1 сентября

Столько лет прошло, но мне до сих пор снятся кошмары. Наблюдая за спешащими на учебу школьниками и студентами, я раз за разом возвращаюсь в те ужасные годы. Период обучения я могу назвать лишь одним словом — ад.

Именно в школе сформировался мой стандартный рабочий график «с восьми утра до девяти вечера», которого я придерживаюсь и поныне. Причём тогда я пахала шесть дней в неделю, а не пять, как сейчас. Сначала школа, потом репетиторы, дополнительные занятия, с 14 лет прибавилась еще и работа. Я монотонно выполняла ненавистные мне дела и чувствовала себя узником, который отбывает тюремный срок непонятно за что. Десять лет учебы в школе превратили меня из активного и любознательного ребёнка в машину без собственной воли, которая просто делала то, что велят. Параллельно с этим я начала ощущать на себе ужасное отношение сверстников, демонстративный игнор, агрессию, оскорбления, доходило даже до драк, в большинстве которых, впрочем, я побеждала. Я защищалась как могла. И пахала, пахала, пахала, сцепив зубы. Танцы, написание текстов и чтение — вот те отдушины, которые помогли мне все пережить. Плюс с 13-14 лет я начала думать о всех возможных вариантах уехать навсегда из ненавистного города, активно вгрызалась в учебу, потому что понимала, что это мой единственный способ вырваться. У меня не было выпускного, но на вручении аттестатов я была единственной, кто плакал от счастья. В тот момент я даже не предполагала, что ждёт меня после окончания школы.

Физические атаки я научилась отражать очень быстро: в 10 лет попросила отвести себя на уроки карате. А вот что делать с психологическим прессингом, я не имела ни малейшего понятия. Поэтому  просто терпела и ждала, когда это закончится. Потом я уехала в Петербург, в котором никогда не была прежде, и была искренне удивлена, что со мной здороваются однокурсники и даже приветливо разговаривают. Казалось, жизнь налаживается. Но радость была недолгой.
Я, привыкшая к паркетным полам с подогревом и огромным комнатам на каждого члена семьи, была вынуждена терпеть кошмарное соседство в омерзительном бомжатнике под названием «общежитие».

Вытертый линолеум, чёрный потолок в ванной, кошмар нахождения в одной крошечной комнате с постоянно орущими, тупыми как пробки соседками — тогда я начала понимать, что игнор и смешки девочек из школы были просто прелюдией к ужасу, который мне придётся переживать в течение пяти последующих лет.
Тогда ещё в моей голове жила наивная мечта о том, что однажды придёт кто-то большой и сильный, и этот кто-то защитит меня. Эта глупая фантазия померкла сразу же после переезда, когда я признала, что никто не спасёт меня и я должна пережить всё в одиночку. Что я помню о том периоде? Меня трясло от голода и недосыпа, мне все время было очень холодно. Голод был такой силы, что я просыпалась по ночам от адских болей в желудке. Помню, как уснула в вагоне метро с зажатыми в кулак монетами и проснулась от звука, с которым они рассыпались по полу.
Почему же я не спала? Днём учеба, потом я сразу переезжала на тяжёлую физическую работу, где вкалывала до позднего вечера, зачастую на холоде до -20 или под проливным дождём, после чего неизбежно заболевала, но всё равно была вынуждена приезжать с температурой и пахать дальше. А по ночам начинался ад.
 
Живущие со мной твари (назвать их людьми язык не поворачивается) меня невзлюбили сразу. Просто так, иррационально — на тот момент я не желала им ничего плохого. Лет до 14 меня ещё немного заботило подобное отношение, но сейчас, конечно, уже наплевать. Сейчас я воспринимаю попытки гнобить как знак того, что я выделяюсь из толпы, которая не может пережить чужую непохожесть, талант и интеллект. Они не могут терпеть тех ярких Личностей, которые во всем их превосходят, и всеми силами пытаются «приземлить», опустить до своего уровня.
И если Личность слишком сильная, отказывается от смешения с серой массой и идёт своим путём — вот тогда начинается шоу.
Впрочем, в моем случае была и подоплёка — бухающим, курящим, таскающимся по случайным мужикам бабам со свисающими жирами абсолютно чистая во всех аспектах и начитанная девочка была как кость в горле.
Первое язвительное замечание я получила, когда вернулась с пар и спокойно села готовиться к завтрашним занятиям, как привыкла делать в школе. Я промолчала в ответ, не хотела ввязываться в конфликт. И они восприняли это как вызов.

Мне не давали спать. Вообще. Значительно позже, когда я начала интересоваться военным делом, я узнала, что лишение сна считается одной из самых тяжелых пыток. Её применяют к попавшим в плен мужчинам, солдатам вражеских армий. Я была 17-летней девочкой.
Старшекурсницам ставили пары с 13 часов, в то время как я — первокурсница — ездила на учебу к первой. Они жили ночной жизнью и делали вид, что меня не существует.

Постоянно включали свет, хлопали дверью, даже не старались говорить хотя бы немного потише, одна из тварей включала свою ублюдскую музыку, как только просыпалась, и выключала, когда ложилась спать. Стоит ли говорить, что ложилась она под утро?
Все пять лет я засыпала с подушкой на голове. Я сходила с ума, казалось, что мой мозг распухает и скоро взорвется от звуков. А в Калининграде веселились и делали ставки на то, как быстро меня «сломают», заставят «быть нормальной» и жить «как все», ждали, что я вернусь и забьюсь в угол своей комнаты. Ну и вообще — что меня отчислят за тупость и непригодность к обучению в сильном вузе.
Когда я узнала об этом, то поняла: пережить этот кошмар для меня теперь стало делом чести. Эти зубоскалы не знали главного. На тот момент я уже похудела на 18 кг и наконец поняла, что моя жизнь в моих руках. Я справилась с главной проблемой, и это дало мне первый глоток уверенности в себе. Мое молчание уже не значило смирение, оно значило — «послушала очередного дебила и сделала так, как посчитала нужным».

В один момент я все же не смогла больше терпеть и пожаловалась коменданту. Ей было все равно, она «на отвали» сделала замечание моим соседкам и на этом успокоилась. Именно тогда их неприязнь вылилась в открытую ненависть, ведь я стала «крысой».
Начались откровенные угрозы. Мне в лицо говорили, что если я не съеду по собственной воле, то они подговорят весь наш этаж (они жили давно и знали всех, а я ни с кем не общалась), напишут коллективную жалобу за нарушение правил проживания и меня выселят. Это сейчас я бы подняла скандал, опустила их по полной, ссылаясь на записи камер видеонаблюдения: я была образцовым жильцом, не курила и возвращалась только ночевать. Но тогда я по наивности верила каждой бредовой угрозе. Идти мне было некуда, моей скудной зарплаты не хватало на то, чтобы оплачивать даже самую простую комнату. Капкан захлопывался, у меня началась паника.

Однажды ночью я проснулась от разговоров. Вернее, я просыпалась из-за шума по пять раз за ночь и спала как в бреду. Вот и сейчас хотела снова уснуть, но тут я услышала такое, от чего кровь застыла в жилах.
На тот момент я заработала на свою первую дорогую сумку из крокодиловой кожи, копила на неё чуть ли не полгода. И вот я услышала, как одна мразь шепчет другой: «Надо порезать её сумки».

Именно тогда в моей голове что-то щёлкнуло. Никаких «прекрасных принцев» не существует и никогда не существовало. Меня никто не защитит.
Я поняла, что абсолютно одна, никто никогда мне не поможет, мне придется идти самой против окружающего меня кошмара.
Окружающие в лучшем случае будут равнодушно наблюдать за моими страданиями. В худшем — примут участие в травле, будут продолжать набрасываться кучей на одну, как стая  шакалов или гиен.
Я открыла глаза, села на постели и отчётливо произнесла: «Если вы порежете мои сумки, то я порежу вас». И это произнесла я, человек, который подбирал с тротуара улиток и гусениц, чтобы их случайно не раздавили прохожие.
Я была в отчаянии и, конечно, никогда бы не привела в действие такую страшную угрозу. Но они увидели непоколебимую уверенность и услышали железный тон моего голоса. Больше они меня не трогали и делали вид, что меня нет, что меня вполне устраивало. За оставшиеся годы я не удосужилась ни разу поздороваться с этими существами, которые были по всем критериям ниже меня. Я показала им их место. Это были первые шаги к моей победе.

Окончательная победа произошла позже, когда я училась на третьем курсе. Соседка, которая бухала как дьявол и скакала по мужикам, однажды приволокла одного из них прямо в комнату. Они спали в её кровати, а утром этот урод направился в сортир. Вернувшись, он, как я понимаю, перепутал кровати. Её койка была справа от двери, моя — слева. И вот я просыпаюсь от того, что мне в постель лезет какая-то тварь с перегаром!
На тот момент я видела мужчин только на соседних партах во время лекций.
Мой дикий, нечеловеческий крик слышал весь этаж. Я даже не знала, что способна издавать такие отчаянные, звериные вопли. Я вскочила со своей кровати и набросилась на него, начала осыпать его градом ударов и ни на минуту не прекращала орать. Он кое-как схватил свои вещи, вылетел в коридор в одних трусах и больше никогда не появлялся в нашей комнате. Больше меня никто никогда не трогал. Я окончила учебу и начала переживать уже другой ад — съемных квартир. (Если интересно, я расскажу об этом в следующих постах.)

Да, я победила. Но какой ценой?
Столько лет прошло, но мне до сих пор снятся кошмары.