Горькая благодать

Глава 1: Необычная пациентка

      Что-то величественное было в ней. В этой гостье. Большая словно гренадер, с высокой грудью, втиснутой в бюстгальтер меньшего размера, от чего казалось, что она лежит на одном уровне с подбородком. «На такой груди уместится поднос вместе с самоваром и чашками», так, кажется, писал кто-то из русских классиков. – Кларенс живо представил себе эту картину и усмехнулся. - Как она спускается по лестнице? Должно быть, не видит собственных ног. И тут же услышал недовольное сопение женщины. Каким то образом она считала его иронию.
Он еще раз окинул её взглядом. Высокая, полная, но приятной, фигуристой полнотой, с золотисто-каштановыми, пышными волосами, она стояла у косяка двери и смотрела смелым, даже вызывающим взглядом прищуренных глаз. Взгляд был умным и пронизывал Кларенса насквозь.
- Такое ощущение, что она давно уже все обо мне знает, - подумал Кларенс раздраженно. Гостья молча передала ему письмо от другого психотерапевта - доктора Томаса. Кларенс предложил ей сесть и распечатал конверт. Но все время пока читал, чувствовал на себе взгляд гостьи. Это мешало воспринимать информацию. Казалось, глаза буравят его до мозга костей. С усилием он заставил себя вчитаться в текст.
Приятель писал, что провел почти годовую работу с Марианной Кумарян -Кларк. Темы, с которыми пришла пациентка: суицид, насилие, вспышки неконтролируемого гнева, депривация. К этому добавлялся инцест, значит, насилие произошло в детстве, подумал психотерапевт. Похоже, лишний вес и вся манера поведения – это защитная реакции молодой женщины.
В письме доктор Томас сообщал, что устал от работы с пациенткой: - В её жизни было две попытки суицида, после которых она лежала в психиатрических клиниках, бурное словесное выражения гнева самому доктору и даже угроза физического его устранения. На последнем приеме она, разбросав по кабинету бумаги, схватила доктора на руки, как ребенка и хотела выкинуть в окно… На самом ли деле она хотела это сделать или только пугала, уже не важно. Важно, что произошла точка бифуркации. Не возврата. Были нарушены все возможные границы между отношениями «доктор – пациент».
Но потом гнев прошел. Она написала длинное и сумбурное письмо с извинениями, что черт попутал и ситуация в доме. Затем пациентка еще долго извинялась по телефону и, в конце концов, – попросила помочь найти ей другого доктора. Тем более, что мужа переводят работать в Т-ск. В город, в котором прошло её детство. И это её пугает… Муж её на двадцать лет старше. Опекает, как может, но, похоже, устал от её выходок. И у него строительный бизнес, он часто в разъездах. Я предложил ей тебя, зная что ты живешь в этом городе, недавно открыл частный кабинет и, возможно, еще не нашел достаточное количество клиентов. Платит хорошо, это и было причиной того, что я взял её, надеялся, что тяжелая работа, будет компенсирована хорошими финансовыми вливаниями, писал приятель. Увы, меня хватило на чуть более года, из которых почти половину, пациентка провела в клиниках.
Далее был перечислен анамнез, с которым пришла пациентка и методы лечения. В конце письма доктор Томас написал: - Возможно, ты не захочешь её брать. Но боюсь, что тогда она совсем впадет в отчаяние и лишит себя жизни. А сначала укокошит еще кого-нибудь… Не смотря на внушительные физические размеры, душевное состояние пациентки оставляет желать лучшего, таблетки лишь заглушают внутреннюю боль, идущую из детства. Здесь нужна кропотливая работа на стыке психологии, психотерапии и психиатрии. А может быть даже нетрадиционное лечение. Я помню тебя как полиглота и вечного искателя знаний, поэтому ты сможешь использовать самые разные инструменты. К тому же кроме практики, тебе, возможно, интересны истории, которые могут быть использованы в научных исследованиях. А это как раз такой случай. Из этических соображений я не стал использовать всемирную паутину, а написал письмо старым дедовским способом. Боюсь, что другой специалист просто не справится с ней, а без специальной помощи она пропадет, - так закончил свое письмо его однокашник.
Кларенс не любил шантажа, основанного на чувстве вины. Да и кто его любит? Когда платишь деньги за что-то, что хочешь утаить, и третье лицо гарантирует это в обмен на деньги, то хотя бы понимаешь на что идешь. Но когда включается чувство вины или жалости, чуть ли не личной ответственности за жизнь пациента, когда задеты тонкие струнки души, а в сердце стучится «клятва Гиппократа», врач часто добровольно обрекает себя на ненужную и опасную жертву. В результате, раздражение будет накапливаться, и взрыв неизбежен. Врач «перегорает».
Кларенс еще раз перечитал письмо. Зацепился за слова: «денег не жалеет», вспомнил, что после покупки жилья в этом городе, он живет, практически, в долг и решил согласиться. Тем более что был в одной весовой категории с будущей пациенткой. Уж меня то она вряд ли схватит в охапку и бросит в окно, подумал доктор. Он представил, как его приятель, ростом метр с кепкой барахтается в руках бешеной пациентки, в отчаянии хватаясь за её огромную грудь, и ему стало смешно. Он опять мысленно ухмыльнулся: - Со мной этот номер не пройдет. Я её так прижму, что и не пикнет. Кларенс вдруг явственно представил себе эту картину и, неожиданно ярко ощутил какие- то вибрации внутри себя, как будто вошел в некое информационное поле. Тут же послышалось недовольное сопение. Стало не по себе.
- Она что, мысли читает? - подумал Кларенс. Он отложил письмо, предложил девушке чай и кофе, получил отрицательный ответ и спросил, что её привело к нему.
- Разве в письме все про меня не написано, ответила вопросом на вопрос гостья. Голос у неё был приятный, но довольно низкий, что придавало ему необычный, волнующий оттенок.
- Я предпочитаю получать собственное представление, сухо ответил доктор Кларенс - Тем более, - он немного смягчил голос: - Нам предстоит с вами работать.
Так вы беретесь за меня? – просияла женщина. Мягкая улыбка осветила все её лицо. Белые зубы, красиво отчерченный рот и ямочки на щеках. Розовая, ровная без единой родинки или веснушки кожа, такой цвет лица, в народе называют «поросячьим». И глаза, необычайного, бирюзового цвета…. Должно быть, в детстве она была куколкой, подумал Кларенс. Пухлые девчушки, обычно уже годам к десяти - двенадцати выглядят почти как сформировавшиеся девушки. Но затем их милая пухлость переходит в ожирение, если не следить за собой и своим питанием. Ну, а если добавляются психологические проблемы, то вес неуклонно растет, ведь самый легкий способ успокоится - это хорошо поесть. Девушке было двадцать пять лет, но она казалась дамой далеко за тридцать. В её глазах читались боль и усталость от жизни, а в манере говорить и держаться сквозила напускная бравада.
- Сначала вы расскажите о себе и своих проблемах, затем мы обсудим стоимость и график наших встреч. В том случае если я соглашусь на работу с вами. Так обычно проходит первая встреча с моими клиентами, - ответил Кларенс.
- Хорошо, - сказала Марианна. И начала свой рассказ…

Глава 2: Так мне и надо

На консультациях пациенты выкладывали такие факты из своей жизни и жизни своих близких, что доктору Кларенсу иногда было не по себе, волею судьбы он становился хранилищем очень многих личных тайн и «скелетов в шкафах»… Смогу ли я помочь здесь, - подумал Кларенс после первой же встречи с этой необычной пациенткой. Слишком сложным и неординарным показался ему этот случай. И он, почему-то, глубоко тронул его…
Доктор Кларенс использовал в своей работе разные методики, Собственно, как и все настоящие специалисты. Первая встреча обычно проходила, как беседа, затем он использовал различные проективные методы диагностики и лишь, получив для себя начальную картину, он приступал к собственно психотерапевтической работе.
В работе с пациентами, особенно с женщинами и детьми, Кларенс часто использовал рисуночные тесты и метафорические ассоциативные карточки, которые позволяли поработать с подсознанием пациента мягко, и ненавязчиво. Метафорические образы на картинках неизбежно заставляли открыться. Но, говоря о своих состояниях, люди рассказывали и много другого о себе и близких. Это накладывало особую ответственность.
Но ведь главные принципы людей помогающих профессий: «конфиденциальность» и «ответственность». Доктор Кларенс знал и соблюдал их, также, как и другой принцип: «не навреди», который подразумевает не только продуманное медикаментозное и психологическое лечение, но и понимание того, что психотерапевт не должен быть «спасателем», слишком эмоционально относясь к своим пациентам. Но все же, все же, не смотря на возраст и опыт, Кларенс до сих пор был по юношески уверен, что может изменить мир и повлиять на судьбы людей.
***
Роман Кларенс ехал домой. В последнее время он стал значительно быстрее уставать. "Не такой я еще старый, а стал настоящим увальнем", - думал он. И вроде бы все хорошо и клиенты есть и деньги идут. А нет удовлетворения. А вот, когда он занимался наукой, готовился к лекциям, а затем читал их студентами, казалось, что делает он это играючи, вроде, как и не работает совсем. Все было в удовольствие. Недаром еще в студенчестве, преподаватели выделяли его из всего курса, говоря, что этому парню не придется работать ни дня, если он будет передавать свои знания. Так четко, точно, с огромным интересом и с изюминкой он умел говорить на любую тему, связанную с его профессией. В нем жил прирожденный талант педагога и яркого оратора.
Так оно и оказалось. Работа на кафедре медицинского института стала его любимым делом. Ему хотелось постоянно передавать свои знания и умения, видеть, как растут новые специалисты, как они заглядывают ему в рот и впитывают его слова, и как затем на экзаменах, используют именно его фразы и словечки, а не сухие формулировки из учебников. Как ищут и находят новые источники знаний и проверяют их на практике. От этого было тепло на сердце - он чувствовал себя настоящим учителем с большой буквы, просветителем, искателем и открывателем новых талантов.
А что сейчас? Рутинная работа практикующим психотерапевтом, вереница несчастных людей, все из которых хотят получить моментальное избавление. Половина из них - подсевшие на консультации и тренинги девицы, еще четверть – дамы среднего возраста, уставшие от одиночества и непременно желающие выйти замуж и только десять процентов действительно интересных для него случаев, вернее – людей.
Ах, эта терминология! Людей принято называть «случаями». Вот она главная ошибка, принятая в работе с людьми во многих службах. Случай номер один, случай номер сто один …. Пациенты для очень многих врачей, психологов и социальных работников - это не судьбы и не характеры, а всего лишь «случаи».
Не сказать, чтобы Кларенс чувствовал, что он не на своем месте и занимается не тем делом. Занимаясь чисто практической деятельностью, он говорил себе, что он помогает конкретным людям, более того - накапливает материал для научных работ. Но все же, все же, он все чаще стал чувствовать себя несчастным, ему не хватало былого драйва от лекций и семинаров, от общения с молодыми и пытливыми умами. Они давали его душе и его уму необходимое развитие и подпитку, принося ощущение счастья.
Кларенс сел в свою машину. На улице шел дождь, и его струи заливали лобовое стекло. Пришлось включить дворники. Они размеренно ходили по стеклу, оставляя серые разводы. Погода была скверной. Настроение тоже. Сначала он пытался объезжать лужи. Но потом, видя, что уже вся дорога превратилась в одну большую лужу, перестал разбирать пути. Время от времени вода из очередной дорожной ямы взлетала вверх, обдавая его машину со всех сторон и стекая грязными ручейками по стеклам. Он инстинктивно вздрагивал и сжимал голову в плечи, затем чертыхался, понимая, что она не коснется его тела.
Доехав, наконец-то до дома, Роман накинул на голову куртку, намереваясь быстро добежать до двери своего дома. Но вдруг остановился и резко сбросил её с головы, сразу же насквозь промокнув. Дождь был сильным, и Роману казалось, что он хлещет его наотмашь, зло и беспощадно. Но он все равно стоял под мощными струями небесной воды, слушал, как громыхает первый майский гром и наблюдал, как где –то, вдали над горизонтом полыхают мгновенным заревом молнии. Он стоял, весь мокрый, получая от этой стихии какое-то необычайное моральное наслаждение.
- Так мне и надо, думал Роман, - за то, что изменил своему призванию, променяв любимое дело на деньги. Но никакой дождь не мог смыть его вину перед самим собой.


Глава 3: Предприимчивая Матильда

Матильда Кларенс, была в браке уже пятнадцать лет, вышла замуж по любви, но как это часто бывает, бытовая неустроенность и годы погасили юношескую любовь и надежды. Муж был идеалистом, увлекался наукой, с отличием закончил медицинский институт, затем аспирантуру и ординатуру, защитил кандидатскую диссертацию, с упоением передавал студентам знания. Студенты его любили и чуть не носили на руках. Его лекции никогда не пропускали, более того, приходили из других вузов и всякими правдами и неправдами пробирались в аудиторию, только чтобы послушать молодого и интересного доцента.
Матильда и сама когда-то увлеклась молодым преподавателем именно на его лекциях, которые походили на спектакли. Умный, эрудированный, знающий множество цитат, Роман приправлял свои лекции знаниями из других областей науки и искусства, примерами из жизни, часто устраивал на своих семинарах настоящие диспуты. Ведь психотерапия – наука довольно специфическая, методы её лечения постоянно меняются и совершенствуются.
Все было хорошо. Но денег было мало. И если раньше, Матильда смотрела на молодого мужа влюбленными глазами и соглашалась на «рай в шалаше», то, помыкавшись по съемным квартирам и родив двоих детей, она почти разочаровалась в своем выборе. Но делать нечего, в доме растут дети, они любят отца, а он – их, а значит надо самой как-то думать о финансовом благополучии семьи.
Матильда решилась организовать свой бизнес, основанный не только на классической, но и на нетрадиционной медицине. Матильда была разносторонним специалистом, имела довольно обширное образование и знания в нескольких сферах, изучала медицину, психологию, биологию, фармакологию и фармакогнозию, поэтому разбиралась и в современных лекарствах и в лекарственных травах, кроме того она прошла также различные курсы по коучингу, иридодиагностике, изучала сахаджа - и хатха- йогу, тета-хилинг и другие новомодные методы. В процесс чего поняла, что все они помогают. Но только с учетом веры человека и комплексного изменения всего его внутреннего состояния. А значит – никакой конкретики. Вся ответственность на самом человеке.
Матильда была серьезным человеком, она всё рассчитала, просмотрела все государственные программы по поддержке малого бизнеса, все возможности по кредитованию. Но понимала, что кредиты введут их семью в глубокую долговую зависимость, к тому же даже самый удачный бизнес начинает окупать себя лишь на третий год.
Помог случай, встретилась давняя подруга, с который когда-то учились вместе в мединституте. Подруга вышла замуж на состоятельного человека, долго с ним не прожила, но при разводе взяла хорошие отступные, организовав серию бизнес-предприятий в соседнем городе. Бизнес развивался настолько хорошо, что в настоящее время в одном едином торгово-развлекательном центре на нескольких этажах у неё были салон красоты, служба знакомств, тренинговый психологический центр, фитнес-центр, бассейн с сауной, детский игровой центр, кино-театр и кафетерий. Да еще часть помещений сдавалась в аренду различнм магазинам. Но была у неё идея еще организовать центр нетрадиционного лечения, основанный на древних знахарских и шаманских практиках Алтая и восточной медицины. А тут как раз и давняя подруга подвернулась, у которой нет денег, зато масса идей и предприимчивости. Так и закрутилось.
У Матильды оказался довольно практичный склад ума и деловая хватка. Получив должность управляющей нового подразделения, она убедила мужа уйти с кафедры мединститута, переехать в соседний город и полностью сосредоточиться на практической работе. Матильда понимала, что кроме нетрадиционной, необходимо еще и ортодоксальная, т.е. классическая, общепризнанная медицина. Так появился лечебно - диагностический центр, где можно было сдать анализы и записаться на платный прием к разным докторам.
В этом центре и открылся психотерапевтический кабинет доктора Романа Кларенса. Он сразу же стал пользоваться успехом. Чтобы раскрутить мужа, Матильда наняла разговорчивую девушку, которая в течение месяца посетила все отделения лечебного центра, а также тренажерный зал, сауну и бассейн, делала массаж лица, прическу и маникюр. Попутно девушка расхваливала соседям молодого и обаятельного психотерапевта с красивым именем Роман. Платить студентке не пришлось, она и так была на седьмом небе от счастья.
Работа закрутилась. Пошли и деньги. Правда, сам Роман о настоящем их количестве даже не догадывался, так он был далек от всего материального. Матильда, купив в престижном районе города роскошный дом с огромным цветущим участком и гаражом на две машины, сразу же объявила, что теперь за все это надо будет расплачиваться не менее тридцати лет, поэтому им надо засучить рукава и браться за любого трудного клиента. Особенно, если он готов хорошо платить.

Глава 4: Чужое счастье

Стоял теплый майский день. Ярко светило солнце, на деревьях уже проклюнулись первые зеленые и еще клейкие листочки, которые в миг преобразили деревья, сделав их живыми и нарядными.
Марианна гуляла по старым улочкам родного города, жадно впитывая запахи. Пахло весной, теплой, просыпающейся под солнцем землей, костром, в котором жгли прошлогодние листья, опилками и еще чем-то таким неуловимо прекрасным и знакомым с детства. По краю улочки стояли только деревянные дома.
Здесь царил особый, почти деревенский дух. Около домов лежали бревна, стояли поленницы дров, в песочных кучах возились дети, играя в куличики. Благодаря хорошей погоде, люди старались больше задержаться на улице. Около двери небольшого магазина на лавочке сидело несколько старушек, напоминавших школьниц своим оживленным разговором. А на мусорных баках сидели, как куры на насесте, тоже радующиеся солнцу и весне, голуби. Они переговаривались между собой, курлыкая гортанными голосами. На газоне, где уже пролезала молодая изумрудного цвета травка, разгуливала еще одна компания голубей. Они смешно семенили своими лапками, покачивая в такт шагам маленькими головками, Красиво оперенный самец, нарезая круги, преследовал серенькую и невзрачную голубку, он то кружился вокруг неё, то кланялся, затем вытягивал шею, стремясь стать повыше, хорохорился и распускал хвост веером. Марианна улыбнулась и вспомнила, как соседка говорила мальчишке, который влюбился в неё в детстве: «Да она и не смотрит на тебя, а ты все ходишь вокруг, распушив хвост». Наконец голубка, устав от назойливого ухажера, взлетела шумно, взмахнув крыльями. Самец, тут же переключился на другую самку. «Также, как у людей», горько усмехнулась Марианна и свернула на следующую улочку.
Марианна шла медленным шагом, зачарованная весной, солнцем и деревянными кружевами старинной части города. Ей доставляло удовольствие смотреть на старенькие дома и огородики при них, на свежую траву на газонах и начавшиеся распускаться желтые головки одуванчиков. Она смотрела на стайку мальчишек на велосипедах, летящих, как стрелы, наперегонки и оглядывающихся друг на друга, в стремлении, во что бы то ни стало, обогнать соперника. И вспоминала себя в семилетнем возрасте, когда отец учил её кататься на двухколесном велосипеде, а она, уверовав в свое умение, тут же поехала с горы вниз. Ветер свистел в ушах, было страшно, но также и хорошо, сердце гулко билось в груди от распиравшего чувства полета, свободы и счастья.
С семи до десяти лет Марианна лихо каталась на велосипеде в мальчишеской компании – вместе со своим братом и его друзьями. И чувствовала себя защищенной со всех сторон. Ей приятна была опека старшего брата и его приятелей, считавшей Марианну несмышленышем. Сейчас она вспоминала об этом, как о самом счастливом времени своего детства, так как с десяти лет детство её практически закончилось…
Приподнятое настроение тут же сменилось горечью и грустью. Дома и люди, которые попадались её навстречу – все вызывало в ней глубоко спрятанную в подсознание боль и даже зависть – к их немудреной радости и семейному благополучию…
Марианна с тоской посмотрела на молодую мамочку, которая вышла погулять с двумя ребятишками. Один из её малышей неумело ехал на трехколесном велосипеде, а другой – толстенький карапуз, восседал в коляске. Проходя мимо женщины с детьми, Марианна остановилась. Она заметила, что из ворот старинного, но очень ухоженного деревянного особняка с резными ставенками, вышел молодой мужчина. Он стал отпиливать ветки старого разросшегося тополя. Рядом лежали подвесные качели. Мужчина ласково улыбнулся женщине, потрепал по голове старшего сына на велосипеде, а затем стал подвешивать качели.
А Марианна все стояла и смотрела на эту счастливую семью. Она видела, как из приоткрытой двери их дома выглянул большой, рыжий и чумазый кот, который с хитрым прищуром, неторопливо оглядевшись, пошел вдоль забора в поисках солнечного местечка. Еще одна дымчатого цвета кошка уже распласталась на деревянном тротуаре и довольно жмурилась под согревающими её солнечными лучами. На открывшемся взору животике розовели набухшие соски. Кошка была кормящей мамой и радовалась минутам покоя. Где-то дома, в глубине коробки спали её котятки и, едва согрев бока, ей придется снова спешить к ним, чтобы накормить несколько голодных ртов.
Любуясь тем, как молодая пара покачивает сыновей, посадив их рядышком на качели, Марианна поймала себя на мысли, что ей не хочется уходить от них, от этого дома и этой тихой улочки. Хочется еще хоть немного постоять, погреться у чужого счастья, хотя бы мимолетно, также как эти кошки греются на весеннем солнце, пользуясь тем, что оно наконец-то вышло из- за туч. Незаметно в сторонке полюбоваться на эту дружную семью, где есть лад и понимание. Побыть на самом краешке чужого благополучия…
Ей не хотелось сейчас думать о том, что в любой семье есть проблемы и эти милые ей сейчас люди возможно вчера еще бурно ссорились, выясняя отношения. Нет, ей сейчас нужны были подтверждения её прекрасным чувствам и мечтам, вот такие идиллические и романтические картинки о добрых и прекрасных взаимоотношениях. Как будто, оттого, что она увидит прекрасное, это прекрасное войдет и в её жизнь.
«Это и есть счастье», – думалось Марианне. «Простое, обычное, человеческое счастье – муж, семья, дети и ощущение своей нужности кому-то. То, чего нет у меня.
Муж, конечно, есть, но что это за муж, с которым нет ни духовной близости, ни общего мировоззрения, ни общих детей. А в последнее время – и общей постели», - продолжала размышлять Марианна, медленно прогуливаясь по улицам.
***
Муж Марианны - Сурэн часто отсутствовал по делам бизнеса, а когда приезжал домой, задаривал дорогими подарками. Но был немногословен, с армянским акцентом и без эмоций говорил: «Я на диване выложил коробки. Иди, разгреби. Серьги. Духи. Завтра оденешь. В кабак сходим. А сейчас на стол собери, умотался, есть хочу».
Вечерами Марианна вспоминала то время, когда жила с родителями. А затем неожиданно для всех выскочила замуж за человека, годящегося по возрасту ей в отцы. Быстро, не раздумывая, без всякой любви, лишь бы он пообещал, что увезет её подальше от этого города и горестных воспоминаний её детства.
Но семейная жизнь не заладилась с самого начала. Марианна, старалась быть ласковой. Но муж видел, что она просто выполняет супружеский долг, а секс воспринимает, как тягостные обязанности. К тому же муж не хотел детей, считая, что хватит их ему от предыдущего брака, и это тоже держало Марианну в напряжении…
Со временем Сурэн стал еще холоднее, завел себе любовницу, она сопровождала его во всех командировках и отпусках. Почти все доходы он тратил на подругу, дома ночевал редко. А когда Марианна попыталась усовестить его, в первый раз ударил.
- Молчи женщина! Знай, свое место! – кричал он ей в лицо. В запале, Сурэн наговорил жене много страшных и жестоких слов:
- Да ты ненормальная! Ты порченная! Забыла, какой ты мне досталась? Радуйся, что взял такую! Кому еще ты такая нужна?
После этой ссоры, с Марианной случился первый приступ со времен юности. Она упала на пол в припадке, глаза закатились, из уголков рта появилась пена, затем потекла кровь. Сурэн испугался. Вызвал скорую. На следующий день, с огромным букетом в руках и золотой подвеской в кармане, он стоял под окнами больницы, затем, пробравшись в палату, на коленях умолял Марианну простить его. Сурэн умел ухаживать и добиваться своего. Он покорил своей щедростью и показной верностью супруге весь медперсонал.
Марианну выпустили из больницы через две недели, выписав успокоительные препараты и рекомендовав лечение у психотерапевта. Она приехала на такси, не сообщив заранее мужу.
В коридоре стояли чужие женские сапоги, пахло жжеными свечами и дорогими духами. Марианна открыла дверь спальни, сердце выпрыгивало из груди. На их огромной кровати лежал Сурэн, а рядом с ним - две голые девицы с размазанными от туши и помады лицами. На полу стояло несколько пустых бутылок дорогого шампанского.
Марианну чуть не вырвало. Как на автомате, потерявшая себя, и потрясенная увиденным, она подошла к балконной двери, открыла её и шагнула вниз…
Крики со двора разбудили Сурэна и его подруг. Они забегали. Засуетились….
Но Марианна всего этого уже не видела и не слышала. С множественными переломами под пронзительный крик сирены её везли в карете скорой помощи.
На операционном столе у Марианны остановилось сердце. Пока врачи реанимировали её, делая непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, а затем дефибриляцию с помощью аппарата, её душа витала в каком-то дворце, с бесконечными залами и коридорами из золота и драгоценных камней.
Затем появился длинный, уходящий в небо тоннель… Вдали сверкающего тоннеля играла тихая приятная музыка… Светило солнце. Невидимые волшебные скрипки и флейты вели чарующую слух мелодию. Хотелось долететь до этой музыки и кружится в её вечном хороводе… Более того, Марианна узнала это место. Она была уже здесь в детстве и ей тогда было также хорошо, она хотела остаться там жить, но помешала бабушка. Она пришла в тот сон неожиданно и была, как живая. Маленькая, седенькая в пестром халатике и фартуке, с повязанным вокруг головы платком. Она улыбалась и каждая морщинка в ней улыбалась тоже.
- Внученька, дорогая моя, тебе нельзя тут, - сказала ей тогда бабушка. - Возвращайся назад. Надо жить! Время твое еще не пришло.
Но Марианна не хотела возвращаться в ставшее её ненавистным тело… Она витала над столом, где ей тогда также делали операцию, видела всё, что делали хирурги и слышала все, что они говорили:
- Какая красивая девчонка, какое великолепное божье творение. И что ещё нужно этим подросткам для счастья? Как можно лишать себя жизни в таком юном возрасте? – сказал врач.
– Да, влюбилась поди, а он не отвечает взаимностью, - ответила операционная сестра.
Марианне было неприятно слушать эти слова и она переместилась в коридор больницы. Там рыдали отец и мать. Впервые за много лет Марианна видела их плачущими и обнимающими друг друга. Они что-то сбивчиво говорили друг другу, сквозь рыдания, о том, что не простят себе, что просмотрели дочку, что и их жизнь сейчас никому не нужна. Марианне стало жалко родителей, и она вернулась в тело. Сразу же прибор показал врачам, что пациентка очнулась. Они перевели дух и стали доделывать все необходимые в таких случаях процедуры. А Марианна тут же пожалела о том, что вернулась в свое тело. Блаженное состояние радостной невесомости тела, в котором ничего не болит, сменилось на боль, не только телесную, но и душевную
Вот и сейчас Марианне было также хорошо на хирургическом столе, вот только бабушка её уже не встречала. Но были другие люди, которых она когда-то знала, и которых уже не было в живых. А один, недавно умерший от инфаркта сосед, даже попросил передать его семье, что в гараже у него тайник, где он спрятал деньги. Странно, подумала Марианна. Он обращается ко мне так, как будто точно знает, что я увижу его родственников. Вокруг было так хорошо, что когда её стали звать и даже хлопать по щекам, она не хотела выходить из этого состояния.
Как рассказали ей потом доктора, эта была клиническая смерть.
– Вам очень повезло, - сказал хирург. И добавил:
– Вы настоящая «сиреневая русалка». Знаете, где вас нашли? В ветвях густой сирени. Благодарите Бога.
– Я не хочу жить! Зачем вы помешали мне умереть? - ответила Марианна.
– Так это была не случайность, как говорил ваш муж? - спросил её доктор.
– Вся наша жизнь – случайность, ответила тусклым голосом, Марианна.
После того, как её, зашитое и скрепленное в нескольких местах, тело пошло на поправку, Марианну перевезли с Психдиспансер. Лечить душу.
Муж навещал Марианну почти каждый день, задаривал её и весь персонал цветами и сладостями. Затем подарил больнице новое диагностическое оборудование и забрал Марианну домой.
Больше они не ругались. Просто жили. Как брат с сестрой. Марианна наблюдалась у психоаналитика. Жизнь текла тихо и невыразительно.
Через год муж сообщил, что открывает новое производство в другом городе. Может смена впечатлений хоть как-то оздоровит нашу жизнь, подумала Марианна. Но новый город оказался городом её детства. И вот теперь она гуляет по его улочкам со смешанными чувствами: радости и печали…
Марианна оглянулась и, увидев на противоположной стороне улицы около какого-то дома самодельную скамейку, состоящую из обычной плахи, положенной на две чурки, присела на неё отдохнуть. Воспоминания нахлынули на неё.
Перед глазами шли картинки из раннего детства. Марианна любила смотреть, как отец обнимает маму, как они вместе поют под его старенькую гармошку, а они с братом подпевают им. И как тепло и хорошо становилось в их доме в такие моменты. К сожалению, таких прекрасных, безоблачных мгновений семейного счастья было очень мало.
В будни родители работали допоздна, а в выходные дни делали бесконечные хозяйственные работы по дому, а летом еще и на даче, часто ссорились и подолгу не разговаривали друг с другом. И тогда и она, и брат почему- то считали себя виноватыми в этих ссорах, пытались примирить их, заглядывали им в глаза, теребили за рукав, стремясь обратить на себя внимание, а став постарше, просто запирались в свой комнате или уходили во время ссор на улицу.
Отец часто выпивал, любил компании друзей, в компании был весел и разговорчив. Шутил и балагурил. Но, однажды сильно испугал её, подняв руку на мать. Марианне было девять лет, но она очень четко запомнила эту картинку из детства: страх за мать, кровь на её лице и из порезанной руки пьяного отца, разбившего стекло в окне, возмущенное лицо бабушки, которая с болью в голосе крикнула ему: «А если бы твою дочь также? Отец был сильно пьян и его рвало, в подставленный бабушкой таз около дивана, а затем он заснул, не раздеваясь, на этом же диване. Мать заперлась в комнате. У Марианны была истерика, она плакала и не могла остановиться, а затем отмывала с бабушкой следы крови и рвоты на полу…. Родители какое-то время не разговаривали друг с другом. Бабушка, обидевшись на сына, на следующий же день уехала к себе в деревню.
Затем все наладилось. Жизнь потекла как прежде. Но, что-то сломалось внутри у Марианны. Ушел ли этот случай глубоко в подсознание или слова бабушки несли в себе столько боли, что и внучка, как будто на себе прочувствовала это событие.
А вскоре случилось новое происшествие, изменившее полностью её жизнь…

   Глава 5: Печальная красавица

В этот злополучный год Марианна вытянулась на целых двадцать сантиметров, все платья стали коротки и тесны в груди. Пришлось полностью обновлять гардероб. В десятилетнем возрасте она выглядела уже вполне сформировавшейся девушкой, рослая, с пышными формами, но тонкой талией, эдакая а-ля Софи Лорен, она сразу же стала обращать на себя внимание не только мальчишек, но и парней намного её старше.
В то лето, родители отправили её в гости к бабушке со стороны отца. Марианна не хотела ехать не потому, что не любила бабу Дусю, просто бабушка очень любила своего младшего сына - инвалида и полностью растворялась в нем, потакая ему во всем. А еще баба Дуся любила свой огород, до самозабвения могла пластаться, вылизывая мало-мальски лишнюю травинку на грядках, выходя из огорода только для того, чтобы приготовить еду ненаглядному сыночку, покормить и подоить корову, насыпать крупы курам.
Поэтому когда родители сказали, что в этом году она обязательно поедет к бабушке Дусе, потому что, та стала уже совсем старенькой, и надо будет помогать ей, Марианна расстроилась. - Еще одно лето из моей жизни можно будет вычеркнуть, - подумала она, не догадываясь, что эта фраза позднее сыграет с ней роковую роль.
Вечером, сидя в ванной комнате, Марианна, подслушивала разговор родителей. Между кухней и ванной была тонкая перегородка с окошком. Родители, как всегда ругались. Мать обвиняла отца в пьянстве, что в доме вечно нет денег, что всем нормальным на заводе дают путевки, и только их дети вечно болтаются по городу.
- Слава Богу, Мишка теперь в армии, сказала она о сыне, а куда девать Марьянку? Мама всегда сокращала имя Марианны. Девочке это не нравилось, как- то она даже сказала ей об этом. Но та махнула рукой: - Так удобнее: Марьяна да Марьяна. Легко и просто, некогда мне вытягивать Мари-анна. Придумалось же твоему папаше в голову назвать тебя так вычурно. Отец был трезвым, поэтому сидел тихо и покорно давал жене распекать себя.
- А если бы был пьян, то, скорее всего, они разругались бы вдрызг, а то и подрались, - с тоской думала Марианна.
- Марианна поедет к бабушке Дусе, сказал отец. - Кому нужны эти лагеря? Там и нормальной природы - то нет. Отгороженный забором участок, домики, да кусты, ни в лес не выйдешь, ни на речку сам по себе, сплошной режим. Одно слово- лагерь, дети словно заключенные в нем, никакой свободы. А в деревне такой чистый воздух. Да и старушка уже сильно сдала, ей помощь нужна, вот и отдохнет дочка, и по огороду поможет.
Мать хмурилась: - Брось, Олег. В лагерях догляд есть. А в деревне, там же Сенька – твой младший брат, битюк толстый, все время околачивается. Мало ли что ему в голову придет, сам же знаешь. Так и прожил всю жизнь трутнем, прикрываясь инвалидностью. Не такой уж он и инвалид, как кажется на первый взгляд, во всяком случае, свою выгоду всегда знает и умело пользуется любовью своей мамаши.
- Ну, что ты говоришь, Лида, - протестовал отец. - Больной он, иначе бы инвалидность не дали. А мать вокруг него трясется, потому что вину чувствует. Мало того, что он родился с одной ногой короче, так еще и ударился головой в детстве, упал с подоконника в сад. Хоть и первый этаж, а видать так стукнулся головой ребенок, что стал отставать в развитии, первые слова стал говорить только в пять лет, затем поставили умственную отсталость.
- Ну, если бы твоя мамаша не потакала ему во всем и не бежала выполнять все его желания, стоит ему только показать на то, что хочет, он заговорил бы гораздо быстрее, - ответила мать.
- Ну, перестань шороху нагонять, отвечал отец. - Ты же знаешь, что Семен для матери – свет в окошке. Последышек! Такая разница в возрасте. Я уже был большой. В армию забрали. Она от одиночества сошлась с соседом, да и родила от него. В сорок пять лет. Бабы судачили, осуждали. У многих уже внуки были. А она, вишь ты, молодухой себя почувствовала… Поддержать было некому. Сосед после пересудов сразу же выехал с деревни. Я, после армии заехал к матери на месяц, починил, что нужно по хозяйству, и уехал на Дальний Восток, там тебя встретил. Сама ведь знаешь. Приехали к матери, уже с тобой и с сынишкой через три года. И опять ненадолго. Внука показали, по хозяйству помогли и дальше поехали - к твоим родителям. И сейчас редко бываем, и гостим недолго. Понятно, что для неё второй сын - это все. И семья и радость, и горе.
- Да, больше, горе, ответила мать. - Потому как от этого двадцатипятилетнего бугая толку никакого в хозяйстве нет. Да и вообще! Зачем рожать в такие годы? Генетика уже не та, вон сколько уродов рождается у перестарок. А этот – не только физический, но и моральный урод. На шее у матери сидит, ни к чему не приученный, только есть, да пить, да в потолок плевать.
- Ладно, что сделано, то сделано, - сменила гнев на милость, мама. - Вдвоем ей конечно не так скучно. Но зачем в глуши то жить? Я твоей матери предлагала продать дом и скотину. Да поближе к нам переселиться. Жили бы в пригороде, где наша дача, там сейчас много домов продается. И мы чаще помогали бы… Так ведь не хочет же она. Ладно, поезжайте с Марьяной вместе. Поможете старухе с хозяйством. Но через неделю приезжай – на даче баню надо достраивать. А Марьяна, пусть еще поживет в деревне, на свежем воздухе и коровьем молоке. Да, может, найдет там какую-нибудь подружку. Уж очень нелюдимая она у нас растет. Всё, в каких то облаках витает.
Марианна помнила, как в последний приезд в деревню Некрасовку, ей было скучно жить у бабушки, которая целый день проводила в огороде или возилась со скотиной. Лишь вечерами к бабушке забегала иногда соседка по прозвищу Калятиха, которая знала все деревенские новости и неизменно сообщала их соседям, передвигаясь от дома к дому.
Марианна в такие моменты пряталась в какой-нибудь уголок и жадно слушала рассказы «про взрослую жизнь». Про то, как кто-то влюбился, женился или развелся, как Ванька бросил Катьку, а та в отместку вышла замуж за Федора и ничего - теперь даже счастлива. А Ванька то запил.
Марианна была очень чувствительным ребенком, она представляла себя то одним персонажем, то другим и внутри её шла сложная душевная жизнь. Ей казалось, что она прямо до боли испытывает те же самые чувства любви и ненависти, ревности и презрения, радости и отчаяния.
Подружек в деревне не нашлось, две соседские девочки были старше Марианны, целыми днями они бегали по деревне с пацанами, а вечерами сидя на бревнах у дома, играли всей компанией в «бутылочку». Марианна один раз посмотрела на эту игру, но, увидев, как девчонки целуются, каждый раз с разным парнем, убежала домой. Ей было противно это зрелище. И она вернулась к своим многолетним друзьям - книгам.
Марианна читала запоем, беря книжки в школьной библиотеке. В сельской библиотеке их тоже было много. Было приятно заходить в это полутемное царство книг, журналов и газет, здороваться с тихой и сухонькой библиотекаршей в очках с толстыми линзами, которая ей по-доброму кивала, узнавая в Марианне родственную душу. Было приятно и самой прохаживаться между высокими до потолка шкафами, набитыми разными книгами, трогать их корешки, доставать, листать страницы и даже нюхать. Каждая книга имела свой особый запах. Так ей казалось…
Марианна нагружала в сумку по 5-6 толстых книг и в радостном предвкушении спешила домой. А дома, уединившись в каком нибудь укромном уголке, отправлялась в таинственный мир книжных героев и их судеб. Это было бесконечное путешествие, в котором она проживала сразу несколько жизней. И эти жизни были гораздо интересней её, в которой не происходило ничего существенного на её взгляд.
Устав читать до боли в глазах, Марианна помогала бабушке по хозяйству, мыла в тазике посуду, а затем вытирала её льняным, с вышитыми на нем подсолнухами, полотенцем. А когда корова приходила с пастбища домой, Марианна смотрела, как бабушка кормит и доит, черную, с белыми пятнами, Журавушку.
Под звуки, которые издавали тонкие струйки молока, звякая о стенки подойника, девочка уходила в себя, подсознание рисовало её какие-то странные картинки из глубокого детства. Вот, она сидит во дворе в алюминиевой ванночке, вокруг вода и мыльные пузыри, ей моют голову, а она плачет, и трет глаза. А, вот, она бегает на лужайке и собирает в кулачок какие-то цветы, но чьи-то руки грубо ловят её, гладят и ощупывают…
Марианне стало вдруг стыдно от этих картинок, она не могла понять, о чём это? Её ли это воспоминания, или это какие то непонятные видения. В такие моменты она чувствовала себя нехорошей, не чистой и почему-то виноватой.
Марьяна тихо вышла из ванной комнаты, поняв, что все равно придется ехать в деревню.
Бабушка Дуся приняла Марианну с распростертыми объятиями, долго охала и ахала, называя красавицей. Восхищалась тем, как расцвела Марьяна и что выглядит она, как настоящая русская красавица.
И действительно, Марианна, с её длинной каштаново-русой косой с золотистым отливом, с сине-зелеными глазами, которые меняли свой цвет в зависимости от освещения, заставляла останавливать на себе взгляд даже случайных прохожих. Над огромными глазами, будто в удивлении, красиво выгибались, словно нарисованные кисточкой брови. Вишневого цвета губы завершали это прекрасный, солнечный образ. Будто какой-то художник сотворил этот лик, списав его с восточных красавиц, лишь волосы забыв окрасить в черный цвет.
За эту яркость Марианну поначалу осуждали учителя и родители одноклассниц, думая, что девочка подкрашивается в столь раннем возрасте. Узнав, что всё это от природы, кто-то восхищался, а кто-то цедил сквозь зубы: - Ох, и намаешься ты, девка, с этакой то красотой!
И Марианна, действительно страдала от повышенного внимания к себе, стеснялась своей красоты. По характеру она была интровертом, ей не хотелось восхищенно-завистливых взглядов и назойливого общения. Более всего девочка любила тихие, одинокие вечера за чтением книг.
Когда-то, в одной из книжек, Марианна вычитала о том, что её имя произошло от сочетания древнееврейских имен Мария и Анна, а его народная форма – Марьяна. Вот только при таком сочетании получается значение «печальная красавица» или «горькая благодать». Она понимала что такое «печальная красавица», потому что и сама чувствовала себя не от мира сего. Чаще грустила, чем радовалась. И чем больше на неё смотрели, тем больше ей хотелось спрятаться от чужих глаз.
– Но, вот что такое: «горькая благодать», что это означает?, - думала девочка, засыпая...

    Глава 6: Короткие каникулы

Это была самая счастливая неделя летних каникул у бабушки. Вставали с петухами. Так получалось, что после целой серии бодрых и задорных петушиных криков, спать совсем не хотелось. Марианна прямо в ночной рубашке и босиком выбегала во двор. Умывалась из прибитого с внешней стороны дома старого летнего умывальника. Вода была холодной и бодрящей, также как и умытая росой трава. Затем бежала к курам и кроликам, кормила и гладила их, или наблюдала за утренней дойкой. Попробовала и сама подоить, да корова скосила на неё глаза и недовольно замычала. Бабушка сказала, что у Журавушки вымя сейчас болит, и что лучше чужим к ней не прикасаться. Просто смотреть. Пусть привыкает, а через недельку можно будет и самой попробовать.
Семен в очередной раз отдыхал в санатории для инвалидов и бабушка, привыкшая постоянно о ком-то заботиться, беспрестанно хлопотала по хозяйству – пекла блины и пирожки с самыми разнообразными начинками, варила борщи или уху из выловленной отцом в местной речушке рыбы. Марианна любила смотреть на реку, благо её видно было прямо с бабушкиного огорода. Стоило только зайти за баню, которая высилась на холме. Марианна стояла или сидела на чурочке с книжкой в руках. Но читала медленно, так как природа отвлекала даже от самого интересного сюжета.
Ярко светило солнышко, весело перечирикивались между собой птицы, пахло нагревшимися на солнце травами. Легкий ветерок приносил и другие запахи с реки и все это смешивалось в один сложный терпко-пряный аромат лета, каникул и какой-то щемящей душу радости от беспредельной, красоты окружающего мира, созданного природой.
А внизу тихо плескалась речка. Проходившие на ней хозяйственные баржи и катера приводили её в ещё большее движение. Волны, отходившие от них, добираясь до берега, набирали силу, качая пришвартованные к берегу рыбацкие лодки. Волны плескались и у каменистого берега, омывая разноцветные гроздья камней, и они, умытые и радостные, сияли на солнце, как драгоценности. Марианна могла часами наслаждаться этой картиной, отложив книжку в сторонку.
Отец совсем не пил, он будто помолодел на несколько лет, ходил на рыбалку, чинил крышу, огребал картошку, а вечерами они сидели все вместе на крылечке, перебирали старые черно-белые, выцветшие и пожелтевшие фотографии. Отец рассказывал о своем детстве, о том, как помогал матери косить сено, как и все остальные деревенские ребятишки, как переплывал речку на спор, как ходил все лето черный от загара и вечно хотел есть. Вспомнил и о том, как мальчишкой упал с этого крылечка, напоровшись на гвоздь, и показал шрам на коленке. Прибираясь в кладовке, отец нашел старую гитару, настроил её и даже вспомнил несколько песенок из своей молодости. У Марианны навернулись слезы на глаза, она вспомнила прекрасные картинки, когда родители еще не ссорились и любили друг друга, и как же ей тогда было хорошо с ними. Ну почему отец и мать не всегда такие? - думала она. - Как же хочется, чтобы не было в доме ссор. Ведь могут же родители быть добрыми и ласковыми.
В один из вечеров Марианна листала старый фотоальбом и попросила бабушку рассказать о своих предках. Среди разных историй, о которых можно было бы рассказать с гордостью , Марианну почему то зацепил рассказ бабушки о том, что прадед был очень зажиточным купцом, но с тяжелым характером, бил красавицу-жену смертным боем, да и детям доставалось, если мать защищали или под руку попадали. А однажды, в пьяном угаре, разошелся так, что швырнул в жену кипящий самовар. Беременная женщина, несколько дней промучившись, скончалась в страшных муках. Её мужу за это ничего не было, он откупился от полиции и свидетелей, а еще через полгода завел себе новую, молодую жену. И та тоже смиренно выносила его побои…
– Но ты не думай, Марьяша, что все у нас в роду буйные. Это ведь все по пьянке - перегнули палку. А так – ну стукнет чем-нибудь, за волосы потаскает… - «Бьет – значит любит», так в народе говорят. И меня муж побивал, дед твой. Да и погуливал тоже. Хотел даже к соседке Калятихе насовсем уйти, да одумался… Затем заболел и умер. А я все простила. И Калятиху сейчас привечаю… хоть и много она моей крови попила, да и у других баб тоже. Ведь не один мой, а и другие мужики к ней похаживали… Но все прошло. Что о покойниках плохо говорить… Они уже в мире ином. А твой отец так и совсем тихий, да мирный. Вас, детей никогда не трогал. Жене не изменял. А за тот случай с матерью ты его не осуждай…. Дурак был молодой, да еще выпивший. Он потом загладил свою вину перед матерью – то. Платье ей купил шикарное, из крепдешина, в ресторан сводил. В ногах валялся - прощение просил. Ну, твоя мать и простила. И хорошо сделала. Дети ведь в семье растут. Как им без отца? Ты отца не осуждай. Не бери в голову. – Так говорила бабушка, заметив, что Марианна уж слишком близко к сердцу приняла ее рассказ про домашнее насилие в их роду.
Но Марианна и не осуждала, очень она отца любила, не смотря ни на что. Но ей было больно, не только физически, но и душевно, И больно не за себя или мать, боль у неё была другая. Это была боль вселенская - за весь свой семейный род, за весь женский пол, за мир, в котором женщины почему-то были вторым сортом, должны были все прощать и все понимать…. Почему женщины всегда все терпят, думала она. И как можно любить кого-то и при этом бить, ревновать, приносить страдания?! Её тонкая душа очень страдала от этой несправедливости…
Неделя пролетела быстро. Утром в субботу отец засобирался на станцию, надо было встретить брата, а также взять билет на завтрашний поезд. Приехали вдвоем. Марьяна и бабушка вышли встречать к калитке, и издалека видели, как братья шли вместе. Один - высокий, красивый, ладный, другой – как карикатура на старшего брата: с похожими чертами лица, но с нависшим над глазами лбом, коренастый и прихрамывающий.
У Марианны заныло сердце. И неспроста. Ни бабушка, ни отец не заметили, стоя у калитки, что дядя зацепился взглядом за Марианну. Ей был неприятен этот взгляд. Она хотела уйти в дом, но бабушка остановила, и ей пришлось через себя обнимать и целовать дядюшку Семена. А Семен облапал её и впился ей в губы: - Ишь, ты, какая красотка то выросла! - сказал он сиплым голосом и облизнул толстые губы.
До вечера отец доделывал все начатые ранее дела - дочинил крышу на сарае и тепличку для огурцов. Семен не помогал, сославшись на боли в ноге.
Вечером натопили баню. Первым пошел отец. На первый пар. Он с наслаждением парился более часа, выбегая время от времени в огород и обливая себя холодной водой из бочки. Семен сказал, что не любит большой жар и пойдет после всех. Марианна с бабушкой пока лепили вареники. С тремя начинками. С картошкой для отца и Семена, с домашним творогом для бабушки и с вишней - для Марианны. Вареники осталось только бросить в кипящую воду и немного посолить, чтобы быстрее сварились. Но бабушка отложила все три противня в сенцы и накрыла полотенцем. Дождались отца. Он пришел красный от пара и довольный. Прилег на кровать.
Бабушка и Марианна, прихватив полотенца, пошли в баню. В бане бабушка заварила в отдельном тазу крапиву. - Это для волос, чтобы красивыми были, мягкими и шелковистыми, - сказала бабушка. - Хотя у тебя и так все красивое, - она с удовлетворением окинула взглядом пышные волосы и всю фигурку Марианны. - Как весенняя березка ты у нас, вся такая ладная, ох и быстро же ты девонька повзрослела. В мое время, когда года-то не считали, тебя бы уже замуж можно было отдавать. Видать, в прабабку свою пошла, которую в тринадцать лет просватали. А ты вон в десять так расцвела… Ой, не на погибель бы, почему то добавила бабушка и перекрестилась.
Было что-то во внешности Марианны слишком яркое, вызывающе красивое, почти роковое. Развитая, упругая грудь, с торчащими в разные стороны светло розовыми сосками, тонкая талия, роскошные бедра, золотистые с каштановым отливом волосы, как у сказочной русалки. Расплетенная коса красиво обрамляла тело Марианны, казалось, что оно сияло в свете тусклой лампочки в старой бане. Марианне было неудобно, от того, что её разглядывают и нахваливают. Она стала торопливо мыть в тазу голову, затем тело. А когда наливала в таз чистой прохладной воды, чтобы окупнуться напоследок, вдруг почувствовала чей-то взгляд. За окошком мелькнула тень…
После бани, мигом сварив вареники, поужинали, поговорили о том о сём, да и улеглись спать. Бабушка быстро заснула и похрапывала из соседней комнаты. Отец долго курил на крыльце, слушая стрекот кузнечиков, а затем расположился на сеновале, натаскав туда старые пальто и телогрейки, хранившиеся у запасливой бабы Дуси в кладовке. Только Марианна ворочалась с боку на бок и не могла заснуть, ей все чудились какие-то видения в старинном зеркале, которое стояло напротив её дивана. Как будто в узком темном туннеле к ней двигалось страшное чудовище, протягивающее когтистые руки, покрытые шерстью. Но затем пошел дождь, капли монотонно молотили по окошкам и шиферу крыши, и сон постепенно сморил Марианну.
Утром отец сказал: - Надо ехать в город, там своя дача без рук стоит, баню хочу доделать. А вы тут оставайтесь – втроем не скучно. За Марианной приеду недели через три. Бабушка всплакнула, посетовала, что редко видит старшего сына, затем собрала ему с собой незатейливые деревенские гостинцы – варенья, соленья и пироги в дорогу. Утешилась тем, что осталась в доме внучка и, наконец-то, вернулся младшенький сынок.
Марианне было тревожно, она сама не знала от чего. Но какое- то странное предчувствие поселилось в ней и угнетало её душу.

 Глава 7: Безумный дядюшка

Это была самая счастливая неделя летних каникул у бабушки. Вставали с петухами. Так получалось, что после целой серии бодрых и задорных петушиных криков, спать совсем не хотелось. Марианна прямо в ночной рубашке и босиком выбегала во двор. Умывалась из прибитого с внешней стороны дома старого летнего умывальника. Вода была холодной и бодрящей, также как и умытая росой трава. Затем бежала к курам и кроликам, кормила и гладила их, или наблюдала за утренней дойкой. Попробовала и сама подоить, да корова скосила на неё глаза и недовольно замычала. Бабушка сказала, что у Журавушки вымя сейчас болит, и что лучше чужим к ней не прикасаться. Просто смотреть. Пусть привыкает, а через недельку можно будет и самой попробовать.
Семен в очередной раз отдыхал в санатории для инвалидов и бабушка, привыкшая постоянно о ком-то заботиться, беспрестанно хлопотала по хозяйству – пекла блины и пирожки с самыми разнообразными начинками, варила борщи или уху из выловленной отцом в местной речушке рыбы. Марианна любила смотреть на реку, благо её видно было прямо с бабушкиного огорода. Стоило только зайти за баню, которая высилась на холме. Марианна стояла или сидела на чурочке с книжкой в руках. Но читала медленно, так как природа отвлекала даже от самого интересного сюжета.
Ярко светило солнышко, весело перечирикивались между собой птицы, пахло нагревшимися на солнце травами. Легкий ветерок приносил и другие запахи с реки и все это смешивалось в один сложный терпко-пряный аромат лета, каникул и какой-то щемящей душу радости от беспредельной, красоты окружающего мира, созданного природой.
А внизу тихо плескалась речка. Проходившие на ней хозяйственные баржи и катера приводили её в ещё большее движение. Волны, отходившие от них, добираясь до берега, набирали силу, качая пришвартованные к берегу рыбацкие лодки. Волны плескались и у каменистого берега, омывая разноцветные гроздья камней, и они, умытые и радостные, сияли на солнце, как драгоценности. Марианна могла часами наслаждаться этой картиной, отложив книжку в сторонку.
Отец совсем не пил, он будто помолодел на несколько лет, ходил на рыбалку, чинил крышу, огребал картошку, а вечерами они сидели все вместе на крылечке, перебирали старые черно-белые, выцветшие и пожелтевшие фотографии. Отец рассказывал о своем детстве, о том, как помогал матери косить сено, как и все остальные деревенские ребятишки, как переплывал речку на спор, как ходил все лето черный от загара и вечно хотел есть. Вспомнил и о том, как мальчишкой упал с этого крылечка, напоровшись на гвоздь, и показал шрам на коленке. Прибираясь в кладовке, отец нашел старую гитару, настроил её и даже вспомнил несколько песенок из своей молодости. У Марианны навернулись слезы на глаза, она вспомнила прекрасные картинки, когда родители еще не ссорились и любили друг друга, и как же ей тогда было хорошо с ними. Ну почему отец и мать не всегда такие? - думала она. - Как же хочется, чтобы не было в доме ссор. Ведь могут же родители быть добрыми и ласковыми.
В один из вечеров Марианна листала старый фотоальбом и попросила бабушку рассказать о своих предках. Среди разных историй, о которых можно было бы рассказать с гордостью , Марианну почему то зацепил рассказ бабушки о том, что прадед был очень зажиточным купцом, но с тяжелым характером, бил красавицу-жену смертным боем, да и детям доставалось, если мать защищали или под руку попадали. А однажды, в пьяном угаре, разошелся так, что швырнул в жену кипящий самовар. Беременная женщина, несколько дней промучившись, скончалась в страшных муках. Её мужу за это ничего не было, он откупился от полиции и свидетелей, а еще через полгода завел себе новую, молодую жену. И та тоже смиренно выносила его побои…
– Но ты не думай, Марьяша, что все у нас в роду буйные. Это ведь все по пьянке - перегнули палку. А так – ну стукнет чем-нибудь, за волосы потаскает… - «Бьет – значит любит», так в народе говорят. И меня муж побивал, дед твой. Да и погуливал тоже. Хотел даже к соседке Калятихе насовсем уйти, да одумался… Затем заболел и умер. А я все простила. И Калятиху сейчас привечаю… хоть и много она моей крови попила, да и у других баб тоже. Ведь не один мой, а и другие мужики к ней похаживали… Но все прошло. Что о покойниках плохо говорить… Они уже в мире ином. А твой отец так и совсем тихий, да мирный. Вас, детей никогда не трогал. Жене не изменял. А за тот случай с матерью ты его не осуждай…. Дурак был молодой, да еще выпивший. Он потом загладил свою вину перед матерью – то. Платье ей купил шикарное, из крепдешина, в ресторан сводил. В ногах валялся - прощение просил. Ну, твоя мать и простила. И хорошо сделала. Дети ведь в семье растут. Как им без отца? Ты отца не осуждай. Не бери в голову. – Так говорила бабушка, заметив, что Марианна уж слишком близко к сердцу приняла ее рассказ про домашнее насилие в их роду.
Но Марианна и не осуждала, очень она отца любила, не смотря ни на что. Но ей было больно, не только физически, но и душевно, И больно не за себя или мать, боль у неё была другая. Это была боль вселенская - за весь свой семейный род, за весь женский пол, за мир, в котором женщины почему-то были вторым сортом, должны были все прощать и все понимать…. Почему женщины всегда все терпят, думала она. И как можно любить кого-то и при этом бить, ревновать, приносить страдания?! Её тонкая душа очень страдала от этой несправедливости…
Неделя пролетела быстро. Утром в субботу отец засобирался на станцию, надо было встретить брата, а также взять билет на завтрашний поезд. Приехали вдвоем. Марьяна и бабушка вышли встречать к калитке, и издалека видели, как братья шли вместе. Один - высокий, красивый, ладный, другой – как карикатура на старшего брата: с похожими чертами лица, но с нависшим над глазами лбом, коренастый и прихрамывающий.
У Марианны заныло сердце. И неспроста. Ни бабушка, ни отец не заметили, стоя у калитки, что дядя зацепился взглядом за Марианну. Ей был неприятен этот взгляд. Она хотела уйти в дом, но бабушка остановила, и ей пришлось через себя обнимать и целовать дядюшку Семена. А Семен облапал её и впился ей в губы: - Ишь, ты, какая красотка то выросла! - сказал он сиплым голосом и облизнул толстые губы.
До вечера отец доделывал все начатые ранее дела - дочинил крышу на сарае и тепличку для огурцов. Семен не помогал, сославшись на боли в ноге.
Вечером натопили баню. Первым пошел отец. На первый пар. Он с наслаждением парился более часа, выбегая время от времени в огород и обливая себя холодной водой из бочки. Семен сказал, что не любит большой жар и пойдет после всех. Марианна с бабушкой пока лепили вареники. С тремя начинками. С картошкой для отца и Семена, с домашним творогом для бабушки и с вишней - для Марианны. Вареники осталось только бросить в кипящую воду и немного посолить, чтобы быстрее сварились. Но бабушка отложила все три противня в сенцы и накрыла полотенцем. Дождались отца. Он пришел красный от пара и довольный. Прилег на кровать.
Бабушка и Марианна, прихватив полотенца, пошли в баню. В бане бабушка заварила в отдельном тазу крапиву. - Это для волос, чтобы красивыми были, мягкими и шелковистыми, - сказала бабушка. - Хотя у тебя и так все красивое, - она с удовлетворением окинула взглядом пышные волосы и всю фигурку Марианны. - Как весенняя березка ты у нас, вся такая ладная, ох и быстро же ты девонька повзрослела. В мое время, когда года-то не считали, тебя бы уже замуж можно было отдавать. Видать, в прабабку свою пошла, которую в тринадцать лет просватали. А ты вон в десять так расцвела… Ой, не на погибель бы, почему то добавила бабушка и перекрестилась.
Было что-то во внешности Марианны слишком яркое, вызывающе красивое, почти роковое. Развитая, упругая грудь, с торчащими в разные стороны светло розовыми сосками, тонкая талия, роскошные бедра, золотистые с каштановым отливом волосы, как у сказочной русалки. Расплетенная коса красиво обрамляла тело Марианны, казалось, что оно сияло в свете тусклой лампочки в старой бане. Марианне было неудобно, от того, что её разглядывают и нахваливают. Она стала торопливо мыть в тазу голову, затем тело. А когда наливала в таз чистой прохладной воды, чтобы окупнуться напоследок, вдруг почувствовала чей-то взгляд. За окошком мелькнула тень…
После бани, мигом сварив вареники, поужинали, поговорили о том о сём, да и улеглись спать. Бабушка быстро заснула и похрапывала из соседней комнаты. Отец долго курил на крыльце, слушая стрекот кузнечиков, а затем расположился на сеновале, натаскав туда старые пальто и телогрейки, хранившиеся у запасливой бабы Дуси в кладовке. Только Марианна ворочалась с боку на бок и не могла заснуть, ей все чудились какие-то видения в старинном зеркале, которое стояло напротив её дивана. Как будто в узком темном туннеле к ней двигалось страшное чудовище, протягивающее когтистые руки, покрытые шерстью. Но затем пошел дождь, капли монотонно молотили по окошкам и шиферу крыши, и сон постепенно сморил Марианну.
Утром отец сказал: - Надо ехать в город, там своя дача без рук стоит, баню хочу доделать. А вы тут оставайтесь – втроем не скучно. За Марианной приеду недели через три. Бабушка всплакнула, посетовала, что редко видит старшего сына, затем собрала ему с собой незатейливые деревенские гостинцы – варенья, соленья и пироги в дорогу. Утешилась тем, что осталась в доме внучка и, наконец-то, вернулся младшенький сынок.
Марианне было тревожно, она сама не знала от чего. Но какое- то странное предчувствие поселилось в ней и угнетало её душу.

Глава 8: Седина в голову

   В последние месяцы доктор Кларенс чувствовал себя не в своей тарелке. Он, то работал до изнеможения, увеличивая часы приемов, а вечерами записывая уже дома свои наблюдения, выводы и рекомендации для пациентов, то впадал в какое-то оцепенение, когда ничего не хотелось делать. Это не было связано ни с тоской по прежней работе, ни с заработком. Пациентов он записывал на месяцы вперед, средства от них также поступали регулярно. И также регулярно он отдавал их супруге, оставляя себе лишь на самое необходимое: книги и бензин, чтобы доехать до работы.
Помогая восстановить душевное здоровье своим пациентам, Роман Кларенс вдруг потерял собственный покой. Он уже провел много сеансов с Марианной и в какой-то момент понял, что он попал под её влияние. Привязался к ней всем сердцем. Он чувствовал себя Пигмалионом, который создает свою Галатею. Она оживает. И она меняет его самого. Он влюбился…
- Что здесь сыграло роковую роль? - думал он, пытаясь проанализировать эти отношения. Красота женщины, её яркость и необычность её судьбы? Или собственная профессиональная гордость, от созерцания вершины своего творчества, когда благодаря его профессионализму пациентка расцветает, становится более уверенной в себе? Или все гораздо проще и его собственная душа и тело истосковались по любви? По настоящей любви мужчины и женщины, когда влечет друг к другу на сознательном и бессознательном уровнях, когда уму интересен ум другого человека, а тело трепещет от случайных прикосновений…
- Вот уж точно! Права пословица: «Седина в голову, бес в ребро», подумал вдруг Роман.
И тут же ответил сам себе: - Нет. Тут совсем другое. В каждой женщине есть частица мужчины, в каждом мужчине – частица женщины. Как говорил великий психолог и психиатр Карл Юнг: «Анима - это женская часть психики мужчины, Анимус - мужская часть в женской. Анима - это источник чувства и настроения мужчины. Это проводник между его Сознанием и его Бессознательным. Это все что связано с интуицией и пророчеством, с наитием и восприимчивостью, это способность к любви и пониманию женского начала. А вот Анимус - это источник мнения у женщины, но не четкое и логическое, а такое же иррациональное, как иррациональны эмоции мужчины, создаваемые его Анимой. Но не только Карл Густав Юнг говорил об этом. О женском и мужском началах инь-янь говорили еще древнекитайские мудрецы. Более того, подобные понятия имеются и во многих других философских учениях.
- Да-да, продолжал философствовать Роман, - прав старик Юнг, говоря, что Анима производит настроение, а Анимус - мнение. И как настроение мужчин появляется из темных глубин, так же и мнение женщин. И основывается оно часто не на уме или образовании, а на таких же бессознательных предпосылках. Как будто что-то древнее, генно- архетипическое, вдруг подсказывает женщине, какой вывод ей следует сделать… И то, что кажется окружающим нелогичным и иррациональным, вдруг оказывается самым верным и нужным в той или иной ситуации. А мы в просторечии это просто называем «женской интуицией».
И вот это бессознательное подсказывало сейчас Роману, что его отношение к Марианне, это и есть его Анима. Его глубинное подсознательное влечение к её душе, привело к тому, что он понял и через себя прочувствовал весь ужас того, что перенесла в своей жизни, его прекрасная Марианна… Он пожалел в Марианне маленькую девочку, прошедшую через насилие и предательство родственников и мужа. Сначала пожалел, а затем вдруг понял, что ждет с нетерпением даты очередной консультации с этой необычной пациенткой, волнуется и старается выглядеть, как можно лучше…
В нем зарождалось прекрасное чувство, описанное классиками многих веков в их бессмертных и великих романах.
- В сорок лет влюбился, как мальчишка. И не могу даже виду подать, думал Роман. - Но она чувствует, я это знаю. И более того, всем своим поведением, говорит и о своих чувствах ко мне. Это волнует, но мешает работе. Пациентки часто влюбляются в своего лечащего врача. Реже – наоборот, когда врач подпадает под влияние пациента. Но всегда, когда между ними появляются личные отношения, даже простая привязанность и платоническая влюбленность, необходима срочная замена врача. С этической точки зрения, я должен отказаться от работы с ней.
- А ведь когда-то я также любил свою жену Матильду, продолжал рассуждать сам с собой, Роман. - Надо же, даже имена у них похожи. Нет, совсем не похожи! Матильда - это лед и твердость, уверенность и властность, а Марианна - это теплота и ранимость, женственность и чуткость, это что-то волнующее и сказочное, это загадочность двух имен Мария и Анна, которыми называют принцесс и королев. Нет, скорее это его имя «Роман» так гармонирует с её «Марианна»! Да и фамилии тоже похожи. Он Кларенс, она - в девичестве Кларк. С точки зрения нумерологии – чем больше одинаковых букв в именах, тем больше люди созвучны, тем более они подходят друг для друга по душевным вибрациям, особенно если буквы согласные. Значит – будет и согласие во всем… Кстати, и новая фамилия Марианны - Кумарян, которую она добавила к своей прежней фамилия означает «целомудренная».
Роман спохватился и громко сказал сам себе: - Как же ты втюрился-то, парень, раз стал искать аналогии, разводить эти розовые сопли, эти сюси-пуси. Начитался всякой эзотерической ерунды, всех этих популярных астрологических журнальчиков, которые покупает супруга для своего нетрадиционного бизнеса. Даже Юнга вспомнил. Тьфу ты! Давно женщины не было, вот организм и берет свое.
И действительно, его жена Матильда приезжала с работы поздно, усталой и раздраженной, дома доделывала разные дела, часто засыпая на диванчике возле компьютера. Они с подругой открыли ещё один филиал, работала она уже не по найму, а выкупила долю в бизнесе, взяв кредит. И теперь они вместе с подругой открывали целую сеть фирм в соседних городах. Чтобы наладить хорошо работу, надо было приезжать в новый город, обустраиваться, закупать оборудование, нанимать персонал, обучать, а затем из наиболее ответственных сотрудников выбирать управляющих.
- Матильды не бывает дома по месяцу и более. О какой полноценной интимной, да и просто семейной жизни может идти речь? Дети - подростки, скоро отобьются от рук, - думал с раздражением Роман. - Сыну четырнадцать лет, дочке десять. Самый такой возраст, когда надо следить за ними, как бы не связались с плохой компанией, да не стали что-то вредное употреблять. А мать вся в бизнесе. Он поморщился, вспомнив, что недавно они наняли гувернантку. Так жена, мигом сговорившись с этой девицей – тут же организовали ещё одно ООО «Заботливая Бонна». Теперь они ещё подбирают персонал по уходу за детьми и престарелыми - сиделок, нянь и гувернанток. А свои дети опять без присмотра! Вот уж поистине «сапожник без сапог», - так размышлял Роман. Но вдруг в его сердце что-то екнуло от мелькнувшей мысли: - А ведь моя дочка сейчас в таком же возрасте, в каком была Марианна, когда впервые столкнулась с насилием. И от этого стало еще больнее. Он, итак, сполна проникшийся историей своей пациентки, перенеся ее на самого дорогого для себя маленького человечка, вдруг заново и с наивысшей силой прочувствовал всю детскую психотравму, всю боль и отчаяние Марианны.
Детей Роман любил и пользовался их уважением, возможно, потому, что умел красочно рассказывать и интересовался их жизнью – успехами и проблемами в школе, позволял их друзьям приходить в гости. Но все же он чувствовал, что его отцовской заботы детям недостаточно. Им нужна была мать, особенно дочери, которая входила в подростковый возраст и уже стеснялась говорить с отцом на некоторые темы.
Благодаря Марианне, он вдруг по-новому взглянул на своих детей, которые росли сами по себе, с чужими нянями и гувернантками, пока их родители создавали бизнес. О чем думает по вечерам его дочка? Чувствует ли она себя счастливой? В эту ночь Роман долго ворочался и никак не мог уснуть. Итогом его рассуждений стало принятое утром решение. Он решил резко сократить количество приемов на работе, а также серьезно поговорить с женой, убедив её больше уделять времени детям. Но не ожидал того, к чему приведет этот разговор.
***
Матильда, занятая бизнесом, не сразу заметила охлаждение к ней Романа, а когда заметила, не почувствовала никакой ревности. Лишь небольшой укол самолюбия.
- Можно было бы попытаться обмануть себя и начать заново строить отношения. Но для кого? Для себя, для статуса в обществе, где семейную пару всегда лучше воспринимают и больше доверяют в бизнесе? Или всё-таки для детей? Ведь они любят обоих родителей.
Так думала Матильда, подъезжая поздним вечером к своему дому. Она очень устала от бесконечной нервотрепки и беготни за эти три года, что они переехали в другой город. За все это время она почти не жила в их новом и роскошном доме, не видела семью и детей. Да и дети отдалились от неё. Особенно сын. - Ну, да и понятно, сын уже подросток. Ему сейчас куда важнее друзья и приятели, чем родители, чьи советы часто воспринимаются лишь, как нравоучения. Так мысленно оправдывала сама себя Матильда, но какой-то голос внутри нее, пытался достучаться до ее сердца… Этот тихий голос подсказывал ей, что их семейное счастье куда-то ушло, растворилось в бесконечных заботах о наживе.
Матильда, пока еще не осознанно и не в полной мере, но стала понимать, что, гоняясь на бесконечными заработками, которые собственно уже и не нужны, ведь все необходимое для жизни уже было, она потеряла не только мужа, но и детей. У детей менялись няни и горничные, но отца они видели по вечерам, а её – самое главное существо для любого ребенка – мать, иногда лишь по несколько дней в году. При этом дети были модно одеты, накормлены, посещали престижную школу. Но… были ли они счастливы? Спросила ли она хоть раз за это время, что они любят, чем увлекаются? Когда в последний раз она проводила время со своими детьми?
Матильда вдруг отчетливо представила себе, что через какой-то десяток лет, её дети уже станут взрослыми. Создадут свои семьи, растворятся в своих собственных заботах. Сейчас, когда еще есть время наверстать упущенное и создать детям настоящее семейное гнездо, она только и делает, что наращивает семейный бизнес. В ущерб собственной семье. Ведь первоначальные кредиты уже выплачены. А она их берет вновь и вновь, …
- Да разве нужно нам столько денег? Чтобы жить счастливо, чтобы слышать детский смех и радоваться их успехам? Можно лишь благодарить Бога, что наши дети еще не попали в беду и не связались с дурной компанией. В голове у Матильды всплывали фразы из вчерашнего, серьезного разговора с мужем. Его как прорвало. Будучи интеллигентным человеком, Роман подбирал слова, но несколько эпитетов, которыми он наградил её: «мать-кукушка» и «железная леди без чувств и любви», очень задели её. Ведь она хотела, как лучше. Чтобы её дети не нуждались ни в чем, чтобы получили хорошее и престижное образование. Чтобы у мужа была хорошая и богатая клиентура….
- В конце концов, для кого я это всё делаю? - вскричала тогда в запальчивости Матильда. - Ты забыл, как мы снимали жилье у чужих людей, как все вместе ютились в однокомнатной квартире и перебивались от зарплаты до зарплаты?
– Помню, - сказал тогда вдруг тихо Роман. И с горечью добавил: - Это было самое счастливое время нашей с тобой жизни. А сейчас у нас нет семьи. Неужели ты это сама не понимаешь? Это совместное проживание в одном доме двух, ставших чужими людей. Нас связывают только дети. Но дети счастливы лишь тогда, когда счастливы их родители.
- Нам лучше развестись, неожиданно для самого себя, закончил разговор Роман. - Я уйду сам, оставлю всё тебе и детям. Мне одному много не надо. С детьми буду видеться, и буду помогать им.
- Помогать? Да кому нужна твоя помощь? У детей есть всё, что им надо! И это всё создала я! А ты останешься ни с чем, - кричала, вышедшая из себя Матильда. Я лишу тебя всего! Твоей практики, ведь это я её создала! И твоего кабинета, который дал себе достойную репутацию и имидж!
Имидж и репутация создаются самим человеком, а не местом, спокойно ответил Роман. Он почувствовал вдруг в себе какую неведомую силу, силу возвращения в себя того, что было для него важно и ценно. - Я вернусь на кафедру в родном институте, а заниматься практикой можно хоть где, хоть в самой маленькой комнатке на окраине города. Лишь бы люди видели в этом толк, - ответил Роман.
Матильда поняла, что Роман не шутит. Ей хотелось плакать от навалившегося отчаяния, но она не могла позволить себе эту слабость в присутствии Романа. Она привыкла держать себя в руках, во что бы то ни стало.
Матильда ушла и закрылась в спальне. Она действительно стала железобетонной. А их барак уже не просто трещал по всем швам. Он разваливался на глазах…

Глава 9: Уйти нельзя остаться

 Для того чтобы разобраться в себе и в своих чувствах к пациентке, доктор Кларенс решил на некоторое время сменить обстановку. И тут же, по принципу: «на ловца и зверь бежит» получил приглашение на конференцию в родном городе от своего однокашника доктора Отто Томаса.
Роман любил научно-практические конференции, долгожданные встречи с коллегами и восторженное состояние от узнавания новых людей и новых методов, которые можно было бы тиражировать в своей работе. Во время таких встреч Роман всегда был в приподнятом настроении. Он обязательно выступал и ему неизменно аплодировал весь зал, сраженный яркой харизмой докладчика.
Конференция была заявлена на два дня, затем растянутая на неделю серия «баллинтовских групп» и индивидуальных консультаций- супервизий для всех участников. Роман же рассчитывал задержаться подольше. Погулять по улочкам и площадям города, в котором он учился и прожил почти сорок лет, пообщаться с однокашниками и однокурсниками. Да и просто отдохнуть и поразмышлять на досуге о себе и своей жизни. Ему нужна была перезагрузка. Занятый погоней за заработком, Роман давно не обменивался мыслями вживую с научным сообществом и с другими практикующими специалистами в области психологии и психотерапии.
Но была еще и другая цель его командировки, о которой он не хотел никому говорить. Роман хотел пройти личную супервизию у доктора Томаса, который когда-то вел Марианну.
Для того, чтобы быть хорошим специалистом в психологии и психотерапии, необходимо хотя бы раз в год проходить супервизию у специалистов - коллег. Это позволяет увидеть себя и свою работу со стороны, через взгляд опытного профессионала, разобрать трудности в работе с пациентами или клиентами, а так же с самим собой. Ведь на такой работе люди часто выгорают.
Супервизия же дает поддержку и прилив новой энергии. Во время нее происходит обновление, понимание того, почему не двигалась работа в том или ином случае, почему «завис пациент» и почему доктор не смог найти к нему подход. И в большинстве случаев после прохождения супервизии, находится выход из, казалось бы, безнадежного положения. Меняется стиль и методы работы. Либо принимается решение об отказе от дальнейшего ведения пациента и передача его другому специалисту.
Цель супервизора слушать и наблюдать, как ведет себя объект супервизии, который рассказывает о тех или иных трудностях в работе, о своих чувствах и отношениях к пациентам и к их ситуациям. Таким образом, супервизор замечает, фиксирует опытным взглядом, а затем обсуждает вместе с коллегой его работу, внося коррективы в лечебные стратегии и тактики.
Роман и сам, часто выступал в качестве супервизора в индивидуальном профессиональном консультировании для своих коллег и его даже выбирали ведущим «баллинтовской группы» в групповых обсуждениях. Но сейчас ему хотелось разобраться более всего в своем отношении к Марианне, да и к своей работе в целом.
- Это отличная возможность посмотреть на себя со стороны, задать самому себе вопрос: « А каков ты, как специалист, в каком ты состоянии и нет ли у тебя признаков профессионального выгорания?», сказал сам себе Роман.
Роман уже на второй год практики в новом городе почувствовал, что начинает перегорать. Сначала его работе мешала неудовлетворенность тем, что он оставил науку и преподавание в вузе, которые приносили ему радость исследовательской работы и передачи опыта. Затем стали раздражать некоторые клиенты, особенно истеричные и богатые дамы, которые приходили на прием, раскинув пальцы веером и требуя немедленного освобождения от всех проблем. Все это наслоилось на ситуацию в семье и охлаждение с женой Матильдой. Роман жил в общем фоне неудовлетворенности собой и своей работой.
И вдруг такой неожиданный всплеск чувств и эмоций! С появлением Марианны, появилась новая кипучая энергия, а с ней и новая радость - от ощущения нужности своей работы. И тут же изменилась ситуация с клиентами.
Бытует мнение, что у каждого доктора свой клиент. Если он сам склонен к меланхолии, то такие же люди будут приходить к нему. Возможно, что это имело место и с Романом. Ведь пока он был не удовлетворен жизнью, такие же вечно неудовлетворенные, и не нашедшие себя люди, приходили к нему на консультации.
К обновленному и энергичному доктору Кларенсу стали приходить совсем другие люди, с более глубокими запросами, понимания себя и окружающего их мира. С некоторыми из клиентов проходили настоящие философские беседы о поиске смысла в жизни и своего места в ней для каждого человека.
Но самая вдохновляющая работа проходила с Марианной. Постепенно шаг за шагом, пациентка оттаивала и менялась на глазах, превращаясь в уверенную в себе и красивую женщину. Работая над исцелением души, Марианна не забывала и про тело, начав заниматься фитнесом и плаванием. Благо, все спортивные секции были под рукой, в одном здании с медико-психологическим центром «Исцеление».
Но затем работа Романа с Марианной вдруг переросла в сильнейшую привязанность. Сначала это даже помогало в консультировании, так как Роман буквально ловил каждое слово и каждую эмоцию пациентки, тут же отзеркаливая её состояние в своём сердце.
Но затем по мере созревания любви, захотелось большего. Роману стало тяжело даже находиться рядом с Марианной. Казалось, что вся атмосфера вокруг, весь воздух был наэлектризован его пылающими чувствами, и он боялся, что Марианна их заметит. И чтобы не выдать себя, не показать свою влюбленность, Роман стал вести себя подчеркнуто официально, а время для консультаций четко регламентировал. Он понимал, что его личное отношение к Марианне становится преградой для дальнейшей работы, но не находил сил, чтобы полностью отказаться от общения с ней.
Групповые супервизии проходили в виде «баллинтовских групп». Группы эти получили название от имени известного ученого Майкла Балинта, выдающегося психиатра и психоаналитика, который еще в прошлом веке стал собирать специалистов вместе для обсуждения сложных случаев и прояснения своих чувств и отношений к пациентам.
На «баллинтовских группах», а также на индивидуальных супервизиях, во время доверительного разговора с супервизором, проходил не только поиск новых возможностей для работы, но и происходили настоящие инсайды. Открытия, которые возникали как бы сами по себе, только из-за того, что человек нашел в себе силы просто высказать, выразить в словесной форме свои, запрятанные глубоко в подсознание, чувства.
Прошедшая работа в «баллинтовской группе», а также личная супервизия у доктора Отто Томаса позволили Роману посмотреть на себя со стороны, проанализировать чувства и эмоции, а также свои отношения с пациенткой.
Встреча и супервизия с Отто прошли тепло. И хотя раньше, учась в одном классе, а затем в медицинском институте, Роман и Отто не были особенно близки, сейчас они были искренне рады друг другу. Оба крепко пожали руки и обнялись, как друзья, давно не видевшие друг друга.
Роман заметил, что Отто почти не изменился. Такой же бойкий и подвижный маленький человечек. Из-за своего, смешного для мужчины, роста в полтора метра, над Отто часто в школе подшучивали и даже придумали ему прозвище Тотом или Тотошка. Это прозвище так точно отражало имя и фамилию и весь вид Отто Томаса, что намертво приклеилось к нему. Сам Отто на прозвище не обижался, говоря что «Маленькая собачка - всю жизнь щенок», а затем добавлял, что все великие люди были небольшого роста, а их завоевания - это компенсация недостатков. И хотя Отто Бисмарк, первый канцлер Германии, в честь которого его и назвали родители, был настоящим верзилой под два метра ростом, то другие, не менее великие полководцы, имели такой же рост как у Отто. А некоторые были даже ниже. Например, Александр Македонский - первый античный правитель, официально названный при жизни богом и любимый ученик Аристотеля. Или Карл Великий - франкский король, основатель Священной Римской империи и самый просвещенный монарх своего времени, знавший несколько языков. Оба они были такого же, как у Отто, роста - в 150 сантиметров, что не мешало их заслугам. А другой исторический деятель, полководец Эмир Тамерлан, разгромивший Золотую Орду, был и еще меньше. Всего 145 сантиметров.
Еще в школьные годы, Отто собрал целую коллекцию знаменитостей, имевших низкий рост и время от времени перечитывал и пересказывал сверстникам их биографии. Это помогало ему справиться с обидой на судьбу и с насмешками недоброжелателей.
В студенчестве Роман видел, что Отто скрывает свои комплексы за общей разговорчивостью и шутливостью. Замечал он и завистливые взгляды Отто, особенно когда девушки –однокурсницы уделяли внимание ему, а не Отто. И как у многих людей, которые хотели чем-то компенсировать свой физический недостаток, Отто много и упорно работал над собой, защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертации, учился не только у себя на Родине, но и в Англии и Германии, свободно разговаривая на нескольких языках. В Германии у Отто даже нашлись родственники по отцу, и он часто летал туда на различные конференции, а также преподавал в течение года. Но все же вернулся в свою страну, где уже окончательно осел и заземлился, встретив на четвертом десятке лет свою единственную и неповторимую любовь. Со своей женой, миниатюрной и похожей на статуэтку, Дюймовочкой Отто обрел наконец-то семейное счастье. Гонка за великостью закончилась, ушли и обиды прошлого…
***
Возвращаясь домой в поезде, Роман долго размышлял о себе и Марианне. Ехать было недолго. Всего сутки. Но под размеренный стук колес он обдумывал весь пласт своей прошлой жизни, связанный с работой и с семьей, а также пытался в очередной раз проанализировать свои чувства к Марианне. Головой он понимал, что сейчас нужно делать, а сердце подсказывало совсем другой путь. Но в любом случае его ждали большие перемены…
Часами разговаривая с Марианной, доктор Кларенс понял, какую злую шутку сыграла с ней судьба. Любая другая девушка, получив от природы яркую внешность, начинает активно пользоваться ею, крутить направо и налево романы, «пудрить мозги» и доводить до отчаяния многочисленных ухажеров. Но Марианне не нужна была её красота. Она привлекала к ней ненужных мужчин, ненужные сплетни и разговоры. А неблагополучная обстановка в семье, домашнее насилие и разговоры о насилии в семейном роду, только усугубляли душевное состояние ранимой и очень эмоциональной девочки. В начале пубертата, инцестное насилие со стороны психически ненормального родственника Марианны, почти раздавило её психику. Не совсем восстановившись после первой попытки суицида и, стремясь уйти поскорее из дома, Марианна делает вторую ошибку. Соглашается на брак, не испытывая чувств, с духовно чуждым ей человеком, годящимся по возрасту ей в отцы. Возможно, именно потому, что ей не хватало родительской защищающей любви. Но родительская любовь – не супружеская. Пройдя через насилие в детстве, Марианна получила такую сильную психотравму, что не воспринимала секс, как радость. Интимные отношения стали для нее источником служения, подстраивания под интересы и запросы мужа. Но игра в одни ворота никогда не создаст гармоничные отношения между супругами.
И здесь происходит слияние её отношения к мужу, как к отцу, в чувстве к которому было много любви и оправдания его рукоприкладства к матери. В результате чего Марианна перенесла это же отношение и те же паттерны поведения на своего мужа, ровесника отца. Она оправдывала и его рукоприкладство, хотя он наносил ей новые раны, физические и морально-нравственные, связанные с её самооценкой. И при этом она терпела, не уходила, считая себя жертвой судьбы. Несколько лет Марианна несла в тебе некую виктимность, жертвенность поведения, не ценила и не любила себя. В результате чуть не погибла при новой попытке уйти из жизни.
- Но почему, от чего это случилось? Почему психологи и доктора, которые работали с Марианной, так мало помогли ей? Почему родители и муж не отогрели её своей любовью? Задавал себе вопросы, Роман. Он перечитал горы специальной психологической литературы, связанной с поведением людей, попавших в ситуацию домашнего насилия, и поражался огромной статистикой этого явления в мире. Он понял, почему женщины, вопреки чувству самосохранения, годами терпят домашнее насилие, почему не могут рассказать об этом друзьям и близким людям, и почему Марианна тоже позволила сломить себя.
На все эти вопросы Роман не сразу смог найти ответы. Не смотря на образование и опыт в психотерапии. И только знакомясь с конкретными примерами и судьбами многих пострадавших женщин, он начал понимать, какое губительное действие оказывает на психику людей многолетнее домашнее насилие. Ведь семья - это аналог защиты, радости, доверия и понимания. Принятия тебя таким, какой ты есть. И тем опасней насилие именно в семье. Что это не внешний враг, на которого можно пожаловаться в полицию. А враг внутренний – свой. И это очень страшно. Тот, кто когда-то дарил цветы и признавался в любви, вдруг стал домашним тираном… Стал по сути предателем. Он предал все. И любовь, и доверие к себе. Женщинам не хотелось в это верить. Им казалось, что вот-вот и всё изменится. Ведь был же муж когда-то другим. Хорошим, добрым, верным и любящим… Или казался таким в ореоле яркого чувства… Разум просто отказывался верить в то, что тиран никогда не изменится. Почувствовавший силу, будет всегда ею пользоваться... Он также будет ревновать, подозревать и контролировать каждый шаг своей жены, считать её единоличной собственностью, не имеющей право голоса. А если этот голос у жены вдруг появлялся, то тут же показывать, кто в доме хозяин. Через насилие: моральное и физическое. Так круг замыкался. Насилие шло по кругу. Как говорил еще Цицерон: "Безнаказанность -есть поощрение преступления". Попустительство со стороны женщины превращало её в постоянную жертву, а его - в тирана, понимающего, что его никто не остановит.
***
Вернувшись домой, Роман не стал брать такси от железнодорожного вокзала. Вещей было мало, хотелось прогуляться по хорошей декабрьской погоде. Он шел по скрипящему под ногами снегу, вдыхал свежий, бодрящий воздух и с наслаждением рассматривал, будто заново увиденные им дома, скверы и переулки.
Город готовился к Новому году. Вокруг наряжались витрины. Везде уже стояли елки в сверкающих гирляндах. Роман свернул в городской парк развлечений. Еще совсем недавно, летом, они ходили туда всей семьей. Катались на "чертовом колесе", американских горках, ели мороженое и сладкую воздушную вату. И казалось, были счастливы… А сейчас аттракционы не работали, колесо обозрения, украшенное разноцветными гирляндами, возвышалось над всеми строениями, как огромный сказочный жираф на теле которого висели кабинки. Издалека высокие комки снега на скамейках открытых кабинок напоминали сидящих на них ребятишек. Рядом возводился ледовый, сказочный городок, уже построили и залили водой несколько деревянных горок и большой каток, вокруг которого начали вырезать хрустальные скульптуры изо льда. И на всём этом был налет праздника, предчувствия каких-то добрых чудес и волшебства… Роман представил своих детей и понял, как он соскучился по ним и по празднику в своей семье.
Пошел снег. Он падал большими, рваными хлопьями и шёл так густо, что заглушал звуки города. Вечерело, загорелись фонари. Их свет сквозь пелену снега создавал волшебную иллюзию. Все вокруг казалось сказочным и нереальным.
Роман прошел до середины городского парка и вдруг увидел недавно открытое кафе, в котором он еще не бывал. Ноги сами понесли его на зов ярко светящейся витрины. Отряхнув снег с шапки и куртки, Роман расположился за угловым столиком около окна и заказал себе кофе капучино. Он медленно смаковал нежную взбитую пенку из молока. И вдруг поймал себя на мысли, что не хочет идти домой. Он подумал о том, что везет домой подарки к Новому году для жены и детей, которых не видел две недели. И они, конечно же, его сейчас очень ждут. А вот он почему-то медлит и пьёт сейчас горячий кофе, вместо того, чтобы брать такси и мчаться на всех порах домой, как он это делал, приезжая из командировок раньше.
- В чем причина?- размышлял Роман. Уезжая, он думал, что его чувства к жене ушли, иссякли навсегда, а их отношения полностью изжили себя. Но после супервизии, он понял, что не имеет права бросать семью. - Кто я? Я сам квалифицированный специалист, врач-психиатр и психолог в одном флаконе. Так почему же я не могу наладить отношения в собственной семье? Я помог уже сотням и даже тысячам людей, а в себе и в своем семейном гнезде не могу разобраться и навести порядок. Так думал Роман, медленно прихлебывая кофе.
Прошло уже более полугода после первой встречи Романа с Марианной и он чувствовал удовлетворение и гордость от проведенной работы с этой необычной пациенткой. Он выполнил свой профессиональный долг. И этого вполне достаточно.
- А чувства? Что такое чувства? Сегодня они есть, а завтра нет. И стоит ли ради новой любви, к женщине почти в два раза моложе меня, бросать семью, детей и весь налаженный быт?- подумал Роман и решительно отставил чашку с недопитым кофе. И тут же, будто споря сам с собой, стал вспоминать свою работу с Марианной.
Роман еще долго сидел в одиночестве за столиком и вспоминал, как постепенно, раз за разом, в течение нескольких месяцев, внушал Марианне уверенность в себе. Рассказывал ей о случаях, когда люди, попавшие в еще более трудные ситуации, превозмогали все проблемы и возвращали себя к жизни, заново учились радоваться простым, окружающим их вещам. А также стали помогать людям. Тем, кому гораздо хуже.
- А всё-таки я многое сделал за эти полгода, похвалил сам себя Роман. - Самое главное, что я прошел стажировку в Кризисном центре для женщин в соседнем городе, где тщательно изучил тему домашнего насилия.
Еще одной заслугой доктора Кларенса было создание в городе «Группы взаимопомощи» для женщин, подвергшихся насилию. На занятиях этой группы женщины не только делились своими страшными воспоминаниями, но и историями успеха, выводами и советами о том, как распознать агрессора еще на стадии ухаживания и как вести себя в ситуации домашнего насилия.
Ведь домашнее насилие многогранно. Оно часто прячется под личиной заботы и любви близкого человека. Но эта ненормальное поведение, это псевдо-любовь и псевдо-забота. Они носят ревнивый и диктаторский характер. Домашний агрессор может тиранить своих жену, детей или престарелых родителей годами, лишать их денег, еды, бить и запугивать, приносить не только физические но и моральные страдания, контролировать каждый их шаг, преследовать и наказывать за малейшую провинность и непослушание…
Любое насилие тяжело испытывать, особенно от близких людей. Но есть и особая группа – тех, кто пострадал от сексуального насилия. Это огромная психотравма, это огромная моральная боль, которую залечивать приходится годами и даже десятилетиями… Тем более, если эта боль была принесена родственниками… А Марианна прошла через то и другое, перенесла двойное насилие и предательство от значимых для нее людей.
Роман не на шутку увлекся темой домашнего насилия, почувствовав себя реформатором общества. Он вдруг стал ощущать радость от практической работы, от того, что видел реальные результаты своей деятельности. Он помог Марианне и другим женщинам, испытавшим насилие. Но это только работа. У него есть и своя жизнь, которую он не должен растворять в жизни других людей…
Роман снова придвинул к себе чашку, одним глотком допил остывший кофе, расплатился с официанткой и вызвал такси к парадному крыльцу кафе. Решение было принято. Он просто выполнил свой долг, но вот привязываться к Марианне не должен… Это была ошибка. И её надо исправить… Это было его решение после проведенной супервизии, окончательную точку над которым он принял здесь и сейчас. В заснеженном кафе посреди предновогоднего городского парка.

Глава 10: Роковая ошибка

После супервизии и работы над собой, доктор Кларенс с болью в душе передал Марианну другому специалисту. Ей он, пряча глаза, объяснил это тем, что сейчас у него много сложных пациентов, а она уже близка к полному выздоровлению. Марианну Роман теперь видел только на групповых занятиях. Он старался меньше глядеть на неё, но замечал, что она сильно похудела, глаза и без того большие, казались на осунувшемся лице просто огромными, голубыми чашами, наполненными бесконечной болью и печалью… Отвечала она часто невпопад и тоже отводила от него глаза, стоило только встретить его взгляд. Роман переживал за неё и беспокоился о том, правильно ли он поступил, доверив Марианну другому психотерапевту.
- Боже мой, что я наделал, думал он. - Привязался сам и её привязал к себе. Но и у меня и у неё свои семьи. Надо просто перетерпеть, сосредоточившись на работе.
Тем более, что работы стало больше. Заболела дочка, какие-то странные симптомы, связанные с опорно-двигательным аппаратом. Роман договаривался с разными светилами, возил дочь то к одному специалисту, то к другому. Обычная медицина не помогала. Искали нетрадиционные способы. Матильда, тоже обеспокоенная здоровьем дочери, стала чаще бывать в доме, ради спокойствия всех домочадцев.
Так прошла зима. В работе и в домашних хлопотах Роман редко видел Марианну. Если же в коридорах они вдруг внезапно сталкивались, то оба отводили взгляды друг от друга, словно боясь, что глаза выдадут их чувства…
Наступил май. Ярко светило солнце, пели птицы, приветствуя весну и купаясь в лужах. Все вокруг оживало. Деревья вновь одевались в ярко-зеленый наряд. На улице носилась веселая детвора, наконец-то отпущенная на каникулы.
Марианна постепенно приходила в себя. Полгода назад она устроилась няней в Дом ребенка и эта работа, хоть и мало-денежная, очень ей нравилась, принося огромное удовлетворение. Получилось это случайно. Марианна хотела устроиться в детский садик, но, забрела в небольшой переулочек. И вдруг увидела ребятишек, гуляющих около желтого двухэтажного домика, огороженного заборчиком. Все дети были очень маленькие, не больше трех лет и все в одинаковой одежде.У всех были какие-то явные или неявные проблемы, физические или умственные особенности. Раньше Марианна отвела бы взгляд, ей тяжело было смотреть на людей с инвалидностью. Это вызывало в ней страшные воспоминания из её детства, когда она сама пострадала от неадекватного родственника. Но сейчас Марианна остановилась и решительно вошла в здание. Какая- то неведомая сила привела её в кабинет руководителя. Главный врач Дома ребенка приняла её с распростертыми объятиями. Недавно уволились сразу две нянечки, не сумевшие выдержать тяжести работы в подобном заведении. А тут такая удача - молодая женщина с дипломом педагога, хоть и без опыта работы.
Устроившись на работу, Марианна, посмотрела на этих детей совершенно новыми глазами, а затем и привязалась к ним всем сердцем. Она убирала, мыла и кормила ребятишек, а когда оставалось время – играла или гуляла с ними, помогая воспитателям.
Муж Сурэн, приехавший из очередной длительной командировки, не узнал Марианну. Она сильно похудела, сев на диету и стала почти такой же, какой он впервые увидел её. Но не характером. В характере Марианны вдруг появилась какая-то неведомая ей ранее твердость. А когда Сурэн попытался в очередной раз навязать свое мнение о том, что ей лучше сидеть дома: «Хорошая жена не распыляет себя на чужих детей, а верно ждет мужа», Марианна твердо и настойчиво возразила, что отныне она сама будет делать свой выбор. Она нашла работу, которая ей нравится, и она будет работать с этими детьми. Сурэн настолько удивился, что прекратил спорить. А может, понадеялся, что Марианна, отвыкшая от работы где-то еще, кроме дома, быстро устанет и сама откажется от нее, став прежней хлопотуньей по дому. Но шли дни и месяцы, а жена с удовольствием ходила на работу, занималась фитнесом, а также продолжала посещать своего психотерапевта. Сурэн, как и прежде, уезжал по делам бизнеса, но не задерживался уже надолго и приезжал с кучей подарков. Видя, как расцвела Марианна, он заново воспылал к ней чувствами. Стал покупать дорогую одежду и украшения, подчеркивающие красоту жены, водил по ресторанам и концертам. Но не видел со стороны Марианны ответных чувств. Тогда он, отставив на время бизнес, купил две путевки в роскошный пятизвездочный отель на самом берегу моря.
Марианна и сама хотела наладить семейную жизнь, поэтому пошла навстречу мужу. Но чем больше она старалась быть ласковой и преданной женой, тем больше понимала, что внешнее отделено от её внутреннего состояния, она как будто видела себя со стороны. Вот она идет по улице с мужем, вот купается в море, а вот ложится с ним в постель. Она замечала все детали, её мозг фиксировал все нюансы поведения Сурэна, старающегося завоевать её расположение, как когда-то в самом начале их романа… Но сердце не откликалось…
Вместо этого ей все чаще снился милый доктор Кларенс с таким необыкновенным именем Роман. Марианна поняла, что чувство, которое воспевали герои из ее отроческих книг, вдруг настигло и ее. Она потеряла сон и покой, в каждом проходившем вдалеке мужчине высокого роста ей чудился образ любимого. Она вздрагивала, сердце замирало, а затем начинало сильно биться, словно выпрыгивая из груди. В голову лезли мысли:
- Как так? Неужели он тоже здесь? Он приехал к ней. Как он узнал? А может это просто случайность, и он просто отдыхает здесь с семьей. А она такая глупая и никчемная возомнила себе, что и он любит её.
Но вот мужчина проходил мимо. И Марианна облегченно вздыхала…
В такой сумятице чувств, прошла неделя отдыха на море. В разлуке, Марианна окончательно утвердилась в мысли, что влюбилась в Романа. И в этом состоянии она не могла уже играть роль любящей супруги.
Она не знала, любит ли ее Роман. Иногда ей казалось, что да, когда он краснел, проходя мимо неё и волновался во время беседы. Или когда ловила на себе его быстрые и тоскливые взгляды. Казалось, что комната была наполнена электрическими зарядами. И обоим им было невмоготу держать чувства в себе.
Но иногда она видела, как он шел по коридору и его взгляд лишь мимолетно скользил по ней, он останавливался и рылся в каких бумагах или читал что-то в своем телефоне. В такие моменты Марианна корила себя и называла себя глупой и доверчивой простушкой, влюбившейся во взрослого доктора, фантазеркой, придумавшей и себе и ему любовь и сама же и поверившая в это. А на самом деле доктор занят своей работой и своими пациентами, а также своей семьей. Тем более, что жена у доктора была яркой и уверенной в себе женщиной. Владелицу медико-психологического центра, Марианна иногда мельком видела, выходящую из дорогой машины, всегда спешащую и мерящую решительными шагами лестницу и коридор. Матильда всегда была подтянутой, красивой и стильно одетой дамой. Марианне казалось, что она никогда не дотянет до этого эталона, никогда не сможет стать такой же уверенной в себе и ослепительно красивой. А значит, никогда не сможет быть достойной любви Романа...
Устав играть роль идеальной пары, Марианна хотела честно сказать мужу, что не может ответить на его чувства, что несчастлива с ним и хочет развестись… Но никак не могла решиться начать этот разговор. Наконец, чтобы не портить отдых ни ему, ни себе, оставила это неприятное выяснение отношений до приезда домой.
Борясь со своими чувствами и мучившими её мыслями и сомнениями, Марианна стала вести личный дневник. Ей так было легче: оставлять свою боль на бумаге. Но в данных обстоятельствах это стало роковой ошибкой…
По иронии судьбы цветущий вид и красота Марианны привлекли внимание многочисленных поклонников на курорте. Мужчины не сводили с неё глаз на пляже, когда она, распустив длинные волосы, выходила из сверкающего на солнце моря, как прекрасная богиня Афродита, рождающаяся из пены волн. А вечерами на набережной, когда они прогуливались с Сурэном и он заставлял её одевать красивые наряды, на Марианну любовалась уже вся отдыхающая на острове публика. Многие мужчины даже оглядывались, чуть ли не сворачивая шеи и провожая её восхищенными взглядами.
Сурэн сначала гордился этим. Ему нравилось выгуливать жену, как дорогую собственность, по аллеям курорта и понимать, что ему завидует сейчас вся мужская часть отдыхающих. Ведь именно он - владелец этой редкой красоты и что захочет, то с ней и сделает.
Но вскоре его это стало раздражать, особенно, когда один местный художник Микаэл, как бы, между прочим, стал оказываться поблизости от них с Марианной. Художник был красив и молод и тоже ловил на себе заинтересованные взгляды молодых девушек. Но он мало обращал на них внимания, занятый своим творчеством.
Микаэла часто видели с мольбертом на высоком холме, где он делал зарисовки моря, неба и скал. Время от времени ради заработка, он также рисовал отдыхающих на аллее. Там он и увидел Марианну. Потрясенный ее красотой и влюбившись в яркий и романтический образ молодой женщины, он тут же предложил нарисовать ее портрет, а также попросил её попозировать ему для картины: "Девушка ждет моряка домой". Микаэл рассказал , что по сюжету молодая и красивая девушка должна стоять на скале и всматриваться вдаль, ожидая своего суженого. Но Сурэн не разрешил жене позировать. И все что оставалось бедному художнику, хотя бы изредка любоваться Марианной, стараясь запомнить её образ.
Сама же Марианна мало что замечала вокруг себя. Ни восхищенных взглядов окружавших её людей, ни романтической влюбленности молодого художника. Она была вся в мыслях о своем докторе и спешила поделиться ими лишь со своей единственной подругой – маленькой тетрадкой.
Марианне, честной и прямой по натуре, было трудно прятать в себе любовь. Мучило и само чувство, так внезапно захватившее ее, и мысли о том, что ее любовь безответна. Мучила и вина перед мужчиной, за которого она вышла замуж. Какой бы он ни был, но он законный муж, а значит, она должна ему быть верна, даже в своих мыслях. Все эти чувства и переживания должны были выйти наружу, иначе они бы измучили и вымотали всю душу, Рассказать о них было некому. Единственной возможностью излить душу, стал личный дневник.
Марианне и в голову не могло придти, что Сурэн станет копаться в её вещах и заглядывать в личные записи. Увы, рассчитывать на честность и порядочность мужа, не стоило. Но поняла она это поздно, когда ничего уже нельзя было исправить...
Сурэн прочитал дневник и понял, что уже не вернет расположение жены, влюбившейся в доктора. Злость и ревность захлестнули его, возродив прежнего демона, готового контролировать каждый шаг Марианны.
Такого вероломства не ожидал никто из них. Каждый считал это предательством. Марианна то, что без ее ведома, заглянули в дневник, где она делилась самым сокровенным. А Сурэн - что Марианна, оказывается, может любить кого-то другого, а не собственного мужа. В нем вскипела злость уязвленного самолюбия и гипертрофированной гордости восточного мужчины.
С этого времени жизнь Марианны снова превратилась в ад. Озверевший от ревности Сурэн, потрясал перед лицом Марианны её же дневником, а затем с силой схватил её за плечи и закричал:
- Ты хочешь сделать из меня рогоносца. Козла отпущения? Да? Стерва, сука, подстилка…Ты хочешь, чтобы надо мной смеялся народ? Ты этого хочешь? Да? Кричал он так, что сотрясались стены их роскошного номера. - Зачем ты ехала сюда, если не хочешь жить со мной, если строишь глазки своему врачу, да и всякому проходящему мимо тебя мужику? Что смелая стала, да?
- Я также как и ты хотела наладить отношения, сберечь нашу семью. Но сейчас вижу, что это невозможно. Прошу тебя, давай расстанемся по-хорошему, - ответила Марианна. Она старалась казаться спокойной, но сердце от страха вырывалось из груди, а память рисовала картинки из их неблагополучного прошлого, когда муж распускал свои руки.
Но Сурэн не поверил ей. Больно схватив за плечи, он тряс её и обзывал самыми грязными словами. Затем, несколько раз ударив в живот и в грудь, с силой бросил её на кровать и выбежал в бешенстве из номера.
На утро у Марианны болело все тело. Остаток отдыха был безнадежно испорчен. Марианна скрывала свои синяки и больше не ходила на пляж. На море она теперь смотрела только издалека, когда Сурэн брал её на вечерние прогулки по набережной.
Сурэн не поднимал больше на неё руку, возможно боясь огласки в чужой стране, и на людях был подчеркнуто внимательным и предупредительным мужем. он улыбался и раскланивался встречным знакомым и при этом больной сжимал руку Марианне. Ей приходилось через боль тоже улыбаться прохожим и делать вид, что в их семье всё хорошо.
Но, оставаясь наедине с женой, Сурэн был холоден и жесток. Забрав у Марианны телефон и деньги, он не отпускал её из номера одну. Вечерами он запирал её в комнате, а сам уходил в бар, где пил со случайными друзьями. Марианна изо всех сил пыталась не показать и виду, что напугана и расстроена. Она понимала, что сейчас она во что бы то ни стало, должна оставаться спокойной. Просто играть роль жены. И если она даст слабину, Сурэн её с очередной раз просто растопчет. Вечером она украдкой глотала успокоительное и плакала в подушку, стараясь заснуть раньше, чем явится подвыпивший Сурэн. Путевка «Все включено» позволяла Сурэну пить в течение всего дня, а вечером он уже был в таком состоянии, что часто засыпал даже в кресле. Марианна молила Бога, чтобы муж не притрагивался к ней. Любые его прикосновения приносили боль. Тем более, что она знала, что его ласка может в любой момент превратится в грубость, стоит ему только заподозрить её в чем предосудительном. А предосудительным могло стать хоть что в его воспаленном ревностью воображении. Даже обычный мимолетный взгляд на кого-то другого на прогулке или за обедом в ресторане.
И как часто бывает в таких случаях, когда ревнивый муж ищет причину, чтобы в очередной раз уличить жену в неверности, тут же находится и повод.
Влюбленный художник, не найдя Марианну на пляже и не догадываясь в каких ужасных тисках живет его "дама сердца", стал гулять вокруг пансионата, где жили супруги Кумарян. Он хотел хотя бы еще разок посмотреть на прекрасную незнакомку, поразившую его воображение, а если повезет, то и поговорить с ней, попросить хотя бы сфотографировать её образ, а зачем запечатлеть его на своих картинах. И он не видел в этом ничего предосудительного.
Сурэн, итак злой на Марианну, разозлился еще больше. Его воспаленное воображение получило подтверждение неверности жены. Он старый рогоносец, а жена изменяет и предает его с таким же молодым любовником, который оставив всякий стыд, гуляет под её окнами. Не помня себя от ярости, он выбежал из номера и набросился с кулаками на ни в чем не повинного юношу.
Так прошла последняя неделя их отпуска. Марианне она показалась вечностью…
По прибытии домой в город, Сурэн совсем распоясался. Уже в самолете он демонстративно кокетничал со стюардессами, а затем изрядно наклюкался, заказывая в бизнес –классе все новую и новую порцию коньяка. А дома, не дав разложить чемоданы, стал требовать от жены выполнения супружеского долга.
- Хорошая жена должна быть готова в любую минуту. А ты только водишь меня за нос, - орал он на Марианну. Получив отказ, он взял Марианну силой…
Проспавшись утром, Сурэн извинился, что не сдержался, сославшись на опьянение. Извинение было сухим и сдержанным.
- Вечером будет очередное колье или серьги, а может, очередные тумаки, - с тоской подумала Марианна. Она через силу улыбнулась мужу, стараясь не вспоминать случившееся ночью.
Но в голове уже зрел план побега. Марианна вдруг почувствовала в себе удивительную силу и уверенность. Надо уходить, убегать, пока она еще окончательно не потеряла себя…
На следующий день Марианне надо было выходить на работу. Но муж потребовал уволиться. Понимая, что сейчас нужно действовать хитростью. Марианна кивнула ему. Утром, Сурен сам повез Марианну на её работу. Но пока он улыбался и рассказывал главному врачу Дома ребенка о том, что его жена, как настоящая женщина, хочет полностью посвятить себя мужу и дому и поэтому уходит с работы, Марианна вместо заявления об уходе, подала главврачу бумагу, где было написано: «Я не хочу уходить с работы. Муж делает это насильно. Пожалуйста, сделайте так, чтобы он успокоился и уехал домой, оставив меня здесь».
Главный врач была умной женщиной, поэтому, улыбнувшись Сурэну, она сказала, что понимает их выбор, но закон есть закон. Марианна должна еще отработать две недели.
Сурэн выложил на стол 20 тысяч рублей. Этого достаточно, чтобы отпустить её прямо сейчас? – сказал он, уставив тяжелый взгляд на главного врача.
- Не нужно подкупать меня, - твердо ответила главврач. - Закон есть закон. Впрочем, я могу пойти вам навстречу. Но с завтрашнего дня. Сегодня Марианна оформит все документы, мы устроим её прощальный обед.
Сурэн, успокоенный ответом, оставил деньги на столе со словами: – Это вам на прощальный обед, а затем отправился домой, сказав, что заберет Марианну вечером.
Как только Сурэн отъехал, Марианна быстро ушла из Дома ребенка. Главный врач пыталась разобраться, уговорить работницу пожить у неё, но лишь успела сунуть Марианне деньги в карман… Так та спешила побыстрее убежать.
Тем временем, доктор Кларенс заметил, что Марианна не посещает групповые занятия. Не выдержав, он спросив коллегу, у которого теперь наблюдалась Марианна. Тот ответил, что пациентка исчезла. Она перестала ходить на индивидуальные консультации, сказав, что уезжает на отдых до середины месяца. Но прошла уже неделя после даты назначенной для встречи с психотерапевтом. Но Марианна так и не появилась.
Сердце Романа заныло от предчувствий. - Если она попала в беду, почему не позвонила и не позвала на помощь? - думал Роман. Он позвонил родственникам и мужу Марианны. Но никто не знал, где она находится. Испугавшись за Марианну, они уже все вместе начали обзванивать полицию, морги и больницы. Сурэн, отойдя от ревнивого помешательства и многодневного запоя, наконец-то схватился за голову. Ведь Марианна могла попытаться снова покончить с жизнью. И тогда ему несдобровать.
Родители и брат Марианны, убаюканные дарами Сурэна, вдруг прозрели.
- Разве от хорошего мужа сбегают? - спросил брат у зятя? Сурэн, прежде такой уверенный и решительный, стоял перед родственниками жены и оправдывался, что недоглядел и что возможно, это болезнь у Марианны стала прогрессировать. Она была не в себе, поэтому и убежала.
- Так что же ты не искал её сам и нам ничего не сказал? - напирал брат. Сурэн молчал, опустив плечи и пряча глаза. В его голову заползал запоздалый страх о том, что уже несколько дней никто не знает, где Марианна. И, возможно, её уже нет в живых…

Глава 11: Начать всё заново

Тем временем, Марианна, сбежав от тирании мужа, размышляла о том, что же ей сейчас делать и как жить дальше. Она прогуливалась неспешным шагом по чужому городу. И была абсолютно спокойна. Спокойствие придавало сознание того, что здесь её никто не знает, и никто не ищет. И она в полной безопасности.
Марианна любила такие прогулки в одиночестве, когда никто не мешает наслаждаться окружающими окрестностями, красивой архитектурой, уютными уголками природы. В этом большом, промышленном городе, стремительно разрастающимся новыми микрорайонами, детскими площадками и культурными парками, люди ходили по асфальтовым и плиточным дорожкам, пересекающим газоны под прямыми углами. А ей хотелось гулять среди высоких и могучих деревьев, дающих путникам тень и шелестящих над головой своими густыми ветвями, бродить по узким, лесным тропинкам, вдыхать в себя запах пряных трав, слушать пение птиц и стрекот кузнечиков. Но всё это можно было обрести только за городом.
В своем родном, небольшом и провинциальном городке Марианна нашла несколько таких излюбленных местечек для своих прогулок. В старом парке, где имелось небольшое озеро и где всё лето обитали утки, в сосновом бору, где было тихо и спокойно, а также на противоположном берегу городской речки, там, где было малолюдно и куда можно было доплыть на речном катере всего за двадцать минут.
Марианна любила воду, могла часами сидеть и наблюдать за водной гладью реки или озера. А в детстве она мечтала о синем море, о том, что когда вырастет, то обязательно уедет далеко-далеко. Туда, где только солнце, море и горы… И будет там жить в окружении природы и каждый день гулять, и любоваться морскими волнами, сверкающими на солнце, как драгоценные камни. А может быть, даже научится нырять, как Ихтиандр, и тогда она сможет увидеть всё то необыкновенное, что живет в морских глубинах. Но когда Марианна наконец-то увидела море, так часто приходившее к ней в детских снах и грёзах, встреча эта оказалась безрадостной. Ей ни разу не удалось, ни искупаться, ни прогуляться по пляжу одной. Рядом всегда находился ревнивый муж, охраняющий их призрачное семейное счастье…
Но Марианна не хотела сейчас вспоминать о плохом. И она, усилием воли, отогнала от себя безрадостные мысли. Душа её рвалась на свободу. Хотелось просто гулять, созерцать природу и не думать ни о чём.
По совету прохожих из всех достопримечательностей, Марианна выбрала прогулку у реки около старинной постройки речного вокзала. Река в этом городе была совсем другой - широкая и полноводная. Волны подгонялись ветром к берегу и рассыпались белой пеной вдоль берега.
Марианна шла по высокому берегу реки и вглядывалась в даль, прищурив от солнца глаза.
- Какая прекрасная оптическая иллюзия, - думала она, наблюдая за речными волнами.
Волны равномерно ходили по сверкающей в солнечных лучах воде, они ныряли и выныривали, как серебристые рыбки, возникающие то тут, то там. Затем ветер менял направление и на реке возникала рябь. Более глубокая вода выходила на поверхность, изменяя цвет волн с голубого на темно-синий или зеленый. Это зрелище завораживало и успокаивало.
Внезапно, словно из ниоткуда, появилась стайка речных чаек. Они кричали гортанными, крикливыми голосами, что-то обсуждая между собой. Затем приземлились на воду и долго качались на волнах, переговариваясь друг с другом.
Марианне хотелось полностью слиться с природой. Она присела на траву и стала разглядывать реку, проходившие мимо теплоходы, и катера, наблюдать за чайками и другими птицами.
Вот зачирикали воробьи, а вот к ним присоединилось несколько голубей. Они тихо переговаривались друг с другом, отыскивая и склевывая семена и червей. Марианна достала из сумки припасенную на обед булочку и раскрошила ее для птиц. Сначала налетели стремительные и юркие воробьи. Они быстро прыгали на двух лапках, хватали большие крошки и улетали подальше, чтобы лакомиться ими в сторонке. Голуби же питались стаей. Они столпились у её ног, как куры, торопливо склевывая с травы хлебные крошки. Лишь одна голубиная парочка, занятая любовными ухаживаниями, не обращала никакого внимания на еду. Они были сыты друг другом. Самец без конца и края кружил вокруг самки, ворковал и низко кланялся ей. Затем они уселись вместе, тесно прижавшись и стали сосредоточенно чистить клювами перышки друг-другу.
- Вот она, идиллия, - подумала Марианна. - Принятие и понимание. А всё потому, что они нашли друг друга, нашли свою любовь. Но нашла ли я? Я – да. Но это безнадежная любовь. И опять я одна. И надо научиться жить одной, не ожидая от судьбы того, чего тебе возможно и не полагается.
Вдруг все голуби и примкнувшие к ним воробьи разом взлетели в небо. Марианна взглянула на небо и увидела там коршуна. Он медленно парил, выискивая жертву. Затем стал издавать жалобные тонкие звуки. Как будто маленький жеребенок потерялся на лугу и кричит, зовёт мать: «и-оо и-оо», жалостно и протяжно.
Марианну накрыло доброе и теплое чувство к бабушке, которая так много ей дала в те короткие летние дни, когда они виделись. И голоса птиц, и разные травы различать её научила именно баба Дуся. И вся многолетняя обида на бабушку рассыпалась, как карточный домик, истончилась сквозь годы и новое понимание жизни, оставив в душе Марианны лишь глубокую благодарность.
Марианна, повинуясь детским воспоминаниям, вдруг вскочила и пошла по тропинке, всматриваясь в окружающие ее цветы и травы. Словно отдавая дань ушедшей бабушке, она срывала их и вспоминала названия. А легкий ветерок будто подсказывал ей обратить внимание то на одни, то на другие растения, покачивая их в разные стороны.
Только длинные, как солдатики, соцветия подорожника, стойко стояли на ветру на своих толстых ножках. Лишь немного колыхались, но не гнулись их головки – шапочки. Некоторые еще были пушистыми, бело-сиреневыми, а другие уже отвердели. В них созревали семена, соединенные вместе в початок, напоминавший кукурузу. Марианна вспомнила, как в детстве она играла с братом этими соцветиями «в солдатики». Надо было резко ударить одним стеблем о другой, так чтобы оторвалась его головка. Победитель тот, кто это сделает ловко и одним ударом. Марианна наклонилась и добавила в свой букет несколько стебельков тимофеевки и мятлика. В детстве каждый ребенок, также как и Марианна, играл с помощью этих травинок в «петушка и курочку».
Пройдя еще дальше по тропинке, Марианна увидела целые заросли высоких растений с мелкими желтыми цветами. На стеблях уже стали созревать семена в виде треугольной сумочки. Марианна вспомнила название и этого растения – пастушья сумка. Рядом росли разлапистые, густо сидящие друг к другу листья лебеды. Между ними тут и там мелькали шишечки сиреневого и бордового клевера с трилистниками по бокам цветка. Марианна оторвала скрученный лепесток и пожевала его. Знакомый с детства сладковато-травяной вкус.
А вот и кустики серебристой полыни. Марианна оторвала листик и смяла его в руках, затем с наслаждением втянула в себя запах полыни. Она любила этот запах. Запах летнего счастья. Еще бабушка говорила ей, что полынь от семи болезней, в том числе, оберег от сглаза и уныния. А вот цветы шиповника с нежно - розовыми лепестками. Марианна уткнулась носом в жёлтую сердцевину цветка, наслаждаясь нежным и тонким ароматом дикой розы. Еще вкуснее пахли гроздья белой акации.
Все эти окружающие её сейчас цветы и запахи, это поле и эта речка, всё напоминало ей детство. Но сейчас она поймала себя на мысли, что в ней исчезла обида и ненависть к детству. К безумному дядюшке и к бабушке, потакающей ему в слепой материнской любви.
Устав бродить по берегу реки, Марианна выбрала живописное, тенистое местечко и прилегла на траву под деревьями. Над ней склонилась почти до земли веточка березы, листья с мелкими зубчиками смотрели вниз, как будто над головой висел свежий и душистый березовый веник. Как когда-то у бабушки Дуси в старой баньке. С зелеными листьями березы обнимались ажурные светло-зеленые веточки рябины, напоминавшими гроздья винограда. Здесь же рос пока еще небольшой, ростом со средний цветок, кустик розовой сирени. Но он уже почти отцвел. Марианна, вспомнив детские забавы, отыскала цветочек с пятью лепестками, а затем съела его, загадав сокровенное желание. Желание было одно: наконец-то обрести счастье в этом мире. Но где оно это счастье?
Марианна еще долго лежала на траве, раскинув руки, и глядела на бескрайнее небо. На причудливые, похожие на белых барашков, облака. Они тихо плыли, иногда соединяясь между собой в различные фигуры, напоминавшие то людей, то животных, а то остроконечные башни и купола на горных вершинах. Разыгравшееся воображение рисовало Марианне разные города и страны, в которых побывали уже эти облака, и ей хотелось также, как эти воздушные создания, быть легкой и свободной от всяких обязательств, и лететь туда, куда захочет её душа.
Вдруг в одно мгновение небо разделилось на две половинки. Слева потемнело, появились темные облака, они сомкнулись в одну большую тучу, и сверкнула молния. Громыхнул первый, еще несмелый гром. Затем его разряды стали громыхать всё чаще и чаще, и все ближе продвигаться вправо. Очень быстро тучи заполонили все небо над головой Марианны, и разразился сильнейший ливень, который гнул и качал ветки деревьев под своим напором.
Марианна побежала с первыми раскатами грома и успела спрятаться под куполом остановки. Еще несколько человек подбежало к ней, и скоро вся остановка заполнилась людьми, как сказочный теремок. Все стояли и смотрели, как струи дождя омывают город. Мгновенно на набережной образовались огромные лужи, вода в них перекатывалась и пенилась многочисленными пузырями.
- Пузыри, значит дождь надолго, - подумала Марианна. И поймала себя на мысли, что и эту и другие приметы, она тоже узнала от своей мудрой бабушки Дуси. Вот и сегодня всю первую половину дня солнце пекло нещадно, было жарко и душно, небо безоблачно голубело, и только ласточки носились стайками над самой землей, подсказывая наблюдательным людям, что скоро, будет ненастье….
Теплое чувство накрыло Марианну. Ушли все страхи, все обиды, вся горечь, которая шла от детских воспоминаний.
- Как много было и хорошего, - думала она теперь, вспоминая свое детство и летние каникулы у бабушки в деревне. Все последние события, занятия с психологами и консультантами, общение в группе взаимопомощи, знакомство с огромным количеством историй женщин, работа над собой и со своими воспоминаниями, вытесненными в подсознание, всё это привело к переоценке жизни. К переоценке всего окружающего её мира.
Марианна сняла босоножки и побежала босиком через пелену дождя. Оставшиеся на остановке люди с удивлением посмотрели её вслед. И только маленькая старушка проговорила: - Да пусть бежит. Вот она молодость! Старушка была в пестром наряде и походила на бабушку Дусю.
Но Марианна уже не слышала её. Она бежала по лужам и чувствовала себя обновленной, как будто жизнь дала её новый шанс. Начать все заново…
Глава 12:  Нам не жить друг без друга

Прошло несколько дней после пропажи и начала поисков Марианны. Роман был весь на нервах. С напряжением он думал о том, что по договору он должен сегодня провести медитативный сеанс, а затем супервизию и консультацию в Кризисном центре для женщин в соседнем городе.
- Что ж, надо взять себя в руки. Проведу всё, что необходимо, это отвлечет и успокоит меня. Затем отдохну в гостинице, - думал он, выезжая за пределы города. Поездка заняла пять часов. И всё это время Роман думал о Марианне. Вспоминал её нежные и застенчивые взгляды, которые она украдкой кидала на него, её робость и смущение. И это так не вязалось с тем образом, который он увидел при первой встрече с этой необычной, перевернувшей всю его жизнь, пациенткой.
Он вспоминал, что однажды на консультации он попросил Марианну рассказать о том, как её лечил доктор Томас и почему по его словам, Марианна чуть не выкинула его в окно. Марианна удилась такому вопросу, сказав, что совсем не собиралась выкидывать доктора в окошко, Просто в какой-то момент она устала от его бесконечных вопросов: «Так что же вы чувствовали в тот момент, когда вам захотелось уйти из этой жизни? Неужели не было страшно, вот так вот всё бросить, оставить мужа? Оставить отца и мать, только из-за того, что кто-то вам изменил?
- Не знаю, что на меня тогда нашло, - ответила Марианна и продолжила: - Возможно злость на доктора от того, что он меня не понимает. Возможно и на себя, что не могу рассказать о своей боли, показать ясно и внятно весь спектр тех чувств, который был тогда во мне. Смесь обиды и унижения, оскорбления и попрания чувства собственного достоинства…. Это был крах. Крах всего того, к чему стремилась я в замужестве. К понимаю, к защите и верности, не говоря уже о любви… И вот этот доктор опять со своими назойливыми вопросами полез ко мне в душу. Я не выдержала, какая- то неведомая мне сила заставила меня схватить этого доктора в охапку, благо росточка он мелкого. Створки окна были открыты. Я подняла его и крикнула: - А вам разве сейчас не страшно? Глядеть в открытое окно. Страшно всем, когда они не хотят умирать. А когда хочешь, тогда уже не страшно…
- Доктор не понял. Он испугался за свою жизнь и за мой рассудок. И отказался от работы со мной. Вернее, это было обоюдное желание. По прошествии некоторого времени страсти улеглись. Доктор Томас, узнав от Сурэна, что мы переезжаем, даже составил письмо, порекомендовав мне нового доктора. Так мы и познакомились с вами…
Слушая исповедь Марианны, Роман подумал о том, что его однокашник Тотошка не так прост и великодушен, как ему показалось. И он очень не любил рослых и красивых женщин, возможно, даже боялся их. – Может, эти комплексы и сыграли роковую роль в том, что доктор Томас отказался от лечения Марианны? Хотя разве это плохо? Ведь иначе Марианна не попала бы ко мне на приём. И я никогда бы не познакомился с ней. И не влюбился, как школьник…. Так думал Роман и сосредоточенно вел машину по мокрой трассе.
А сейчас Марианна стала совсем другой. Перестав заедать тоску и депрессию, найдя новый смысл в жизни, молодая женщина очень изменилась. Стала стройной и ослепительно красивой. Слишком красивой… Роман думал, что и в семье у Марианны всё наладилось, раз она так расцвела. Ведь расцветают от счастья. Но если Марианна исчезла, ничего не сказав мужу, значит, гармонии в семье не было. А вдруг муж продолжал бить её, а она просто делала вид, что все хорошо? А вдруг он уже убил её, а сейчас делает вид, что и сам переживает, и ищет ее? - подумал вдруг Роман и резко свернув на обочину, остановил машину. Ему стало трудно дышать…
Доктор Кларенс вдруг ясно осознал, насколько Марианна стала дорога ему. Он сидел и винил себя за то, что предал любовь. И это страшное предательство, ведь чувства не приходят случайно. Всё на свете имеет свою цель. Ни один из специалистов, наблюдавших Марианну, не смог помочь девушке и только у него это получилось. Но не благодаря его знаниям и умениям, а вопреки. Потому, что любовь - это всегда вопреки. Любишь ни за что-то, а просто так. Любовь всегда приходит внезапно. Она застает врасплох и полностью захватывает в плен. Как в песне: " Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждешь..." И чудесное исцеление Марианны – это чудеса любви, которая поселилась в их сердцах.
Перед Романом промелькнули картины его жизни в семье за последние месяцы. Матильда, испуганная охлаждением мужа, а затем и болезнью дочери, на какое-то время остепенилась, и снизила бурную жизнь бизнес-леди. Но как только был поставлен точный диагноз и дочка пошла на поправку, мать тут же вернулась к прежнему графику работу. Вернее, к отсутствию его. - Работоголика не изменишь, - подумал тогда Роман о жене. - Работа ей заменяет всё. И меня, и семью и детей. И она даже не понимает, что стала зависима. Зависима от своего бизнеса и вечного накопления средств.
Так думал Роман, пока не увидел жену случайно в центре города. Матильда стояла около шикарной машины с заграничными номерами. Рядом был высокий мужчина. Они о чём-то оживленно разговаривали. Роман не слышал ни слова, но слушать и не надо было. Всё стало ясно и понятно по лицам двух людей. Так когда-то Матильда и он смотрели друг на друга. Кому, как не ему, помнить об этом...
Роман застыл, наблюдая за парой. Ни Матильда, ни ее спутник ничего не замечали вокруг себя. «Влюбленные часов не наблюдают», так кажется, сказал Шекспир в одном из своих сонетов. А я-то дурак, думал, что жена вся в работе и больше ничего не видит. Но зависима она не только от работы…
- Зачем нам беречь семью, склеивать давно разбитые осколки, если у каждого уже есть новое чувство? Эх, вовремя бы это понять! Матильда еще будет счастлива в своем выборе. И, похоже, даже не испытывает никакой вины. А вот он, Роман, своё счастье уже потерял. И это полностью его вина.
Так думал Роман, сидя в машине. По капоту неистово стучал дождь. Роман вспоминал, что такой же дождь был год назад в тот день, когда он встретил в своем кабинете Марианну. Он тогда был жутко неудовлетворенным собой и своей работой. А сейчас всё совсем по-другому. И это заслуга и Марианны тоже. В том, что он, как специалист, по настоящему загорелся своей работой. Более того, увидел плоды своего труда. Когда сотни женщин благодарили его за создание специального Кризисного кабинета для женщин, пострадавших от домашнего насилия. И только с этой, необычной пациенткой, произошла в нём переоценка всего того, что его ранее окружало.
- Надо же, Марианна тогда совсем не понравилась мне. Хотя что-то внутри уже предчувствовало и предугадывало, и замирало… Вот ведь как бывает-то… Будто кто-то невидимый привел нас друг к другу, заставив полюбить и показав через эту любовь пути исцеления для обоих. - подумал Роман и резко затормозил.
На трассе шел ремонт. Раскопанная на середине дороги яма, заливаясь потоками дождя, превращалась в большую черную лужу… Рядом стояли две искореженные машины, полиция и скорая помощь… Следы грязи и крови на асфальте. Тело, накрытое с головой тканью…
- Вот так, спешим не зная куда. Не бережём ни себя, ни своих близких. Не ценим минут, проведенных вместе. Не ценим чувств, которые однажды приходят к нам. Отказываемся от них. А могли бы быть счастливы. Ведь сколько кому уготовано, мы не знаем…» с горечью подумал Роман.
Вереница машин стояла перед ним, с черепашьей скоростью сворачивая на объездную дорогу. А он раз за разом нажимал на кнопку телефона и безуспешно пытался дозвониться до соседнего города. Связь не работала.
***
Роман сильно задержался в дороге из-за пробок, вызванных ремонтом на трассе и огромными потоками дождя, поэтому опоздал на свой сеанс. В полукруглом зале для групповой работы уже закончилась лекция местного психолога, который срочно заменил его. Лектор уже хотел распустить всех, начав говорить, что, по-видимому, приглашенный из соседнего города эксперт не поспевает по каким-то уважительным причинам.
Под эти слова Роман зашел в зал. Свет в зале приглушился, осталась только бледная подсветка на потолке в виде «звездного неба». Начался медитативный сеанс.
Роман любил медитации. Он проводил их под спокойную музыку или звуки природы. Текст медитации «Целительный дождь» он подготовил сам и очень гордился тем, что мог мягко создать своими словами атмосферу спокойствия и умиротворения.
В этот раз Роман включил свою любимую мелодию «Музыка дождя». На приятную мелодичную музыку были наложены звуки дождя и грома.
По иронии судьбы, дождь шел не переставая и за окном. И Роман, попав под него, явился в зал в намоченной одежде с мокрыми волосами и каплями небесной воды на лице.
Роман говорил спокойно и мягко: - Представьте и почувствуйте себя в уютном, теплом деревенском доме. Топится печка. Вы глядите на огонь, как ярко разгораются поленья, затем садитесь к окошку, смотрите на улицу и предаетесь воспоминаниям…
Пациентки сидели в затемненном зале и с закрытыми глазами. После первых же его предложений, они расслабились, уютно устроившись в удобных позах и облокотившись на ручки кресел.
- За окном идет дождь, его капли ползут по стеклу, смешиваются друг с другом и ручейками стекают вниз, превращаясь в лужицы, продолжал Роман. - А вы вспоминаете свое детство. Как когда-то с удовольствием бегали под теплым летним дождем, весело шлепая по лужам. Представляете себя ребенком, которому все интересно, он не может усидеть на месте, ему надо всё узнать и как можно скорее. И вы выбегаете из дома, не взирая на дождь, бежите босиком по мокрой траве. А навстречу вам бегут ваши друзья, мальчишки и девчонки, с которыми вы любили играть. Они кидают вам мяч, он падает рядом в лужу и от него разлетаются брызги. Но вам всё нипочём. Вы громко смеетесь и радуетесь дождю и грому. Вы омываетесь этим дождем, вы чувствуете себя счастливыми, как в детстве. И этот целительный дождь смывает с вас все болезни и проблемы, все печали, все обиды и недоразумения. Всё зло уходит в землю, всё, что когда-то мучило вас, что мешало вам жить и наслаждаться жизнью… Здесь Роман усилил свой голос, делая акцент на то, что все плохое у пациентов – осталось в далеком прошлом.
Все пациенты Романа любили его медитации, они очень хорошо успокаивали, вносили умиротворение и гармонию в душу и тело. А эта медитация ещё и возвращала человека в его счастливые детские годы.
Но вдруг, сквозь музыку, Роман услышал, как кто-то торопливо выскользнул из полутемного зала в коридор. Он не мог бросить остальных членов группы, а когда наконец-то закончил сеанс и вышел в коридор, то не увидел там никого. На сердце было тревожно. Он боялся, что кому- то вдруг стало плохо, а он не может помочь.
Но вдруг увидел свою дорогую Марианну…
Она выбежала из темного зала в середине медитации и горько плакала, забившись в углу коридора. Он нашел её, напуганную нахлынувшими чувствами и картинками из детства, мокрую от слез, не выдержал и привлек к себе. И целовал безостановочно – в лоб, в щеки, в губы. Быстро и нежно, как целуют детей, стремясь их успокоить. А потом почувствовал, что хочет навеки остаться с этой необыкновенной пациенткой. С этой молодой женщиной, с израненным сердцем и изломанным детством и юностью. С её детскими страхами и травмами. Чтобы помогать, и оберегать её от всех невзгод и потерь… Он влюбился, да так сильно, что ничего ему не было нужно от неё. Он не испытывал сейчас никакого влечения, это была смесь отцовской, защищающей любви и удивительной духовной силы. Он и сам, после своей медитации, ощущал в себе большую и вселенскую любовь ко всему живому, но более всего - к этой бедной и настрадавшейся девушке.
Они сидели обнявшись и никого не замечали вокруг себя. Марианна сбивчиво рассказывала о своей жизни с Сурэном, о путешествии на море, о вспышках ревности мужа и о том, как она устав от его агрессии, сбежала. Денег ей хватило, чтобы уехать в другой город и снять номер в гостинице. Немного придя в себя, она опомнилась, нашла и обратилась за помощью в Кризисный центр для женщин. Там ее и поселили во временное убежище – приют для женщин, пострадавших от домашнего насилия. А затем отправили - на медитацию с доктором из соседнего города...
Марианна и плакала и улыбалась одновременно, рассказывая о своих чувствах и злоключениях... Она очень хотела позвонить, но боялась, чтобы не мешать его семье…. Потому что чувствовала себя виноватой. За то, что влюбилась в семейного мужчину. Ведь на чужом несчастье своего счастья не построишь…
– Всё-всё, дорогая моя… Большие никто и никогда не обидит тебя, - сказал ласково Роман. Ему хотелось окутать её, как в кокон своей заботой, уберечь от всех несчастий и проблем… И ничего не иметь взамен. Он готов был отдать сейчас всего себя, без остатка. Пожертвовать, если потребуется, и своей профессией, и даже своей жизнью, только бы ей было хорошо, только бы она забыла все свои страдания и была счастлива. Просто счастлива. Даже без него. Его дорогая Анима, его ожившая Галатея. Вернувшаяся к нему и вернувшая его к самому себе. Его печальная красавица, его горькая благодать.
Нет- нет. Уже не печальная и уже не горькая. Разве мало у Марианны было печали и горести?! Теперь у нее есть я – ее защитник, - думал Роман. Он сидел, крепко сжимая в своих объятиях, Марианну, словно боясь спугнуть и упустить, доверившуюся ему раненую птицу. Сидел и блаженно улыбался. А по лицу текли слезы. Слезы любви и безграничного счастья.