Коррида

«Далеко  - далеко  на  лугу  пасутся   ко…Правильно,  коровы!  Пейте,  дети,  молоко:  будете  здоровы»  (Детская  песенка).
     Всё  моё  детство  прошло  под  знаком  Коровы.  Помню:  мне  3  года.  Война.  Оккупация.  Эвакуация.  В  доме,  где  нас  приютили,  был  чердак. В   дальних его   углах  было  темно  и  загадочно.  Однажды   я  решила   посмотреть:  а  что  там?  И   тут  же  провалилась.  Летела   недолго  и  приземлилась  прямо  в  кормушку   коровы,  которая  испугалась  не  меньше  меня.   Она  шумно  обнюхала   необычный  корм,  упавший  ей  буквально  на   голову.   К  счастью,  прибежали  взрослые  и  вытащили  меня.
    Вскоре  нам  пришлось   вернуться   в  родной  город,  где  и  пережили  годы  оккупации.  После  войны  у  нас  появилась  спокойная   чёрно - белая   корова   Галка. Теперь  на рассвете   меня  будили,   т.к.  я  должна  была  отвести  корову  в  стадо.  Днём,  когда  солнце  стояло  в  зените,    я   бежала  домой,   чтоб проводить  бабушку  на  стойбище,  куда  пастух  пригонял  коров  на  дойку.  Я  брала  ведро  с  водой,  бабушка  свою  палку  (она  была  инвалид)  и  мы  плелись  на  берег  реки,  где  отдыхало  стадо.   Я  жалела  бабушку  и  однажды    даже  попробовала  подоить  Галку  сама.  Корова   почувствовала неумелые  руки,    удивленно  обернулась  и  так  двинула  задней  ногой,  что  опрокинула  и  ведро,  и  новоявленную  доярку.         
    По  вечерам   была  другая  забота:  встретить   и  пригнать  Галку  домой.  Как  мне  было  страшно:  огромное  стадо  втискивалось  в  узкий  переулок - вокруг  рога  и  копыта, запах  пота  и  пыли.  Особенно  я  боялась  большого   грозного  быка.  Отстать,  потерять  из  виду  корову   было  нельзя.  У  неё  была  дурная  привычка:  сворачивать   в  ближайший  переулок,   а  там  воля:  луг,  чужие  огороды.   И  она  добегалась:  утонула  в  одном  из  болот  на  лугу.  Её  вытащили  с  помощью  досок  и  веревок.  Но она    заболела     ревматизмом.  Через  некоторое  время  пастух  попросил,  чтоб  её   в  стадо  больше  не  приводили.  Отныне  её   «пастушкой»  стала  я.    Рано  утром   мы    брели  на  луг.  Корова,   вздохнув,   ложилась,  а  я  с  радостью  устраивалась  под  её  тёплым  боком.  И  засыпала.  Приходящие  к  колодцу   за  водой  знакомые,   увидев   эту   картину,    докладывали  маме:    «А  Анета   опять   спит  на  лугу  рядом  с  коровой».   Дома  меня  ругали,  ведь  корова  должна  пастись,  чтоб  было  молоко.    Но  когда  я   заставляла  её  подняться,  она  решительно  направлялась  домой.  Наверное,  я   так   надоела  ей  со  своей  хворостинкой,  что    она   однажды  сбросила  меня   рогами  с  узкой  тропинки  в  овраг.   Пока  я  из  него  выбиралась,  моя  подопечная  была  уже  дома,  всем  своим  видом  показывая: «Я   понимаю,  что  поступила  неправильно,  но  у  меня  нет  сил,  оставьте  меня  в  покое».
     А  вот  её  дочка  Майка   в  маму  уродилась  только  мастью,  но  не  характером.  Когда   Майка  выросла,  оказалось,  что  молока  она  даёт   мало,  как  коза.   Характер  же  у  неё  стал  ещё  хуже.   Она  признавала  только  бабушку,  на  остальных  членов  семьи  воинственно  бросалась,  выставив  небольшие,  но  острые  рога.  Так  же  вела  она  себя  и  в  стаде.    Для  нашей    бунтарки  не  существовало  никаких  авторитетов.   Пастух   долго  терпел,  но однажды    заявил:  «Ваша  Майка  всех  задирает,   она  мне  баламутит  всё  стадо,  добром   это  не  кончится.  Пожалуйста,  не  приводите  её  больше».   Корову   решили  продать.   Покупатели  нашлись  быстро.  Мы  боялись  лишь  одного,  что   Майка    покажет  свой  нрав  новым  хозяевам,  и  они  приведут  её  обратно.  Но  обошлось.
     С  тех  пор    коров  я  боялась  больше,  чем  собак.  Надеялась,  что   уже  никогда  и  нигде  наши  пути  не  пересекутся.  Как  же  я  ошибалась!     Прошли  годы  и  нагрянула    «перестройка».  Заброшенное  колхозное  поле  отдали  медработникам  под  «картошку».  Однажды  я  возвращалась  с  огорода.  В   поле  не  было  ни  души,  только  впереди  щипала  траву  одинокая    корова.  На  всякий  случай  я  обошла   животное  по большой  дуге.   Вдруг  позади  меня  раздался  тяжелый  топот.  Оглянувшись,  я  с  ужасом  увидела,  что,  наклонив  рогатую  голову,  на  меня  галопом  несётся  эта  корова.  Было  ясно,  что  убежать  я  не  успею,  она  меня  сейчас  растопчет.   Неожиданно  для  себя  я  оказалась  в  роли  тореадора,  вооруженного  только   маленьким  пластмассовым  ведром  яркооранжевого  цвета.  Выставив  его  перед  собой,  я   грозно  закричала:  «Фу!  Пошла  вон!».  Удивлённая  корова  затормозила  так  резко,  что  её  копыта  пропахали  по  земле  четыре  борозды. Несколько  мгновений  мы  стояли  и   смотрели   друг  другу в  глаза.   Потом  я  повернулась  и  пошла  прочь,  ноги  мои  дрожали,  сердце  колотилось.  За  спиной   было  тихо,  но  я    оглянулась.  Корова  стояла,  как  вкопанная,   вид  у  неё  был  какой-то  растерянный.  Вот  такая  получилась  у  нас  коррида.  Видно,   от   «перестройки»  озверели  тогда  не  только  люди,  но  и    мирные животные.