Промысел

Алексей Вениаминович Комов пребывал, в уже ставшем для него привычным сплине. «Ну, что за житьё! Как встал, так за вытьё», - нажимая клавишу пульта, он «листал» телевизионные каналы, напичканные надоевшей до икоты рекламой, около политическими ток-шоу, смакующими грязь человеческую Малаховым с Корчевниковым, бездарными комедиями-новоделами, и прочей белибердой. Ворочаясь с боку на бок на продавленном диване, Алексей резонёрствовал:

- Марлезонский балет на одной шестой части суши нашего неблагополучного шарика. Шариковы рулят! Ни сна, ни отдыха измученной душе! – он ногами поправил изображающий из себя боа плед, и повернулся спиной к опостылевшему телевизору.
Поначалу, жизнь Алёши Комова, москвича в пятом колене, проходила, как на советских агитках: «Пионер – всем ребятам пример!», «Учащиеся в советской школе! Овладевайте знаниями, учитесь стать борцами за дело Ленина». Позже: «У московских студентов горячая кровь, неподкупные души и светлые лица…».

«Бауманка», инженер-конструктор в КБ одного из московских заводов.

К тридцати пяти – состоявшийся, крепко стоящий на ногах человек. Однокомнатная, в спальном районе, но своя квартира. «Нива» (могла быть и «шестёрка", но…». Было у Алексея, малопонятное для многих обывателей хобби - Горы. «Парня в горы рискни, возьми…». Первый разряд по альпинизму.
 
Каждый отпуск к ним, «родимым». «Нива», с багажником, нагруженным снаряжением, сама, похожая на маленькую гору, как послушный ослик, бегала в  Киргизию к Тянь-Шаню, к Пику Ленина, в Таджикистан, к Пику Коммунизма, ну, и далее, что называется, по списку.

Там, в горах, в лагере, он познакомился со своей будущей женой, тоже заядлой альпинисткой. «Альпинистка моя, скалолазка моя…», - пел ей Лёша под гитару, неумело подражая рокочущему голосу Владимира Высоцкого.

В Москве они стали встречаться, а через год поженились. Марина, так звали новообретённую жену, оказалась женщиной амбициозной и властной, она работала директором плодоовощной базы, и быстро подмяла под себя вяловатого в городских условиях муженька.
 
Жили они по тем временам неплохо. У Марины своей  квартиры не было, и она перебралась со съёмного жилья в однушку Алексея. Зарплата у неё была на порядок выше конструкторской, плюс понятные бонусы, связанные со спецификой занимаемой ею должности. Ананасы, апельсины, бананы и прочие экзотические фрукты тогда на прилавках не пылились. В горах они стали бывать реже. Марина через «нужных» людей «доставала» путёвки в Болгарию, Чехословакию, Венгрию, Польшу, и даже Югославию.

Алексея, смирившегося с участью подкаблучника, прелести соцлагеря не грели, но деваться было некуда. Его робкие попытки раздельно провести отпуск заканчивались феерическими скандалами. Но разногласия в семье оставались делами келейными. В глазах окружающих они выглядели счастливой, красивой преуспевающей парой, одетой в сногсшибательную «фирмУ» (заслуга, опять же, Марины).

Марина, трепетно относясь к своей, к слову сказать, действительно великолепной фигуре, категорически отказалась от прибавления в семействе, приведя тем самым Алексея, мечтавшего о двух, как минимум, детях, в состояние перманентной депрессии. Он уже начал было подумывать о разводе, когда всё разрешилось само собой. «Святые», по выражению вдовы всероссийского позорища, девяностые похоронили завод Алексея, оставив того без работы. Жена же напротив, воспряла духом, и с головой окунулась в мутные воды нарождающихся рыночных отношений, приватизировав плодоовощную базу, и развив бурную коммерческую деятельность. Уже через год она рассекала на новёхоньком «ВМW», не скрывая презрения к мужу неудачнику. Марина купила двухкомнатную квартиру в старом доме недалеко от центра, сделала евроремонт, вынимая душу из бригады отделочников гастарбайтеров, но Алексея туда не пригласила, сама предложив развестись.

Алексей не смог сдержать радостной улыбки при этом судьбоносном известии, чем вызвал неудовольствие супруги, рассчитывавшей на другую реакцию, но его настроения Марины больше не волновали. Он словно ярмо с себя скинул. «Я свободен…», припомнилась Алексею рок-баллада Валерия Кипелова.

Свобода свободой, но и на свободе надо на что-то жить. При Марине, несмотря на испортившиеся отношения, харчевался он по высшей категории, и даже получал на карманные расходы. В доме всегда были сигареты и спиртное.

Сейчас же Алексей остался, как говорится, на бобах. Впрочем, в опустевших кухонных шкафах даже бобами не пахло. Нужно было срочно устраиваться на любую работу, чтобы не протянуть ноги от голода.

Возможность устроиться по специальности выглядела утопической – российская промышленность сыпалась по принципу домино. Помимо навыков инженера и лазанья по горам, у Комова за душой ничего не было. Выручил приятель, тоже скалолаз.

Оказывается, в стране появилась совсем для неё «молодая» профессия - промышленный альпинист. До недавнего времени советские строители, маляры, монтажники сами выполняли высотные работы.

«Заниматься любимым хобби, да ещё и деньги за это получать?!», - у Алексея даже ладони вспотели от желания немедленно стать этим самым промальпом.

Приятель свёл его с начальством, и уже через неделю Комов шпаклевал швы на стенах блочных девятиэтажек, мыл окна «газпромовского» небоскрёба, что на Намёткина, устанавливал, где только можно и нельзя, тарелки спутниковой связи и коробки кондиционеров. Словом, работы хватало.

Промышленный альпинист, это не инженер, «товар» штучный. Соответственно и зарплата у него на порядок, а то и два, выше. Через пять лет Алексей сменил «ниву» на японский внедорожник, сделал в своей «однушке» ремонт, превратив её в студию, обзавёлся компьютером, продвинутой видео и аудио аппаратурой, всевозможной бытовой техникой, и молодой любовницей.

С Машей Алексей прожил без малого лет десять. За это время он, подобно Пигмалиону Бернарда Шоу, сделавшему из уличной торговки леди, сладил из махровой провинциалки москвичку, и обладая природным вкусом научил её стильно одеваться, подтянул уровень подопечной чуть ли не до своего. Маша оказалась толковой и прилежной ученицей. Комову исполнилось пятьдесят, когда его пассия «сделала ему ручкой» и укатила на авто представительского класса в счастливое светлое будущее с каким-то преуспевающим бизнесменом.

«Померла, так померла, - констатировал Алексей, - всё лучше, чем если бы она рога начала мне втихаря наставлять». Не сказать, что он отнёсся к уходу Маши совсем уж безэмоционально. Десять лет не краткосрочный романчик, так легко не перечеркнёшь, но и на стену от горя не лез. Так, погоревал, попил с недельку, и за работу.

Ещё шесть лет Комов лазал по стенам высоток, ставя себе в пример Отто Герцога, Сидониуса «Бимбо» Андерле, Фрица Висснера, которые были активными альпинистами, переступив семидесятилетний рубеж, но руководство его рвения не оценило.

- Алесей Вениаминович… тут такое дело… - замямлил вызвавший его в офис начальник, пряча глаза, - нам придётся с вами расстаться.

- Я что-то не так сделал, - опешил, не ожидавший такого поворота Комов.

- Да нет, претензий у нас к вашей работе нет, - поморщился шеф.

- Тогда в чём же проблема?

- Возраст у вас для этой работы неподходящий. Случись чего, нам отвечать потом…

Алексей, нервничая, попытался поведать историю Отто Герцога «со товарищи», но начальство не впечатлилось историей патриархов альпинизма, подсластив горькую пилюлю увольнения щедрым выходным пособием.
 
Так, на пятьдесят восьмом году жизни, Алексей Вениаминович Комов остался не у дел.

« Ну, что ж… Три годика до пенсии как-нибудь перебьюсь», - размышлял Алексей, твёрдо для себя решив не поддаваться унынию.

Зарегистрировавшись в службе занятости безработным, он стал получать пособие, подрабатывал на всевозможных «халтурах», не требовавших официального оформления, да и на счету в сбербанке кое-какие деньги скопились. Словом, не как прежде, но жить можно.
 
Через год, когда его уже шесть месяцев, ка сняли с учёта на бирже, и он заметно пощипал сбережения, Комов получил ощутимый «удар ниже пояса» от «гаранта». Тот подписал закон о повышении пенсионного возраста.
 
«Твою мать! Молодёжи работы не хватает. Здоровые парни продавцами и мечдер… мерчендайзерами… Тьфу! Язык сломаешь, трудятся, а тут ещё таких, как я – не пришей кобыле хвост, на рынок труда хренову кучу вывалят. Чем думают? Уж точно не головой! Нет, я понимаю, экономика на подъёме, производственные мощности простаивают, рабочих рук не хватает – потрудитесь ещё немного, старики. Послужите отечеству, Родина вас не забудет… А сейчас чего? Стагнация торговли, производства, Бог весть чего ещё… и на тебе – приходи кума любоваться. Вот какую я работу найду в пятьдесят восемь лет, когда кадровики от сорокапятилетних рыла воротят?», - в голос разразился в пустоте квартиры возмущённой тирадой Комов.

Потянулись тоскливые, похожие один на другой, как однояйцевые близнецы, дни – побудка, завтрак, поиск работы по интернету, звонки потенциальным работодателям, обещания с их стороны перезвонить, обед, послеобеденный сон, вечерний телевизор до двух ночи… и по новой, как застрявшая на одной канавке виниловая пластинка.

В один из таких дней Алексею позвонил бывший однокурсник.

- Леха, выручай! – с трудом ворочая языком, забубнил тот в трубку, - моя злыдня заперла меня в квартире, а дома ни капли алкоголя. Не похмелюсь – помру. Не поможешь, я тебе после смерти во снах являться буду.

- Так чего надо-то? - удивился звонку Алексей. С Колей, так звали однокурсника, друзьями они не были, так, приятели, по пивку изредка встречались.

- Привези водки, деньги я тебе сразу отдам.

- А пить-то как, через замочную скважину будешь, - дурашливо хохотнул Комов.

- Балда! Я на первом этаже живу. В окно подашь.

- Ладно. Сколько?

- Чего сколько?

- Световых лет до Альдебарана, баран! Водки сколько?

- А-а… Одну. Нет. Две. И пива, бутылочки две. Нет, три.

- Адрес напомни.

Коля назвал адрес.

«Ладно, развеюсь хоть. А то уж заплеснивел дома сидючи, - настраивал себя на поездку Алексей, натягивая джинсы и толстовку. В прихожей, глянув на своё отражение в зеркале, поморщился. Трёхдневная седая щетина придавала его лицу брутальности не больше, чем если бы он «украсил» себя костылями и ортопедической обувью, - а-аа, за водкой чай иду, не в ленинскую библиотеку…

Потрясывающимися руками, перевесившись через подоконник, Коля принял пакет с вожделенными напитками, сбросил Алексею мятую тысячерублёвую купюру.

- У меня сдачи нет, - расправил банкноту Комов.

- Какая сдача! Если бы знал, что возьмёшь, я тебе ещё бы столько же за труды дал. Выручил, спасибо тебе, Лёш! От души.

По дороге домой Алексей думал о Кольке: «Мужику под шестьдесят, а его, как нашкодившего первоклашку дома запирают… Стоп! А сколько таких же бедолаг по Москве заперто? И все вожделеют, и деньги есть, а из квартиры не выйти».
 
Окончательно идея оформилась, когда Комов парковался напротив своего подъезда.
Дома, переодевшись, Алексей засел за компьютер. Благо, с умной машиной он был «на ты». Создав свой сайт, он задумался над его оформлением и соответствующим текстом. Выкурив с пачку сигарет и выпив чуть ли не литр кофе, он осоловело откинулся на спинку стула, оценивая своё «детище».

На безнадёжно чёрном фоне, крупным романским шрифтом с засечками, алело одно единственное слово: «ДАЁШЬ!». Под ним в красной гимнастёрке будёновец, тычущий пальцем в условного визави. Вместо «…записался добровольцем?», текст под ним гласил: «не можешь выйти из дома? Звони!». Далее следовал номер телефона и описание оказываемых услуг.

Полюбовавшись делом рук своих, Алексей завалился на диван, и постарался уснуть. Разбудил его рингтон телефона.
 
- Да.

- Это… вы реально водки привести можете? Деньги есть. Просто моя меня заперла…

- Не вопрос. Адрес, и чего и сколько.

С этого звонка у Алексея, за редким исключением, дня свободного не было. Он и предположить не мог, сколько нерадивых мужей запирали их благоверные дома. Да что там мужей! Женщины тоже нередко прибегали к его услугам.

Без альпинистского опыта бизнес Комова непременно потерпел бы фиаско. Редко кто из «арестантов" жил на первом, или хотя бы на втором этаже. В основном страждущие проживали в многоэтажных человеческих муравейниках. Алексей достал с антресолей пылящееся там с давних времён альпинистское снаряжение, купил спортивный арбалет, снарядив его стрелой с шарообразным резиновым наконечником, с привязанной к ней тонкой бичевой. Если заказчик жил не выше пятого этажа, Комов стрелял из арбалета на балкон, или в окно нужной квартиры, хозяин тянул за бечёвку, к которой была привязана альпинистская веревка, на конце которой крепился контейнер с заказом. Также Алексей правдами и неправдами раздобыл набор отмычек.
 
После того, как он оказывался в нужном подъезде, Комов поднимался на последний этаж, вскрывал замок на двери или люке, ведущим на крышу, и спускал на верёвке заказ к нужному окну. В особо сложных случаях спускался сам.

Через полгода Алексей обзавёлся постоянной клиентурой, на его сайте заре-гистрировалось больше сотни подписчиков, которые обменивались рецептами способствующих устранению похмелья средств, способами выхода из запоя, устранения запаха перегара, и прочее, согласно теме.

«Клуб по интересам, блин!», - ухмыляясь перечитывал Комов переписку своих подписчиков. Моральные аспекты своего предприятия его волновали мало. Жизнь снова обрела прежние краски, даря уверенность в завтрашнем дне.