Кризис дагестанской государственности

Кризис дагестанской государственности в конце 1980 — начале 1990-х гг.

Данным материалом мы продолжаем цикл статей, посвященных проблеме разделённого лезгинского народа, по работам видного российского историка-кавказоведа Юрия Юрьевича Карпова (1956–2015), посвятившего свою жизнь изучению истории и этнографии народов Кавказа.


Юрий Карпов родился 6 июня 1956 г. в г. Ленинград. После окончания исторического факультета Ленинградского государственного университета Ю. Карпов служил в рядах Советской армии (1978–1980 гг.). Во время службы он окончательно убедился, что его призвание — наука, и в 1981 г. поступил в аспирантуру Ленинградской части Института этнологии Академии наук СССР, где стал вести активное изучение этнографии народов Кавказа. Успешно закончив аспирантуру, в 1984 г. начал работу младшим научным сотрудником отдела этнографии народов Средней Азии, Кавказа и Казахстана Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера), где проработал всю свою жизнь на различных должностях. В мае 1984 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Вольные» общества Северного Кавказа в XVIII — первой половине XIX в. (к вопросу о роли патриархально-родовых и общинных институтов в процессе формирования раннеклассовых отношений)». Получив степень кандидата исторических наук, был переведен в старшие научные сотрудники.


В 1998 г. в МАЭ РАН была образована группа этнографии Кавказа, которую он возглавил. В мае 1999 г. Юрий Юрьевич защитил докторскую диссертацию на тему «Мужские союзы в социокультурной традиции горцев Кавказа XIX–XX веков». В 2005–2009 гг. Ю. Карпов совмещал научную работу с преподавательской на кафедре Центральной Азии и Кавказа Санкт-Петербургского государственного университета, читая спецкурс «Феноменология кавказской культуры». Подготовка и чтение лекций отнимали много времени и отвлекали от основной научной деятельности, которая была смыслом всей его жизни. В результате он оставил преподавательскую деятельность и полностью погрузился в исследовательские проекты. Сфера научных интересов Юрия Юрьевича была аккумулирована вокруг следующих исследований: мировоззренческие аспекты культуры народов Кавказа, традиционные социальные институты, современные социокультурные и этносоциальные процессы на Кавказе. Все это нашло отражение в его монографиях.


В книге «Взгляд на горцев. Взгляд с гор: Мировоззренческие аспекты культуры и социальный опыт горцев Дагестана (СПб., 2007 г.) рассматриваются вопросы формирования мировоззренческих слагаемых культуры и их влияния на социально-политические практики населения горных районов Дагестана. Юрий Карпов сделал анализ системных начал восприятия представителями горско-дагестанского общества природной и социальной среды, что во многом определяло ценностные ориентации местной культуры и взаимодействие микрокосма данного общества с внешним миром. В книге также рассматриваются причины кризиса дагестанской государственности, который тесно, по мнению автора, связан с иерархически дискриминационным положением самого крупного дагестанского этноса (до его расчленения) — лезгин.


По мнению российского кавказоведа Ю. Карпова обозначившийся в конце 1980 — начале 1990-х гг. кризис дагестанской государственности вызвали не малые, а большие народы, общественность и лидеры которых указывали на неудовлетворительно сложившуюся для их «родовых тел» практику взаимодействия «конституционно обозначенных» субъектов общедагестанского пространства. В первую очередь, это были лидеры лезгинской и кумыкской общественности. Лезгинской общественностью и до указанного времени ставился вопрос о пагубных последствиях разделения народа в рамках советского национально-государственного устройства, когда одна часть лезгин оказалась в пределах Дагестанской ССР и РСФСР, а другая — в союзной республике Азербайджанской ССР, и в последней лезгины подвергались и подвергаются по настоящее время тюркизации («азербайджанизации»). После распада СССР данный вопрос стал ещё более острым, так как разделяющая лезгинский народ граница превратилась в государственную. В обоих государственных образованиях — в Азербайджане и в Дагестане — лезгины воспринимают себя национальным меньшинством, превращенным в таковое по злой воле конкурирующих с ними «сил».


«Правителей, — заметил автор публицистической статьи, — напугала многочисленность лезгин. Тогда (во второй половине 1940-х гг.), как от куска мяса, от „новой“ нации отрезали табасаранцев, рутульцев (а также агулов, цахуров), чтобы теперь лезгины не перевешивали в торговле за власть... Нет народа — нет проблем. Маленький народ — маленькие проблемы». И коль скоро в «торговле за власть» лезгинам были отведены вторые-третьи места (они, в подаче идеологов лезгинского движения, «не были той национальностью, которая вдруг присваивает себе право говорить от имени всего Дагестана»), то «и сидели они все семьдесят лет на голодном пайке... Районы, где проживают лезгиноязычные народы в Дагестане, являются наиболее ущемленными в экономическом и социальном развитии».
В интерпретации политических, социальных, экономических тем и проблем общедагестанского пространства национальный момент и здесь подаётся в качестве основного.


«Нынешние руководители Дагестана (это, судя по контексту и объективным данным, даргинцы, аварцы и кумыки), ставя перед собой узконационалистические задачи, фактически отдали Дагестан пантюркистам. Представители некоторых народов Дагестана в высоких структурах власти ошибаются, думая, что на антилезгинской волне, подавив последних, они создадут для себя широкое поле деятельности, сумеют расширить свои территории....».


Исходя из подобных оценок, можно заключить — пишет Ю. Карпов, что сосуществование и взаимодействие народов в Дагестане (и в Азербайджане) толкуется (или оказывается на деле?) силовым взаимодействием, в ходе и в результате, которого одна из сторон (в данном случае лезгины, но таких сторон, может быть, бывает и больше) оценивает ситуацию как жёсткое давление на себя, насилие. Насилие уже через умышленное расчленение своего «тела» и тем самым уменьшение своей «силы». Для восстановления последней (а не «тела», которое не имеет четких контуров) предлагалось объединить малые лезгиноязычные народы (а заодно и не очень малые — 100-тысячных табасаранцев) с собственно лезгинами, вопреки желаниям первых, но во имя достойной конкуренции вторых с другими активными фигурантами общего силового поля.


Вторая, и главная составляющая восстановления «силы» лезгинского народа — это объединение его разделенных — дагестанской и азербайджанской — частей в единое целое. И третье — самоопределение народа — политическое, государственное в собственном пространстве, которое необходимо формировать вне рамок Азербайджана и Дагестана. На это было нацелено созданное в 1990 г. Лезгинское народное движение «Садвал» («Единство»).


«Существующее унитарное устройство РД создает неравноправные условия народам, образующим нашу республику, и постоянно стимулирует межнациональную конкуренцию... Никто не может отрицать, что А. Даниялов — бывший первый секретарь обкома партии, создал преимущества аварцам, а М.- С. Умаханов — даргинцам и т. д. ...Каковы бы ни были личные качества руководителя, нельзя ставить судьбу народа в зависимость от отдельного человека, тем более другой национальности... Геополитически карта Дагестана включает 4 региона: территории севернее реки Терек — Ногайская степь, центральная равнина и предгорья — Кумыкия, горная территория — собственно Дагестан, южная территория — Лезгистан... По крайней мере, указанные 4 геополитических региона должны получить автономию и законодательную самостоятельность».


«Национальное» / «этническое» представительство во властных структурах реализовалось практически с самого начала оформления Дагестана как советской республики. Время чисток 1937–1938 гг. внесло в него коррективы, но в 1948 г. во главе республики, а таковым являлся первый секретарь обкома, стал «коренной» дагестанец, аварец А.Д. Даниялов (1908–1981), до этого работавший председателем республиканского Совмина. Освобожденную им должность занял лезгин — Абдусалам Мухтадирович Айдынбеков (1912–1967) — учёный, кандидат экономических наук (1961), профессор, председатель Совета Министров Дагестанской АССР (в 1948–1951 гг.), а Верховный Совет возглавил кумык. И по-своему стройный порядок ротации «основных этносов» в эшелоне высшей власти соблюдался до развала СССР.


В этот период действовали сменявшие одна другую «тройки»: аварец — лезгин — кумык, аварец — даргинец — кумык, даргинец — кумык — аварец, даргинец — аварец — кумык, аварец — кумык — даргинец и т. д.


Количественный состав высших должностей, как считает учёный Ю. Карпов, равный трём, определялся структурой советской государственной системы. «Однако любопытно заметить, что он не очень-то и формально соответствовал той троичной системе, на которую ориентировалась и которой стремилась достигать, как структурного оптимума, модель «традиционного» дагестанского общества. Конечно же, сравнение троичной советской модели власти с троичным устройством горского джамаата (преимущественно как желаемого идеала) может быть предельно косвенным, более того — случайным», — считает автор.



Автор: ‘Али Албанви

На фото (коллаж): Первые лица в Республике Дагестан в конце 1980 — начале 1990-х гг.


Литература

1. ‘Али Албанви. Абдусалам Айдынбеков — Председатель Совета Министров ДАССР [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/XJ2m7, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 05.09.2021). — Яз. рус.

2. ‘Али Албанви. Роли Л. Лаврова и А. Даниялова в политике разделения лезгин [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/XHzF8, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 05.09.2021). — Яз. рус.

3. Карпов Ю.Ю. Биобиблиографический указатель. — СПб.: МАЭ РАН, 2016. С. 5–10. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/XHySa, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 05.09.2021). — Яз. рус.

4.Карпов Ю.Ю. Взгляд на горцев. Взгляд с гор: Мировоззренческие аспекты культуры и социальный опыт горцев Дагестана. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2007. С. 540; С. 570–573. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/Wy2Kx, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 05.09.2021). — Яз. рус.