Тадж-Махал часть 4

           Шах-Джехан ехал на кауром коне. Поверх всех халатов на нём был надет дорогой в жёлто-зелёные полосы, расшитый золотом халат. Рядом, на полкорпуса коня позади него, ехал его друг и визирь Садулла-хан.
          - Садулла-хан!
          - Что, мой государь?
          - Я решил строить новую столицу Индии на развалинах старого Дели!
          - Вы уже приняли решение, государь?
          - Да! Я назову новый город Шахджеханобад.
          Блестя на солнце доспехами и оружием, огромной змеёй, растянувшейся на многие десятки километров, колонна, извиваясь, продвигалась по равнинной местности. Голова её вползла на небольшой холм, и взорам впереди идущих, предстал уже разбитый у реки лагерь «пейшеканэ», который гостеприимно ждал уставших и измотанных от палящего солнца и пыли людей. Радостные крики прокатились по колонне, подбадривая едущих в самом конце воинов.
          Перед воротами, ведущими в шатры султана, стояла в торжественном карауле лёгкая артиллерия и личная охрана султана. Проходя мимо охраны, Мумтаз Махал остановила паланкин, приподняла сетку и выглянула из окна. На небольшом пригорке рядом с войсками, над которыми развивались знамена, спиной к ней на кауром коне сидел Шах-Джехан. Он и ещё четыре эмира вели между собой разговор. Султан, почувствовав на себе взгляд жены, обернулся. И тут же, повернув коня, подъехал к паланкину.
          Склонившись к самому окну и взяв жену за руку, он произнёс:
          - Как вы перенесли дорогу? Как себя чувствует, любовь моя? 
          - Всё хорошо, мой повелитель. Я так соскучилась…
          - Я приду сразу же, как только вы устроитесь в своём шатре.

          Ночь опустила свой полог на лагерь так быстро, словно боялась, что день ещё на пару минут задержится на земле. Кругом зажглись костры. При свете факелов продолжалась бойкая торговля на рынках. Люди покупали овощи,  крупы и варили себе на кострах еду.
          После собрания эмиров, которое проходило ежевечерне, Шах-Джехан сразу же прошёл в покои жены. Свежая и отдохнувшая, как будто и не было длительного перехода, к нему навстречу вышла улыбающаяся Мумтаз Махал. Их глаза, полные любви и нежности, встретились. Взяв мужа за руку, она повела его за ширмы из тонкого, разрисованного чудесными цветами, ситца. Светильники на высоких треножниках, стоящие за ширмами, подсвечивали их, и, казалось, что цветы буквально плавали в воздухе. Усадив мужа на тахту, Мумтаз Махал поднесла ему чашу с холодным лимонадом.
          - Вы устали, мой господин? Отдохните. Выпейте холодного лимонаду.
          Шах-Джехан взял чашу, отпил глоток, не отрывая глаз от жены. Мумтаз принесла тазик и кувшин с тёплой водой.
          Опустившись на колени перед мужем, она расстегнула драгоценные ножные браслеты на его ногах и положила их на тахту рядом с ним. Они тускло поблескивали золотом в неярком свете. По тёмно-красному эмалевому фону, причудливо извиваясь золотыми стеблями, составляли сложный узор белые лилии с зелёными листочками. Внутри браслета из золотой проволочки был сделан тот же узор, но белые лилии с красными листочками лежали уже на зелёном фоне.
          Поставив ноги мужа в тазик, она омыла их от дорожной пыли, поливая из серебряного кувшина водой. Когда служанка унесла тазик, она вновь надела браслеты на его ноги.
          - Всю дорогу я мечтал о встрече с вами, - сказал Шах-Джехан и провёл рукой по волосам жены. - Мечтал вновь услышать ваш голос, дотронуться до ваших волос.
          Она взяла руку мужа и, прижавшись к ней щекой, положив свою голову к нему на колени, запела о любви. Когда она закончила петь, Шах-Джехан тихо сказал:
          - Каждый день я молю Аллаха только об одном, чтобы наша встреча длилась вечно, а если суждено нам умереть, то вместе и в один миг.

ПОКОИ КАНДХАРИ БЕГУМ.

          В комнате был полумрак, горело только два светильника, остальные Кондхари приказала потушить. Она нервно ходила из угла в угол, наматывая на палец край покрывала. Вошёл евнух, поклонившись, произнес:
          - Госпожа, пришёл тот, кого вы ждёте.
          - Пусть войдёт!
          В комнату вошёл небольшого роста человек с бегающими глазками. Поклонившись, он замер, не поднимая глаз от пола.
          - Долго же тебя приходится ждать, Саид!
          Человечек медленно поднял глаза на Кандхари. В его тёмных глазах алым дьявольским светом плясали отблески огня светильников.
          - Мои дела не терпят спешки, госпожа. Иначе может полететь много голов, в том числе моя и ваша.
          Кандхари передёрнуло.
          - Нашёл ли ты человека, который исполнит мою волю?
          - Вся прислуга Мумтаз Махал предана ей, и найти человека, который бы предал её, трудно.
          - Деньги могут всё! – Кандхари вытащила из шкатулки мешочек с золотыми рупиями и бросила его на столик. – Не скупись!
          Саид не пошевелился. Она достала и бросила ему ещё один мешочек. Человечек поклонился:
          - Я найду такого человека.
          Достав из халата маленький хрустальный пузырек, он протянул его женщине:
          - Это тот яд, который вы просили, госпожа. Никто не заподозрит, что её отравили.
          - Пусть он останется у тебя, - сказала Кандхари  и бросила на столик третий мешочек. Человечек сгрёб со стола деньги и спрятал их в халате:
          - Но убить её сейчас нельзя. Она носит под сердцем ребёнка.
          - Да, - зло усмехнулась Кандхари, - это уже четырнадцатый ребенок, которого она собирается родить!
          - А убить невинную душу, – спокойно продолжал Саид, - большой грех. Надо подождать, когда она родит.
          - Я подожду. Но не днём больше! Если выполнишь точно в срок, я дам тебе в два раза больше того, что дала сейчас.
          Глаза человечка расширились от изумления и алчности, и он склонился в низком поклоне.

          Шах-Джехан ехал верхом, за ним несли паланкин с Мумтаз Махал. Два десятка всадников из личной охраны султана ехали поодаль. Мумтаз смотрела на мужа из открытого окна паланкина.
          Процессия подошла к подножию небольшого холма. Султан спешился и приказал охране оставаться на месте. Он помог жене выйти из паланкина, и они вдвоём отправились на вершину холма.
          Вид, открывшийся с вершины, был великолепен. Внизу, вплоть до самого горизонта, лежала земля в зелёном цветущем убранстве. Справа, у излучины реки был разбит их походный лагерь, занимающий огромную площадь и поражающий своими правильными геометрическими формами и яркостью красок. Слева были видны живописные развалины старого Дели.
          Мумтаз вздохнула полной грудью и, улыбаясь, сказала:
          - О, Аллах! Как же прекрасна жизнь!
          Султан обнял жену.
          - Я хотел показать вам этот чудесный вид. Здесь, рядом со старым Дели, я построю новую столицу Индии. Тут мы пробудем месяца два. Надо решить, где построить форт, дворец, разбить широкие прямые улицы, чтобы они не петляли как в Агре и не были чересчур узкими. Работы предстоит много. А когда мы всё решим, отправимся домой, ведь нам надо ещё подготовиться к вашим родам.
          Они стояли, прижавшись друг к другу и улыбаясь, смотрели на удивительный мир, который расстилался перед ними.

АГРА. 1631 год.

          Саид сидел на тахте, поджав ноги. Бесшумно в комнату проскользнул человек, одетый всего в один халат на голое тело.
          - Ты нашёл повитуху, которая будет принимать роды?
          - Нашёл, мой господин.
          Двое стражников ввели в комнату женщину и закрыли за ней дверь. Человек в халате подошёл к хозяину и зашептал ему что-то на ухо.
          Поклонившись, женщина спросила:
          - Мне сказали, господин, что в доме есть роженица?
          Саид захохотал, ему дребезжащим голоском вторил человек в халате.
          - Здесь нет рожениц, но у меня есть к тебе вопросы, - перестав смеяться, сказал хозяин дома. -  Принимала ли ты роды у жены султана Мумтаз Махал?
          - Да, господин, несколько раз.
          - Значит и на этот раз тебя должны позвать! Скоро ли будет рожать Мумтаз Махал? - прищурившись, осведомился Саид.
          - На днях, - тревожно озираясь и прикрывая лицо покрывалом, прошептала женщина.
          - Не бойся, - ласково сказал Саид, видя, как она  испугалась, - здесь тебя никто не обидит. Ты даже получишь много денег, если выполнишь то, о чем я тебя попрошу. Очень много денег! – он достал мешочек с деньгами и высыпал рупии на столик. Они со звоном покатились по столу, упали на пол и подкатились к ногам женщины. - Ты можешь жить безбедно, когда выполнишь мои указания.
          Женщина сделала умоляющий жест.
          - А если ты откажешься, то больше никогда отсюда не выйдешь. Выбирай! - так же ласково продолжал Саид. – Всего на всего тебе надо подлить, когда Мумтаз Махал родит, вот из этого пузырёчка, - он достал из халата хрустальный маленький флакон, - ей в питьё немного жидкости.
          Женщина заплакала.
          - А если не сделаешь то, о чем я тебя прошу… У тебя ведь пятеро ребятишек? Верно? И ты их всех любишь? Так вот, всех пятерых живьём на твоих глазах закопаю в землю, а потом также поступлю с тобой. Так что решай! У тебя есть выбор!
          Женщина, рыдая, упала на пол. Саид бросил ей небольшой мешочек с рупиями.
          - Если сделаешь так, как я прошу, - жёстко, не терпящим возражений голосом, сказал он, - получишь ещё денег, если откажешься, отсюда живой не выйдешь!

          Шах-Джехан нервно ходил по террасе. Подошёл евнух.
          - Как Мумтаз Махал? Не родила ещё?
          - Ещё не родила, государь. Но повитухи говорят, что уже скоро.
          - Иди! И докладывай мне постоянно!

          Мумтаз Махал лежала с краю на большой кровати. На ней было надето широкое шёлковое платье бежевого цвета, забранное под грудью в большие складки. Две повитухи склонились над ней.
          - Всё будет хорошо, госпожа, - сказала старшая, - уже совсем скоро родится ребёночек.
          Струйки пота текли по лицу Мумтаз, но она улыбнулась.
          - Уже скоро, - прошептала она.
          Открылась дверь, и две девушки-служанки внесли кувшины с водой и серебряный таз для купания младенца. Поставив всё это на пол, они остановились, глядя на свою госпожу.
          - Идите, идите, - замахала на них руками одна из повитух. Девушки выскочили за дверь.

          Вскоре послышался плач ребёнка. Султан бросился с террасы в комнаты жены.

          Дверь открылась, и показалась старшая повитуха со свёртком на руках.
          - Мумтаз Махал родила девочку, государь, - она протянула свёрток султану.
          Шах-Джехан взял девочку на руки.
          - Какие мы красивые родились, - нежно сказал он. – А как себя чувствует моя жена?
          Повитуха улыбнулась:
          - Она ещё очень слаба, государь,  но чувствует себя хорошо.

          - Пить, так хочется пить, - сказала Мумтаз.
          - Да, да, сейчас, госпожа, - засуетилась вторая повитуха. Она подошла к столику и налила в узорчатую пиалу холодный лимонад. Незаметно достав из платья хрустальный пузырёк, она вылила всю жидкость в чашку.
          - Пить, - опять попросила роженица.
          - Иду, иду, госпожа, - женщина подошла к роженице и, зачерпнув серебряной ложечкой жидкость, стала поить Мумтаз Махал.

          В комнату, где находился Шах-Джехан вошёл слуга и, склонившись в поклоне, произнёс:
          - Государь, госпоже стало плохо.
          Вскочив с дивана, султан опрометью бросился в покои жены.

          - Что случилось? – спросил он, подходя к кровати жены. Мумтаз Махал лежала без сознания. Две женщины в растерянности стояли возле роженицы.
          - Она хорошо родила, - ответила первая повитуха, - ничто не предвещало беды…
          - Врача! – крикнул султан. – Немедленно приведите сюда врача!
          Он взял руку жены и сжал её:
          - Только не умирайте, только не умирайте, прошу вас, любовь моя!

          Дверь открылась, и вошёл высокий худой человек с белой бородой в небольшой чалме и в широком чёрном халате, под которым был надет тёмно-синий халат, расшитый серебром.
          - Идите! – приказал он повитухам. Подойдя к роженице, он долго разглядывал её, потом взял за руку, чтобы определить по пульсу болезнь. Подняв голову, врач заметил, что одна из принимавших роды женщин так и осталась стоять рядом с кроватью с чашкой в руке. Словно очнувшись от сна, женщина испуганно произнесла:
          - Госпожа пить просила.
          - Идите, я сам дам ей пить.
          Поставив на столик чашку с ложечкой, повитуха медленно вышла.
          - Лечите! Вы должны её вылечить! – сказал султан. – Мне не жить без неё.
          Врач молча посмотрел на него, но ничего не сказал.

          Вошли две служанки Мумтаз Махал, чтобы поставить на пол плошки с горящими ароматическими маслами.
          - Целый день не приходит в сознание, - испуганно глядя на свою госпожу, прошептала одна из девушек.
          Мумтаз открыла глаза. Вся комната была в какой-то белой дымке, предметы двоились. 
          «Зажгли ароматические масла, - догадалась она, - но почему всё двоиться? Что со мной?»
          - Пить, - прошептала Мумтаз.
          Врач взял со стола чашку и ложечкой влил ей в рот воду.
          - Пошлите к государю! Скажите, что Мумтаз Махал пришла в сознание.
          Девушки выскочили за дверь.

          Быстрым шагом в комнату вошёл Шах-Джехан. Опустившись на колени перед кроватью, он взял руку жены и прикоснулся к ней губами:
          - Любовь моя! Как же я люблю вас! Не покидайте меня!
          Мумтаз провела рукой по его щеке и прошептала:
          - Душа моя...
          Её рука ослабла и упала на постель. Прижавшись лицом к руке любимой, султан зарыдал.

          Каждое утро эмиры и раджи являлись в Ам-каз на обязательный утренний сбор у султана, но и на этот раз султан не вышел к ним. Эмиры ходили по залу и передавали друг другу дворцовые новости.
          - Восьмой день султан не приходит в Ам-каз, такого ещё никогда не было! - сказал один из эмиров.
          - Он вообще восьмой день не выходит из своей комнаты, как похоронил жену,  - рассказывал другой.
          - Не ест, не пьет, и ни кого к себе не пускает.
          - Да, подкосила нашего султана смерть Мумтаз Махал, - сочувственно качал головой раджа.
          - Он ведь её безумно любил!
          - Все в руках Аллаха! Все!
          - Говорят, что он хотел наложить на себя руки, да Аллах уберёг его от этого.
          И вдруг среди толпы эмиров послышались голоса:
          - Государь!
          - Государь идёт!
          Все повернулись к дверям, в которые обычно входил султан. Двери отворились, и в зал медленно вошёл постаревший, ссутулившийся, с потухшими глазами  Шах-Джехан. Он был абсолютно седой. В зале повисла тишина, все были потрясены увиденным. И, словно по команде, все эмиры и раджи низко поклонились Высокой Любви этого человека.

(продолжение следует)