Ты никогда не умрешь, мой мальчик

               
Закончился май, наступил июнь - лето вступило в свои права.
Народ, истосковавшись по теплу за долгую и суровую зиму, густо высыпал на улицы, скверы и парки.
В городском парке культуры и отдыха как на ярмарке: шумно, весело, пестро. Работают аттракционы, киоски, прокатные пункты…
Много детей. Их опекают родители, бабушки и дедушки.
Дети тянутся к развлечениям: купи то, купи это, хочу покататься на том, на этом…
Морщатся взрослые: дорого, накладно, все эти хотелки в копеечку влетают. А торгаши сатанеют, пользуются ситуацией – без зазрения совести вздувают цены до небес.
Но что делать-то? Как откажешь любимому существу? Приходится раскошеливаться.
В парке много фонтанов. Они действуют и создают особую, жизнерадостную атмосферу. Возле них людно и многодетно. Ребятня, понятное дело, неудержимо лезет в воду, взрослые придерживают ее: день хоть и жаркий, даже очень, но вода есть вода - она еще не прогрелась, не набрала еще нужных кондиций.
Семилетний Сережа с отцом Николаем Ивановичем не спеша вышагивают по главной аллее парка. По бокам высятся громадные, необхватные тополя, стоят на пьедесталах гипсовые статуи. Здесь же, на этой аллее находится самый большой и самый красивый фонтан - музыкальный.
Николай Иванович запарился, хотя и был в одной футболке. Мальчику тоже жарко.
-Серега, попьем кваску? - предлагает отец.
-Я лимонада хочу, - говорит сын, а сам вожделенно поглядывает на музыкальный фонтан, где резвится детвора.
-Лимонад, так лимонад. Айда.
Отстояли у киоска небольшую очередь, напились.
-Ну, куда пойдем? – интересуется отец.
-Пап, можно я в фонтане искупаюсь? – смотрит на отца Сережа и боится, что ему откажут. - Мне очень жарко, - добавляет он для пущей убедительности.
-А почему нельзя? Очень даже можно… и нужно. Вперед, сын!
Мальчик мигом рубашонку с себя и со всех ног под музыкальные струи. Николай Иванович пристроился на скамейке, в тени разлапистой ели, наблюдает за сыном.
Сережа-веселый и очень живой мальчишка. Энергии у него хоть отбавляй. И видно, он любит воду, и не просто барахтается под струями, как все прочие ребятишки, а прямо-таки наслаждается водой. Николаю Ивановичу сделалось завидно и, честно сказать, он и сам не прочь был скинуть брюки и присоединиться к сыну. Он представил себя в одних трусах среди гомонящей ребятни и расхохотался:
-Вот было бы кино!
Гремит музыка, танцуют под нее струи фонтана, фланируют туда-сюда прохожие, едят мороженое, бутерброды, пьют разные напитки. Подбежал Сережа, плюхнулся на скамейку. Был он весь мокрый, запыханный и донельзя счастливый.
-Пап, такая законная вода! - поднял он большой палец.
-Представляю.
-Можно, я еще?
-А ты не замерз?
-Не-а!
-Тогда можно.
Мальчик еще долго купался, отец уже звать его хотел, но тот сам прибежал: губы синие, зубенки мелко стучат.
-Ага, замерз, как цуцик? - смеется отец.
-Не-а, - бодрится мальчик. - Я так.
-Ну да… Мне и обтереть тебя нечем. Ладно, на солнышке вот посиди, погрейся, обсохни малость.
Сильное солнце быстро подсушило и согрело Сережу. Он ожил:
-Пап, я мороженое хочу.
-С мороженым повременим, никуда оно от нас не уйдет. Для начала употребим что-нибудь более существенное. Потом можно и на десерт перейти. Проголодался, небось?
-Немного.
-Шашлыка хочешь?
-Ага, хочу.
-Тогда мы посетим вон то бунгало, - показал Николай Иванович на небольшой павильончик с открытой верандой, где толпился народ и откуда наносило соблазнительные запахи, - где и подзаправимся. Я думаю, и мороженое там найдется. Согласен, сын?
-Согласен, папка!
Отец с сыном хорошо и вкусно поели, хотя и дорого.
-Ну, Серега, куда теперь?.. Домой, или еще погуляем? - спросил Николай Иванович, внимательно поглядев на сына: ему показалось, что тот переменился в настроении, сделался скучным, вялым и даже как будто испуганным. – Что с тобой?
-А, ничего, - махнул рукой мальчик.
-Как «ничего?» То веселый был, и вдруг на тебе! Что случилось?
-Ничего, пап.
-…Ладно, не хочешь говорить, не надо. Знаешь, что, давай прогуляемся вон по той аллее? Гляди, какая зеленая и наверняка прохладная. Пойдем?
-Пойдем, - безразлично отозвался Сережа.
В аллее и впрямь прохладно. Подувает легкий, игривый ветерок, солнечные лучи едва пробиваются сквозь густую листву деревьев, высаженных по обеим сторонам аллеи.
Николай Иванович и Сережа медленно идут по асфальтовой дорожке. Мальчик идет впереди. Не идет-тащится. Голова его опущена, руки плетьми висят вдоль тела.
-Да что с тобой, сын? – удивляется Николай Иванович. – Я не узнаю тебя.
Сережа остановился, поднял голову, смотрит на отца:
-Пап, а почему бабушка не приходит к нам?
-Какая бабушка?
-Наша… твоя мама.
-А… я же говорил тебе как-то: она на некоторое время уехала в деревню к родственникам…
Месяца полтора тому назад Николай Иванович похоронил свою мать. Этот печальный факт родители от Сережи скрыли: он очень любил бабушку, к тому же был очень впечатлительный и легко ранимый. Его оберегали.
-Неправда… Она умерла, да?
-Кто тебе сказал?
-Никто, я знаю.
«- Вот в чем дело, - подумал Николай Иванович. - И чего это вдруг? Видно, скучает… А, может, и понимает наше вранье, не маленький уже».
-Я знаю, бабушка умерла, - повторил мальчик. - Тогда и ты умрешь?
Николай Иванович неожиданно поперхнулся и закашлялся. Ему стало страшно. Не за себя, он испугался следующего вопроса, который мог задать ему сын.
-Это… ну как тебе сказать? – попытался выкрутиться Николай Иванович. - Не то, чтобы умру, а вот…
Он хотел сказать сыну, что с этой самой смертью не все ясно, что даже ученые не знают, что это за штука такая-смерть, почему и зачем она есть, но мальчик перебил его:
-Все люди умирают, папа, я знаю. Значит, и я когда-нибудь умру?
Дрогнуло отцовское сердце, спазм перехватил ему горло:
«О, Господи, ну зачем, зачем открыл ты моему сыну это!? Сейчас, в этот чудесный, летний, полный жизни день? Где твое милосердие, Господи?»
Николай Иванович опустился на колени, взял в свои огрубевшие руки нежные, теплые руки сына и прижал их к своему лицу. Он, взрослый человек, проживший изрядный отрезок своей жизни, не мог себе представить, что когда-то не станет на белом свете его сына. Он просто не думал об этом.
-Мальчик мой, - прошептал он, - ты никогда не умрешь, слышишь? Никогда! Ты будешь жить вечно!
Сережа потянул отца за руку:
-Папа, ты встань, пойдем.
-Ты мне веришь, сынок?
-Верю, пап. Ты встань, тут дяди и тети ходят, смотрят на нас.
Николай Иванович поднялся с колен, Сережа взял отца за руку и повел за собой, как маленького.
-Пойдем, папа, - тихо говорил он. - Пойдем домой.