Неологизмы в письмах Лескова Статья Ю. Захаровой

Автор статьи кандидат филологических наук Ю.Г.Захарова
На материале писем Н.С. Лескова рассматриваются лексические нео­логизмы, образованные от исконно русских и заимствованных слов в рус­ском литературном языке второй половины XIX века. Ключевые слова: неология, лексический неологизм, письма русских писателей, развитие лексической системы русского литературного языка XIX века. Неология русского языка XIX века – перспективная область исторической лексикологии. Неологизмы в русском языке этой эпохи – один из главных объектов внимания для составителей Словаря русского языка XIX века. Пись­ма Н.С.Лескова содержат интересный материал для изучения как узуальных, так и окказиональных новых слов во второй половине XIX века. Настоящее исследование посвящено лексическим неологизмам 50–90-х годов XIX века, то есть новым для рассматриваемого периода в развитии рус­ского языка словам, образованным от исконно русских и заимствованных основ по продуктивным словообразовательным моделям. Новизну слова в рассматриваемый период, прежде всего, позволяет определить отсутствие его в литературных, публицистических и прочих источниках на определён­ном хронологическом срезе и дальнейшее появление у разных авторов с на­растанием частоты употребления. Лексические неологизмы редко находят отражение в словарях в начале своего употребления. В связи с этим важным признаком, позволяющим судить о новизне лексемы, является отсутствие ее фиксации в словарях и появление в лексикографических источниках более позднего времени. Показателем новизны слова может быть глоссирование в текстах: оно свидетельствует о необходимости пояснять значение слова, из­вестности не всем носителям языка. В ряде случаев о новизне лексемы может говорить заключение ее в кавычки или подчеркивание.Большой пласт неологизмов 50–90­х годов XIX века составляют в пись­мах Лескова отвлеченные существительные. Это неслучайно, поскольку класс абстрактной лексики активно формировался в русском языке в этот период. Судя по материалам словарей, самый продуктивный словообразова­тельный тип был представлен отвлеченными существительными с суф­фиксом -ость,  образованными  от  прилагательных.  В  письмах  Лескова  представлены  неологизмы:  интеллигентность,  интимность,  портатив­ность,  вульгарность,  резонность,  тенденциозность,  претенциозность,  цензурность, щепетильность, фривольность и др.Слово интеллигентность  встречается  в  одном  из  писем  Лескова  Л.Н. Толстому: «Прочитал теперь Гелленбаха, который мне попался под руку перед выездом из Петербурга. <...> Пять лет тому назад он мне ни­чего не открывал, а теперь я извлек из него много отрады и утешения. Особенно это о врожденной интеллигентности...» (Л.Н. Толстому, 1891 г.) [4. 11. С. 493]. В.В. Виноградов отмечал, что существительное интеллигенция в значе­нии, близком к современному, появилось в русском литературном языке в 60­е годы XIX века, однако в это время оно не получило широкого распро­странения и в словарях отражения не нашло [1. С. 227]. Существительное интеллигенция появляется во втором издании Словаря В.И. Даля (1881 г.), а  интеллигент  и  производное  от  него  прилагательное  интеллигентный – только в третьем издании под редакцией И.А. Бодуэна­- де­Куртенэ(1905 г.). Отвлечённое существительное интеллигентность в словарях на­чала XX века не фиксируется. Материал «Национального корпуса рус­ского языка» свидетельствует о том, что слово интеллигентность стало употребляться в русском языке с конца 80­-х годов XIX века и первона­чально имело значение «образованность, начитанность, умственная раз­витость». Разные авторы часто берут слово в кавычки, подчеркивая этим и его новизну, и ироническое отношение к нему: «Ж.Ж. Руссо был иде­альный и оптимистический утилитарист, т.е. он желал сделать всех людей весьма счастливыми и весьма моральными и верил в возможность осу­ществить этот идеал. Он находил, что мелкая многокнижность и, говоря Эпистолярий               
по-­нынешнему (т.е. скверно, по-­хамски), “интеллигентность” не даёт об­ществу ни того ни другого – ни благоденствия, ни морали» (К.Н. Леон­тьев. Владимир Соловьев против Данилевского (1888)). «Вообще, даже в лучших своих вещах г. Горький не в силах скрыть того, что он человек образованный, – в плохих же его начитанность, его “интеллигентность”так и прёт в глаза, нагоняя тоску. Герои и героини, если это из образован­ного класса, то все архиинтеллигентные»  (М.О. Меньшиков. Красивый цинизм. M. Горький. Рассказы. СПб., 1900 (1900)) [Там же].Приведённый выше пример из письма Лескова свидетельствует о форми­ровании у слова интеллигентность нового ядерного компонента значения, свойственного современному русскому языку: «большая внутренняя куль­тура», ср. интеллигентный – «принадлежащий к интеллигенции, а также во­обще обладающий большой внутренней культурой» [6. С. 249]. О расшире­нии значения говорит новая сочетаемость – врождённая интеллигентность. Лесков имел в виду высокий нравственный уровень человека.Существительное интимность  впервые  фиксируется  в  Словаре  ино­странных слов Н.А. Чудинова (1894). Первый пример в «Национальном корпусе» датируется 1870­-м годом. Слово могло появиться в русском язы­ке двумя путями: непосредственно было образовано при помощи суф­фикса ­ость от прилагательного интимный, производного от французско­го intime, или представляло собой словообразовательную кальку с фран­цузского отвлеченного существительного intimit;. Ю.С. Сорокин обратил внимание на то, что для отвлеченных существительных с суффиксом ­остьбыло характерно как «абсолютивное» (независимое) употребление, так и «зависимое» (в составе словосочетаний с родительным падежом). В «аб­солютивном» употреблении они приобретали «значение более конкрет­ное, становились самостоятельными знаками особого понятия» [9. С. 189]. Именно такое употребление слова можно наблюдать в одном из писем Н.С. Лескова: «много, много говорил о «любовной переписке, найден­ной, по словам Ю<рия> Ф<ёдоровича>, в Московском иезуитском доме». Он отклоняет «любовный» характер найденных писем и говорит, что это просто «нехорошо перетолкованная интимность, дружеская короткость и т. п.»» (И. С. Аксакову, 1875 г.) [4. 10. С. 418]. Существительное интимность здесь употреблено в значении «тесная дружба, близкие отношения между людьми», только это значение отражено в Словаре Н.А. Чудинова. Для современного русского языка свойственно более отвлеченное значе­ние «задушевность, близость» [10].Интересно употребление слова портативность в письмах Лескова. Это существительное долго не получало отражения в словарях, впервые оно по­явилось в толковом словаре Д.Н. Ушакова (1935–1940). Прилагательное портативный фиксируется в словарях иностранных слов Ф.Павленкова и М. Попова с 1907 года со значением «удобный для ношения при себе». Кон­тексты писем Н.С. Лескова показывают, что в его употреблении в сущест­вительном портативность произошла нейтрализация одной из ядерных 44 русская речь 4/2018 сем – «переносной характер», под портативностью писатель понимает про­стоту, применимость на практике учения Л.Н. Толстого: «Замечания попа <...> очень почтительны, но мало интересны. Все они напоминают недавний спор наших ученых медиков, при котором эти никак не могли отличать по­лезности одного оперативного инструмента от его “портативности”. <...> Надо жить так, как у Вас сказано, а всякий понеси из этого сколько можешь. А если писать иначе, по­ихнему, то трактат пойдет уже не о “полезности”, а о портативности и о приспособительности» (Л. Н. Толстому, 1893 г.) [4. 11. С. 552]. Прилагательное портативная в хронике «Захудалый род» Лесков упо­требляет по отношению к женщине в значении «миниатюрная и легкая», что говорит об актуализации периферийных сем: «Дон­ Кихот не мог взять на руки своей жены и перенести ее домой: он был еще слаб от болезни, а она не слишком портативна» [Там же. 5. С. 95].Преобразование значения французского корня portatif­ было характер­но не только для речи Лескова, ср. портативный – «удобный» (расшире­ние значения): «Деревенские заказчики были без ума от работы отца. Им он главным образом изготовлял “холодные калоши” – это чрезвычайно портативный вид обуви, главным образом для грязного времени. Удобст­во их надевания: стоят такие калоши, воткнул в них с налету мужик или баба ноги и пошел» (К.С. Петров­Водкин. Моя повесть. Часть 1. Хлы­новск (1930)). Портативный – «легко запоминаемый и передаваемый из уст у уста» (формирование переносного значения): «Эти фразы изго­товлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно пор-тативного свойства, для того чтобы ничтожные светские люди удобно мо­гли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные» (Л.Н. Толстой. Война и мир). Портативность – «состояние, в котором человек не может передвигаться самостоятельно, его можно только перенести» (фор­мирование переносного значения): «Ох напьюсь же я! Вдрызг, до чёрти­ков, до портативности» (О.Н.Ольне. Трясина. 1914) [3].Слово тенденциозность стало активно употребляться в русской критике с 70-­х годов XIX века, однако оно тоже поздно нашло отражение в слова­рях. Судя по одному из писем Лескова, в 80­е годы в русском языке уже сформировалось обладающее яркой отрицательной оценочностью значе­ние «предвзятость в проведении какой-­либо идеи, не получившей под­тверждения, художественного оправдания в самом содержании произведе­ния» [8. 15. С. 269]. Писатель отвечает на нападки критиков за роман «Не­куда», привлекая этимологию слова: «Я терпел самые тяжелые укоризны именно за то, что списал то, что было, и потом это же самое вменено мне в “тенденциозность”, которою попрекают меня и доселе. Тенденция от французского tendance или от латинского tendere значит тянуть, стремить­ся, иметь склонность, направление. К чему же я тянул в «Некуда»? <...> Я ни к чему не тянул. Я только или описывал виденное и слышанное, или же развивал характеры, взятые из действительности» (Открытое письмо к П.К. Щебальскому, 1884) [4. 11. С. 229–239].Эпистолярий                45
В письме Лескова 1893 года встречается слово претенциозность: «Без сомнения,  должно  же  быть  видно  во  мне  что­то  такое,  что  дает  указа­ния  на  мое  высокое  мнение  о  себе  и  о  желании  равняться  с  Т­м?  <...>  Без сомнения, во мне есть что­то чрезвычайно противное и кидающее­ся в глаза своею претенциозностью!» (Л.И. Веселитской, 1893) [Там же. С. 34–535]. Это один из первых примеров употребления данной лексемы в русском языке. Прилагательное претенциозный (восходящее к француз­скому pr;tentieux, -se) и производное от него на русской почве отвлечен­ное существительное претенциозность стали употребляться в 90­е годы [12. 2. С. 66]. В Большом академическом словаре русского языка сущест­вительное претенциозность фиксируется со значением «вычурность, ма­нерность», однако контекст письма Лескова говорит о том, что в конце XIX века это слово употреблялось в ином значении – «требовательность, неуместно высокая самооценка». Это значение отражено в Словаре ино­странных слов М. Попова (1907) [7]. Слово щепетильность появилось в русском языке в середине XIX века, а словарную фиксацию получило только в 1909 году [2. 4. С. 1502] Оно пере­жило долгую эволюцию значения наряду с прилагательным щепетильный, от которого было произведено. По наблюдениям Ю.С. Сорокина, совре­менное значение этого слова («строгая принципиальность до педантич­ности, корректность в отношении с кем­либо или по отношению к че­му­либо») окончательно сформировалось только в последние десятилетия XIX века [9. С. 533].Письма русских писателей, датируемые 70­ми годами XIX века, под­тверждают вывод Ю.С. Сорокина: прилагательное щепетильный и произ­водные от него еще не пережили специализации значения, они сохраняют отрицательную оценочность. В письмах Ф.М. Достоевского встречаются такие примеры: напыщенная и щепетильнаястатья («содержащая излишне мелочную, придирчивую критику»); ужасная забота, до последней щепе-тильности, о себе, о своей целости и своем спокойствии («мелочная озабо­ченность своим благополучием»); щепетильно наклонный требовать испол-нения долгов («мелочно», «придирчиво»); ну к чему ты так разобиделся, так защепетилился? («стал мелочно обидчив»). Лесков в одном из своих пи­сем употребляет существительное щепетильность в значении «моральная брезгливость, педантичная придирчивость в отношении к человеческим порокам»: «Порицая их и осмеивая в печати, в жизни я не имел никог­да силы сторониться от этих жалких и трижды жалких межеумков. Этого рода щепетильность мне глубоко противна... Умно это или глупо – это мне все равно; но незапятнанный “друг грешников” никого не сторонился, а я сам гадок, сам нравственно квол и всех пороков достаточно исполнен, так поэтому мне претила мысль о всякой брезгливости» (И.С. Аксакову, 1875 г.) [4. 10. С. 390].В XIX веке в русском языке появилось немало нарицательных суще­ствительных, мотивированных собственными именами. Особую группу 46 русская речь 4/2018
Эпистолярий                47среди них составляют отвлеченные существительные или наименования лиц, образованные от собственных имен вдохновителей тех или иных иде­ологических течений, общественных направлений, например, гегелианство, кантианство, шеллингианство; гегельянец, кантианец, петрашевец, ткачевец, нечаевец и другие [9. С. 243]. В 80­-е годы XIX века окончательно сложилось религиозно­философское учение Л.Н. Толстого. Лесков под­держивал  с  Л.Н.  Толстым  дружеские  отношения,  горячо  поддерживал  его идеи, которые нередко обсуждались в переписке. В одном из писем Лесков употребил слово толстовство, заключил его в кавычки, подчер­кнув этим новизну понятия и негативную коннотацию слова, связанную, прежде всего, с отрицательным отношением к толстовству церкви и го­сударственной власти: «Но это небось называется “толстовство”, а то, нимало не сходное с учением Христа, есть “православие”... Я и не спорю, когда его называют этим именем, но оно не христианство!» (Л.И. Весе­литской, 1893 г.) [4. 11. С. 529]. В письмах Лескова 1893 года встречаются также неологизмы толстовец, толстовка: «Роман Баранцевича начинает меня интересовать, так как там есть усилие изобразить “толстовца”, и для модели взят Пав<ел> Ив<анович> Бирюков»; «До свидания, дорогой и уважаемый друг, – не толстовка, не Титания и не что­-либо иное, “еще можно есть изрещи на языке человеческом” (Л.И. Веселитской, 1893 г.) [4. 11. С. 541, 543].Письма Лескова помогают лучше понять историко­-культурную обстанов­ку, в которой создавались произведения писателя. Они представляют собой еще и ценнейший лингвистический источник, позволяющий увидеть живое развитие русского литературного языка второй половины XIX века.Литература1. Виноградов В.В. История слов. М., 1999.2. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. / Под ред. И.А. Бодуэна­де­Куртене. М., 1903–1909.3. Епишкин Н.И. Исторический словарь галлицизмов русского языка. М., 2010. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://gallicismes.academic.ru/ 4. Лесков Н.С. Собрание сочинений в 11 томах. М., 1956–1958.5. Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://search1.ruscorpora.ru/search.xml.6. Ожегов  С.И., Шведова  Н.Ю.  Толковый  словарь  русского  языка.  М., 1997.7. Попов М. Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребле­ние  в  русском  языке.  М.,  1907.  [Электронный  ресурс].  Режим  доступа:  https://dic.academic.ru8. Словарь современного русского литературного языка. В 17 т. М.­Л., 1950–1965.
48 русская речь 4/2018 9. Сорокин  Ю.С.  Развитие  словарного  состава  русского  литературного  языка. 30­е – 90­е годы XIX в. М.­Л., 1965.10. Толковый словарь русского языка / под ред. Д.Н. Ушакова. В 4 т. М., 1935–1940 [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://dic.academic.ru11.Толстой Л.Н. Собр. соч. В 8 т. М., 1996 Т. 3. [Электронный ресурс]. Ре­жим доступа: http://ilibrary.ru/text/11/p.35/index.html]/12. Черных П.Я. Историко­этимологический словарь современного рус­ского языка. В 2 т. М., 1999. Тихоокеанский государственный университет.

(материал из Интернет-сайта).