Эфирчик

Рассказ неизвестного человека.

Не переношу вида крови и медицинских манипуляций. При поступлении в стационар составил соответствующее заявление — «прошу устранить всякое визуальное и слуховое взаимодействие пациента (то есть меня) с любыми видами медицинской помощи и манипуляций».

Я был уверен, что небрежным отношением к красным и краснеющим объектам могу разбудить кровожадного монстра, дремавшего в тени сознания и донимавшего меня в буйных снах. К глупости своей, я красочно описал ночное беспокойство, доверительно сболтнув лишнего не по адресу — доктору.

Главврач рентгеновскими лучами тёмных глаз за линзами изящных профессорских очков прощупал моё лицо: «Не переживай, не с такими дело ладили». И зачем-то вышел. Я услышал лёгкий щелчок дверного замка. «Неужели? Видимо, начальник должен обладать высотой мышления. Это чтоб меня не тревожили посетители, точно — какой предусмотрительный!» — утешился я и ждал.

Казалось, сидел я долго и, успокоившись, начал подрёмывать. В один из очередных полусонных кивков появились двое из спецподразделения «буйных крути». Я открыл глаза и молча вопрошал: что нужно? Внушительный вид их сообщил: не дёргаться. Тебе не скрыться. А сзади точно кто-то шептал: «век воли не видать», — и смеялся. «Ха-ха-ха», — вяло подумал в ответ. Веселье улетучилось.

До окна метра два. Шансы вылететь в нору на полутораметрой высоте упёрлись сначала в толстые металлические прутья, что венчали открытую форточку с улицы, затем в оскал ближнего верзилы, который раскрыл мой замысел и уже предвкушал обречённое на провал бегство железной хваткой с поперечным прыжком.

«Эх, медицина!..» — последнее, что успел я произнести, жадно вдыхая глоток освежающего металлического воздуха и всё ещё считая себя частично свободным.

Дальше всё шло по плану медицинского учреждения. Заявление моё оказалось крепким, правильным и понуждающим. Не предусмотрел такой вариант, перестарался. Теперь ведут меня заданным старшим айболитом маршрутом на истязание. Куда? Эти не скажут.

Мы переступили порог палаты. По центру кровать и несколько стульев вокруг неё. Санитар справа вертел в руках кусок марли, затем сунул его мне под нос. Левый придержал сзади, не позволив уклониться от эфира. «Эти методы ещё в ходу? Каменный век...» — пробовал я соображать, и тут же расплылся в разные стороны, пока не стал рыхлым туманом. Слух сохранился, но какой-то отдалённый. Ничего не видя, поневоле участвовал в консилиуме докторов, узнавал совершенно не страшные подробности подкожного объекта. Общим решением приняли срочное удаление монстра. Повезли в оперблок. Процедура закончилась быстро. Излишки чего-то удалены без осложнений. Долго зашивали, соблюдая эстетику без шрама.

После перевезли в палату, где уже через несколько минут я открыл глаза. Тут меня поглотила волна доброты необъятной медсестры с сияющим лицом, готовой служить моему выздоровлению. Наверное, необъятность её вызвана моим неустойчивым после наркоза головокружением, и вряд ли бывают возникающие со всех сторон улыбающиеся люди невероятных размеров с одним и тем же лицом.

Наркоз — ещё то увеселительное путешествие.

Плавая в туманных облаках, я слышал разговоры, хотя должен был о них не знать. Ведь я написал бумагу! Надо было другую, не такую строгую составить. Или вообще без неё. Но убеждения в правильности страха перед медициной покачнулись. Иногда стоит поверить.