Дважды два - искусство

Говорят, нельзя измерить алгеброй гармонию. Наверно.

А современное искусство, я думаю, можно. Если добавить арифметику с геометрией под острым углом сатиры и юмора.

Возьмём черный квадрат.

Это два равнобедренных треугольника. А площадь его равна одной стороне в квадрате.

Кто-нибудь с этим поспорит? Нет? Это все художники знают.

А вот посложнее - для писателей.

Есть чертова полдюжина книг с одноименными фильмами, где десять в энной степени волшебников неизумрудного города отъезжают с платформы 9 и 3/4 из пункта "Л" в пункт "Х" и  там четыре четверти превращают арифметическую прогрессию чьих-то доходов в геометрическую.

(задачка для продвинутых)

А нобелевская песня акына про сто лет непонятно чьего одиночества (название которой в правильном переводе звучит как - сто лет неприкаянности) равна одному дню Ивана Денисовича.

Но не потому, что там сто и кто-то одна, а тут один среди ста, а потому, что обратно пропорциональны "Тихому Дону" Шолохова.

Следующий.

Это я, Эдичка.

Он равен Сэлидженеру "Над пропастью во ржи" (который у них "Ловец во ржи") плюс ненормативная лексика. Но без двух лет строгой изоляции.

Если от романов Толстого отнять детство, отрочество, юность, то останется старость.

Если сложить Жюля Верна, Буссенара и Алексея Толстого, то получится Ефремов.

А роман "Мастер плюс Маргарита" равен депрессии.

Некоторые могут подумать, что это бухтины вологотские завиральные.

Это неверно.

Они равны Зощенко плюс деревня. Но не Бунина или Тургенева, а сначала разделенная, а теперь из которой постепенно извлекают корень.

Далее.

Петр Мамонов равен Ван Гогу. Они оба добрые, как дети, и у них всё в минусе - тексты, пение, рисунок, живопись.

Но минус на минус даёт плюс.

А вот Сальвадор Дали им не товарищ. Он хотя и равен другому испанцу по количеству плюсов, но иногда вёл себя не просто отрицательно, а как анфан террибль в квадрате.

"Альтист  Данилин" для большинства - это х и у , то есть, всё неизвестное.

Но, возможно, Стругацкий помноженный на два.

Правда, современное искусство не любит уравнения с неизвестными.

Если берут ритм вальса - три четверти, диско - одна вторая, рок-н-ролла - одна четвёртая, то должны получиться только танцы со звёздами.

А если взять "Три товарища", пятую симфонию Бетховена, "Двадцать тысяч лье под водой" и даже "Миллион в брачной корзине" - все это будет равно слову "неформат" или, что одно и то же - "Грошовой опере".

Это раньше "Семь невест ефрейтора Збруева" равнялись "Семи старикам и одной девушке", а сейчас уравнения другие.

Вливаешь в бассейн двести миллионов, добавляешь одиннадцать "Оскаров", а вытекает больше миллиарда.

Потому что Голливуд - это не "Три плюс два" и не "Восемь с половиной", это убийства в квадрате, чудеса в кубе, плюс спецэффекты.

А в итоге - зеленые бабки.

Там хорошо понимают, что извлекать из шести-семи нот, тридцати букв и нескольких цветов надо всё со скоростью двадцать четыре кадра в секунду.

А если будешь уходить в параллельные миры, рисовать круги ада, описывать углы в любовном треугольнике, равняясь на классиков, то увидишь не финансовые пирамиды, а дырки от бублика.

Ну хватит об огромных числах, то есть, современном искусстве.

Удовольствие от этого стремится к нулю, а говорить можно до бесконечности.