Шум

 Если задуматься, то она уже не помнит, как звучит тишина. И что это такое вообще… В сознании осталось только слово. Всего лишь оболочка самого понятия. Пустая конфетная обёртка. Но она уже не знает, что находится внутри. Потому что шум затмил её. Шум перекрывает вообще всё. И заполняет собой всё. Даже пустоту. Шум есть даже там, где ничего нет вообще.
Услышать тишину становится невозможно из-за постоянного, непрекращающегося шума. Шум везде. Он следует за ней повсюду. Нет, она не сошла с ума. Ведь это происходит не только с ней. Очень многие чувствуют то же самое. Просто не все осознают катастрофические масштабы шума, и ещё меньше людей решается говорить об этом вслух. Они просто привыкли. Люди свыклись с шумом. Они не замечают того, что происходит. Или принимают, как неизбежное. Как то без чего в принципе невозможно представить жизнь в современном мире. Но рано или поздно шум ловит их в свои сети, из которых им уже не выбраться.
Всё чаще случаются единичные, а то и массовые помешательства. Всё большее количество людей подвергается паническим атакам и другим проявлениям невротического или даже психотического свойства. Но никто и никогда не обвинит в этом шум. Человека начнут пичкать лекарствами, чтобы затуманить мозг и приглушить чувства. И будут называть это лечением. Тех кому, на первый взгляд, повезёт чуть больше, посредством различных тренингов и манифестов станут призывать к борьбе и стимуляции личностного роста. И всё это яростно, энергично, шумно. То есть на внешний шум будет накладываться шум внутренний. В любом случае, результат почти всегда одинаково печальный. Оглушённое сознание, ориентация на готовый, внешний образец, иногда ни в малейшей степени не соответствующий тому, что нужно именно вам, и пассивное ожидание неведомого результата.
Многие не выдерживают и сводят счёты с жизнью. Но и в этом случае никто не вспомнит про шум, как прямого или косвенного виновника случившейся трагедии. Будут обвинять кого или что угодно: смертельное заболевание, финансовый крах, несчастную любовь, происки недоброжелателей и многое другое. Но никому не придёт в голову назвать истинного убийцу. А это шум. Шум неизбывный, постоянный и нарастающий. Шум незаметно, исподволь делающий человека агрессивным и беспомощным. Доводящий до тихой, разрушающей изнутри ярости. Разъедающий сознание и низводящий до тупого, животного состояния…
Она хотела бы что-то изменить, но не знает как. Она уверена, шум преследует её и однажды настигнет. Она это не просто чувствует, она это знает. Но имеется и кое-что похуже. Это то, что человек не только живёт всю жизнь в шуме, но и умирает тоже с ним. И ей страшно от того, что даже уйти в лучший мир в тишине у неё вряд ли получится. Будет всё что угодно, кроме тишины…
Она уже пыталась как-то противостоять этому. Она рассказывала о шуме и его последствиях, где только могла. Объясняла, сравнивала, приводила примеры. В лучшем случае, люди осторожно соглашались, но затем обязательно говорили что-то о переутомлении и советовали ей отправиться в приятное место и отдохнуть в тишине. Её это просто выводило из себя. Наивные глупцы! Самодовольные болваны! Они думают, что у неё не всё в порядке с головой. Но в таком случае они ещё более больны, чем она. Иногда ей хочется хорошенько встряхнуть их за плечи и крикнуть в лицо:
- Замрите! Прислушайтесь! Слышите? Вам не поймать тишину, как бы вы не старались… Потому что вы так же, как и я отравлены шумом… Конечно, вы ещё иногда можете встретить тишину в каком-нибудь медвежьем углу, на задворках цивилизации. И то, уверяю вас, это будет длиться недолго. Обязательно найдётся нечто, что нарушит её и прогонит прочь.
И даже если это не случится достаточно скоро, вы можете сами не выдержать такой долгожданной, такой убийственной и громоподобной, как каменная лавина тишины. Вы сбежите в свой привычный и такой уютный, шумный мир. К своему незаметному, медленному убийце. Потому что не в состоянии существовать без него. Потому что слились с ним воедино. Шум вошёл в вашу плоть и кровь, как неприметная, но значимая составляющая вашей личности. Он уже часть вас самих…
Всё это она могла и хотела бы сказать. Но в последний момент что-то её останавливает от этого. Возможно осознание того, что всё это теперь не имеет смысла. За самым малым, почти ничтожным исключением, люди уже не могут без него жить. Шум им стал необходим, как воздух.
Она знает, что если убрать из жизни человека шум, он будет искать его и даже производить сам. Искусственно. Любым способом. Вот что страшно на самом деле. Люди всё время делают это. Создают вокруг себя и своего пространства шум. Как будто не знают, как ещё заявить о себе. О том, что они есть. Что они не просто существуют, но и представляют из себя определённую ценность. Они все поступают так. Она знает это совершенно точно. Шум подчиняет людей себе. Они становятся его рабами. И служат ему верой и правдой, приумножая его и принося всё новые жертвы. Хотя думают и говорят, что ненавидят шум. Что мечтают о тихой идиллии. Об единении с природой. Что грезят о тишине… Но это сознательная или безрассудная ложь. Иллюзия... Фантом... Она тоже жила, обманывая других и себя.
Однажды она уехала из города, потому что больше не могла выносить шум. Хотя и не понимала тогда по-настоящему для чего делает это. Ведь шум коварен. Он умеет маскироваться. И она тоже называла разные причины: интересная работа, прелесть жизни за городом, новые отношения, желание поменять что-то… Но суть от этого не меняется, - человек бежит от опасности, имени которой не знает. Но чувствует, что она есть, хотя и не понимает, откуда именно её ждать. И потому приводит веские доводы, которые подходят именно ему. Однако это уже не важно… Она знает, что времени осталось мало. Тут не о чем говорить, тем более что это не помогло. Не только ей. Вообще никому, кого она знала.
Дело в том, что тишину не каждый способен выдержать. Особенно более или менее продолжительное время. Такое испытание явно не для всех. Тишина тяжеловесна и критична. Она требовательна и беспристрастна. Она молча спрашивает и молча выносит вердикт. Она отпускает на свободу запертое шумом сознание и требует ответа. И ей приходится отвечать. От неё не отвертеться и не ускользнуть. И поэтому почти всегда возникает непреодолимое желание спрятаться в спасительный шум.
Она жила в шуме сорок лет. Её семья была крикливой и шумной. Горланили дети, что-то без конца выясняли взрослые. Шумели в доме, где людей было втрое больше, чем комнат.
Постоянный, напряжённый гул, часто сменяющийся ором, стоял в школе. Она мечтала, как будет жить одна в тихой, отдельной квартире. Потом она уехала в город. В общежитии она привыкла спать, закрыв уши ладонями. Там не было тихо никогда. Спустя несколько лет она с кем-то снимала квартиру. Её соседями были шумные, молодые, темпераментные люди. Они спешили жить и брать от этой жизни всё, что получится. И делали это громогласно и назойливо. А она всего лишь хотела тишины. И больше ничего. По крайней мере, так ей тогда казалось.
На работе тоже было шумно. Стучали двери и печатные машинки, кого-то громко звали к телефону. Где-то смеялись, за дверью начальника кричали, диктовали, отчитывали. Кто-то невнятно оправдывался или надсадно кашлял. И всё это перекликалось с трамвайной трелью, автомобильными гудками, визгом тормозов и отдельными, долетавшими с улицы фразами. Она привычно закрывала уши ладонями и пыталась вникнуть в смысл того, что печатала.
Через несколько лет у неё появилась своя квартирка. Маленькая, но очень уютная. Она постаралась сделать её такой. И всё было хорошо. Кроме того, что дом был многоквартирный и жил полноценной жизнью семь дней в неделю двадцать четыре часа. Если у соседа слева к её неимоверному облегчению, заканчивался ремонт, у соседей справа он как раз только начинался. Если отсыпались те, кто накануне праздновал юбилей, отчаянно веселились отмечающие новоселье. Она смотрела на подрагивающую люстру и с ужасом думала, что раз они купили квартиру, то скоро тоже начнут делать ремонт.
И вдобавок были страстные любители животных, чьи питомцы имели привычку каждый свой спуск или подъём по лестнице, оглашать радостными, тревожными или угрожающими звуками. А ещё улица, как и общежитие, не умолкавшая никогда. И мелькающая реклама, и рёв моторов, и лязг лифта, и перебранка на парковке… Она мечтала о тишине. Она бредила ею. Она стала ненавидеть этот шумный, невыносимый город.
Она уехала, как только появилась такая возможность. В небольшой коттеджный посёлок. Там было значительно тише. Но всё же не настолько, чтобы только по этой причине кардинально менять свою жизнь. Люди там всё время что-то строили. Потом перестраивали. Переделывали. Ремонтировали. Завозили мебель. Улучшали своё качество жизни посредством капитального ремонта или пристройки веранды. Очевидно, не зная других способов для этого.
Но дело было даже не в этом. Там иногда она всё же встречалась с тишиной. И тишина оказалась для неё неподъёмной. Выносить её было куда мучительнее шума. Потому что тишина была честнее. Во всём. А шуму обычно всё равно, чей эфир и каким образом забивать.
В минуты тишины волей-неволей приходилось задумываться. Размышлять о себе, о своей жизни, о том, как прожит этот день, и что она по этому поводу думает. А это часто было довольно неприятно. И даже иногда весьма болезненно. Она стала замечать, что во время тишины с ней происходит что-то очень напоминающее ломку. Она не могла спать в тишине. Тишина была оглушающей и била по барабанным перепонкам не хуже соседских колонок. Ей стало физически не хватать шума.
Нет, она не уехала оттуда. Она просто научилась не замечать тишину. Игнорировать её, а чтобы это было делать удобнее, избавлялась от неё, призывая на помощь шум. Она делала это сама. Добровольно. Благо, избавиться от тишины гораздо проще, чем от шума.
Сейчас она думает, что тишину нужно принимать дозировано, как лекарство. И приучать себя к ней постепенно. Шаг за шагом. Если конечно, будет такая возможность. Редко какой человек готов к тишине на все сто процентов. Она не готова. И неизвестно будет ли готова хоть когда-нибудь. Тишина для неё пока невыносима. И втайне она рада, что в чистом виде её нет и быть не может.
В соседнем коттедже опять ремонт. Там новые жильцы, которые намерены всё сделать по-своему. Ведь люди имеют на это право. Где-то надрывно, безостановочно лает собака, и ветер упругими ветками молодого дерева играет нудную мелодию на крыше.
Тишины нет, думает она с горьким облегчением. Её нет, и не может быть… Она умерла давным-давно, потому что не может противостоять всё более нарастающему шуму.
И у неё тоже уже нет сил бороться дальше. Да и желания тоже нет. И чувствуя, как шум поглощает её всю без остатка, она обречённо вздыхает, закрыв уши ладонями, как в юности и опускается в шум всё глубже, всё окончательнее, всё безнадёжнее…