Грязная тетрадь, 12

Возвращаясь к истории с Оксаной (ах, не хочется возвращаться к ПРОШЛОМУ! - а история с Оксаной уже далёкое прошлое, отжитое, отмученное, пусть и не причиняющее теперь боль, а даже, напротив, являющееся благоуханным воспоминанием, но тем не менее случай этот, всплывший в памяти с другим воспоминанием о немного хулиганской выходке в ЦДХ, связан тоже с образом Оксаны, с любовными муками, этот случай невозможно выкинуть из памяти, как нечто ничтожное, хотя бы потому, что меня два года назад чуть не посадили из-за Оксаны, точнее, переживание из-за Оксаны чуть не подвело меня к самой настоящей беде)...
Оксану я не просто любил, она меня спасала от трэш-жизни, от убогой действительности спальных районов Москвы с их пьяными разборками и ублюдочными типами. Именно после окончательного разрыва с Оксаной я познакомился с Тохой, а вечером раньше с Серёгой, с его приятелем-гопником из нашего же дома, но жившего в первом подъезде...
Два года назад меня чуть не посадили - после очередного разрыва (я тогда думал, что разрыв окончательный, но мы позже, после произошедшего, помирились и этих примирений было много, чуть ли не каждые два месяца мы расходились и снова сходились в течение двух лет). Да, история смешная, но тогда мне было совсем не до смеха.
Я переживал разрыв с Оксаной, работал я тогда в другом месте, в районе метро Преображенская площадь и в то утро, после ночной смены, напился с женщинами, работавшими со мной в ту смену.
Дьявольская усталость. Раздрай. Хотелось успокоиться, погасить раздражение и даже ненависть к Оксане за её безжалостность ко мне.
Женщины капризные симпатичны и желанны. В них что-то есть — что-то сверхсексуальное. Поругаешься и — так хорошо после этого ****ься с ними, они прелестны, эти похотливые стервы, райское наслаждение ебать похотливых стерв.
Но их нужно содержать, дарить подарки, носить на руках, сдувать с них пылинки.
А я — нищеброд. Не красавец, не богач, не умён, не ловок. Аутсайдер...
Я заснул в метро и проспал пересадку, уехал на юго-восток Москвы.
Очнулся от того, что кто-то пинает мои ноги.
Подымаю голову: стоят передо мной две низкорослые обезьяны в полицейской форме, молодые, гораздо моложе меня.
— Вставай!
ЁБ ТВОЮ МАТЬ! Я В АРМИЮ ПОШЁЛ, КОГДА ОНИ ПЕШКОМ ПОД СТОЛ ХОДИЛИ, А ТУТ В ОБЛОМ КОЗЛАМ ВЕЖЛИВО РАЗБУДИТЬ УСТАЛОГО ПАССАЖИРА И ПОПРОСИТЬ ВЫЙТИ ИЗ ВАГОНА!
Во мне подымался праведный гнев.
Что с того, что поезд не может двигаться в депо? Человек устал, человеку, может быть, смертельно плохо, может быть, он, ****ь, умирает, а им по хую!
Двери вагона захлопнулись, вагон медленно тронулся, я стою перед молодыми людьми, которые собираются меня вести в отдел и...
Да...
Я сам не ожидал такого от себя...
ХРЯСЬ! — бью в глаз того, кто пинал мои ноги.
ТРАХ! — другому в ухо.
В голове молниеносно проносится мысль: ЧТО Я ДЕЛАЮ??? ТЕПЕРЬ — БЕГИ!!!
Я рванулся.
Полицейские побежали за мной.
11 утра. Около того. Пассажиров много, я лавирую между ними, но когда пытаюсь ускориться, врезаюсь в пышные груди невозмутимо шедшей в толпе мне навстречу дамы, показавшейся мне необъятной. Дама вскрикнула, я отлетел от её грудей назад, был схвачен полицейскими, очки от сильного толчка полетели в сторону...
— Очки! Мои очки! Я не вижу без них.
— Да заберём твои очки! Не дёргайся!
Щёлкнули наручники на руках.
Спереди.
Идиоты!
Это было их ошибкой.
Мы поднимались по эскалатору, я — выше стоял, мои новые друзья — ниже. Довольные ублюдки. Довольные своей работой — тем, что поймали ОПАСНОГО ПРЕСТУПНИКА.
Взбадриваешься от таких ПРИКЛЮЧЕНИЙ, в голове лихорадочно летучими мышами кружатся чёрные мыслишки и желания.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
В памяти всплыли картинки из старого фильма Люка Бессона "Подземка", главный герой в исполнении Кристофера Ламберта в "Подземке" сбежал от полицейских в наручниках, а позже ему удалось от браслетов избавиться — мир не без добрых людей.
Москва — огромный город. Неужели не найдётся какого-нибудь мастерового-мужичка, который выручит меня и распилит наручники?
Неужели я не смогу сбежать?
Ха-ха-ха-ха-ха!
Я смеюсь.
Я оборачиваюсь и наношу удар локтем держащего за моё предплечье полицейского.
Он явно не ожидал такой прыти от меня.
Отцепившись, несусь по эскалатору, отталкивая от себя стоящих впереди пассажиров.
"Нет!.. Я сбегу!.. Сбегу!.. Пусть и с наручниками на запястьях — через пол-Москвы!"
СВОБОДА!
Меня провожают удивлённым взглядом сотрудники метрополитена, я выбегаю на улицу, но...
Наверху меня уже, увы, ждали... ещё группа полицейских.
Ударом ноги валят на асфальт, застёгивают руки сзади и ведут в отдел, где бросают за решётку.
— Ну, всё, ****ец тебе! Посадим по уголовной статье!
— Что у него ещё, кроме пакета?
— Да ничего.
— Ничего? Карманы проверил?
— Нет.
— !
— А когда я должен был проверить?!
— Сразу же! А вдруг у него нож!
Я меланхолично наблюдал за полицейскими, которые положили на стол то, что лежало в пакете. Маленькая книжка Бернарда Быховского "Шопенгауэр", 1975 года издания. Я как-то помогал своей возлюбленной с ремонтом её квартиры, относил старые, ненужные вещи к мусорному контейнеру, она предложила забрать себе кое-что из "макулатуры", оставшейся от прежних хозяев.
Дежурный был раздражён.
Я усмехнулся и ядовито произнёс:
— Ага, пистолет-пулемёт у меня завалялся в кармане... Вы это... осторожней со мной, пристрелю всех нахуй!
— Щас до****ишься!
Открыли клетку.
— Выходи!
Вывернули карманы, присоединили к книжке и очкам мелочь, бумажник, ключи, салфетки, упаковку презервативов ("не понадобится больше!" — злорадно хмыкнули).
— Наручники снимите, — попросил я.
— Опасно. Будешь сидеть так.
— Тогда застегните спереди, неудобно же...
— Неудобно спать на потолке, но ты, ****ь, скоро привыкнешь!
Толкнули снова в клетку, на узкую скамейку.
— Дайте воды!
— Потерпишь!
— Дайте воды!.. Вы люди или — кто?
— Или кто!
— Я лёг на скамейку лицом к стене, руки в наручниках торчали изломано крыльями ангела.
— ВСТАТЬ!
Я не шелохнулся.
— ВСТАТЬ!!!
— Иди на ***, — ответил я усталым голосом.
— ВСТАТЬ!!! — полицейский подскочил к прутьям решётки и со всей мочи ударил по ним дубинкой.
— Вот идиот... — усмехнулся я.
Составили опись вещей. Пригласили понятых, я повернулся, глянул на них, два молодых человека, что-то подписали и ушли.
Духота невыносимая.
Хлопали двери, визжали пружины, гудели голоса, прибыл их начальник, какой-то грузный мужчина, ему доложили обо мне, через некоторое время на весь коридор я услышал его звериный рёв:
— ДОЛБОЁБЫ! ДЕБИЛЫ!.. ЧТОБЫ ТАКИХ БОЛЬШЕ НЕ ПРИВОДИЛИ СЮДА!
Я был, в принципе, готов ко всему. Даже к тому, чтобы оказаться в тюрьме. Но, услышав этот крик, понял, что не всё потеряно.