Копровский колодец

   Давно случилась история эта, так давно, что и не помнит о ней никто. Вроде поначалу пересказывали её из поколения в поколение, а потом в суете мирской забывать стали. А погнавшись за благами личными, и вовсе позабыли.

   Во времена старинные, когда солнце ещё не сжигало землю лучами палящими, а лишь ласкало её, когда травы зелёные подпевали ветру тёплому шелестом нежным, когда люди меж собой жили в мире и полном согласии, бродил по земле русской мастер Ефрем. Наградил его Господь даром плотницким, да умением прекрасные колодцы складывать. Но велел при этом денег больших с людей не брать, а лишь толику малую, чтобы на жизнь хватало.

Но ослушался Ефрем — пожадничал. И постигла его кара небесная. Из красавца круглолицего да розовощёкого превратился он в урода страшного, да такого, что звери лесные от него шарахались. Даже волки шерстью щетинились и, как собаки дворовые, поджав хвосты, в чащу густую убегали. Закручинился Ефрем, да взмолился, подняв руки к небесам: прости меня, Всевышний, сними с меня проклятье, искуплю вину свою делом добрым! Услышал его Господь и сказал:
— Ходить тебе по земле, Ефрем, в обличии этом, до тех пор, пока не встретишь ты людей добрых, которые примут тебя таким, какой ты есть. И не испугаются они тебя, а накормят, напоят и на ночлег определят. А за это ты выроешь им колодец глубокий, да выложишь его бревном ладным. И наполнится колодец водицей прозрачной да целебной. И смоет она уродство твоё. А людей предупреди о чудотворстве воды. И тогда каждый, у кого сердце чистое и душа беззлобная, напившись из него, избавится от недугов разных, а если умоется, то и ликом краше будет. Но ежели человек живёт корысти ради и наживы, или завистью мучается чёрной, или злобу затаил на ближнего, то быть ему уродом и снаружи, и изнутри. Не поможет ему вода.

И принял слова Божьи Ефрем. Нарядился в рубаху холщовую праздничную, подпоясался кушаком, вязью расписанным, сложил в мешок лаптей на замену да онучей охапку. Наточил довостра топор, закинул на плечо лопату и отправился искать место, где добрый люд живёт. Непростой оказалась задача. Встречал его народ криками да палками и разбегался, пугаясь лица его страшного.
Долго шёл Ефрем. Плутал меж берёз высоких да раскидистых, тонул в болотах чёрных, клокочущих, петлял в полях густых пшеничных, и вышел он на место дивное на реке широкой Волге. И встретилась ему старуха старая-престарая, со взором, слепотой помутневшим.
— Здравствуй, бабушка, — сказал Ефрем.
— Здравствуй, сынок, — ответила старуха.
— Чего не гонишь меня прочь, бабушка? Ведь страшен я ликом своим.
— А чего мне твой лик? — усмехнулась старуха. — С лица водицы не пить. Чую я, что чист ты душой и помыслами своими. Издалека, видать, идёшь, устал небось, пойдём со мной. Накормлю тебя, напою, а коль надобно — на ночлег оставлю.
— А все ли в этих местах сердечные такие? Неужто злых людей тут нет?
— Как нет, сынок! Зла везде хватает, но у нас таких мало, не приживаются они, уходят.
— А как зовётся сей город удивительный? — спросил Ефрем.
— Город наш поставил князь Роман Угличский, и посвятил его своему небесному покровителю. Так и зовётся он с тех пор — Романов. И стоит он на семи холмах, на семи оврагах и семи ключах. А народ у нас добрый, работящий. Ладно, пойдём уже.
Старуха ухватила Ефрема за локоть, и они отправились в город.

    Выбрав место в овраге, что на Первой овражной улице, Ефрем на рассвете принялся за работу без устали. Перво-наперво крутую лестницу смастерил и нарубил в лесу дубов статных да прочных. Ловко орудуя топором, превратил их в брёвна ровные и сложил венцы ладные. Вырыл яму в шесть локтей московских, и присел отдохнуть, утерев пот пробившийся.

Суетливые длиннохвостые сороки-белобоки мигом разнесли по дворам слух об уроде, копающем колодец. Отбросив дела, потянулся народ поглазеть на него. Мужики опасливо переглядывались, шептались, но близко не подходили. Бабы причитали, крестились и угощали Ефрема снедью разной. Кто хлеба фунтовую краюху даст, кто репку душистую запаренную, а кто молока парного кувшин. Всех благодарил Ефрем, и душа его от доброты людской наполнялась светом лучистым, радужным, а руки наливались силой могучей божественной. И работал он до ночи чёрной, до звёзд мерцающих да луны растущей.

Через три дня забурлила вода барашками серебристыми, и наполнился колодец аж до венца верхнего, прям от края плещется, хоть ладонями черпай. Скинул Ефрем рубаху взмокшую и окатил себя водой чудодейственной. Обомлел народ, стоящий поблизости, заахал и заохал. И давай креститься да Бога поминать. Сошло с лица Ефрема проклятье небесное, и вернулся ему облик прежний. Налились щёки вновь румянцем сияющим, выгнулись брови дугой гордой, в глазах молнии счастливые заиграли. Девки молодые рты поразевали, да украдкой прихорашиваться начали: кто платочек на голове поправит, кто сарафан одёрнет. Каждой хочется Ефрему приглянуться. И поведал Ефрем людям слова Господние о чудных свойствах воды колодезной. Сгрудился народ, и давай воду черпать. Кто рукой, кто ковшом глиняным, а кто и вовсе кадкой. Но не всем вода помогла. Правдивыми слова Божьи оказались: кто душой и помыслами чист был, тот и лицом ещё краше становился. А кто желчью наполнен да злобой дьявольской, тому и святая вода красоты не придала…

Остался Ефрем в Романове. С помощью людской дом двухэтажный поставил. И начал народ со всей округи на колодец по воду ходить, да в хозяйстве её пользовать. Уж очень она вкусная оказалась, да мягкая, без осадка и привкуса. С годами позабыли люди историю эту, и считали Ефрема земляком своим. А название к колодцу приклеилось на века - Копровский, по фамилии знатного плотника.

  Много воды утекло с той поры, город Романов сменил своё название, и теперь он Тутаев, но Копровский колодец, вырытый Ефремом по настоянию небес, дожил до наших времён. Осталось только проверить на себе его свойства. А для этого надо избавиться от дурных мыслей и просто поверить в чудо.

05.09.2021