Всплывающее окно номер 29 Выбросы подкорки

Один мой знакомый. Я бы не назвала его другом, он именно что «знакомый». Человек из одной журналистской компании, в которую я была вхожа. Между прочим, интеллигентнейший человек. Отучившийся в Киевском универе пять лет на факультете журналистики. Дипломированный журналист то есть. Даже больше. Он же ж ещё в средней школе города Каменец-Подольского преподавал английский язык когда-то, на заре своей туманной юности. Стало быть у него целых два высших образования. То есть он дважды интеллигент. Назову его Шура Эс. Как это часто бывает с людьми, много и сильно читавшими, иногда он начинал разговаривать цитатами. Но, к счастью, с ним такое случалось нечасто.
 
Между прочим, это крайне утомительная привычка. С В.З., другим моим уже намного более  близким знакомым. Даже не знакомым, а самым что ни на есть близким другом, другом юности, из-за его чудовищной начитанности было трудно общаться.
 
- Странно. Почему? Разговаривать с эрудитом наоборот должно быть интересно.
 
- Я тоже так думала до встречи с В.З. Ха ха. С эрудитом В.З. было трудно беседовать именно потому что он был эрудитом. Когда беседа доходила до важных вещей (жизнь, смерть, бог, устройство социума, человеческая судьба и т.д.), В.З. вместо того, чтобы просто сказать, что об этом всём Сам думает, начинал выдавать невероятное количество цитат разных писателей, философов и политиков, из числа тех, что хранились в его памяти. И внимание переключалось с предмета обсуждения на мучительные поиски источника цитаты.
 
Впрочем, если приспособиться к этой его манере, беседа с В.З. могла быть и поучительной и полезной. Иногда даже открывались какие-то новые смыслы. Смещалась точка сборки. …Да, наверное. Очень трудно понять, что же ты сам думаешь на самом деле по тому или иному поводу, если в голове находится экстрагированная словесная мудрость всех времён и народов, по объёму равная Большой Британской Энциклопедии.   

Так вот этот абсолютно безупречный в плане образованности и тонкой сложности Шура Эс, когда я познакомилась с ним. Госспади, когда же это было? Кажется в двенадцатом году, не позже. То есть достаточно много лет назад. Почти десять. Девять, если точно. Неважно. В общем, познакомилась. Он меня однажды поразил. Возможно, не только меня одну. Впрочем, его друзья к этому, наверное, привыкли, а для меня были в диковинку. Эти его проявления.

А случилось вот что: отмечая День рождения одного члена упомянутой журналистской гоп-компании, мы в полном составе заночевали в комнате виновника торжества. В той мишпухе его обиталище носило кодовое название «Тверской тупик», по названию улицы. Так как празднование Днюхи с употреблением большого количества спиртосодежащих напитков затянулось далеко за полночь, в комнате на Тверском тупике был устроен ночлег для всех членов маленького коллектива.
 
Кто-то лёг на пол на матрас, кто-то подмостил под себя составленные диванные подушки, кто-то разложил складное кресло. Именинник уступил свою кровать Шуре Эс, перебравшись на застеленный дохой диванчик. Обычные богемные расклады, ничего особенного. Все разместились с максимально возможным комфортом. Поспать до утра можно. Тепло, мягко, безопасно. Что ещё нужно для счастья?

И вот на рассвете, часов в пять, тончайший-интеллигентнейший Шура начинает изрыгать страшные маты. Все проснулись и слушали, как пребывающий в полной алкогольной отключке Шурик громоздит многоэтажные конструкции из ненормативной русской лексики. Наш нежный, тонкий, пишущий стихи, переводящий с английского пьесы разных там Ровенхиллов и шпарящий цитатами из всяких этих Джойсов Шура Эс.

Не знаю, как кто, а я была несказанно поражена. Русский мат, как известно, семантически беден, он состоит лишь из четырёх устойчивых блоков. И вот все эти блоки в различных сочетаниях страшным мычащим голосом в течение пятнадцати минут наворачивал друг на друга, не просыпаясь, рафинированный эстет Шура Эс. Мучительные звуки разрезали утреннюю тишину, как стоны узников Дахау. Или там. Бухендвальда. 
 
- Может, разбудить?

- Ц-ц-ц, не трогай его. Сейчас сам перестанет.

И точно. Поругавшись страшным ругом, прекрасный матершинник переворачивается на другой бок и затихает. Я ещё не говорила, что Шурик кроме тонкости и образованности отличается редкой мужской красотой. Он самый что ни на есть натуральный красавчик. И вот из этого прекрасного сосуда вдруг вылилось такое непрекрасное.

Тогда я не поняла, как вообще подобное возможно. А сейчас запросто понимаю. Хе хе.
 
Причина безобразий - свинья жизни. Будь ты хоть Василисой Прекрасной ста пядей во лбу. Хоть Антиноем с мозгами, как у Капабланки. Рано или поздно всё равно подбирётся свинья жизни и выедает у тебя из бока кусок мяса. И всё. Остаются от твоей прекрасности рожки да ножки, и бешенный интеллект работает только на осознание ужасности этой свиньи.
 
У Шурика заболела раком мать. Отец немедленно после того, как узнал, развёлся и женился на другой, молодой и здоровой. Мама же в своё время спасла Шуру Эс от смерти, когда он попал в серьёзную беду. Она сделала всё, что в её силах, чтобы его вытащить. И вытащила. То есть то была в высшей степени достойная женщина, которая вела себя по жизни достойно. Несмотря на это, умирала она на руках у сына, оставленная отцом этого сына.

Чуть позже узнала про всё это от одного из той журналисткой компании.

…Сейчас идёт уже четвёртый год, как я тоже время от времени бужу сама себя страшными ругательствами, которые из меня исторгаются помимо моей воли. Вижу во сне рожу Натальи Александровны и начинаю кричать:

- "Мразь! Гнида! Сволочь!"

И просыпаюсь, разбуженная своими криками.

После того беспредела, который учинили надо мной моя бывшая сестра и её муж, обманом отжав принадлежащую мне по закону часть наследственной недвижимости, я не удивляюсь. Я уже ничему не удивляюсь.

- Что, серьёзно будишь? И как часто?

- Знаешь, сразу после похорон матери часто. Сейчас, когда стала писать эпопею «Всплывающие окна» - намного реже.  Уже почти полностью оно меня отпустило.
 
- Значит, литературотерапия действует.

- Действительно действует. Здорово мы с тобой придумали. Рана перестала кровоточить и потихоньку  начала рубцеваться.
 
- Правильной дорогой идём, товарисч. Психотравма как стимул для творчества. Классический расклад.

- Да, классический. Я раньше не понимала, что побуждает художников писать разные ужасные картины. А сейчас понимаю. Сублимация. Существует такой способ избавления от накопившегося ужаса перед проклятой свиньёй жизни. Творец точно также хочет уцелеть, как любой другой живой человек, и творчество - его личный метод выживания. Вот и всё…

                ///\\\///\\\///\\\///\\\///\\\

Иллюстрация: картина современного польского художника Здислава Бексиньского (1929 - 2005) "Белоголовые призраки".

 ©Моя сестра Жаба