Диалог с классиком

 «Будьте осторожны со своими желаниями
– они имеют свойство сбываться»
«Мастер и Маргарита». Этот роман я перечитываю, наверное, пятый раз. И каждое прочтение – как впервые: новые эмоции, новые впечатления, новые открытия.
«Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться». А ведь это правда. Бывает же такое: чего-то так сильно захочется, и всё делаешь для осуществления этой мечты; но чем больше стараешься, тем сильнее сгущается туман над дорогой, опускаются руки; и только стоит махнуть на задуманное, забыть его, как каким-то чудом всё сбывается. И вспоминаешь: «Ведь это была моя мечта! Так давно хотелось именно этого…»
«Как жаль, что нельзя поговорить с мастером этого шедевра», – промелькнула мысль и растворилась.
Прикрыв книгу, я погрузилась в размышления, воспоминания, а затем в сон.
«Мяу», – и кошачьи усы начали щекотать ухо.
– Кисюля, дай поспать, ещё и будильник не звенел, – отмахнулась от своей кошки и натянула на голову одеяло.
– Мяу, пора пить кофе. Гости заждались.
Это прозвучало так явно, что сон как рукой сняло. Я резко поднялась и увидела при свечном свете на одеяле огромного чёрного кота. «Как появился на тумбочке канделябр?» – промелькнула первая мысль.
– Сударыня, романтическое свидание должно проходить при свечах.
Кот взял меня под руку, помог приподняться с кровати и повёл в столовую, прихватив другой лапой канделябр.
– Укуси меня, чтобы я проснулась, – прошептали мои губы.
– Зачем же такие крайности? – промурлыкал кот. – Вы видите меня, со мной разговариваете. И удивились Вы больше не моему появлению, а зажжённым свечам. Разве этого недостаточно?
– Это всё роман. Не стоило читать Булгакова на ночь глядя…
– Ну что Вы, сударыня, идёмте, не каждому выпадает честь побеседовать с мастером.
Трепет свеч осветил столовую. Из-за стола приподнялся человек и поклонился.
– Михаил Афанасьевич?
– Прошу прощения, сударыня, что потревожил Ваш сон. Надеюсь, Вы не разгневаетесь на моего Бегемота? Он похозяйничал на кухне: приготовил кофе. Присаживайтесь, – и мастер придвинул стул.
– Приготовил на примусе? 
– Пх! Обижаете, сударыня. Настоящий кофе готовится в раскалённом песке! – и кот запрыгнул на диван. – Вам сливки добавить?
– Да, будьте так любезны, уважаемый Бегемот.
Кот добавил сливки в мою чашку, а остальные вылил в свою, в которой, как мне показалось, кофе не было.
– Вот видите, – довольно сказал Бегемот, – Вы уже обращаетесь ко мне по правилам этикета.
Я улыбнулась:
–  «Котам почему-то всегда говорят «ты»…»
 – «…хотя ни один кот ещё ни с кем не пил брудершафта!» – продолжил, смеясь, Михаил Афанасьевич.
– Но ведь Вы не совсем кот… – я не знала, как правильно выразить свои опасения.
– Вы считаете, – Бегемот облизал сливки с усов, – что я тот, с кем бы не хотелось встретиться ночью да ещё и пить с ним кофе?
– Не тревожьтесь, – улыбнулся Михаил Афанасьевич, – Бегемотом звали мою любимую собаку. Умнейший был пёс! Мне хотелось увековечить его в своём романе, но он никогда бы не позволил себе устроить пожар в Доме Грибоедова.
–  А ещё «кот древнее и неприкосновенное животное»! – гордо сказал Бегемот, открывая новый пакет сливок. – Поэтому мне много позволено мастером. В смысле – Афанасьевичем, – уточнил кот.
– Настолько древнее, что о Вас писали ещё в «Апокрифических сказаниях о ветхозаветных лицах и событиях».
На эти мои слова мастер засмеялся, а кот хитро сверкнул глазами.
– Итак, сударыня, Вы хотели со мной поговорить, – прищурился мастер.
– Да, но… я даже не представляла, что такое возможно.
– В нашей жизни возможно всё.
– Вы так долго писали этот роман, более 10 лет…
– Оно того стоило, – вставил свою реплику Бегемот. – Зато Вы теперь можете лицезреть самого обаятельного кота.
– Михаил Афанасьевич, у Вас было так много вариантов названия произведения: «Черный маг», «Копыто инженера», «Сын Велиара», «Гастроль Воланда», «Великий канцлер», «Сатана», «Вот и я», «Черный богослов», «Он явился», «Пришествие», «Черный маг» и ещё несколько других – почему всё-таки «Мастер и Маргарита»?
– Всё очень просто, сударыня. Любовь сильнее канцлеров и богословов.
– Почему Вы сожгли первые рукописи? Читатель теперь никогда не узнает, что было в них.
Мастер улыбнулся:
– Вы же знаете, что рукописи не горят.
– Но рукописи Гоголя сгорели, – возразила я, – и продолжение «Мёртвых душ» так и не увидело свет.
– А это всё потому, – кот поднял лапу, как учитель, – что у Гоголя не было своей Маргариты!
– Михаил Афанасьевич, один из главных героев – Воланд – представитель тьмы и зла. Но Вы так о нём написали, что читатель симпатизирует ему!
–  Зло и добро, истина и ложь… Это всё так относительно и субъективно. «Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?» – ответил мастер.
– «Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые», – добавил кот.
– Если честно, читая роман, я больше сочувствовала Понтию Пилату, нежели Га-Норци, прокуратору, который "...более всего в мире ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу..."
– "...Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но когда приходит полная луна, как видите, его терзает бессонница..." – медленно проговорил мастер, затем посмотрел в окно: – К сожалению, нам пора, пока не исчезла лунная дорожка.
– Но «праздничную полночь иногда приятно и задержать», – сказала я, пытаясь хоть не на много отдалить уход мастера и галантного Бегемота.
Кот вытер салфеткой усы, встал с дивана и поцеловал мою руку:
– Спасибо, сударыня, сливки вкусные, хоть и не натуральные. Натуральные сливки сейчас в магазине не то что редкость, их вообще не существует. Доброй ночи.
– Доброй ночи, – мастер поклонился, – ложитесь спать и помните: «Все будет правильно, на этом построен мир».
– «Все будет ослепительно хорошо», – ответила я, – доброй ночи.
Занавеска над дверью, ведущей на балкон, заколыхалась от прохладного ветра, и лунная дорожка вкрадчиво начала стелиться в столовую.

«Мяу», – кошачьи усы щекотали моё ухо. Я открыла глаза и увидела свою Кисюлю, будившую меня по утрам. Возле подушки лежал роман Булгакова «Мастер и Маргарита», на который падали лучи утреннего солнца.
«Приснится же такое, – сказала вслух, – пойдём, Кисюля, сейчас насыплю тебе покушать». И мы с кошкой направились в столовую.
На столе стояли две чашки с недопитым кофе: вечером заходила соседка. Я взяла их, чтобы помыть, и застыла на месте: чуть дальше, ближе к дивану, стояла чашка, на дне которой осталось немного сливок.