Про хомячков Машку и Гришку

Сначала появилась Машка: молодая хомячиха, полная сил и здоровья. Альбинос. Глаза у Машки были красные и горели, как габаритные огни. Машка оказалась шустрой и прожорливой девочкой. Клетка у неё была обустроена по всем правилам — как у настоящей сельской хозяйки. В одном углу находился туалет (это не правда, что хомяки гадят, где попало), в другом — продовольственный склад и рядом — оборудованное гнездо из ваты. Машка наблюдала за провиантом. Она была ласковая, никогда не кусалась, с удовольствием со всеми общалась. Для поддержания аппетитных форм в середине клетки стояло колесо, где Машка по ночам наматывала круги, мигая габаритными огнями.
 Жадность хомячихи в еде доводила посетителей «Клуба хомяков» до истеричного смеха. Иногда мы проверяли порог её жадности. Насыпали вне клетки изрядную порцию зерна. Увидев еду, Машка начинала ломиться в дверцу упитанным тельцем и, как только открывали защёлку, неслась на своих коротеньких лапках к вожделенному зерну. Покрепче садилась на основательный зад и начинала кулачками передних лапок ловко рассовывать зерно по защечным мешкам. Набив полные мешки, превратившись в живой квадрат с глазками по бокам, хомячиха страшно злилась, что за один заход всё не входит. Ещё раз усаживалась перед провизией и кулачками пыталась утрамбовать зерно так, чтобы оно не вываливалось изо рта. Промучившись несколько минут, живой меховой ком бежал в клетку, быстро выбивал зерно и пулей летел к оставшейся кучке. Запыхавшись, злясь и покрепче усевшись на короткий хвостик, она старательно тромбовала вторую порцию за щёчками. К третьей ходке мы ей подкладывали длинные сухие макаронины. От скаредности у Машки округлялись до огромных размеров красноватые бусины, она начинала быстро и нервно перегрызать макаронины на отдельные палочки. Уложив всё это в поленницу перед собой, приступала к закладыванию дровишек в защёчные мешки. Маша упорно заталкивала их сначала в один, а затем в другой мешок, становясь похожей на противотанкового ежа. Макароны кололись. Машка плакала, но упорно продолжала экзекуцию. Из её рта крест-накрест торчали макароны. Рот не закрывался, а добро надо было уносить. Машка бежала к дверце и с ужасом обнаруживала, что с торчащими макаронами не сможет в неё пролезть. Первая попытка была зайти в дом, так сказать, задним ходом, но на голове объект заклинивало в дверях, и раздавался треск ломающихся макарон. Тогда она молниеносно вычищала мешки, суетливо забегала внутрь и начинала по одной палочке перекладывать стратегический запас. Перетаскав, бежала за оставшимся и, только добрав всё до последней крошки, хлопалась со всего маха в ватное гнездо.
Жизнь хомячихи выглядела дневным кошмаром. Ела она по ночам, по ночам же гоняла в колесе здоровья.
Однажды к нам в гости пришёл соседский кот. Хорошенько принюхавшись, кот обнаружил для себя весьма приятный запах грызуна и, не спеша, пошёл любоваться Машей. Она в это время спала. Клетка стояла довольно низко на тумбочке, так что Машино гнездо было на уровне носа кота. Кот шумно втянул воздух. Маша проснулась. Протёрла кулачками сонные глазки и уставилась на нахальную усатую морду.
Мы думали, Машка начнёт волноваться, искать убежище, пищать. Не тут-то было! Хомячиха вспомнила о продуктах. Совершенно забыв о том, что сама является отличным ужином,  она начала стаскивать стратегический запас зерна и макарон ровно в середину клетки.
Кот заинтересованно смотрел, затем попытался просунуть лапу в клетку, чтобы достать суетящуюся Машу. На хомячиху это никакого впечатления не произвело. Она только ещё быстрее, пыхтя и отдуваясь, стала носить зерно в центр клетки. Всё это время кот пытался вскрыть дверцу. Чем быстрее сновала по клетке хомячиха, тем активнее кот пытался работать медвежатником.
Закончив перенос провианта, Маша удовлетворённо осмотрела хозяйство и… села сверху на кучу зерна: вот так вам — коты проклятые! Она была недосягаема, как звезда Альтаир, просто удовлетворённо сидела и буравила бусинками кота.
Дальше издеваться над Машей и котом мы не стали. Отправили гостя восвояси. Как только хомячиха обнаружила отсутствие врага, так сразу же принялась перетаскивать провизию на прежнее место. Перетаскав всё ещё раз, удовлетворенно окинув взором родные пенаты, усталая Маша легла спать в ватный шар.
Вскоре Маша повзрослела, и мы решили купить ей жениха. Выбирали долго, подращённого. Наконец, нашли такого же белого и гладкого, упитанного и с  красноватыми глазами. Назвали его Гришкой и в первый же день познакомили с Машкой. Если бы мы знали в то время, что у крыс и хомяков матриархат, то были бы осторожнее в своих действиях. Гришке Маша понравилась: бойкая, хозяйственная женщина детородного возраста. Он принялся активно ухаживать за дамой. Но голодным ведь сидеть тоже не будешь? Поэтому Гришка внутри жилья организовал свой продовольственный склад в другом конце клетки и, соответственно, рядом со складом было построено еще одно, пока холостяцкое гнездо. Маша жадно косила взглядом на продукты Гриши. И в один прекрасный день стала активно подворовывать всё, что плохо лежит. Как только Гришка ложился спать, уютно завернувшись в вату, из соседнего гнезда высовывались плутоватые бусинки. Маша шла за провиантом. Озираясь, подбегала к кучке Гришкиного зерна, быстро набивала защёчные мешки и торопливо семенила к своему складику. Затем выворачивала щёчки наизнанку и удовлетворенно разглядывала растущий запас. Гришкина провизия таяла на глазах. Окончательно его терпение лопнуло, когда обнаглевшая Машка утащила большущий ком ваты прямо из-под него. От жадности и нетерпения Машка так трясла спальню Гришки, что он проснулся и решил дать отпор нахальной соседке. Они сцепились. Да как! По клетке покатился белый ком, из которого клочьями полетела шерсть. В воздухе раздавался боевой писк. Неожиданно Гришка отлетел от Машки и быстро вскарабкался по прутьям под потолок клетки. Вскарабкался, да так там и остался. Спуститься вниз Машка ему не давала. Она ходила внизу и зорко бдила за перемещением акробата Гришки. Как только Гришка сползал чуть ниже, то мгновенно получал ощутимый укус под попу. Взвывая голосом хориста, Гриша висел практически на потолке. Мы пожалели его и достали из клетки. Гришка пострадал. У него был прокушен до крови нос и в некоторых местах виднелось голое розовое тело, там, где клоками была выдрана шерсть. Пришлось Гришу на время отсадить от крепкой и вредной Машки.
Зато Машка успокоилась, тут же соединила провиант в одну огромную кучу и перекатила ватный ком Гришки в своё гнездо. С такими запасами она могла пережить не одну зимовку, а с утеплителем даже и в Антарктиде. Гришка временно поселился жить в пустом аквариуме. Но скоро подошло время женитьбы. Маша бегала по клетке, везде ставила метки, да и Гришка в соседнем аквариуме тоже явно волновался. Пару вновь соединили.

Григорий молод и игрив,
И взгляд на Машку положив,
Отдал ей всё своё зерно,
А вместе с ним — души тепло.

Елейно Маше предложил
И, задыхаясь, подарил.
А Машка пискнула: «Моё!»
И тут же слопала зерно.

Внутри тут что-то сорвалось,
Хомяк почуял просто злость
Но к Машке Гришка не остыл
И все равно её любил…

Как следствие подобных дел,
Хомяк облез и похудел,
Любовь до ручки довела,
Жалели Гришку-хомяка.

Мы от любви его спасли,
А то бы он отдал концы...

Три дня в клетке была идиллия, правда, Гришка спал рядом с гнездом супруги без единого комочка ваты на голом полу. Но, судя по всему, всё равно был счастлив. Ему изредка давали поесть (Маша зорко следила за неприкасаемым запасом), могла дать жениху, в лучшем случае, несколько зернышек, в худшем —  хорошего пинка. Но иногда оне-с проявляли свою благосклонность. Продолжалось это недолго. На третий день мы нашли Гришку, висящим под потолком, с прокушенным в очередной раз носом и изрядно покусанными боками. Машка бесновалась внизу.
Григория в срочном порядке эвакуировали в аквариум и, пока его лечили, Машка утолщала гнездо. Через три недели у Машки родились двенадцать хомячат. Прелестные голые малыши. Маша оказалась примерной мамашей. Выкормила десять детишек. А двух съела. Да-да. Именно съела. Это было омерзительно.
После её поступка мы проштудировали кучу литературы и поняли, что это закон природы. Слабых и умирающих хомяки уничтожают без следа. Эти хомячата вряд ли бы выросли.
С тех пор Гришка стал жить отдельно. Допускали его к Машке раз в два месяца на пару–тройку дней. Их детишек мы пристраивали в добрые руки: часть — в детский садик, часть — детям нашего дома, часть — родственникам.
Дальше так продолжаться не могло. Наши друзья и знакомые попросили прекратить производство грызунов в промышленном количестве. У многих они сбегали: у одного знакомого в диване прогрызли дыру, свили гнездо и вывели потомство; у другого хомяк ушёл в вентиляционную трубу; у третьего сгрыз что-то внутри фортепьяно, на котором играла дочка. В детском садике один из хомяков утонул в аквариуме с рыбками (не без помощи, конечно). Поэтому остаток жизни Машка и Гришка прожили порознь. Каждый в своём гнезде со своим стратегическим запасом.

Азиатский лев