Алексей Пиманов вспоминает о службе на Байконуре

Служба в армии оказалась для меня самым страшным испытанием, о котором, впрочем, сегодня
вспоминаю с благодарностью. То, что было пережито, — это жизненная катастрофа.

Я попал туда с третьего курса института. В мире начались «звездные войны», с нашего института
сняли бронь и решили сформировать «интеллектуальный» призыв. В армию загремели те, кому было
и 26, и 27… Мне был 21 год. Вроде состоялся уже в жизни – учеба, работа, семья – у меня уже сын от
первого брака был… А тут 19-летний пацан – но «дед» — пытается тебя поломать…

Я хорошо понимаю теперь чувства министра или олигарха, которые вдруг попадают в тюрьму. Он
просыпается утром – свет в глаза – и кто-то говорит: «Подъем!». Это такой уровень психологического
падения! Его я и пережил в армии! Просыпался и не понимал: что здесь делаю, почему это
происходит со мной, что за люди вокруг, почему они меня душат, давят и требуют, чтобы я был
скотиной? Почему? Я что плохого сделал? Уровень человеческого достоинства свелся тогда до
вопроса: выжить – не выжить? дать себя ударить или нет? Ты начинаешь жить как животное. И когда
ты эту точку проходишь – ситуация начинает разжиматься, и на втором году жизни появляются
друзья, ты привыкаешь, играешь в футбол… А потом ты приходишь домой – и это тоже испытание…

— А вы где служили?

— На Байконуре. Площадка, обнесенная колючей проволокой, и 56 человек, которые друг на друга
постоянно смотрят. Командировки и увольнительные — раз в месяц. Да и приезжаешь в столицу
Байконура – город Ленинск, а там одна улица — и везде патрули – и куда пойти?
«Ты живешь, как в тюрьме, и спрятаться невозможно. В армии очень быстро становится ясно, кто
есть кто. А у нас была дичайшая система подавления новобранцев. Вечером офицеры уезжали по
домам, и наступала абсолютная власть старшего призыва. Они надевали на голову целлофановые
пакеты, нюхали «Кузбасслак» – глаза чумные – и понеслась!»

Мы были самые образованные. И нас попытались сразу сломать. «Деды» гуляли ночь напролет, а
младшие к утру убирали все следы раздрая, стирали их форму …Нас тоже попытались припахать для
этих целей – мы отказались. Нас так отметелили! Утром стоим на построении – все с фингалами, а
офицеры ноль реакции! И мы поняли, что крышка захлопнулось, все, надо самим решать вопрос
жизни и смерти. Я был заводилой среди новобранцев. И мне сказали: не станете подчиняться – убьем,
закопаем в степи, а скажем, что дезертир – убежал. С тех пор я научился спать, не отключая мозга –
контролируя все звуки, особенно шорох приближающихся шагов… В конце концов старшие нас
зауважали. За упорство.

А на следующий год мы сами стали «дедами» – и изменили уклад. Мне замполит отдал три
должности на площадке, и мы отстроили свой порядок –когда уволились, даже переписывались с
младшими! Правда, одного я сам чуть не убил …

Наша часть отличалась чистотой, на площадке все было стерильно. Но самим поддерживать гигиену
было трудно. Вода в колонке хоть и холодная, но пить ее нельзя, тут же гепатит, или дизентерию
подцепишь. Можно было мыться, а пили только зеленый чай. Раз в неделю кто-то ездил в
командировку в Ленинск. Солдаты получали 7 рублей 80 копеек. А кусок хорошего мыла – как сейчас
помню, «Консул» называлось — стоил 1,30. И если ты его не купишь – тебе выдадут хозяйственное, а
от него плюс плохой воды быстро портилась кожа. Поэтому каждый солдат дорожил этим мылом как
невероятной ценностью. И когда это мыло исчезало – была настоящая трагедия! У стариков была
манера – открывать тумбочки новобранцев и забирать это мыло.

И вот я уже «дед», сержант, я тогда качался – еле форма сходилась на мышцах… Идет построение, я
радостный и довольный – хожу и рассказываю правила поведения младшему призыву. «Этого не
делать, того не делать!» В общем, распалился, как Табаков перед труппой — сам себе нравлюсь! «И
главное, — говорю, — в чужие тумбочки не лазать и полы «Консулом» не мыть…» В общем, накачал
их, а сам ушел смотреть футбол. Рота легла спать, а наряд начал уборку казармы. Через 15 минут
прихожу с проверкой. Сидит молодой солдат и натирает «Консулом» щетку для мытья полов.
«Откуда?» — хриплю я. « А, из тумбочки какой-то взял». Меня аж переклинило, он буквально летал
по бытовке – ребята еле меня остановили…

«Армия дала мне возможность осознать: в любой момент можно все потерять. Я до сих пор живу с этим ощущением».