На той, единственной
С утра стреляется лучше.
Натощак оно лучше, проверено, а отстрелялся - и сразу пить чай с хлебом.
Эти трое шли хорошо. Никого не пришлось погонять прикладом и штыком никого не пришлось кровянить.
Хоть и путь не далёк от просёлка в сторону, до щебкарьера-то старого.
По-над обрывом поставили, тех, троих.
Капрал зачитал по бумажке.
Как нынче вновь повелось - именем того-то, за то-то да за это, привести в исполнение как меру социальной защиты.
Потом бумажку в карман гимнастёрки нагрудный, скомкав, второпях засунул. И уж заряжать команду тут же и подал. Чего шарманку зазря крутить?
Да нашим ребятам с отделения не впервой выводить в расход. Лишь затворы клацнули, лязгнули металлом хором: клац - клоц - клуц. Такой звук, разговор значит, у затворов винтовок наших.
Один из тех, трёх, глаза зажмурил. Второй отвернулся - спиной, знать, принять захотел свою смерть. А третий по-детски светло улыбнулся и покурить на послед попросил.
Капрал посмотрел из-под козырька фуражки на невысокое ещё солнце, почти всухую сплюнул в прибитую росою по-утру пыль. Лицом не дрогнул, скрутил самокрутку, махорку и клок газеты из кисета достав.
Ефрейтор кромсалом о кремень огниво взбодрил и пыхнул капрал сизым махорочным дымом на солнечный диск. С самокруткой в зубах, оскользываясь на склоне, ножнами на пыли знаки рун кривые рисуя, боком-боком спустился к троим на обрыве.
-А курни, паря, курни. Вдругорядь-то, знать, не придется..., -капрал самокрутку третьему в губы засунул, да взад подался к неровному строю на бугре.
Так постояли не долго.
Мы - прохладное дерево прикладов винтовочных поглаживая.
Один из них - зажмурившись.
Другой - отвернувшись.
А третий - с руками связанными за спиной, и с дымящейся самокруткой в кривой щели рта на лице, к небу поднятому.
И команда: -Цельсь!
И команда: -Пли!
И отмашка капраловой шашки сверкнула на солнце.
И сухо протрещало на косогоре, и эхом отдало от стенки щебкарьера супротив, и трое упали с обрыва на холодные камни на дне.
Божедомов среди нас никогда не было.
Вскинули винтовки на ремнях за спину и пошли колонной по одному к селу, где на околице дымила полевая кухня.
Свидетельство о публикации №221090800718
Сцена расстрела троих солдат написана просто, буднично и оттого воспринимается особенно жутко. Один из них зажмурился, другой отвернулся, а третий "покурить на послед попросил". Ефрейтор из команды тех, кто должен расстрелять, дал ему самокрутку. Судя по названию - "На той, единственной" ("Я всё равно паду на той, На той единственной гражданской..."), расстрел происходит в гражданскую войну. Кажется, что эта миниатюра - часть большого произведения. Написано отлично!
Желаю Вам новых творческих удач!
С уважением,
Галина Кузина 21.09.2021 18:54 Заявить о нарушении
Подозреваю, что так, буднично и просто происходит на войне (и не только) самое страшное, с точки зрения стороннего наблюдателя.
А, уж, для читателя, отделенного от описываемых событий книжной обложкой и Временем...
С уважением,
Краузе Фердинанд Терентьевич 21.09.2021 19:12 Заявить о нарушении
С уважением,
Галина Кузина 21.09.2021 19:47 Заявить о нарушении