Реалии и воспоминания

  Я вслушиваюсь в их разговор и незаметно для себя утопаю мыслями в тех далёких временах, когда  утро мое начиналось счастливым шёпотом, голубиным воркованием… «Царевна Буду-ур...» - ласково поёт Катька, наклонившись над детской кроваткой. Её пушистые волосы касаются нежной шейки, щекочут губки, носик, и вот уже улыбаются раскрытые глазки, и весело и счастливо смеются мои любимые женщины. «Доброе утро, солнышко моё!» - воркует Катька (какое радостное, безмятежное мгновение!)  «Доброе утро, радость моя, доброе утро!» «Доброе утро!» - серебристо звенит детский голосок: «Доброе утро, игрушечки! Доброе утро, птички! Доброе утро, Мурочка!» - ритуал утреннего приветствия сопровождается журчанием весёлого смеха, перемежается звонкими поцелуями... прерывается умыванием, всплесками воды, переходя в обряд одевания и утренних забот. Я, как любящий муж и добрый отец, успеваю ещё и крутиться вокруг плиты, гремя кастрюльками, сковородками, завариваю чай... Впрочем, стол накрываем все вместе - такова утренняя традиция в нашей семье. Затем... затем мы все разбегаемся по своим делам: то есть “пчёлка” от-возит дочурку - в детсад, Катеньку - на занятия (она учится в медицинском, на доктора), ну, а я - на работу до вечера...
 «Мужыки, а, мужыки!» - звонкий голос врезается в мои воспоминания: «Не знаити, кто тут питуха-та на балкони держит? Арёт, блин, ни свет, ни заря!» (- это с третьего этажа разбитная, лет 35-ти бабёшка).
«Скажи спасибо, что не поросёнка. То-то нюхала бы ароматы!»
«Во, блиндаме;т калхозники, развили; курятник, панимаеш...   
Дом просыпался, хлопали двери. Люди спешили по делам. Сейчас начнётся утреннее заседание на скамеечке у крыльца. Выползут из своих хрущобных комнатушек бабушки- старушки-ушки на макушке, и пошла писать губерния: до вечера будут косточки перемывать соседям. Во - началось! - «Ну, какие это пензии! Кошке на рыбку!» - жалостливо доносится снизу: «А рыбки-то и мне хочется не меньше ко;шкинова, да невелики мои доходы. Думала ли я, что буду на старости лет так жить?». Молчание в ответ на эту жалобу и некоторое затишье внизу позволяют мне углубиться в себя. и я невесело усмехаюсь в улыбчивые Катькины глаза, вдруг возникшие из глубины занебесной: «Катюша, поезжай в деревню без меня... (она на мгновение замирает), отдохнёшь от домашних хлопот, свежим простором полей подышишь!».
«Чё-то ты  канарейкой расчичиркался?» - она подозрительно разглядывает меня, упершись руками в бедра... (Моя ты красавица!» - восхищённо  гляжу на возникший образ. На какое-то мгновение я, затаив дыхание, замираю, наслаждаясь почти  реальной  близостью.
«…а штобы голос не опадал, нужно взять пожевать чёрный хлеб с луком». «… а праснулась, ягада-малина, с утра - сухое  умыванье! Как Джуна  учит,  выпила  натащяк стакан гарячий вады, градусав пийсят - такое  ачищение пайдёт!» - смеётся внизу дежурно-пропускная скамеечка. - Вот уж напасть, хуже тараканьей, не знаешь, как пройти мимо - вечно сидят с утра до вечера, тарахтят-тарахтят языками, а как кто идёт - замолкают. Чувствуешь себя неловко как-то - будто голый сквозь строй! Надо бы чайник поставить, - отрешённо гляжу через перила балкона.  И как не устают, целый день, целый день с утра до вечера, изо дня в день!  И я решительно отринув их, напостылевших, иду в ванную под  душ.  Тёплые струйки - по спине, ногам, ласкают плечи, лицо... - словно прикосновения любимых рук… и, совсем близко (где-то во мне) ясные, любящие глаза… 
Ых! – я вздрагиваю, видение пропало, а спину ожгло ледяной струёй – это, как всегда не кстати, пропала горячая вода. Вот так всегда: только ожил, размечтался - нна тебе! Выскакиваю в кухню(хорошо ещё чайник успеть набрать, а то, вдруг и холодной не будет!), по пути завернул к телевизору: что там? Щёлкнуло, зашипело, прояснилось:  ...и в  ближайшую субботу Город может лицезреть праздник мусульман посвященный 560-й годовщине основания Казанского ханства».  Виртуальность, буквально, ошарашивает меня:… не фии-гга!  Аляска - Америке, Порт-Артур - китайцам, Волга - немцам, Курилы, блин – японцам, уже и до Города нашего добрались, блиндамет! - тычу пальцем в переключатель: А нам-то что?  «Джиллет!..» - завопил телевизор радостно-распевно:..лучше для мужчины нет!». Паш-шёл ты со своим жилетом! – сержусь, и кнопочкой его щёлк!
Звон разбившегося стекла возвращает меня к действительности - это сквозняком потянуло форточку на кухне. Ветер за балконом угрожающе размахивает ветками деревьев, срывает листья, и несёт их с беше-ной скоростью - за окном лиственная метель. Вот ведь только что - утром, было тихо, тепло и - нна тебе! Неужели ураган и до нас долетел? В Москве-то (по телевизору сообщали), деревья с корнем повыворачивало! Нет, в такую непогодь бежать некуда! Обычно в тихую погоду (холод меня не воодушевляет) с утра я, обманывая свое эго, деловой походкой выхожу из дома (правда, это в дни, когда в расписании занятий с моими подготовишками есть “большие окна”), и долго брожу по знакомым  улицам. А  жизнь вокруг кипит, бьет ключом, и всё чаще по карману, но такая свободная, яркая. Везде рекламы, рекламы. Наш город стал похож на южные города -  на каждом углу базарчики, торговые палатки, где все что-то предлагают, продают, меняют... Вон за нашим домом: “БАНАНЫ ОПТОМ И В РОЗНИЦУ” - огромный, ярко разрисованный щит - мимо не пройдёшь, сразу в глаза бросается. Бананы... бананы... Они зеленеют, желтеют на прилавках, покрываясь чёрными пятнами... “Бери те - что чернеют, значит они уже спелые!” - считали жители нашего северного городка, впервые близко познакомившись с экзотическим фруктом - Ой, и когда это было!.. А теперь на каждом углу их - как картошки: бананы, бананы… У нас теперь бананами торгуют круглый год. Ну, просто банановый город! Вот в прошлое воскресенье погода была отличная, и настроение прекрасное; и я, не спеша (куда спешить?) в толпе - по улице,  в яркой сутолоке выходного дня , медленно, лениво иду вдоль этого бананового изобилия, и редкий прохожий не держал в руке банан. Утоляли жажду даже не мороженым, не квасом - люди чистили и ели бананы. Шкурка банановая свисала изящными лепестками экзотического цветка, а белая мякоть приятно таяла на языке. Когда-то (а совсем недавно - в восьмидесятых)- 2р. за кг, а сейчас - ощупываю глазом ценники на прилаках…Ооппыньки! - 4.000... 6.000 рублей! Вот те баушка и Юрьев день! Было, и за год не соберёшь 4 тысячи, а теперь: один пирожок с творогом - 500 р. «Да за 500 ещё в том году можно было купить на Ставрополье усадьбу в 30 соток, с фруктовым садом и всеми хозяйственными постройками; а уж за четыре-то тысячи, блин, и с газовым отоплением!» - это сосед вспомнился: зайди, - приглашает: …погляди на мою дачу!» - и дверь в квартиру свою открывает. Ну, - думаю: ещё один с поворотом! А он показывает на стенку мебельную: -вот это - хата, это - курятник, а это – баня» - сосед усмехается: «Чё, думаешь башня съехала? Да, не наркоман я, не боись! Это я те показываю, чево стоит, блин, каждый ящик из этой стенки. Усадьбу-то продал я за 30.000, а за эту... мэбль,.. - похлопал он по шкафу: …35 тыщщ – во, бллин горелый! Давай обмоем…. 
Нетерпеливо встряхнув головой, отогнал видение. О чём же я? Ах, да, было  воскресенье… бананы…  я купил банан - настроение поднимает этот фрукт тропический! Росли бы они у нас, как клюква! - мечтательно откусываю маленькими кусочками и сосу, продлевая удовольствие; всматриваюсь в аллеи парка. Вон там скамеечка возле клумбы, там мы с Машенькой гуляли... Боже мой, кажется совсем недавно! День был летний; я на скамеечку присел, газетку развернул, краем глаза за дочерью приглядываю. Недалеко на скамеечке спиной ко мне дамочка в соломенной шляпке тоже сыночка пасёт. У мамы - книга, у сына - машина большая на педалях. Вот он круг проехал мимо нас, надувая щеки, бибикнул: «Прочь с дороги, тараканьи ноги!» - остановился около маменьки, важничая, вылез из машины, что-то поправляет, деловой такой, колеса попинал - ну, заправский шофёр! Маняшка не выдержала, полетела, соблазнившись машиной (она их обожает!). Слышу: «Биби, да?» - дипломатично заводит разговор двухлетняя Марья. Ой, как ей хочется машину! Но, уважая чужое право на собственность и понимая, что власть имущие так просто не уступают, она не рискует настаивать, не применяет силу. «Не биби, а махына!» - хозяин (он чуть старше её, может, года три-четыре) неприступен. Не надеясь на то, что его правильно поймут, хмурится, подвигает сокровище ближе к скамье. 
«Мама, да?» - заходит с другой стороны Маняша, желая войти в доверие, добиться расположения.  «Мама - моя!» - почувствовав неладное, уже более громко заявляет владелец машины и для большего доказательства обнимает колени своей маман.  Мадам ласково обнимает своего ненаглядного сыночка и что-то говорит. А я вижу - Машенька обижена, но виду не подает, кокетливо так за юбочку пальчиками ухвати-лась, повертелась, покружилась, и побежала ко мне, спрятавшемуся за газету...
Это было давно - успокаиваю застучавшее былой радостью сердце, - и незачем травить душу сладкой памятью!  А сейчас на той скамеечке сидит себе дамочка - одета прилично. Может, тоже из учителей. Лицо умное, приятное. Наверное, в молодости красавицей была,.. - разглядываю, задумчиво жующую бананы, женщину. Вот и она тоже бананом лакомится! Ещё не старая, мой возраст... И тут что-то в её лице меня насторожило, не то чтобы... просто... что-то в нём показалось мне зна-комым... родинка… Родинка!.. Очевидно, я слишком пристально глядел на неё, и она почувствовала мой взгляд, подняла голову, и посмотрела в мою сторону…
Вздрагиваю от пронзительного свистка – чайник требовал выключить газ. Завариваю ромашковый чай, а вот в Польше... - Эх, сорок через пятьдесят, уж лучше бы деньги на ремонт было потратить! Но Польша тут, если рассудить трезво, ни при чем...  Неэт,- останавливаю себя - так можно свихнуться! Прочь из дома, из одиночества! В народ - в на-род! - взбадриваю себя боевым призывом. Дождь схлынул, но всё-таки зонтик в попутчики и... вперёд троллейбусным длинным (через весь город) маршрутом… За стеклом троллейбусных окон плывут многоэтажки; новые здания магазинов, офисы, банки, пестрят вывески нерусскими буквами; мигают электро-неоновые рекламы, как в американских фильмах. И так же ослепительно перемежаясь, плывут мои воспоминания …
...Ах, Польша, Польша... Катерина тогда, вообще, ничего не заподозрила - просто удивительно! «…в милой открываем каждый день какую-нибудь приятность» - соглашается со мной кто-то внутри меня. А, может быть, она настолько великодушна? Теперь я теряюсь в догадках. Катенька до сих пор так и осталась для меня загадкой. А тогда... А тогда.. Тогда мы отвезли дочурку в деревню: радуйтесь дедушка с бабушкой - вот вам внучка, а мы на недельку - в турне по европам!..
«Предъявляйте документы на право проезда в развёрнутом виде!» - голос кондуктора строг. Хоть бы раз посмотреть, кто у нас в общественном транспорте ездит в развернутом виде! - ехидничаю я сам с собой, потому что народ в троллейбусе тоже занят сам собой. Народ в салоне долго не задерживается: выходят-входят, садятся-встают... «Куда прёшь, козз-зёл? Как на собственный буфет, бэл-лин!»  «Сам, блин, козёл!»… Троллейбус, лязгнув пастью дверей, жадно захватывает толпы на остановках; урчит, переваривая монетки на билетики; выплевывает обилеченных; глотает следующую партию... Чужие разговоры наслаиваются на мои мысли, лентой Мёбиуса летящие по извилинам; теряются в гуле мотора, растворяются в пространстве, то возвращая мое сознание к моему прошлому, то прорываясь в глаза и уши разноголосицей бесконечно движущейся, гомонящей толпы пассажиров: «…о чём ты говоришь, ё-о моё! И где оно, твоё глобальное потепление? Начало сентября, а вон какой холод!». «...в 79-м, ка-ак раз на Новый год, гроза была... а в восемисят первом пошёл в гости триццыть первова, так примерно часов в десить вечера – а думаю, пораньше - пока доберусь, пока то–да-сё, да пока за старый год...  Аха, блин, пока я от Пирогова до Окружного доехал (а там от остановки только и всего - до третьева дома добежать), и тут ка-ак приж-жал мороз, блии-ин, - до костей промёрз!  А днём такая теплынь, стояла!». «...в следующем тысячелетьи воду будут доставлять на Землю с Луны. На лунных полюсах 6 миллиардов тонн льда обнаружили американские учёные…» «Во, блин-Клинтон, дай-ёт Америка!» «Но-о! Осталось вечную мерзлоту вывезти. Землю-то на Луне уже распродали на дачные участки...
 В тролейбусе наступило затишье.
«А почём земля на Луне?» - негромко спросил кто-то, и все засмеялись. «Почём, точно не скажу, но в газете читал... (в салоне снова стало тихо) Хенаро Вера - миллионер чилийский за десять лет выплатил десять миллиардов долларов.»
«Ни ффиг-га!». 
И заговорили, зашумели каждый о своем и все о разном: «…подойду к прилавку: уй-ююй! - сорокаградусная-та по сорок рубчиков, бл-лин, так это, блин, по рублю за градус! На фиг, на фиг, блин – не олашка!" - "…какая к лешэму экология, дамочка! Вот моя внучка Иринка в 15 лет уже двоих родила - да такие богатыри, только кулаками машут - уж их-то никто не обидит!». «И у меня внучок здоровенький - десеть лет ему, а ведь уж с семи лет начал сигаретами баловаться!».
«Акселераты, японья мать… - пробурчало мне в спину: …нашли, блин, чем хвалицца!».
«А те и похвалитцэ-то нечем, сморчок!» - свысока поглядела старушка в мою сторону.
«Бабка, дак он похвалил твоево внучка-то! - гоготали из толпы парни: мы, ведь,  тоже акселераты - серьезно глядит ерошник бабке в глаза: …вот вам - комсомольцам, было всё по плечу!». 
«Ну-у…»- бабка расцвела лицом, расправила плечи (мол, о чём тут го-ворить, наше дело правое!).
«Ну, а нам всё - по; фиг веники».
И мгновеньем навылет в глазах старушки застыла обида (так для вас!.. за тебя же!).
Понял остряк – «хватил!» - и выскочили, хохочущие, в разинувшуюся пустоту дверей.