И надо же...

Валерия Леопольдовна Грязнова, женщина, в основе, небесной красоты тюльпан. В муаре, пеньюаре, достойна кисти Ренуара.  «Река» Майоля, состоящая из чувств. В обычной жизни, любительница пива, ланча, развлечений. В любви бурлива и желанна.  Для извращений создана она. Экстравагантна в позе и томна.  По роду безотказна, скажу негласно - на передок слаба. Притягивает лиц, мужского рода… сводя иных с ума.  С прелюдий, элегантна и умна. При встрече незнакомца, жеманясь, касалась темы первородной. Как жрица в степень благородно, ему, за сумму в три нуля, от сердца отщипнуть могла крупицу чувств, не ниже короля.   И удивить на столько? - что чувственна без дна.         
Как истинная жрица, гетера-гейша, пуговица – спица, в общении ровна…по той причине богом создана… как наливное яблочко на блюдечке стола… -вращаясь удивляла «кобеля»,  что яблочко созрело,- бери, кусай меня.               
 Слюна течет из рта у кобеля. В промежности дыра, - ключи от рая…  там в глубине жар чувств не иссякает. Валерии сам ангел помогает, влечет его туда .
Вениамину Пантелеевичу, депутату «Н» собрания… по кличке «Понтий Пилат», было приятно. Уже подумывал: не уйти ли из ресторана обратно в свои апартаменты, к своей жене… иль навестить владенье секретарши… прижать её, дать вспомнить о меже, вожде и бриллианте.
 И надо же. Вдруг озарился зал. Она вошла, поправила прическу, щипнув чулочки… и в многоточье озирая зал, увидела его. Глаз женщины блистал. Над нею аура светилась. И он, затрепетал, она в нем растворилась. Он поманил её. Она не отказалась. причалила к столу…как будто бы устала.
- Жар охладит вино. Шампанское наверно подошло… бокалы засверкали. парижский аромат кружил, желанью силы прибавляя.  В Пилате взревел безумный зубр. Он высказался в слух…Тебя хочу! Терпеть уж нет мне мочи. иль здесь тебя на части разорву, иль соитие свершу…прямо здесь.
Валерия грудь к зубру подкатила и удивила. Я согласна, только одно, но.
-Согласен я… с тобою за одно.
Она салфеточку подвинула к нему, подкрасив губки, цифру написала…   добив три нуля, дала прочесть, потом салфетку смяла. мол «селяви»- такая наша жизнь. Бизон на сумму согласился.
-Куда пойдем?
-Я думаю ко мне. В моем суфле ты чувственно утонешь. Луна в окне, Эрот в стекле, в ритм акта на виду со мною стонет.
В небесном кимоно мерцает огниво, тепло   в листве и я как женщина, чувствительный цветок, в своем дому за пазухой у бога, легка как воздух в ложе на пуху. 
   - А эта, конфеточка с изюмом. Легка, и я уже её словами очарован.  Влюблен безумно, в формах воздух, из уст на воле троекратный смех. И видимый новь ракурс на успех… - мы все не   без греха.  Майоля женщина плыла под гору в грот. накрапывает дождь. Вода течет, бордюры омывая, она желанна,-молода.   Её веду. конечность кровью заполняет…я львом в неё войду… пока еще лелею на ходу… в бреду. Иду за ней. смакуя грех, вновь рушатся бравады парапет, ничтожный Колизей подобен башне Пизы. Ворвались в дом, какой успех…, она уж без доспех. и я голимый в норов.
 -Валерия дала…вернее отдалась, как жрица полупьяно-  томно. По скоротечности сношений, прошу прощение,- действие сие, часть шухерной любви с присядкой на беде. А стон в дуэте песнопений, достоин извращений лжи.
 После сеанса дама была удивлена, достоинством большого живота и тем что ниже. И попросив безделицу… тут же поняла, что ей сегодня отказали, как вчера, в маленькой просьбе отказали. И кто? кто только что вошел в неё, и с гиком женщину терзал, лобзал… и с дурью вышел…лежит и стонет, на её груди.  А просьба пустяковая. Колечко на все сто. Нет, не мужчина он, а лишь голодный и холодный деспот… чуть зад не разорвал, нет живого места. Нет уваженье к даме… а жаден не спроста.
Понтий как истинных глубин замшелый «старовер» и бывший сталевар,- загадочный терновец, в разряде был не мало мер. Потешился на славу, излил из жерла белоснежно лаву… задергался в припадке… и как мог, с женщины незваной тихо сполз. Лежал и думал о величии ума, процессе, процедуре… Майоля Дине, префектуре…о думских и своих правах. Был удивлен: - что надо этой дуре? - все проплачено вперед… совсем забыл, все задом на перед… придвинул стул, пощупал лацкан …шерсть натурально, без обмана. Достал портмоне из глубины кармана. Открыл, нащупал жесткие хрустящие купюры- они шуршат. Легко, непринуждённо… их прилепил красавице на пуп… бери и не забудь в уме перекрестится.  Валерия улыбкой одарила как могла… купюры убрала.
 Что поразило «Понтия Пилата»: к нему легко пристала эта дата. Единство, праздник всех… в ком видимый успех.
Потная неведомая дама, с родинкой на «кощеевой» груди, похожую на   брошь, с мячами впереди… с оргазмом позади…без предисловий, для парковой скульптуры создана, внутри ожог от наслаждений, предисловий. Валерия прервала его мысль,- пошла в атаку. Боже мой очнись!
Прижав его, беря яички в горсть, промолвила; - я царствую в партере. сегодня ты мой гость…а я в своем вольере. И сжав конец весомый без начала…шепнула ласково на ушко: - душа моя страдала, мне на пальчике колечка не хватало. Где потеряла… -вряд ли здесь найдешь.
Понтий к женщине, Майоля идеала… вернее к бабе с толстым задом, мгновенно охладел. От просьбы энной у него язык отнялся. Этой темы он раньше не касался. И не к лицу ему, главе от думских фракций… одаривать жриц, и бля…ей…- оставим их для иностранцев. При царствующей власти… сто чертей… я гол и на виду. А вдруг здесь камера- прослушка? Его смущал портрет Владимира –святого, лик освещался лампою кривой… портрет болтался, головою к полу.  Пред ним. лик выглядел блатным, в улыбке постным.
Господь прости такое…в присядку не сплясать. Пилат был немного во хмелю, поэтому и принял нищего за принца… он снова посмотрел с низов на бога во плоти. Да это же старик и зрит как ведьмы три. Решил на ложе валентно повернутся…кряхтя осилил полукруг…за стену взглядом притянулся, и зацепился видимо не зря … вмиг побледнел. На подоконнике сам черт сидел…дрочил сомнительную палку. Мерещится? … я воду пил…- неужто кофелин? Но я же не один… и сука ведь пила. Махнул рукой, ладошкой чуть прикрыл глаза. вновь посмотрел туда-сюда…- нет никого. От радости привстав, на ложе развернулся. Лицо её, его сразило сразу. Небесные глаза, а талия повергла в шок... лощеные бока. и глаз не оторвать… зуб вам даю в России краше не сыскать, -лишь только там, в аду, возможно и найдется.
Валерия внимательно за Понтия Пилатом наблюдала. И видя, что с ним что-то происходит. в нем кто то колобродит… стаканчик водочки до края  налила, на цырлах подала. Понтий принял, выпил, сосочек бабе прикусил, - доволен. Хотя нутро все обожгло, по голове медведем кто-то ходит…а перед ним царица, розово - бела, сосок свой из рта его, как камбалу выводит. А он питоном присосался, Валерия сосульку с визгом рвет. кукиш свой ему под нос сует, а по углам в песнь околелой, стрельцы стоят… не мирно дружно дышат. Из окон вороги пошли, за ними мертвецы, за ними воры и каждый норовит от депутата нового набора пол сердца отщипнуть…малость отщипнуть. За всей сей гнусностью явились и убийцы… чернь смолью засверкало голенище… - ножи безумцев точит моль.
 На гвоздике, чуть наклоненным к ним…знакомое лицо, вернее образ. Понтий, якобы к портрету потянулся. Мысленно дуреху оттолкнул. и выражаясь кратко. стал объяснять в уме, как думский по порядку. Прости владыка и «отец», я признаю вину, я сын твой, но распутный, прости я в думе мысли по драчу, и мысль в твои владения смещу. Черт видимо меня по путал. Слаб я, нет сил сопротивляться. А жрица ничего… в печи огонь, пеки хоть пироги… а зад! - и талию сильнее не ужать. Мерещатся такие мне во сне, как мне греховному с иллюзией расстаться? - я не в себе. / ох даст она просраться /На заседании пленарном в тишине, я и вся дума думает лишь только о п…е. Гореть в огне… портрет на гвоздике ожил и голову ему, Понтию, вскружил, нащупал нерв его и с силой дернул…мозг вывернул смердящий сукин сын надолго. Портрет при виде самки. расширил рамки, живой потрогал, багет аж затрещал, когда он в силе рамку приподнял и выскочил, по дому заплясал, ногой затопал. в стойку встал.
 Понтий Пилат с ведений ли, испуга хотел ударить рамной «дичи» в пах… но неудачно запрокинув ногу… похожий ракурс на демарш. лишился тверди, лишенный чувств на бабий пуп упал… и застонал. А было отчего. Ведений было много. Когда ты без узды, там не одна дорога, их сотни две. одна другой короче. одна ведет к кремлю, другая в Сочи… а остальные россыпью к таможне. Прейдя в себя не здесь, а там, где сотни маленьких дорог, в разброс по полюсам…пут и путей неотвратимых… неисповедимых. И он, не Понтия Пилат, а юнец Пыня на распутье, гонит баранов и овец по пыльной в высь дороге как гонец. Бараны разбрелись дорог так много… куда идти? Им не дано узнать… так легче помирать. Устал, присел… мол посижу немного. Подумаю, метнусь и на авось… сомненье без подлога.
Пыль улеглась, а стадо растворилось. Пыня посмотрел назад, там солнце закатилось. Что ждет его? не уж-то тьма?
Суму переметнув через плечо… почувствовал, как сердце мыслью обожгло… и небо потемнело. Ведение представилось ему… идет он в Кострому, с посохом, внезапно посох надломился… разум помутился, в паденье на ежа он сел… и появился в обличии ином. Он рядом с ней. она юна, вокруг зима и холод. Он испытавший голод. её в объятие привлек и дал зарок: - не отпущу, на веки останусь с ней со множеством детей. От счастья Понтий околел, уснул у заколоченного дома. Очнулся, - новая дорог, солдат спешит к нему, и он спешит немного. Не уповает, узнает знакомый силуэт. Мой сын! - не уж то ты из пепла возродился? -спешу к тебе… ты с горизонтом слился, растаял и исчез.

Виденье,- новая дорога… иные времена. На паперти народ, чужие голоса. и поводырь слепой, а рядом недоросток, цветы косой сечет, под корень роста.  Пелена в глазах, пыльцы не сосчитать…рифмуя «бога мать» глядит на бабий зад, ню меж кустов ему руками машет, поклоны бьет, а слово хрена краше.  А Понтия Пилата жаба давит, вошь грызет… под ложечкой сосет. Не уж-то вкривь пошла дорога? … в лесу темно, а мыслям суждено, в зачет не поперхнутся. Понтий вышел на большак, в кирзовых потертых сапогах и повстречал медведя. Тот тушу чью-то рвал, куски во круг метал, со злом кровь с жиром поглощая, ворон и нечисть к пиру приглашая, гроз тучу   навлекал, под матрицу копая.  Когтем Пилата поманил на пир. Меж лап в пространстве званных приминая…- потеснимся, все станьте кругом здесь. А ты Пилат перекрестись. Я не медведь. Я власть всемирная и только. Медведь доволен, сыт, с губищ сласть тушь стекает. Понтий кусочек откусил…по вкусу, сыр напоминает, и с маслом девясил… есть не разумно можно.
 На новую тропу Пилат ступил… тут уж дружок держись. Семь шкур с того спущу, кто, как и я не лыком шит.
Чем дальше в лес, тем больше дров, медведей, пагубных врагов, тем путь тернист, но временами весел.  Мотор ревет, а между кресел, процесс пошел, бабенку тешит думский леший. Лихо им, история в движенье, сон наважденье впереди. А где же мы?
Дороги нет, кругом ковры… обрывки слов,- «вора держи!» «Шапка!»на воре горит», а вор бежит.  Понтий посмотрел по сторонам, все члены партии вестимо без голов. Зачем им шапки? Коль им нужнее маски. Под корень стрижены… скрываясь от позора, каждый мечтал по больше утащить в копилку серебра. Закон от дьявола: - грехи всем отпускает сатана.
Понтий очнулся. Гол, лежит с прибором… дурная сразу мысль пришла: - до пенсии я доживу не скоро?  А это что за сатана? Иль женщина в Ню вид помещена?   Посрамлена, как мать в ином обличье? Так это же свобода!   Красота!   продажная актриса и величье…  -  продажная свобода без ума.