Глава 16. 2

Быстров так и остался стоять с волосами в одной ладони и чудовищной запиской в другой. Муратов остолбенел, переводя взгляд с лица напарника на послание.

- Какого ребенка Никита?

- Того самого, - бесцветным голосом ответил Быстров, - Мишу Лаптева. Которого мы вчера нашли в квартире убитой семьи.

Муратов ошарашенно уставился на друга. Во что они снова вляпались? Он до сих пор ничерта не помнил из событий, произошедших полгода назад. После смерти Кати – пустота. Но то перо, которое нашел, что-то всколыхнуло внутри. Он услышал зов, обещавший вернуть память. Выходит, это перо, мальчик и его память как-то связаны. Неужели какому-то негодяю понадобился семилетний ребенок? Зачем?

- Думаешь, есть смысл ехать к Людмиле домой? – спросил Алексей, поскольку показалось, что они лишь зря потратят время.

- Есть, - резко отрезал напарник, - если ее похитили, то явно после того, как ты привез ее домой.

Спустя час следователи уже открывали квартиру девушки. Когда Быстров зашел внутрь, сердце сжалось от тоски. Все-таки он не бесчувственная скотина. Жилье Людмилы напомнило день, когда они забирали ее вещи перед переездом. Все осталось так же. Небольшой слой пыли на полках, столах и шкафах, идеально убранная кровать, аккуратно сложенные бытовые мелочи.

- Она даже не дошла до квартиры, - сказал Никита, - а в подъезд точно зашла?

- Ну конечно, - Муратова стал раздражать подозрительный тон друга, - черт, нужно было провести ее до двери.

- Это уже неважно, - бросил Быстров и принялся на всякий случай осматривать жилье.

В холодильнике – пусто. Ни документов, ни мобильного телефона. Шторы задернуты. Аккуратность скользила здесь повсюду. Но хозяйка даже не зашла. Где же ее поймали? Лифт – исключено, на четвертый этаж девушка поднимается пешком. На лестнице?

- Ее похитил тот, кто знает, что она ходит по лестнице, а не ездит в лифте. Либо за ней следили какое-то время, либо похититель знал обо всех ее привычках. Но она уже полгода живет со мной. То есть слежку отбрасываем.

Быстров ходил взад-вперед по комнате, а Муратов пытался восстановить в памяти события вчерашней ночи. Их закрывала пелена, аналогичная той, которая мешала вспомнить произошедшее с Катей. В голове словно стучали десятки звонких молоточков. Алексей присел на стул, массируя виски и пытаясь унять нарастающую мигрень. Звуки вокруг превратились в один пустой гул. Быстров тронул плечо напарника.

- Что с тобой?

- Все нормально. Что будешь делать? Они требуют, чтобы ты пришел один.

- Думаю, что уже все отделение в курсе, так что придется доложить.

- Не нужно, - выдохнул Муратов, - займемся этим вдвоем. Ткачева возьму на себя.

С этими словами он вышел на балкон и набрал номер майора. Но что-то внутри подсказывало, что вмешивать силы полиции в это дело не стоит. На кону жизнь важного человека. Никита же ощущал внутри нарастающую панику. Десять утра, а у него даже плана нет, наброска или схемы, как обмануть преступника и вызволить Людмилу. Мало того, Быстров не знал, кто мог совершить такую гнусность. И зачем им ребенок? Но тут в голову ударило осознание. Синеглазка просила отдать мальчика ее брату. Неужели это они используют столь неприглядные методы? Все нутро кричало, что Никита мыслит не в том направлении.

Вернувшись в отделение, Муратов надолго засел у начальника в кабинете, давая Быстрову время подумать. Казалось, что каждый встреченный коллега смотрит если не с осуждением, то с сочувствием. Это бесило, не давало сосредоточиться. Мужчине отчаянно захотелось отмотать время назад, забрать невесту с работы прошлым вечером, честно ей все рассказать. Не выпускать из квартиры, защитить. Если бы только знал, чем обернется столь инфантильный поступок. Но хватит винить себя, этим он займется, когда вытащит Людмилу из неприятностей. Взбодрившись, Никита налил кофе и продолжил соображать, параллельно набирая номер социальной службы.

Следователь до этого момента особо не задумывался о судьбе ребенка. Наверняка, отправится в детский дом, как и он когда-то. Мать Быстрова бросила их, когда следователю было около пяти. Все, что всплывало в памяти – постоянные слезы и крики женщины, лица которой он уже не помнил. Детство Никиты сложно назвать радужным, скорее – этюд в черных тонах. После смерти отца мужчина дал себе слово стать полицейским и найти убийцу. Никто не занимался этим делом, пьяная драка и все тут. Быстрову в какой-то степени повезло, он и так рос на улице, поэтому в детском доме мало кто мог соперничать с ним. Скорее, сам ко всем задирался, унижал и обижал. Таким и вырос.

Мальчика привезли в участок, затем направили в центр распределения социальной службы опеки. Но называть приют приютом уже не модно, поэтому было придумано заковыристое – центр содействия семейному воспитанию. Родственников у малыша не было, поэтому однозначно он бы попал в один из пресловутых «детских домов нового поколения».

- Его там изломают всего, - подумалось Быстрову, когда он садился в машину и выезжал со стоянки.

Наверняка синеглазка права. Где угодно лучше, чем в детском доме. Но как мальчика оттуда вызволить? Его зона ответственности ограничивалась расследованием смерти Лаптевых. Неужели придется снова нарушать правила? Была не была. Никита чувствовал, как внутри рождается план. Приехав в квартиру, он первым делом изучил сайт социальных служб, записал время и режим работы. Похититель хочет получить ребенка в полночь. Справится ли Быстров один? Чутье подсказывало, что нужна помощь. Единственный выход – пролезть в приют и утащить ребенка. До чего же он опустился.