Моя Надежда. Очерк

                МОЯ    НАДЕЖДА


     Когда в 2008 году Надежда Большакова опубликовала эссе «Мой Маслов!», (мурманский классик,  представитель «деревенской прозы»), в литературном мире Мурмана случился фурор. Её, год назад порвавшую с местной  писательской организацией, буквально затравили.  Областная научная библиотека затеяла, организовала под видом презентации, обсуждение (осуждение) этой книги-дневника,  как необычно определила сама автор невиданный ранее жанр, с  подробными и откровенными описаниями жизни, из реально описанных наблюдений. Надежда потом записала, на диктофон, эту якобы презентацию, где и разоблачила всех своих  оппонентов. Разбила доводы своих недоброжелателей в  пух и прах.
 
    Такой она и была, – Надежда Павловна Большакова, прямая, честная, справедливая, бескомпромиссная, не преклоняющаяся перед авторитетами, не заискивающая перед начальством. Настоящая Воительница. Но вместе с тем она была мягкая, доброжелательная, сердечная,  открытая, ранимая, восторженная, обаятельно веселая, понимающая шутку, поддающуюся на розыгрыши, смех.  Да и нечего  ей было боятся, она уже вошла в  полную силу своих таланта и  способностей,  не боялась никого и ничего.
    Также ранее, в 2002 году,  встретилась она с косностью властных структур, охраняющих пошлые заповеди, – пытались приостановить ее роман, первый вообще в саамской литературе,  «Алхалалалай»,  о всепобеждающей силе любви, с эротическими, экзотическими, но  вполне приличествующими, – сценами и эпизодами.
               
                1
 
    Сложно переоценить, представить, какой внесла вклад Надежда Павловна в сохранение саамской культуры. Она основала Музей саамской литературы и письменности, написала много, около сорока, художественных, а также исследовательских, краеведческих книг. Среди них такие значительные, как «Жизнь, обычаи и мифы кольских саамов в прошлом и настоящем», «Антологии саамской литературы»,  сборники саамских сказок и рассказов.  Надежда  активно сотрудничала с режиссерами документального кино, стала соавтором  фильмов «Мы… не безродны, если память есть», «Несущие свет саамской земле», «Чем ты притягиваешь, Родина». При ее участии много создано и видеороликов, где она рассказывает о своей жизни, становлении как литератора, общественного деятеля, подвижника.
    Она  уже отработала редактором миссионерской «Православной газеты», побывала руководителем  издательского отдела Мурманской и Мончегорской епархии, являлась делегатом съезда Союза писателей России, была членом литературного совета Баренцева региона (г. Оверкаликс, Швеция),  состояла  в редакционном совета журнала «Север», руководила  несколькими Славянскими ходами,  этими духовно-просветительскими и патриотическими экспедициями: 2002 – «Мурманск – Великий Новгород – Валдай»; 2006 – к  70-летию Н. Рубцова; 2007 – «Ушаковский ход»;  и забегая вперед – Ход 2009-го  года,– «На звон колоколов»; и 2010-го – «На Северный Кавказ». Была делегатом и участником Балашовских чтений в Новгороде, Рубцовских и Беловских в Вологде; Масловских, Чарнолуских, Феодоритовых в Мурманске. Участвовала  в писательских встречах в Карелии.  С 2015 года  она  – эксперт филиала ГРДНТ (Государственный  Российский Дом народного творчества) «Финно-Угорского Центра» РФ;  с 2016 года – член Федерального редакционного совета программы поддержки национальных литератур народов России.
    Активно Надежда печаталась и в периодических, региональных и центральных изданиях: «Площадь Первоучителей», «Север», «Русского Севера слово», «Мир Севера», «Наука и бизнес на Мурмане» (одна из учредителей), сборниках «Современное Есениноведение», «Встреча», «Странник», «Карелия»;  в российских журналах «Москва», «Наш Современник», «Волга», «Природа и человек».  И это не всё.  Много выступала Надежда в газетах. А в ноябре 2019 года она состоялась как драматург – в Мурманском театре была поставлен спектакль по ее «Сказке о полярном дне и полярной ночи», в интерпретации известного режиссера Александра Водопьянова. И это также далеко не полной перечень мероприятий, выступлений, презентаций, докладов,  участий, – с Надеждой Павловной…

      Я, конечно, слышал и знал о многих  ее достижениях,  но они как-то не задевали меня лично, проходили мимо. Впервые же я увидел Надежду на семинаре 1998 года при Мурманской  писательской организации, на улице Полярные Зори, многолюдном, шумном, случайно попав на тот форум, один из последних, традиционных, когда собирали  местных молодых семинаристов. Сборы эти, молодых пишущих людей, которые проводились раньше, регулярно раз в два года, под эгидой обкома комсомола, других общественных организаций, –  так называемые семинары, «выявляли» наиболее одаренных , способных , даровитых  и перспективных авторов, потом, конечно, прекратились, забылись.  Но на одном из таких семинаров, а именно 1988 года, и прозвучало  славное имя – старшего механика плавкрана Вспомогательного флота Николая Александровича Скромного (он есть в Википедии).  Скромный написал  одно по существу только произведение. Но какое! Широкое, масштабное, монументальное полотно, четырехтомную эпопею о народных тяготах и страданиях, периода репрессий, по художественному уровню не слабее «Тихого Дона» или, если писать о теме, – «Поднятой целины». Его так и называли, с легкого слова журналиста Дащинского – «заполярный Шолохов»… Я хорошо знал Николая , по занятиям Лито, уже теперь в далеких 80-х годах.

   И вот тот семинар, по-видимому, последний, 1998 года,  я  успел застать.  В главной комнате «писательской» сидели вдоль стен  молодые и незнакомые мне  авторы, весело и громко переговаривались, шумели. Откуда они взялись, те ребята, – непонятно. Новая поросль. И вот среди них – Надежда Большакова. Выкликают каждого,  представляют. А они, знай себе, продолжают веселиться, шутить… Но вот  она, громче всех, восклицает, "такой молодой !". – и  опять  вместе со всеми, – хохочет… Больше, и что дальше  там  было, не помню,  сборище  то – покинул. 
     Но  вот случился  второй эпизод, более серьезный,  и, в моей памяти, – отложился. Но только он уже произошел лет через семь спустя, в 2005-м, когда я выпустил первую свою книгу, где описал  события недавней истории местной писательской организации, которым был свидетель. Так вот, в той книге я писал и о Скромном. Но, попутно там, позволил себе суждение, нелицеприятное, о вожаке мурманских писателей, Викторе Леонтьевиче Тимофееве. Он, как-то, похвалив один мой рассказ, и наобещав его напечатать, потом, после, как-то отстранился,  будто забыл о нем, и больше мне о нем не напоминал. Хотя бы извинился, повинился, или объяснил,  понятными переменами переходного времени, но даже не заговаривал, не вспоминал, об этом своём обещании, и тем не менее, здоровался со мной как обычно, вроде бы ничего не произошло… А мне было обидно, что я  столкнулся, так явно, с таким прозрачным лицемерием мэтра и такого наплевательского отношения ко мне. И вот этот, памятный случай… Я, как обычно, зашел к Скромному в писательскую, но там его не застал,  и даже, помнится, не присел, как вдруг, в кабинет ответсека,  вдруг заскочил «Леонтьич» (как его за глаза называли) и стал чуть ли не  с порога кричать на меня, с вопросом «чего это я тут появился?». «к кому?»  Он, оказалось, прочитал мою, только что вышедшую книгу и там обнаружил для себя крамолу. Мы принародно поругались. Присутствующая при этом инциденте Надежда не проронила ни слова… Она молча внимала, происходящему на ее глазах, потупив их, скандалу,  и, по-видимому, без слов, потому, что Скромного она ценила, была с ним в добрых и дружеских отношениях. Ведь в той книге, о Маслове, Скромный упоминался  ею как один из первых, если  даже не первый среди равных  – прозаик, романист. Но тоже безвременно, уже через год с небольшим, – ушедший…               
                2
 
     И вот когда уже в недавнее ближнее время, в 16-м, задумав составить книгу воспоминаний о Скромном, к  его 70-летию (в 2018-м), я  написал Надежде с просьбою посодействовать мне. Она незамедлительно и с готовностью отозвалась,  откликнулась.  И это стала не только помощь и подмога, но и что-то большее – поиск, участие, рекомендации. Она подсказала нескольких авторов, которые в свое время писали о Скромном,  передала мне богатейший личный фотоархив о нём, сама предложила собственно написанный материал.  Вполне можно, и справедливо,  Надежду Павловну назвать соавтором, составителя. Так немало она сделал для будущей книги. И вот вчерне, в основном,  к концу 2017 года, книга была готова. Остались  только подчистки, подправки  присланных рукописей, общее  их оформление, расположение материалов.
   Я придерживался, конечно, объективности, и потому так вышло, сложилось, что не смог скрыть, и осветил конечный период жизни Николая,  по фотографиям и полунамекам, когда он уже знал о своем  неутешительном  и роковом диагнозе. В тот короткий, но яркий по-своему отрезок жизни, он поддался увлечению, влюбленности, а потом погрузился в последнюю свою, и настоящую любовь, осветившей и скрасившей его пребывание на Земле… И когда книга, сборник о нем , «Честь имени»,  была издана и часть экземпляров роздано, в преддверии юбилейного собрания, 31 марта, в течение перед этим, и последующих нескольких дней, обрушились  на меня, и на Надю – эта разнузданная  и оскорбительная кампания. Обвинили нас в нечистоплотности,  смаковании, обрядили ее в пошлость, и устроили грандиозный скандал, шабаш: за ту  очищающую, и отчасти завистливую  для всех обрисовку и трактовку фактов финальных  эпизодов жизни Мастера. Особенно злобствующими оказались женщины, вдовы знаменитых писателей. И наиболее ретивая, вообще, призвала уничтожить весь тираж, а меня, составителя, предать суду. Звонили  мне напрямую и грозились подать  иск. И конкретно, по факту, накануне юбилейного собрания, даже начались активные действия, или  точнее, – противодействия, – моему выпущенному сборнику. Десять экземпляров книги, которые  я намеревался  оставшимся авторам вручить, и которые я предварительно оставил в отделе краеведения областной  библиотеки,  – арестовали, – и выдавать мне их  – запретили(!).  Дело было сделано.

     Так было скомкано, объявленное, намеченное мероприятие, – юбилейного заседания. Нам объявили, бойкот. Надежда, однако, на собрание явилась, а я, понятно, в знак протеста, не пришел. Надежда поддержала меня там, в зале, простым  и молчаливым участием.
    После собрания мы сидели с Надей в кафешке вестибюля, и я, вылавливал  авторов,  вручал им экземпляры, которые дополнительно специально принес, вытаскивал их из портфеля… Таким вот партизанским способом действовал.  Что можно было чувствовать в такой обстановке? Хорошо, что я и раньше успешно  противостоял невзгодам судьбы, выдержал достойно и этот стресс. Но долго еще действовал, как подпольщик,  на различного рода собраниях, презентациях в областной библиотеке, препятствуя  негласному запрету,  продавал книги, из-под полы… Лишь после, потом, через три месяца, книги мне, те арестованные, выдали, вернули…
    Потом я ушел в очередной, по работе, свой рейс, несколько успокоился, и уже к концу года вернулся.  И тогда-то состоялся праздник и на нашей с Надеждой улице... В декабре  того же, 2018-го  года, мы подготовили и организовали, всё-таки, свою презентацию, но в другой областной библиотеке, – детско-юношеской. Надя, выпускница Института культуры, провела ее живо, с блеском, с огоньком,  профессионально,  – с песнями, читкой актера областного театра, фотосессией, съемкой телевидения, банкетом…
                3
 
    Надежда никогда не жаловалась на свое здоровье. Лишь однажды она призналась, про перенесенный  инфаркт, в 2013 году. И, по-видимому, случилось осложнение сердечной болезни…  Сказалась  и  нагрузка,  психологическая и физическая, – ведь накануне кончины Надя вернулась из своей очередной поездки. Не щадила себя…  И когда  16 апреля, за день до ее  64-летия,  непоправимое произошло, не сразу всем и поверилось  что случилось страшное,  и неожиданное,  – Нади не стало. Оглушение, оцепенение охватило всех знавших ее. Все были  – потрясены…
   
   …Серый день 22 апреля 2021-го. Островки нерастаявшего еще снега на подворье. Жуткое ощущение страха на входе… Но полумрак  высокого и просторного молельного зала Свято-Никольского храма Мурманска, тепло-сладкий аромат благовония, негромкое, вполголоса,  пение меняет настроение на смиренную покорность и строгость. Страшно лишь только остается  смотреть на то, что присутствует в центре,  и покрыто саваном, перед алтарем…
    Надя не любила цветы, и потому родственники просили их не приносить, но несколько скромных венков всё же приклонились к усопшей.  Говорят, чем больше людей молится об упокоении, тем легче душа встретится с Вечностью… Народу на отпевание собралось немало. Может  60, может 70, но далеко за пол-сотню  людей  присутствовало.  Причем приходили новые посетители, кто-то же, по ходу ритуала, незаметно и тихо исчезал... Из писателей  промелькнуло  всего пара-тройка человек.  И не видно было лиц официальных или кого-то из  администраций, областной или городской. Характерно, что в Инете промелькнуло одно только маленькое, от правительства, короткое соболезнование. Даже по телевидению местному, как я не пытался усмотреть, сообщения не было. По компетентному мнению, – «не подсуетились из Союза писателей…»
   Осталась обширная переписка моя с Надей, в аккаунте. Она длилась все последние годы, с 16-го, и под конец 20-го. Я подумал, при написании этого очерка,  может, опубликовать и эти свидетельства, многих интересных фактов, событий, открытий, откровений,  прозрений, оставшихся «за кадром»?..
     Особенно интенсивно мы общались во время подготовки нашего общего сборника о прекрасном Человеке, великом Писателе, нашем земляке, с которым посчастливилось  вместе быть рядом. Поклонимся нашим  кумирам и мы, оставшиеся на Земле…

10.09.2021                Николай Рогожин.
 г. Мурманск                Член Союза Российских писателей.
                Вице-Президент Фонда писателя Николая Скромного