Дружеское

«Я знаю только то, что ничего не знаю» (Сократ)


Ранним утром первого дня августа я сидела на не заправленной кровати и записывала в тетрадь льющиеся в меня сильным и непрерывным потоком стихи. Прохладный ветер из настежь распахнутого окна окутывал меня ароматом зрелого лета и обнимал утренней свежестью, и я периодически думала встать с кровати, чтобы что-нибудь набросить на себя, но я так и не смогла этого сделать, так как совсем не могла пошевелиться. Стихотворный поток магнитом притянул меня к кровати, и единственно возможными движениями для меня на тот момент были движения кистью правой руки по страницам моей поэтической тетради. 

Когда стихотворение было завершено, и дата его написания проставлена, и я стала записывать эпиграф (он часто рождается в конце, когда стихотворение уже создано), в мою комнату внезапно, на порыве древнеэллинского ветра врывается старик Сократ и говорит мне бодрым голосом: «А ты не забыла, что я на эту тему тоже когда-то что-то абсолютно прекрасное сказал?», и лицо его расплывается в довольной улыбке.
 
«Конечно, помню, дорогой, и никогда твоих слов не забуду. В те глухие застойные, когда я их впервые прочла, они были для меня настоящим откровением, и я думала их много лет, каждый раз заново открывая зашифрованный в них тобой невероятной красоты смысл». В ответ старик улыбнулся мне счастливой улыбкой и улетел в свою Элладу на том же порыве ветра, на котором и прилетел.

Ну, вы, я думаю, понимаете, что зову я его «стариком» чисто условно, просто по-дружески. Какой же он, в самом деле, старик? Молод, бодр и в меру упитан. =) Забегает иногда поболтать. Иногда, как в то утро, залетает, если спешит. Когда как… Но все именно так, как когда-то мудрый старик Горин живописнейшим образом описал в своей потрясающей истории о жизни того самого Мюнхгаузена, который запросто беседовал и даже переписывался с близкими по духу людьми. И какая разница, кто сколько веков по дурацким земным законам числится мертвым?! Они-то все живы, ведь смерти нет!

Да, все так… Они приходят запросто: кто на завтрак, кто на обед, кто на ужин. А кто приходит и по ночам… Просто так… Поболтать… Чувствует, что не спится мне, и приходит… Болтаем о том, о сем…

И вот тем ранним утром первого дня августа, стоило старику Сократу о себе напомнить, как следом за ним вальяжной, неторопливой походкой является старик Эдвард. Ну, вы его знаете. Он пока еще наш современник, хотя и классик уже. Ну, да, несовременный такой современник… Так вот, он является и со своей классической «радзинской» улыбкой, тихим вкрадчиво-ласковым голосом говорит: «А ведь я даже пьесу свою назвал «Беседы с Сократом». Я ведь тоже не раз беседовал с ним. Помнишь?»

И я отвечаю ему: «Помню! Еще как помню! Твои пьесы, дорогой, как глоток свежего воздуха были для меня в том далеком, глухом застое. Разве можно это забыть? И потом, Эдвард, ты же знаешь, что все мы из одной тусовки влюбленных в истину чудаков. Мы ведь все об одном и том же и думаем, и говорим, и пишем. Вот потому и приходим, и прилетаем друг к другу, когда хочется, и делаем это запросто, без церемоний. Мы делаем это тогда, когда нам хочется просто соприкоснуться с близкой душой и сказать: «А ты помнишь, ведь и я тоже?!» Тоже, тоже, дорогой… И ты, и я, и он, и они… Мы все … тоже…

Вот сейчас иду готовить завтрак, а вот с кем его разделю, пока не знаю. Ну, кто придет, тот придет. Кто, как говорится, завалится. Может, все тот же старик Сократ.

Кстати, та его мысль, что стала для меня откровением в глухие застойные, звучала так: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Я думала ее много лет, и когда мне было уже за тридцать, я вдруг поняла, что в этих словах старик описал прекраснейшее состояние сознания, которое только возможно пережить человеку, то бишь божественной искре, воплощенной в человеке, здесь, на земле. И тогда во мне родилась мысль, которую я навсегда запомнила, и которую смело могу презентовать как афоризм:

««Я знаю только то, что ничего не знаю» есть состояние открытого сознания» ©
И только в этом состоянии возможны как истинное познание, так и истинный духовный рост.

Стихотворение, родившееся тем ранним августовским утром, я назвала «Роскошь», имея в виду ту роскошь, которую я ощущаю абсолютно прекрасной: не нарушающей мировую гармонию, а помогающей ей быть. Когда вы прочитаете его, вы поймете, как глубоко оно связано с этим прозаическим текстом, и что на самом деле они слитны, и один дополняет другой.

Оно уже опубликовано на портале Стихи.ру, но я вставлю его и сюда, чтобы у вас была возможность прочитать его следом за прозаическим текстом.


РОСКОШЬ

«Для тех, в чьем сердце свет благодаренья,
Незнанье – роскошь и источник восхищенья» ©

«Я знаю только то, что ничего не знаю» (Сократ)


Подарю себе роскошь незнанья:
Что, зачем, отчего, почему?
Не за тем я открыла сознанье,
Чтобы вновь поклонятся уму.

Пусть мне будет прекрасным сюрпризом
Моей новой судьбы разворот.
Пусть во мне отзвучит импровизом,
Все, что сердце от счастья споет.

Пусть свершится все то, что свершится
По прекрасному зову любви.
Пусть мой ангел от счастья резвится,
Пусть танцуют все звезды мои.

Пусть созвездья идут хороводом,
И планеты становятся в ряд.
Я под новым своим небосводом
Примеряю венчальный наряд.

Сокровенной таинственной нотой
Совпадая с исконной собой,
Я дышу обретенной свободой,
Я любуюсь творимой судьбой

И сверканием множества граней,
Что мне дарит души диамант.
Как он был терпеливо огранен!
Как в нем каждый растился талант!

Я пред Богом стою в восхищеньи,
Аплодируя, стоя, ему:
«Как же щедро твое угощенье!
Как ты чуток к пути моему!

Как же щедро любое даренье!
Как безмерны потоки любви!
И безмерное благодаренье
Посылаю я в очи твои.

Я сверкаю в них радостным блеском
И в улыбке сияю твоей».
Пусть же будет божественным всплеском
Неизвестность всех будущих дней.

Неизвестность счастливых мгновений,
Неизвестность счастливейших лет,
И живой импровиз откровений,
И внезапно рожденный обет.

Пусть все будет неведомо ныне
В этом тайнопрекрасном сейчас.
И тогда себя ждать не преминет
Тот таинственно-сказочный час,

Когда все, что должно, то свершится,
И уйдет все, что должно уйти,
И спирали виток завершится,
Открывая иные пути.

И пред тем судьбоносным порогом
Я опять поражаюсь всему,
В восхищеньи стою перед Богом,
Аплодируя, стоя, ему.