У реки два берега, глава 19

   

         Тайны влекут любопытных...


    Первое же зимнее путешествие к Волчьему логу убедило Ольшанского, что если где и ведутся следственные действия, только не в тех местах. Никаких следов пребывания там людей не наблюдалось. Само болото казалось замёрзшим, по крайней мере по краям. Но попытка пройти по нему вглубь не увенчалась успехом. Хорошо, что были с собой все средства  первой помощи при провале в полынью. А таких незамерзающих мест оказалось в достатке. Потому на время укротили своё желание сиюминутно ринуться к вожделенным развалинам. Тут как раз и Аникеев подоспел с результатами архивных поисков...

    Антон не единожды отсмотрел видеоролик, снятый Дмитрием Щегловым в ходе прошлогодних поисковых работ. Качество съёмок было никудышнее, но всё же кое-что удалось рассмотреть.

    -- Обрати внимание, на конфигурацию этого самого лога, -- однажды задумчиво он произнёс, привлекая внимание Ольшанского. Тот как раз чертил карту развалин по итогам просмотренных кадров.

    -- Ты о чём? -- удивлённо  поднял он голову.

    -- Тебе не кажется, что эти развалины чем-то напоминают крепости-звёзды? За рубежом их много сохранившихся, а у нас только в результате воздушных съёмок удалось кое-где определить их место былого расположения. Да и то только по деформации почвы, а сами строения начисто стёрты, даже и не предположишь, что там было...

     -- В интернете стало много появляться таких бывших крепостей-звёзд. Любителей-поисковиков появилось много. И теорий о судьбе крепостей немерено... Но у нас-то это не традиционная крепость-звезда. Где лучи её? Кроме одного, выходящего на болото, да и то не факт, что это луч. Нет, здесь что-то другое... Вот смотри, я по памяти и по кадрам видеосъёмки набросал схему. Со стороны реки идёт сплошная стена шириной метров в десять. В центре, судя по всему, находился замок, но если  приблизительно прикинуть его величину, то  это что-то около километра на километр. Между ним и стеной, опять же судя по моим предположениям, находились галереи. Для чего -- непонятно, но сверху закрытые каменными перекрытиями. И в глубину, как я понял, не менее десяти метров... Что это могло быть? А судя по тому, как уничтожаются все сведения, хоть сколько-нибудь касающиеся этих развалин, они представляют какую-то опасность для некой  категории тех, кто примазывается к власти...

     -- Друзья, не только вы ломаете головы над такими вопросами. Я знаком со многими любителями родной истории, и все они находят массу нестыковок в подаче официальных исторических данных. Знаете, что меня заинтересовало? -- Аникеев внимательно оглядел собеседников. -- Приехавшие издалека довольно точно помнят историю своих предков, некоторые даже до десятого колена, а то и дальше. А местные, считающие себя коренными жителями, разве что до середины девятнадцатого века. Редко кто может вспомнить предков до начала того века. Я ведь разговаривал со многими стариками ещё когда только начал преподавать в школе. Кто-то мог вспомнить предания семьи о том, что их предок участвовал  в войне с Наполеоном, правда, без каких-либо подробностей, а по большей части  историю своей семьи люди начинали рассказывать с того, что дети уходят куда-то в лес по указанию родителей, а когда возвращаются -- их деревни или поселения уже нет. Иные говорили, что находили убитых родных, другие по воспоминаниям стариков  считали, что их жильё сгорело. И фамилии  у всех в основном появлялись по именам  или прозвищам этих детей...

    -- Или по местам, где они были найдены, -- продолжил Ольшанский. -- Я одно время, ещё в детстве, считал, что фамилия наша польская, вроде как похожа. А моя бабушка, царствие ей небесное, когда я её спросил откуда такая фамилия, рассказала, что предок наш был малышом найден в ольшанике рядом со сгоревшей деревней. Как звать его, сказать не мог, нарекли новым именем, а прозвище Ольшанский так и закрепилось.

    -- Я вот к примеру знаю историю своей семьи  тоже с середины девятнадцатого века. Тогда предок с семьёй уехал в Самару, спасаясь от голода. А фамилия Иванов совсем не в его память. Предка звали Прохором...-- произнёс задумчиво Антон. -- Но выводы интересные. Вот только почему никто не помнит о существовании этого замка, назовём его так?

     -- Видимо, потому и не помнят, что в то время, когда исчезли взрослые, был уничтожен и замок, -- предположил Аникеев. -- А потом, сами знаете, революция, гражданская, голод, разруха, народ подымался с родных мест и уходил искать лучшей доли... А Великая отечественная? В этих местах война так перемолола народ. Сколько их, местных, коренных осталось? Меньше половины... Знаю, что старики, с кем в молодости приходилось общаться на эту тему, вспоминали, по словам своих бабушек, что здешний народ раньше звали староверами. Что вера тогда была другая, и боги другие...  Потом людей стали крестить... А старые навыки искоренять. Да только и праздники старые, и поверья, и привычки пока ещё живут в народной памяти.

    -- Что тут и говорить, победители всегда устанавливают свои порядки,-- вздохнув, констатировал Ольшанский, -- вот только никак не могу понять, почему  этим врагам всё неймётся, что они всё лезут на нашу землю? Вроде уже везде ставленников насадили, ресурсы к рукам прибирают, что им ещё надо-то?..

     -- А то не понимаешь, -- усмехнулся Иванов, -- народ наш надо убрать с Земли, чтобы и воспоминания о нём не было. Ты погляди по истории, сколько раз на нас нападали, а мы до сих пор живы. Свои принципы жизни нам навязывали. Многие купились на это, ох, многие. А подспудно наше народное мировоззрение всё равно пробивается сквозь эту меркантильность, рвачество, желание хапнуть и жить припеваючи за счёт других... Это-то и бесит некоторые силы... Давно они на Земле воду мутят... Но ведь когда-нибудь и конец придёт их желаниям поработить планету...



     Как только потеплело настолько, что можно было выдвигаться в поход к развалинам, Ольшанский решил объясниться с Ириной. С одной стороны его всё время тянуло к ней, хотя она давно была не той наивной и влюблённой девочкой. А с другой стороны, его бесило это её упрямство, желание всё сделать по-своему, наперекор ему. Вот и с мальчишкой. Ольшанский в целом был совсем не против Андрюшки, да и о Костике периодически интересовался у Щеглова. Но привязываться душой к ним считал неправильным. Да и их к себе приучать опасался. Зная свой характер, боялся, что его  борьба за справедливость, нескончаемые разборки с противниками, могут отразиться на их дальнейшей жизни. Ему порой приходилось сталкиваться с такими подонками, которые не побрезгуют для его устранения использовать и детей... А Ирина никак этого понять не могла... А может быть, понимала, не умом, а сердцем, когда старшему сыну дала свою фамилию... Хотя, впрочем, решила, видимо, его наказать, раз он отказался от ребёнка... А вот с Андрюшкой не просчитала всех возможных последствий. Упёрлась, как овца, замуж ей, видите ли, надо, усыновить... К чему всё это? Могла бы и в детдоме навещать сына...

    Ольшанский злился неспроста... Уже когда в развалинах монастыря  столкнулся с присутствием бандитов, понял, что сам он не отступится, пока не разберётся, почему они оказались здесь. А результаты для семьи могут быть трагическими... Очень уж хорошо был знаком с повадками этого нового типа идеологических противников.

    Но разговора, на который он рассчитывал, не получилось. Он, как обычно, начал наезжать, давить на Ирину, та ему, естественно, дала такой отпор, которого он от неё не ожидал. В результате оба остались при своём мнении, разве что обида стократно выросла.

     -- Ты не хотела меня понять, так что не обижайся, если вдруг на тебя накатит бандитва или с детьми что-то случится. Не жалуйся тогда на судьбу, ты сама виновата, -- в сердцах бросил ей напоследок, о чём потом очень сожалел.



    ...На другой день их путешествие началось. В этот поход с ними рвался и  Аникеев, но отчётливо понимал, что одно его желание делу не поможет. У него были обязательства перед учениками, да и возраст уже давно не юношеский. А потом, кто ещё кроме него расскажет ребятам об истории родных мест, учебников по этой теме пока не создали. А дети должны знать о людях, о традициях, о славных страницах прошлого и истории края...

    ...До болота их довёз на своём газике-вездеходе Высоковский. Щеглов тоже рвался с ними в экспедицию, но понимал, что кто-то же должен остаться в городе, чтобы держать связь с ушедшими, тем более, что они не рассчитывали на длительный поход. Планировали лишь провести ознакомительную экскурсию, чтобы потом уже наметить план поэтапного обследования развалин. Продовольствия взяли на неделю, договорились о способе оповещении одной и другой стороны в случае экстренной ситуации...

     Старшинство в этом походе принял на себя Иванов. И Ольшанский уступил ему первенство, хотя тот был почти вдвое моложе, потому что знал за Антоном способность мгновенно просчитывать ситуацию в случае опасности... Приходилось участвовать с ним в некоторых операциях...

    Иванов шёл первым. Он довольно уверенно двигался по замёрзшим тропкам между островками, потому относительно благополучно добрались до скального выступа, острым углом упиравшегося в болото. Ещё дома, при подготовке к этому походу, был обоюдно согласован маршрут движения. На этот раз стали передвигаться влево от выступа, по той тропе, где весной шли террористы. Путь оказался неблизким. Здесь, по краю высокой стены, поросшей по бокам деревьями и кустарниками, идти было не то, чтобы удобно, но всё же более надёжно. Вот только путь был достаточно неблизкий. Иванов всё время сверялся со своими заметками в книжке, которые сделал при просмотре видеоролика, иногда что-то исправлял по ходу увиденного... Потом они наткнулись на место, где стена становится более пологой и имеет ложбину, вполне пригодную для подъёма наверх.

    -- Дальше не пойдём. Не сомневаюсь, что у террористов есть где-то здесь потайной проход, но сейчас, зимой, его не отыскать. Надеюсь, что следователи здесь всё проверили. Поднимемся наверх. В крайнем случае объясним, что решили обследовать эти скалы из любопытства. Лучше сейчас идти открыто, если здесь оставлены где-то наблюдатели, это будет выглядеть естественно, -- объяснил своё решение Иванов.

    Спустились вниз по такой же ложбине. Здесь, внутри  развалин снега было не так много, как наверху, потому более заметны были покрытые грунтом обломки строений, вздыбленные взрывами перекрытия, нависающие над полостями нижних помещений. Открытые участки заросли кустарниками и травой. И если не знать, что это рукотворные руины, то вполне создавалось впечатление остатков скальных пород, разрушенных беспощадным течением времени, щедрыми осадками и перепадами температуры...

     Вначале ничего интересного не было. Ольшанский такую картину разрушений наблюдал в свой первый поход по развалинам. А вот Иванов явно что-то искал. Он перебирался через обвалившиеся куски перекрытий, спускался всё ниже, отыскивал еле заметные лазейки в этом каменном хаосе... Впрочем, Ольшанский точно также поступил бы, будь руководителем этой экспедиции... Но его всю дорогу обуревали вопросы. Что конкретно они хотят здесь найти?

     Когда они уже довольно глубоко проникли в этот каменный мешок, наполненный развороченными стенами, устроили первый привал.

    -- Что ты здесь хочешь выяснить? -- спросил Ольшанский, отхлёбывая из кружки горячий чай. Вопрос не праздный. Хотя уже не раз было обговорено, на что надо обращать внимание, какие темы обследования должны быть приоритетными. И всё же... У Андрея сложилось впечатление, что Антон ищет что-то конкретное...

    -- Видишь ли, эти развалины подкинули мне больше вопросов, чем ответов. Ты обратил внимание, что сверху стены выполнены были из кирпича, старинного, но полноразмерного, а вот ниже размеры кирпича изменились, он стал плоским. Его ещё называют плинфой. А здесь, смотри, -- Иванов обвёл лучом фонарика окружающее пространство. -- Видишь, уже каменная кладка. Присмотрись, как притёрты блоки друг к другу... Что-то подобное я видел в подземной Москве, когда с ребятами спускался прогуляться по подвалам и подземельям. Ух, чего только не насмотрелся. Ребята мне показали такие подземные ходы, что трудно представить, что их делали несколько веков назад. Там вот тоже встречались такие подземелья, где самые нижние ходы были выложены из каменных блоков, более близкие к поверхности -- из кирпича... Но потом нас застукали, когда мы нашли лаз в располагавшийся много ниже горизонт подземных ходов, и очень недвусмысленно дали понять, чтобы мы убирались из подземелий...

    -- Кто?

    -- Кто ж их знает, -- усмехнулся Антон. -- Может спецслужбы, охраняющие тайны подземелий от нежелательных свидетелей, может, бандиты, прихватизировавшие эти ходы для своих целей. Там ведь всё переплетено. И линии метрополитена, и поземные коммуникации, и водные каналы... И ... Короче, много чего... Всё это должно быть под приглядом. А то в какой-то момент может и... Словом, это должно быть государственной тайной...

   -- Вам ничего не было? В результате...

   -- А ты как думаешь? Были, конечно, разборки. По мне проводилась проверка, ну, сам знаешь наше ведомство. Посоветовали не совать свой нос в вопросы подземелий...

    -- А...

    -- А вот приятель мой, проводник по подземельям, внезапно исчез... Так вот он мне кое-что показал во время подземных экскурсий. Мы с тобой только вдвоём, всякое может случиться, потому сообщу: я ищу на стенах специальные знаки, которые указывают на скрытные входы на нижние или верхние горизонты подземных ходов. Для чего и почему они создавались, не знаю, и проводник мой мне не сказал... Только показал. Я потому так и загорелся этой экспедицией. Очень мало осталось неизученных подземелий. А тут ещё и боевики приглядели себе местечко. Знаешь, такие ходы могут далеко завести... Не просто так их бомбили и взрывали везде, где находили, в крайнем случае просто зарывали...

    Ольшанский помолчал, переваривая в душе услышанное. Эти развалины оказались не просто схроном для обучающихся боевиков, а ещё имели двойной смысл. Для чего они создавались? Почему их уничтожали?

    Эти свои вопросы он и озвучил приятелю.

    -- Думаю, у тебя тоже закрадывались мысли о том, что всё не так просто в нашей истории. И то, как её извращают, придумывая небылицы и выдавая их за реальные события, и то, как уничтожают любые артефакты, могущие подтолкнуть наблюдательные умы к определённым выводам... Думаю, история наша не так проста и прямолинейна, как её хотят представить. Вон, даже современную историю последнего периода, я имею в виду прошлый век, перевернули так, что правда стала кривдой, а ведь живы ещё  свидетели тех событий, пока ещё живы... А представь, что будет, когда они уйдут из этого мира? Наш Аникеев вон собирает по крупицам историю этих мест, вдалбливает её  детворе. А дадут ли всходы его труды? Образование падает ниже плинтуса, дети верят больше соцсетям, чем рассказам очевидцев. Их целенаправленно оглупляют, чтобы подспудно превратить в бессловесных рабов. Возможно, что подобные манипуляции проводились и с нашими предками. Взрослых уничтожали, а детей не учили, превращали в безропотное стадо, которым легко управлять. Вот у них и остались воспоминания о нищете, голоде, нужде... И при этом уничтожались такого рода строения... Ты знаешь, думаю, что это был не просто замок богатея. Его бы не разбили так. Скорее всего, было здесь что-то вроде технического центра, где занимались наукой, может быть и исследованиями... Что-то подобное приходит на ум, когда бываю в старинных зданиях Питера, столицы, да и в некоторых сибирских городах... Может быть, здесь был обучающий центр для молодёжи... Предположений много.

    -- Я тебе не говорил, но в первый наш поход, когда мы спустились в самый низ одного помещения, там было много костей и черепов. Нам некогда было рассматривать их внимательно, сами боялись оказаться в их числе, если не выберемся... Так вот, там было много детских черепов, вернее, подростковых. Такое впечатление, что они прятались там от бомбёжек, а потом их затопило водой...-- Ольшанский невольно передёрнул плечами, вспомнив то место.

     Иванов задумчиво провёл лучом фонарика по стене их убежища...

    -- Я обратил внимание, когда отсматривал видеоролик, что на болоте этом, довольно, я скажу, обширном, кое-где проглядывал водный поток. Словно ручей течёт. Откуда он берёт начало, куда впадает? Нигде ничего не видно. Иначе бы народ давно это явление приметил. И разбомбили так, чтобы подступов к развалинам не было... Всё это наводит на определённые размышления...



    Они были под обломками разбомблённых строений уже несколько дней. По их подсчётам около четырёх суток. Там, в самом низу, в узких полостях между руинами каких-то строений, не было света. Приходилось использовать только фонари. Антон всё время пробирался к окраинам этого хаоса из разбитых стен, нависающих перекрытий, так и не сброшенных вниз каскадами бомбардировок, ему нужны были внешние стены, потому что внутренние давно были превращены в месиво битого кирпича, осколков белокаменных блоков, какого-то металлического лома, уже неопознаваемого по предназначению.

    Упёрлись в монолит стены из мощных  каменных блоков неожиданно, протиснувшись в очередную щель между обломками верхних перекрытий, щедро усыпанных осколками кирпича, полусгнившими ветками деревьев, каким-то чудом занесёнными ветром в этот хаос завалов...

     ...Вдруг Антон, ползший первым, предупреждающе прочертил ногой полосу прямо перед носом следующего за ним Андрея. Это был условный знак: тишина. Теперь и Ольшанский услышал глухо раздающиеся в этих развалинах звуки голосов. Их было двое.

    -- Ну, и где ты видел их? -- нервно спрашивал один. Видимо, вопрос свой задавал не первый раз.

    -- Где, где... Забыл, что ли. Как следователи свалили отсюда, так и выставил черномазых на контрольные посты... Они хоть и тупые, но дело знают... Кстати, надо им отбашлять за внимательность и оперативность...

    -- Перебьются...

    -- Зря ты так с ними, Ростик. Они ребята упёртые, за мани-мани что угодно сделают. Хоть мне, хоть тебе бошку живо открутят... Так что не стоит их злить... пока они нам нужны...

    -- Так где их засекли?

    -- В районе старого завода. Правда, не людей, а их следы... По следам вышло, что двое их.

    -- Куда следы ведут, выяснил?

    -- Судя по всему, впервые сюда сунулись. Мечутся туда-сюда, мимо завода прошли, даже не заметили...

    -- А что там замечать? Развалины, они и есть развалины. Если не знаешь, то и не увидишь. Сам-то сразу их нашёл? С картой неделю  ползал... Но появление чужих мне не нравится... Что-то зачастили сюда... Узнают сверху, подорвут к чёртовой матери... А нам ещё найти надо, где здесь был энергоузел...

    -- Это тебе надо, -- тот, что говорил глухим и бесцветным, без эмоций, голосом, неожиданно выругался матом. -- На хрен мне твои заморочки. У меня свой бизнес. Из-за этих ... водочные линии пришлось спустить в шахту, бросили следакам подачку в виде  верхних... С меня требуют товар. Потом не забывай, черномазые  мои ... наркоту ждут...

    -- Вот и решай с этими...

    -- Нет уж, если эти не выйдут из развалин, их искать другие пойдут. Вспомни прошлый раз. И вертолёт, и охотники с оружием... А что будет на этот раз? Кстати, ты так и не узнал, каким образом они из развалин тогда выбрались?

    -- Если бы набрели на подземный ход, мы бы отследили их. Не было их там... Возможно лодку где-то заховали, а ночью переплыли...

    -- Не думаю. Но выпроводить их отсюда надо. Можно и головы свернуть, только трупы подальше от развалин, за рекой где-нибудь бросить. Пусть там их найдут...

    Юхнов, март 2019 г.