужик.
И Геннадий, вытащив затвор из пулемета ДШК, стал догонять удалявшегося от него Мужика.

Участок зеленой зоны, упершийся в небольшие каменные гряды не давал возможности снайперам преодолеть его скрытно. Можно было удалиться в кустарник фруктового сада, огораживающий деревья от гор. Но Мужик почему-то этого не делал, бежал по камням, перепрыгивая с одного булыжника на другой, не веря тому, что сейчас может стать целью. И поэтому Геннадий, поддаваясь его вере в безопасности, ускорил свой шаг, чтобы не отставать от Андриенка.

И вдруг тот исчез. Куда? «Саня, ты где?» - рвалось из его горла. И, только подбежав к тому месту, он понял, что произошло.

Сашка лежал в щели, распластав свои руки на каменной россыпи.

Спрыгнув к нему, Геннадий, чуть не наступил ему на локоть, двинувшийся в эту секунду в сторону. Но, успел первым на каменный выступ поставить свою ногу, в которую и уперся локоть Мужика.

- Жив? Что с тобой? – наклонился он к затылку своего товарища.

А тот, упершись на ладони и немного отжавшись от камня, обернул свое лицо к Дашкову.

- Стреляли по мне. Что, слепой?

И только сейчас, вернув свое сознание секунд на пять-десять назад он вспомнил, что в этот момент, как исчезла фигура Мужика из его поля зрения, по камню что-то шарахнуло, и тут же его левая рука стала поглаживать занывшую часть ноги под правым коленом.

- Ранило? – смотрел в глаза Геннадия Мужик.

Но тот в ответ только пожал плечами. Напряжение и болевые ощущения в ноге еще не спали, и сделав несколько шагов вперед и назад, не ощущая в стопах слабости, сказал:

- Все нормально, ударился сильно ногой, блин. А как у тебя?

- Тоже ушибся, да ладно. Дашков, только не высовывайся. Не тяни резину, за мной, - и по расщелине пополз в сторону торчавшего из земли огромного каменного валуна, того самого Зуба.

Догнав Мужика, Геннадий ухватил его за кроссовку, заставляя остановиться.

- Что? – обернулся Андриенко.

- Туда лучше ползти, - и указал влево. – Там расщелина глубже, уходит за Зуб, за скалу. А там, куда лезешь, открыты будем.

И тут же, в доказательство его словам поверху камней что-то хлестануло, обсыпав их до боли каменной крошкой.

Теперь впереди был Дашков. Согнувшись наполовину, ускоряя свой шаг, он быстро перебрался за выступы задней стороны Зуба, и приподнявшись, выглянув наружу, осмотрелся, держа большой палец у груди. И Мужик, увидев это, остановился.

- Ушли? - Геннадий присел и показал за спину Мужика.

- Кто? – не понял тот.

- Вдруг за нами сейчас полезут сюда, - и направил ствол своего карабина в сторону прохода, который они только что преодолели с Мужиком. – Я только не понимаю одного, мы же в их одежде и по нам стреляли. Они, чего ох-ли?

- Значит, не те, а наши это были, - сделал вывод Мужик. – Ну, чего смотришь(?), вверх поднимаемся, - и полез по каменной насыпи на гору.

Геннадий в очередной раз удивлялся характеру этого человека. Человека, который идет, нет, не правильно, а живет на грани жизни и смерти. Как сейчас. Если они заберутся на эту острую скалу - Зуб, то это все, крайняя ступень в жизни, так как они будут окружены. С одной стороны, душманами, которым не нужно тратить времени, чтобы выявить, кто они - шурави или моджахеды. Ни Александр, ни Геннадий не знали ни одного национального языка, на которых здесь говорит население. С другой стороны – шурави. Александр и Геннадий одеты в афганскую одежду, плюс – вооружены, а значит - враги.

Единственный выход, это уходить в горы, и искать путь к ближайшему блокпосту шурави. А Мужик вместо этого лезет на пику Зуба, он другого выхода не видит, как помочь нашим солдатам, окруженным душманами.

И что делать? Нет, об этом Геннадий сейчас не думал, как и полчаса, и два – три часа назад. Может какие-то мысли и пробегали по этому поводу, как сейчас, но только мельком, без их анализа, что и облегчало действия Геннадия, который сейчас только повторял то, что делает его первый номер Александр Андриенко.

Взобравшись почти на самую вершину, расположились друг от друга в пяти метрах. Если на метр дальше, то друг друга уже не увидят. А в этой ситуации, в которую они сейчас попали, лучше быть друг к другу ближе, это чувство дух укрепляет.

- Блин, духи выдавили наших к скале, - громко сказал Мужик.

- Думаешь? – переспросил Геннадий.

- Да вон, посмотри, трое через арык в брод сюда отходят.

Геннадий нашел тех людей, о которых говорил Мужик, и стал осматриваться по сторонам, пытаясь найти хоть еще кого-то из шурави.

- О-па. Один из них твой друг. Тот, что справа, посмотри.
Геннадий, припав к прицелу, нашел этого «друга» и сам невольно присвистнул. Его удивлению не было границ, так как этот друг был очень похож на младшего сержанта Константина Ивакова.

- Он самый, - подтвердил Мужик. – Ёклмн, что делать будем?  – и тут же сделал несколько выстрелов с разрывом в несколько секунд друг от друга.

Его целями были душманы, выскочившие из зеленки на открытую местность и на ходу, без прицеливания стрелявших по отступающим шурави.

Константин, и еще какой-то парень, выйдя на берег, побежали к скале, на которой расположились снайпера. Но скрыться от наступающих им на пятки душманов, так и не удалось, попадали на землю, корчась от боли.

Увидев это, Геннадий, припав к прицелу, тут же нашел группу душманов, стоявших на той стороне арыка, стрелявших по отступающим десантникам. И не теряя времени, открыл по ним прицельный огонь. На подготовку каждого выстрела ему хватало не более трех-четырех секунд, и цель – пораженная, падала на землю. Этот последний момент поражения цели Геннадий не фиксировал взглядом, а тут же находил новую цель и – открывал огонь. И только потом, наводя прицел на другого моджахеда, вскользь отмечал, что количество бегущих и ведущих огонь фигур противника уменьшалось.

 Быстро перезарядив карабин, крикнув Мужику: «Прикрой», схватив винтовку, начал спускаться вниз. Все эти действия в его голове происходили автоматически, без осознания, что сейчас может с ним произойти там, когда выйдет на открытую местность, плотно обстреливаемую моджахедами.

Остановившись за крупным валуном скального излома, за которым и был тот самый опасный, в данную секунду, чистый от прикрытия участок, начал искать раненных бойцов и моджахедов, перебирающихся через арык. Длинная очередь из автомата в метрах сорока от него и подсказала Дашкову, где находится один из раненных шурави. И оценив расстояние между ним и собою, опасность передвижения к нему, пригнувшись, побежал к раненному бойцу.

Им оказался тот незнакомец, служивший в соседней части, и, скорее всего, в том же подразделении, в котором находился Константин Иваков. Да хоть, где! Но то, что это был шурави, и по национальности неважно кто - таджик или татарин, да хоть негр, но он солдат, одетый в советскую полевую форму, и находящийся в бессознательном состоянии, громко стонал от боли.

Бросившись к нему, Геннадий, оценив тяжесть ранения бойца – левая рука у которого ниже локтя была вся в крови, оттянув ее к себе, посмотрел на его грудь и живот. Похоже, та же пуля по своей линии попадания прошла сквозь руку и нижнюю часть груди.

- Добера, добера, - кто-то кричал ему на афганском языке из приближающихся душман.

Что это слово обозначало, он знал – добей, и тут же вскинув свой карабин в упор расстрелял двух приближающихся к нему душманов и, ухватив тело бойца, потащил его к тому спасательному камню, находившемуся от него в метрах пятнадцати. И это было очень нелегко, так как парень находился в бессознательном состоянии, и поэтому не оказывал ему хоть какой-то помощи в перетаскивании своего тела, а больше напоминал огромный куль, цепляющийся своими частями за камни, мелкие кустарники.

- А-а-а-а-а, - этот возглас, который от натуги вырывался из его груди, был единственным его помощником.

И вот он тот камень, и… вскинув карабин, без прицеливания, выстрелил в приближавшуюся к нему фигуру моджахеда, что-то громко орущего и стреляющего длинными очередями из своего автомата в сторону Геннадия.

Выстрел Дашкова был точным: душман не остановившись, рухнул телом вперед, будто обо что-то на бегу споткнувшись. И хотелось, чтобы это было не так, а он был мертв или…

Уложив на спину солдата за камнем, приподнявшись, Геннадий стал осматривать то место, которое он только что преодолел, ища второго шурави. И к счастью, тот подал о себе знать, давая короткие очереди в сторону наступающего противника. Противника – пяти-шести человек, приближающихся к нему в полный рост и, падающих, один за другим от пуль, скорее всего, Мужика, находившегося на Зубе и ведущего прицельный огонь.

Наступающие душманы, скорее всего находившиеся в состоянии аффекта, не боясь смерти шли вперед, не пригибаясь хоть на сколько-то к земле.

Из шести их осталось двое. И Дашков, отметив, что Мужик прекратил стрельбу, тут же, расстрелял их, и не теряя ни секунды, побежал ко второму бойцу, лежавшему на камнях. И не ошибся, это был младший сержант Иваков. Его обе ноги ниже колена были в крови.

– Ёклмнэ! - заорав во всю горло он, ухватив тело Константина, пополз спиной вперед к Зубу.

Теперь у него не было возможности вести огонь по перебегающим вдали от него, в метрах тридцати, душманов, так как нужно было что-то в таком случае делать одно, или спасать человека, или вставив новый магазин с патронами в винтовку, отстреливаться. Но, чувствуя поддержку Мужика, ведущего огонь по моджахедам, продолжал тащить тело Константина.

И как только удалось Геннадию затащить его тело за камень, тот тут же, освободившись от тяжести раненого, открывая во всю рот, начал втягивать в свои легкие как можно больше воздуха, которого, видно, ему сейчас так не хватало.

- Ёклмн! – заорал Геннадий во всю силу, спуская с себя гнев или чувство
беспомощности в этой ситуации.

Его руки, на инстинкте, сбросив с себя рюкзак, залезли в него, и нащупали коробку с медикаментами. Вколов в правое бедро ноги Константина промедол, и отбросив шприц в сторону, он тут же сделал такой же укол второму бойцу, так и не пришедшему в себя.

Нащупав и вытащив из рюкзака жгут, остановился и замер. Показалось, что кто-то подошел к нему сзади. Резко откатившись вбок, осмотрелся – никого не было. Показалось.

Оголив Костины ноги от штанов, невольно присвистнул. Одна и вторая нога ниже колена были в крови, которая как родник выходила из почерневших от кровотечения отверстий. Нужно было в срочном порядке останавливать кровь.

Перетянув жгутом правую ногу, что ближе к нему, отметил, что «родник» крови, бивший рядом с большой костью, остановился. На левой ноге пуля пробила икроножную мышцу, и ничего не оставалось, как ее забинтовать.

Наложив весь моток бинта на эту рану, потянулся ко второму бойцу, но тут же получил мощный тычок в спину с возгласом Мужика:

- Уходим!

Сашка приподняв за плечи солдата, потащил его за собой в сторону кустарников. И Геннадий, глядя на него, поступил также, со спины, подхватив за плечи Константина и немножко приподняв его, потащил за собой, ускоряя свой ход.

Как не хотелось оглянуться, для уточнения, правильно ли идет, но сделать этого движения не мог. Глаза внимательно смотрели вперед, на участок торчавшей каменной скалы Зуб. Он чувствовал, что в любую секунда там могут появиться душманы и откроют по ним огонь.

И это предчувствие подтвердилось в тот момент, когда он споткнулся о камень и с размаху уселся на землю, ломая ветки кустарника. Это и спасло его от нескольких автоматных очередей моджахедов. Пули ушли вверх.

Освободив руки от тела Константина, и скинув с плеча карабин, Геннадий целился в двух душманов, бегущих к нему. Первым выстрел сделал Мужик, находившийся чуть сзади от него, и бегущий моджахед тут же кулем упал на землю. Второго остановила пуля Дашкова.

- Уходим к арыку по этим зарослям, - скомандовал Мужик.

И Геннадий, закинув ремень винтовки себе на шею, ухватив за предплечья тело Ивакова, продолжил свой путь, также на слух, за удаляющимся от него Мужиком, тащившим тело второго солдата.

Он прекрасно понимал, что спрятаться от душман не удастся, они тут же найдут их по кровавому следу.

- 2 -
 
Гул боя прекратился. Но это не говорило о том, что им можно сейчас хоть на какое-то время расслабиться. Душманы были кругом, и та группа разведчиков, в которой пришел сюда младший сержант Иваков, скорее всего, попала в засаду моджахедов и была расстреляна ими. А другого варианта по прекратившейся стрельбе, в мыслях и не было. И удастся ли им с Мужиком спастись, об этом Геннадий старался не думать.
Толстые ветки кустарника мешали. И чтобы их преодолеть, ему не раз приходилось останавливаться, разворачиваться к ним лицом и обходить, или проползать под ними.
Мужик остановился, за ним и Геннадий.

- Как у тебя? – спросил он.

- Жив, - пытаясь подавить в себе громкое дыхание, прошептал Геннадий.

- Посиди с ними здесь, я сейчас пройду вперед, осмотрюсь. Только бы в руки духам не попасть.

Усевшись на землю, Дашков, проводил взглядом скрывшуюся фигуру Мужика, потом, замерев, слушал. Раненые были без сознания. Чувствовали ли они боль? Навряд ли. Складывалось такое впечатление, что они оба находятся в глубоком сне. Может и так, только люди называют это состояние бессознательным. А мозг навряд ли отключен, это он человека при таком ранении вводит в состояние комы, отключая в нервной системе ощущение боли, чтобы она не мешала ему заниматься спасением организма, в котором живет. Может и так.

Об этом состоянии не раз задумывался Геннадий, как и сейчас. Правда недолго, так как на этот вопрос не знал ответа. На него, скорее всего ответит его девушка Наташа, которая учится в медучилище. Как вернется с войны, он у нее об этом обязательно расспросит.

Но больше не хотелось думать об этом. Он очень устал, а для того, чтобы продолжать тащить на себе Ивакова, нужны силы. И пока Мужик ушел в разведку, нужно использовать эту передышку для отдыха. На секунду Геннадий закрыл глаза и упершись затылком в толстую ветку, провалился в небытие.

Нарастающий звук летящих вертолетов он хорошо слышал, как и приближающие к нему разрывы снарядов. И сколько не заставлял себя Геннадий открыть глаза и посмотреть в небо, или по сторонам, но ему этого сделать, так и не удавалось. А все потому, что у него не было глаз. Его тело, превратившееся в легкое перышко, летело в ту сторону, куда дул ветер. Как парус. И в этот момент его тело чувствовало только свою легкость. Оно то падало в какую-то бездну, то подхватываемое вихрем уносилось в темную высь. И он, Геннадий, поддаваясь своему бессилию против мощи этой непонятной силы, парил в темноте.

Холод, спускающийся на него сверху, замораживал его перышки, покрывая их инеем, от чего он становился все тяжелее и тяжелее. А когда ветер исчез, он не смог больше держать себя в воздухе, и начал падать.

Испугавшись того, что вот-вот он разобьется о камни, начал махать в стороны руками, пытаясь хоть за что-то в воздухе ухватиться. И наконец ему это удалось сделать: пальцы левой руки ухватились за ветки, правой за что-то холодное, напоминающее железную трубку. А вместе с этим у Геннадия появились и глаза.
Ими он смотрел в небо, покрывшееся розовыми оттенками. Приподнявшись, он увидел около себя стонущего человека. Это был Иваков. Откуда он здесь появился?

Александр Андриенко, лежал справа, на спине, с открытыми глазами.

- Му-жик, - хлопая его пальцами по лицу, позвал Геннадий.

Тот тут же сморщился и приподнялся, повернул лицо к Геннадию.
- Полоснули. Представляешь? Думали, что я дух, - и на сжатую губу скатилась из носа капля крови. – Сволочи! Я им кричу: «Ребята, мужики». А они с автоматов по мне.

- Ну ты им сказал, что мы свои, Мужик?

- Да пошел ты! Иди и скажи! Ну! Чего разлегся здесь? Пойди и скажи: «Я, Дашков! У меня раненый» Этот, как его?

- Иваков.

- Вот, пойди и скажи.

- А где они? – стал приподниматься с колен Дашков.

- А хер их знает. Там война, такая война, - замотал головой Андриенко, – такая мясорубка. Может и их уже нет.
Геннадий стал прислушиваться. Никакой стрельбы он не слышал, только колыхание веток от ветра.

- А ты, что, глухой? – ткнул в плечо Геннадия Мужик. – Твой стонет.

- Мой? – не понял Дашков, и посмотрев на Ивакова, закивал головой. – Да, да, сейчас? А что делать нужно? – посмотрел на Мужика.

Тот в ответ пожал плечами?

- Вытаскивать их отсюда надо. Пара ампул пирамидона у меня осталась. Арык там, - указал он в бок от себя. – Пока ночь не настала, тащим их туда. Гена, Гена! - и похлопав Дашкова по щекам, приблизился к нему. – Тебя, случаем, не ранило? Контузии нет?

- А, чего?

- Здесь рядом, в метрах десяти от нас два разрыва было.

- Чего? – не понял Дашков.

- Хватай его и ползем! – показывая, как это нужно делать, Мужик указал рукой, куда нужно тащить раненых бойцов.

 Иваков был очень тяжелым. Геннадий с большим трудом сдвинул его с места, и тот, тут же сильнее застонав, открыл глаза, и не сводил их с Дашкова. По гримасам, появившимся на его лице, было видно, с какой ненавистью он смотрел на Дашкова. И через несколько секунд, ухватив его за кисть руки, попытался оторвать ее от себя и оттолкнуть в сторону.

- О, пришел в себя, молодец! - Геннадий, оттолкнув его дрожащую ладонь от себя, прошептал. – Помогай мне, ёрзайся хоть как-то. Ну! – И снова посмотрел ему в глаза.

Но ладонь Ивакова опустилась вниз и начала щупать ремень, что-то ища на нем. И только через несколько последующих секунд, Геннадий понял, что этот человек ищет штык-нож.

И не два ему вытащить его из ножен, повысив голос прошептал:

- Я не душман, я – Дашков. Давай, ползи, сука, или я тебя брошу здесь на съедение шакалам.

Но Иваков и слушать его не хотел, сдавив зубы, начал бить кулаком по лицу Дашкова. И тот не выдержав, в ответ с силой ударил младшего сержанта кулаком в лоб, тут же отключив его сознание. Проводив Мужика, тащившего на себе второго солдата, вперед ухватив тяжеленое тело Ивакова, мыча от напряжения, потащил его дальше.

Через какое-то время он услышал долгожданный голос Мужика:

- Стоп, из зарослей не вылезаем, пока еще светло.

- Саша, ты уверен, что нам удастся их спасти? – посмотрел на товарища Геннадий.

- А что предлагаешь?

- Иди один. За два дня доберешься до своих. Я буду здесь вас ждать.

- Тоже думал над этим, - прошептал Андриенко. - Здесь с ними остаешься и никуда!
- в виде согласия, громко прошептал свой приказ Мужик.

Вытащив из своего рюкзака несколько маленьких консервных банок, упаковок с сахаром-рафинадом, и ампул с пирамидоном, передал их Геннадию. И пока тот рассматривал это богатство, ничего не говоря, исчез.

Геннадий посмотрел на Константина и его товарища, лежавших без сознания на земле, и, сплюнув, покачал головой:

- Попался, так попался.