Открытие начинается с разочарования

       Перечитывать Некрасова, по существу, означает открывать его заново.  Воспринимался он исключительно как певец бедствий народных. Так повелось со школьной скамьи. И возвращаться к битым крестьянским бабам, плачу детей и угрюмым мужикам не очень хотелось. Эта предвзятость долгое время мешала рассмотреть творчество поэта под другим углом.

       Всё изменил увесистый том с полным собранием стихотворений и поэм (есть такое издательство, выпускающее «классиков» в тяжеленных кирпичах — неудобных в обращении, но незаменимых, если хочешь ознакомиться с творчеством автора в полном объёме). Листая книгу, я обратила внимание на стихотворение под названием «Моё разочарование», датируемое 1851 годом (назревает интересный каламбур: открытие начинается с разочарования). Отличалось оно тем, что написано в ироничном ключе (повествование идёт от первого лица, но авторский юмор, мягко и ненавязчиво, проступает сквозь серьёзную-слёзную речь героя) — может, потому, что фоном выступила жизнь барская, а горести изнеженных бар, вроде бы как, ничто по сравнению с убогим существованием бедноты.

       По прочтении захотелось к нему вернуться вновь: вдуматься, разобраться с некоторыми деталями, впрочем, стихотворение — не инженерная конструкция, чтобы о деталях толковать, а эстетическая услада для души. Если о чём и следует говорить, то только о чувствах.

       …Развенчание идеала, пожалуй, самое горькое испытание в жизни мужчины. Тем не менее, этот разрыв-несоответствие между ожиданием и реальностью создаёт невероятный комический эффект. Конечно, в том случае, если тебя это не касается лично (ты не участник процесса «ускользающего счастья», а лишь отстранённый наблюдатель). Разочарованному человеку не до смеха. Скорее наоборот. Несчастнее его нет никого на свете.

       Беззаботная жизнь нашего героя проходит в каждодневном созерцании «великих вопросов и идей». Отринув всё земное и суетное, новоявленный философ в какой-то момент решает, что ему (богатырю в сфере мысли) есть что сказать миру. Неизвестно, чем бы закончилась дерзновенная попытка оставить след в истории (интернета тогда не существовало), не вмешайся вовремя любовь.

       Надо заметить, что и к любви наш герой подходит весьма основательно: земная женщина должна соответствовать возвышенному идеалу и быть не какой-то там заурядной особой, а самой что ни на есть музой — мудрейшей Клио, иначе говоря, перед нами предстаёт облик молодой женщины «с одухотворённым, полным глубокой мысли лицом» (если следовать древнегреческим описаниям). И тут читателя начинают терзать смутные сомнения: почему из девяти прекрасных муз герой в качестве идеала выбирает Клио? На мой взгляд, разгадка кроется в имени музы. В переводе с древнегреческого Клио означает «дарующая славу». В этой связи выбор понятен. Спутница жизни — мудрая, благородная, вдохновенная хранительница, нет, не очага, но истории — под стать тому, кто витает в сфере бесконечной, надеясь, если не сейчас, то в ближайшем будущем осчастливить мир своими идеями.

       Подходящая женщина найдена, остаётся дело за малым: развить её! Гегелем, конечно. И не только.

       Внушительный список книг призван был погрузить мозг молодой неокрепшей натуры в великие вопросы. И перезагрузить, говоря современным языком. Причём, даже маменька грядущего идеала прониклась грандиозными преобразованиями («о высоком вечно говоря»).

       Как можно догадаться, исходя из названия стихотворения, затея ничем хорошим не увенчалась. Точнее, обернулась скандалом: невесту застали с… растерзанным Ламартином. Леденящая кровь сцена расчленения представляется современному человеку, вконец испорченному телевидением и интернетом. Впрочем, не менее душераздирающая сцена предстаёт перед глазами тех читателей, кто догадался, что речь идёт о вырванных страницах книги (которые легкомысленная барышня использовала в качестве бумаги для запекания, чтобы не подгорели пироги).

       «Прекрасен мир! Но восхищенью/ В иссохшем сердце места нет!../ По чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью, /И мёртвого согреть бессилен солнца свет» — воспевший меланхолию поэт-романтик Ламартин. Возвышенные строки и румяные пирожки. Слияние теста и текста в огне печи. Торжество жизни над унынием? Хитрая искорка в глазах усмехающегося Некрасова.

       Варварская расправа несостоявшейся Клио над книгой — символ-предупреждение для идеалистов всех мастей. Не стоит загонять женщин в рамки собственных иллюзий. Чревато разочарованием.

       Впрочем, бывают счастливые исключения. Например, вторая жена Николая Алексеевича. Последний луч солнца в жизни поэта.

       Первое, что сделал Некрасов: поменял имя жене. Так, Фёкла Анисимовна стала Зинаидой Николаевной. «Слава Божья» уступила место «Рождённой Зевсом». Поэт нанял жене учителей, чтобы солдатская дочь соответствовала тому высокому социальному положению, в котором оказалась. Театры, выставки, охота… На охоте молодая жена случайно застрелила любимую собаку Некрасова. Пожалуй, это единственный проступок со стороны Фёклы-Зинаиды. Во всём остальном она была безупречна. Как и положено «божественной дочери».