Эфирчик

Рассказ неизвестного человека.

Не переношу вида крови и медицинских манипуляций. При поступлении в стационар составил соответствующее заявление: «прошу устранить всякое визуальное и слуховое взаимодействие пациента (то есть меня) с любыми видами медицинской помощи и манипуляций».

Я был уверен, что небрежным отношением к красным и краснеющим объектам могу разбудить кровожадного монстра, дремавшего в тени сознания и донимавшего меня в буйных снах. К глупости своей, я красочно описал ночное беспокойство, доверительно сболтнув лишнего не по адресу — доктору.

Главврач, скрывавшийся за линзами изящных профессорских очков, рентгеновскими лучами тёмных глаз  прощупал моё лицо: «Не переживай, не с такими дело ладили». И зачем-то вышел. Я услышал лёгкий щелчок дверного замка. «Неужели? Видимо, начальник обладает высотой мышления, раз беспокоится, чтобы меня напрасно не потревожили. Точно — какой предусмотрительный!» — размышлял я и ждал.

Казалось, сидел я долго, что начал придрёмывать. В один из очередных полусонных кивков появились двое из спецподразделения «буйных крути». Я открыл глаза и молча вопрошал: что нужно? Их внушительный вид сообщил одно: не дёргаться. Тебе не скрыться. А сзади как будто кто-то прошептал: «век воли не видать», — и страшно засмеялся. «Ха-ха-ха», — вяло подумал я в ответ, и веселье улетучилось.

До маленького окна метра два по прямой. Шансы вылететь в нору на высоте упёрлись сначала в толстые металлические прутья, что венчали открытую форточку с улицы, затем в оскал ближнего верзилы, который раскрыл мой замысел и уже предвкушал заранее обречённое на провал бегство поперечным прыжком и железной хваткой.

«Эх, медицина!..» — последнее, что успел я произнести, жадно вдыхая глоток освежающего металлического воздуха и всё ещё считая себя свободным.

Дальше всё шло по плану медицинского учреждения. Заявление моё оказалось крепким, правильным и понуждающим. Не предусмотрел, однако, такой вариант, перестарался. Теперь ведут меня заданным старшим айболитом маршрутом на истязание. Куда? Эти не скажут.

Мы переступили порог палаты. По центру кровать и несколько стульев вокруг. Санитар справа вертел в руках кусок марли, затем сунул его мне под нос. Левый придержал сзади, тем самым не дав уклониться от эфира. «Эти методы ещё в ходу? Каменный век...» — едва я начал соображать, как тут же расплылся в разные стороны, пока не стал рыхлым туманом. Слух почему-то сохранился, но какой-то отдалённый. Ничего не видя, я поневоле участвовал в консилиуме докторов, узнавал совершенно не страшные подробности подкожного объекта. Странное дело! Впервые в жизни я хладнокровно слушал подробное описание внутренних процессов и не отторгал это знание, наоборот, даже с интересом вникал в ранее закрытую от меня медицинскую сферу. Кем закрытую, зачем, почему, когда, наконец, — остались мои вопросы витать где-то рядом со мной и не улетучиваться, не исчезая, как ранее, до этого наркоза, в неведомом, отделённом телесными впечатлениями от полного собственного осознания. Впрочем, интерес, как ни странно, быстро пропал, и дальше я слушал вполуха.

Общим решением сидящая вокруг меня медицина приняла срочно удалить монстра. Меня, писателя заявления, повезли в оперблок. Процедура закончилась быстро. Излишки чего-то удалены без осложнений. Долго зашивали, соблюдая эстетику «без шрама».

После вернули в палату, где уже через несколько минут я открыл глаза. Тут меня поглотила волна доброты необъятной медсестры с сияющим лицом, готовой служить моему выздоровлению. Наверное, необъятность её вызвана моим неустойчивым после наркоза головокружением, да и вряд ли бывают возникающие со всех сторон улыбающиеся люди невероятных размеров с одним и тем же лицом.

Наркоз — ещё то увеселительное путешествие.

Плавая в туманных облаках, я слышал разговоры, хотя должен был о них не знать. Ведь я написал бумагу! Надо было другую, не такую строгую составить. Или вообще без неё. Но убеждения в правильности моего подхода утвердились, и страх перед медициной исчез. Иногда стоит поверить, осталось только найти настоящих специалистов, которые захотят помочь, а таких, как оказывается, находится мало.