Про папу

         Просмотрел свои воспоминания и увидел, что отец везде выглядит иронично-отрицательно. На ведь были и такие моменты в жизни, которые оставили тёплые воспоминания об отце и даже гордости за него. Поэтому я решил написать, отфильтровав негатив,  панегирик, в форме отдельных коротких эпизодов и зарисовок Как говорится: «Audi tur et alt ra pars!» (Пусть будет выслушана и другая сторона!).

                1. Папа и грибы,
    Воскресенск расположен по обе стороны Москва-реки. Основная часть вместе с заводами по левую сторону, а по правую так называемый Новлянский квартал, застроенный в 70-х, 80-х годах.  Правый берег высокий с оврагами и дубовыми и березовыми перелесками. А левый — низкий с заболоченными лесными массивами.
   Папа любил собирать грибы. За грибами мы ходили в лес на левом берегу.  Только, когда я уже закончил школу, папа пристрастился ездить на электричке по ж.д. ветке на Ступино до станции «Дары природы» или «Шкинь». Там росли лисички и чёрные грузди. Но когда я учился в школе мы всё время ходили, как мы называли в «наш лес». Вставали очень рано и, напутствуемые мамой, чтобы грибов  много не приносили (она не любила их чистить), отправлялись в путь. С собой брали только несколько кусков белого хлеба и пару яблок. Папа брал ещё  пачку «Беломора». Воду не брали. Когда хотелось пить, то жевали стебли и листья щавеля. Грибы папа искал методом прочёсывания. Мы становились параллельным курсом и быстрым шагом, водя глазами влево-вправо-перед собой, продвигались по лесу. Когда попадался гриб, то тормозили и начинали кружить вокруг этого места. Ориентировались только по солнцу и , в следствии этого, нас заносило в какие-то незнакомые, довольно глухие места из которых мы потом, уже нагруженные грибами, долго выбирались.  В общем километраж получался не малый и по пути домой я спешил за отцом, стараясь не отстать. Он редко оглядывался и быстро шёл с корзинкой на плече, дымя папиросой.  Дома, мама традиционно выражала недовольство, потому что грибов мы всегда приносили много, но была в этом какая-то игра. Чем более мама возмущалась, тем довольнее был папа.  Я любил смотреть на высыпанные в емкость грибы и вспоминать, где и кто нашёл тот или иной гриб.  Ценились белые и подосиновики. А осенью мы ходили за опятами с велосипедом. Опята собирали в полиэтиленовый  мешок и папа ещё и утрамбовывал его, усаживаясь сверху. Грибы солили, варили суп , но особенно мне нравилась жареная картошка с грибами, когда на большой чугунной сковороде жарилась картошка с луком и грибами и при этом образовывались поджарки. Мама специально переворачивала картошку, чтобы поджарок образовалось больше. Грибы папа называл «лесным мясом». Благодаря этим походам у меня  развилась такая выносливость, которая пригодилась потом при работе в ССО.

                2. Папа и плотничество.
      Когда мы жили на «Четырех домах» по улице Дзержинского, то отопление было печное. Топили дровами и углём. Вдоль заводских путей комбината «Красный Строитель» разрешалось строить сараи для хранения дров. И папа построил такой сарай из досок, которые вывозил с комбината на маневровом тепловозе и сбрасывал вниз с насыпи. Сарай был обит фильсом - отслужившим  полотном из натуральной шерсти, которое использовалось при изготовлении шифера. Поэтому в сарае было тепло, как в юрте. Я сделал в сарае турник, низкие брусья и даже одно время подвешивал мешок, набитый тряпьём, который заменял боксёрскую грушу. Зимой около сарая была замёрзшая лужа, которую я чистил от снега и пытался разучивать на коньках какие-то фигуры, с которыми выходил уже на большой стадионный каток. На стадионе заливали футбольное поле, а на Новый год ставили в центре большую настоящую ёлку. Правда,  фигуры у меня получались не очень и поэтому мне больше нравилось просто бегать по кругу, лавируя между  катающимися. И хотя мама говорила, что у папы кривые руки и что сарай тоже кривой, я был благодарен отцу, что у нас кроме 18-метровой комнаты было ещё одно помещение, в котором у меня был свой спортзал.

                3. Папа и крестьянская жилка.
       В 80-х годах папа вместе с тульскими родственниками (сестра  Катя и брат Миша) съездили на родину Долговых  в деревню Ситово Тульской области. Там, в то время, жил их двоюродный брат. Мама  была в эскорте. По возвращении папа плакал, рассказывал про сохранившиеся, сложенные из известняка  амбары, ранее принадлежавшие Долговым, про реку «Красивая Меча», брал балалайку и пел ситовские страдания:
      На том боку кобель вое,
      Знать не придёт милка ноне...»

  или "Матаню":
    
  "У меня Матани нет,
   Что же я поделаю?
   Возьму чурку и топор,
   Себе Матаню сделаю".

    Ещё он называл, по- тульски, пряники жамками или жамочками, а надоедливого человека — наядным.

     Любовь к земледелию и домашним животным папа вынес из своего детства. Проявления этой любви сопровождали его всю жизнь:
  то он сажал картошку в полосе отвода железной дороги, то выращивал поросёнка, то разводил кроликов.
    Были и куры, несущие яйца, которые папа пил сырыми, считая что это помогает
зарубцовывать язву.
Когда мы впервые купили телевизор, то папа шутил, говоря, что купили «корову», так как цена была эквивалентной.
     За всё это мама звала его «кулацкой натурой».
               
               4. Папа и  здоровье.               
        Природа щедро наградила папу физическими данными. Я завидовал его мускулатуре. Он был поджарый, но с рельефными бицепсами и грудными мышцами. Последние красиво смотрелись летом из-под облегающей грудь «тенниски».  Папа всегда очень быстро ходил и отличался удивительной выносливостью. Мама называла его двужильным.
         Чтобы уйти из жизни в 76 лет папе пришлось постараться. Количества выкуренных папирос хватило бы на убийство не одной лошади. А выпитый алкоголь разрушил бы не одну печень. Папе же пришлось лишь бороться с язвой 12-перстной кишки  и геморроем.
    Я гордился, что папа,, когда он был студентом ж.д. техникума в конце 30-х годов, участвовал в параде на Красной площади в колонне физкультурников, которые шли с обнаженными торсами и по ходу выполняли синхронные упражнения.
    Папин организм иногда требовал укрепления и вот в одну из зим папа решил заняться закаливанием.  С осени он начал ходить купаться на речку Семиславку, а зимой прорубал прорубь и плескался в ней голышом, так как плавок у него не было. Мама относилась к его увлечению скептически и предупреждала о возможном обморожении колокольчиков:
       -Смотри, отвалятся.
  Мне было смешно, так как сразу вспоминал песенку из детского радиоспектакля:
        «Я мальчик-колокольчик из города Динь-динь...».
  Одной зимы организму хватило и более папа не нырял в холодную воду.

       Патологоанатом  в 1996 году осторожно поинтересовался  у  Галины
         - Какой образ жизни вёл покойный?
      На что получил краткий ответ6
        - Пил.
        - Как часто? - не унимался врач.
        - Всегда и много.
        - Я так и думал, удивительно чистые сосуды для такого возраста, ни одной бляшки  - с большим удовлетворением сказал патологоанатом.
       
                5. Папа и муза.
                «Меня сегодня муза посетила -
                Посетила так немного, посидела и ушла!»               
                В. Высоцкий

        Папа, когда был выпивши, часто ассоциировал себя с Маяковским. Он так и говорил: «Я - Маяковский!» и начинал  декламировать  что-то трудно воспринимаемое на слух.  Когда-то, кто-то сказал ему, что на одной из фотографий он сильно похож на поэта - трибуна. Это запало папе в душу.
      Иногда, когда он был трезвым, его накрывала волна вдохновения и он толкая жернова стихосложения, мучительно выдавливал из себя рифмованные строки.
   Однажды, он подошёл к Галине с вопросом:
          - Есть такое слово -Вилл?
          - Вилы, вилка? -переспросила Галина.
          - Да нет, дом такой.
          - Вилла, что-ли? 
   Оказалось, что ему нужна была рифма к слову «получил».

     К моему сожалению не сохранилась та  стихотворная автобиография. Папа описывал мытарства своей жизни и в конце хеппи-эндом звучали строки:
        «Наконец осёдлость получил -
        В подмосковье - собственный вилл».

   От генов переданных тебе не убежишь, и на Юрика и на меня тоже находили приступы эпистолярного творчества.   
      

                6. Фирменные блюда.
           У папы было два фирменных блюда: картошка в «мундире» и картофельный суп.
    Вымытая картошка в кожуре варилась с солью. Затем сливалась вода и папа производил оценку качества сваренного картофеля. Он брал картофелину и  с размаху бросал её на стол. Если картошка разламывалась и на разломе были видны крупинки крахмала, то папа удовлетворённо говорил: «Картошечка! Крупичатая! Разваристая!».
    Суп же варился из молодой картошки. Картошка очищалась только от глазков. Варилась. При этом жидкость приобретала зеленоватый оттенок. Перед готовностью добавлялась зелень: лук и укроп.  Предварительно сваренные яйца разрезались пополам и тоже добавлялись в суп. Был экспресс - вариант, когда в кипящий суп просто разбивались сырые яйца.
    Такой суп я люблю до сих пор.

                7. Папа и Flatus flammable.
     «Оказывается существует целая наука, занимающаяся изучением кишечных газов - флатология, где единицей измерения является 1 флатус (в переводе с латыни на общедоступный русский язык - 1 пук).    Причиной flatus flammable (флатуса воспламеняемого) является наличие в  составе кишечных газов примеси метана, который обуславливает "взрывную" способность флатуса. Взрывается и горит синим пламенем. За что и носит на языке флатологов нежное название "голубой ангел"».

        Папа умел демонстрировать «голубого ангела». На что мама реагировала словами: «Фу, мерзость какая! Полковник Скалозуб!». Какую связь она видела с персонажем «Горе от умв» - непонятно. Я не нашел в комедии Грибоедова никаких следов про поджог флатуса Скалозубом. Однако, допускаю такое развлечение в полку, в котором  тот служил.

              8. Папа и мама. (Тристан и Изольда).
       Когда мама была в хорошем настроении,  то она говорила, что Долговы очень  семейственные. И в случае с папой это было действительно так. Он всегда помнил о маме и старался её порадовать чем-либо съедобным. Особенно это проявилось в перестройку и «святые 90-е», когда были напряги с продуктами.
     Когда мы только получили садовый участок, то на волне энтузиазма насажали множество цветов: розы ,гладиолусы, астры и т.д.  Когда зацвели астры, то папа наполнял ими корзину  и ехал в Москву на Ждановскую (теперь Выхино).
     Особенно он ценил и рекомендовал нам выращивать больше астр фиолетового цвета. Они быстро раскупались на родительскую субботу.
     И хотя, на наш взгляд, денег родителям должно было хватать: две пенсии плюс зарплата  сторожа в детском саду, но папе важен был сам процесс торговли. Он умудрялся сбывать желтые, огромных размеров переросшие огурцы - семенники. Слово «семенники» натолкнуло его на мысль  сделать чудесный маркетинговый ход. Он  предлагал  их мужикам под видом целебных и повышающих потенцию. И ведь брали!
    Возвращался папа с гостинцами: колбасой, водкой и папиросами.

      Когда папе случалось при посещении нас, обнаружить что-нибудь приготовленное Галиной, то он со словами «матери, матери» не забывал захватить немного с собой. Я сейчас тоже так делаю, когда навещаю Ольгу.
      Папа умер раньше мамы и она часто навещая его могилу, говорила ему с укором:
    - Лежишь тут, отдыхаешь! А я крутись тут.

      Папа умер  5.02.1997, а мама 6.09.2005.