Я пишу

Пламенело солнце на закате, ветер волны гнул в бараний рог
За компьютором сидел писатель, буквы загибая в ноу-слог.               
                Клео.Тим.


    Пишу я чаще всего мысленно, а поскольку извилины всегда, так сказать, под рукой, то и мысли стелются вне времени, и дел человеческих (то биш моих). 
       Первые мои опусы, прежде, чем попасть на бумагу, крутились в моём мозгу (и во сне и наяву постоянно, и даже в самых , казалось бы, неподходящих местах), дополняясь, редактируясь- что бы я ни делала и где бы ни была, а в голове жили, своей жизнью герои  моих книг. Память наделяла их характерами прототипов, память звучала их голосами, подсказывала фразы, произнесённые когда-то ими, и услышанные мною. В общем, на бумагу ложились уже целостные куски рассказов, правда, я их, спустя время, редактировала, разделяя или объединяя. Обычно ночью, вооружившись ножницами, клеем и белым корректором, я  творила, т.е. собирала воедино клочки бумаги с моими записями… Творчество моё копилось в доме кипами бумаг, бумажек…Иногда кто-нибудь спасал его, подбирая клочок бумаги с моими письменами «Мама твои мысли валяются на полу!» «Бабушка, ты потеряла мысль!» Но иногда неожиданно,без всякой творческой муки из меня вдруг выскакивали на свет Божий, т.е прямо на бумагу(села, изложила), не требующие никакой правки(ну, разве что, самую малость), небольшие рассказы целиком, как например  «Фиссагет» «Самолётик», «Мраки киммерийские; «Здравствуйте, господа литовцы!», «Повады», «Шкафные птицы», «На ступенях при свече», «Солнышко моё», «Последние цветы», «Овинник», «Академия поэтических терзаний», «Форсяк», «Бильдюга», «Обонежская рапсода» (рассказ, ранее изданный под этим названием, теперь называется «Воскресенье на важнях» - вариант, первоначально задуманный при рождении книги; так же написаы были и «Сказы   старой Вертосельги» и многие стихи.
Но «стихи» очевидно, потому и «стихи», что стихийно рождаются, и хоть мои стихи несовершенны, и родились стихийно, как бы невзначай, (дети вы дети, и куда вас дети?!). а они   родились. «На выставке постмодернистов»,  «Разговор с кофейником» выплеснулись как-то на ночном дежурстве, прямо  у полотна художника, а «Ночь осенняя тихо кончалась…» - у ночного окна под мигание светофора.  А вот строчка «И тянет душу журавлиною тоской…» была записана мной ещё в начале девяностых, времянами попадаясь мне на глаза, она не желала иметь продолжения и только в 2008-м я, случайно наткнувшись на неё среди многочисленных записей, вдруг нашла ей продолжение.
 Так же было и с рассказом «Редкая Вещь» - начало его («Ворона»), я обнаружила в своих извилинах, проснувшись от вороньего карканья осенним утром 1978 года. Мы в то время жили на живописном берегу Сиверского озера, (т.к. мой муж- врач по профессии, работал тогда в старинном городе Кириллове,  то и мне пришлось перевестись на работу из областного управления культуры  в Кирилловское  культпросветучилище.). Эпизод с утренним приветствием вороньим (к стати не раз повторявшийся по утрам) отложился где-то глубоко в запасниках моего мозга, и был надолго забыт.
Сам рассказ, можно сказать ни с того-ни с сего, вдруг родился жарким июльским днём 1992года (мы в то время отдыхали с семьёй у Чёрного моря), а было так: Я готовила завтрак, толклась у кухонного стола  и тут началось «ЭТО» – мысли мои начали выстраиваться в определённом порядке, как будто я читала с листа. Отмахнувшись от «чтива» я продолжала жить реалиями, но «ОНО» не успокаивалось. И опять я отмахнулась, забыла. Но ещё не раз за этот день мне пришлось изучать этот текст: я мысленно пробегала по строчкам и даже слегка начала редактировать, и вновь отбрасывала (подуу-умаешь – писатель какой нашёлся!), забывала… и так примерно  до полудня, когда я, наконец устав бороться с непрошенной музой, решительно взяла бумагу и записала всё что лезло из моих мыслей.  Записала. И спрятала. Навеянное внезапными порывами души «ЭТО» уже несколько лет валялось без какого-либо движения в моих бумажных закромах под мыслями «поо-дуумаешь – писатель нашёлся», и я спокойно жила до 9 октября 1995 года
 В тот день мне пришлось тащится к зубодёру. Вернувшись домой, я вдруг (не знаю, почему такая мысль меня посетила) решила пересмотреть свои, накопившиеся за много лет, различные записи.
 Из папки рассыпавшихся листов, первым я взяла именно тот самый с «Редкой вещью». Развернула, прочла, села и, слегка иронизируя над собой-писателем, записала претерпелые мною муки в зубоврачебном кабинете. 
А 03.12.96(в тот день мне стукнуло 60) я соорудила небольшую «полянку» как раз был день моего обсуждения в лито. Пришли немногие(о чём может сказать бесталанная?), но это были асы. Я показала гостям свою «редкую вещь» . и огорошила…
( И ушла в «среду» к Ольге Фокиной. А там меня возлюбили… и стали множить самиздатом и эфиром, но это уже было потом… И тут в этом «потОм», вернее после  «потОм», нарисовалось «ФФ», да и это уже было потом,потом, потом - после октябрьского заседания в1998 году; и об этом чуть позже, а тогда - 3 декабря 1996 года на заседании ЛитО «Ступени» и о том, как я попала на  «Ступени», расскажу позднее).
… и вот я, взяла, да и преподнесла на раздрай свою «Редкую вещь». И одобрили! И расхвалили. И пропустили в прессрелиз! Затем были «Шкафные птицы», и вылетела на поверхность памяти «Ворона». Её так же тиснули Пресс-релизом. Потом я эту «ворону»присовокупила к «Не выдуманным рассказам из жизни животных» (написанных мной ещё в конце восьмидесятых годов).
И только теперь, уже в 2008 году  поняла, что все эти элизоды - «одного поля ягодки», и, заново отредактировав, я поставила свою «Редкую вещь» в ряд рассказов моих откровений.
А вот многие главы моей книги «Перекрёстки» родились среди картин вологодских художников, которыми ,в дни выставок, были увешаны стены дома ОНМЦ(областной научно-методический центр культпросветработы).         
      А теперь я выполняю своё обещание рассказать, как я попала на ЛитО «Ступени» - литературное объединение под руководством вологодской писательницы Галины Щекиной. На существование писательского объединения мне намекнула Лариса Ковалёва(мы с ней работали  методистами в областном научно-методическом центре культуры.) Наслушавшись моих рифмованных поздравлений коллегам, она как-то сказала(открыла для меня секрет  - существуют в Вологде объединения поэтов): «Вам надо сходить к  Щекиной, подойдите к Володе Андрееву – он бывает на «Ступенях». Андреева я знала как барда-гитариста ( он, как и Лариса был членом объединения бардов) Разговор наш произошёл где-то в 1989 гг., а в начале 90-го  я уехала в Краснодарский край, купила дачу в Адыгее и несколько лет бывала в Вологде только наездами. Там в Адыгее, на своих грядках я и написала «Чудеса для Мариечки», поэму «Пятое лето», «Мамина песня».
Всвязи с начинавшимися событиями развала СССР, я, продав дачу, вернулась домой в Вологду.  В начале 1996-го года, случайно встретив Андреева, я вспомнила разговор с Ларисой и упросила Володю  познакомить меня со Щекиной. Оказалось что заседания ЛитО «Ступени» проходят в ЦГБ (центральая городская библиотека) – так это же рядом с домом, где я живу! – обрадовавшись такому близкому соседству, я зачастила на «Ступени».
Меня -старушку, тихую-несмелую(а там все были моложе меня лет на 30-40), не восприняли серьёзно - бесталанная! А я продолжала ходить на поэтические заседания, сидела молча в уголке, тихонько, восхищаясь чужими рифмами и лихостью слова. Затем, раззадорившись,(вот тогда-то я и решила «хлопнуть поэтической дверью»); спроворила  небогатый Чай с баранками (пришли немногие, но это были а;ссы: Галина Щекина, Сергей Фаустов, Ната Сучкова, Валерий Архипов), я бросила на раздрай свою «Редкую Вещь»… и огоро;шила, как говорится, Затем были книги-самиздатом за свои любезные (а любезных –пенсия меньше «корзины» прожиточного минимума, утверждённого властями) - ну, это так, к слову, а писала я в то время самозабвенно, герои толпились в моей голове, нескончаемой очередью. Они не давали мне покоя ни днём ни ночью – картины их жизни постоянно занимали мои мысли, и устав от одних, я тут же принималась за других –писала одновременно несколько рассказов на разные темы. Тогда же родились и мои критикозочки по поводу наших литераторских заседаний, родились в форме небольших рассказов под названием «Пова;ды».(«ы;грыщя, пова;ды» – так на Ве;ртосельге-древняя деревня моих пращюров, назывались праздничные многодневные посиденки.( На повады молодёжь собиралась из многих деревень. Девки приезжали с прялками, с переменой нарядов. Иногда, сговорившись заранее, они шили себе наряды одного цвета и являлись на ыгрыща каждый день в одинаковом: один день –в красном, другой  - в синем, и так могли менять одежду не один день,а то и по два раза в день). 
В 1997-м гду в домике областного научно-методического центра (где я, уже будучи пенсионеркой, работала вахтёром – должность, надо сказать, очень удобная для писательства), поселилось вновь созданное ЛитО «Среда», под руководством знаменитой поэтэссы Ольги Фокиной. А у меня к тому времени уже были намётки будущих моих книг «Вяньги»; «Висави;с» «Хо;ли-мо;ли» «Сказки Олонецкой Вертосельги» - всё это валялось в бумагах до тех пор, пока я не рискнула показать это Ольге Александровне, а затем, осмелев, и главному филологу Вологодчины Маргарите Александровне Вавиловой – декану Факультета филологии  Вологодского педуниверситета. Прочтя мои наброски книги «Воскресение», Маргарита Александроана изумила меня: «…я ведь тоже филолог…».- эти слова профессора филологии возвысили меня в моих собственных глазах и окрылили (значит мои труды не просто фитюльки- фи-фи!).
 Вот так я и попала со своими сказками старой Вертосельги в школьную «хрестоматию по филологии», а одна моя сказка залетела на страницы учебника по географии для 8-9классов.
Не подумайте, что бахвалюсь, но профессор кафедры славистики Мичиганского университета США Майкл Мейкэн признал меня как лингвиста и краеведа, и это радует моё сердце.
       Однажды  Ольга Фокина спросила: «Вы о себе что-нибудь пишете?».
 «Ачто обо мне писать?» – искренне удивилась я тогда. Теперь же, по прошествии  многих лет, я могу с уверенностью сказать: всё, что мною написано – это обо мне, моей родне, моей стране – той стране, в которой жила я. В той стране никогда не будут жить мои внуки, ибо всё течёт, всё изменяется и «не войти в одну ре;ку дважды».
Даже на моей памяти (через 50 лет  после моего детства), резко изменился и, знакомый мне, ланшафт Вологды (например: исчезли речушки-безымянки, много лет журчавшие на территории города Вологды,);
 резко-перпендикулярно изменились человеческие взаимоотношения и, даже язык - говор: слова меняют смысл, звучание, и правописание - все эти изменения произошли  при моей жизни, у меня, так сказать, на глазах, поэтому я и пишу языком моих предков, защищая их память, продлеваю им жизнь. 

   К издателям моих книг: Прошу  1.не заменять в моих рассказах и сказах букву «Ё» на«Е», а «Е», на «Ё»; 2.обязательно ставить ударения там, где они поставлены мною, иначе потеряется мелодика Вытегорского говора – говора моих предков, частица древнего
русского говора. 

© Copyright: Клеопатра Тимофеевна Алёшина, 2018
Свидетельство о публикации №218021401030 , и Сви-во о пуб-и №218010800
© Copyright: Клеопатра Тимофеевна Алёшина, 2021,Свид. о публикации №221090700820