Сон пастушка или душа, грустящая о потерянном рае

«Времена года» у Вивальди открывает «Весна». Во второй части этого концерта мелодия солирующей скипки изображает сон пастушка. Другие скрипки убаюкивают его своим ровным звучанием, напоминающим веяние майского ветра, шелестящего в листве и травах. Сквозь сон до спящего смутно доносится лай собаки, который имитируют альты. Этот приглушённый лай – всё, что осталось от обыденной реальности, ушедшей куда-то далеко-далеко, на задний план. Мелодия, изображающая сон пастушка, исполнена удивительной красоты и  смертельной грусти. Кажется, что это грустит во сне душа о потерянном рае. В чём своеобразие этой грусти? Она властно овладевает  нашим сердцем благодаря своей  нежности.

Такой проникновенной глубины звучания достигает только «Мелодия» Глюка в «Орфее» и «Адажио» Алессандро Марчелло из его концерта ре-минор более известное в баховском переложении для клавира, а так же мелодия, исполняемая  скрипками в "Лакримозе" моцартовского "Реквиема". Нигде больше скрипка, флейта и гобой (рояль) не звучат для меня так проникновенно и грустно как у Вивальди,  Глюка,  Марчелло (Баха) и Моцарта в этих музыкальных шедеврах. Вы скажете, а как же «Адажио» Томазо Альбинони (Ремо Джадзотто)? Оно исполнено такого сильного порыва страстной печали, которое не позволяет ему оставаться нежным. Оно разрывает сердце с максимальной силой страсти... Что же касается  «Траурного марша» Шопена, то  в духовом исполнении это страшная вещь, в которой отчаяние не даёт места другому чувству. Мне кажется, что эта музыка  вредна для души, потому что в ней воплотилась сама смерть, пугающая своей безнадёжностью.