Встреча

«Это было»  - красуется на белом листе, выпавшем из кипы бумаг.
«Это было» - незаконченная фраза моего давнего покаяния одиноко ожидала продолжения. Я решительно взялся за авторучку, сел и написал всё, что припомнил.
…«И всё же хорошо - сказал Степка, когда я рассказал ему о том, как мы ездили в Польшу:..хорошо, что ты запутался в бабах, а не в чём-то другом»…
А я вовсе не запутался, а, просто, так сложились обстоятельства, звёзды не благоприятствовали,  но всё уже позади, и пора покончить с этим раз и навсегда!   Но прежде, чем порвать написанное, я снова перелистал страницы, испытывая заново все ощущения описанных обстоятельств. Стёпке-то я не всё рассказал - ни к чему. А было ещё - что терзало мою совесть, и было это в Польше, куда мы с Катенькой, как свободные граждане свободной страны поехали отдыхать, имея при себе достаточно(по нашим понятиям) наличных, чтобы себя показать, других посмотреть, ну и прикупить кое-что на западе(сувениры заграничные для друзей…).
…Собрались мы тогда с Катенькой быстро. Маняшку – в деревню, избушку – на клюшку, сели, поехали.
Прошли все пограничные досмотры.
Стоим на вокзале, на польской земле. Стоим, озираемся. Всё незнакомо: дома, улицы, лица, язык польский… и вдруг:
«Маа-ать моя, мамоч-ка! - на чисто русском: ...Неэ-мо-жет быы-ть!».
Оборачиваюсь и, словно с кручи о камень (глаза – на лоб, в голове звонко), ошалело смотрю на Люську, забыв предательство её. Гляжу в её  чёрные глаза, и , сердце - со;колом о земь, пропада;ю! Сердце замирает, будто лечу над пропастью. А она впилась в меня цепким немигающим взглядом, гипнотизируя, лишая воли. Как удав на лягушку - мелькнула у меня предостерегающая мысль. Я почти физически ощутил, как что-то тронулось в моей душе и потянулось к ощутимо горячему, манящему… Встречные потоки стремительно схлестнулись, забушевали в мозгу вихрями моей давней страсти.
Она отвела глаза и рассмелась, но что-то напряженное было в её глазах, смехе. Проследив за её взглядом, я словно запнулся - наши взгляды, мой и люськин, пойманы голубыми звездочками катькиных глаз.
- «Катенька... - заторопился я не находя нужных слов: «Катюша...- мямлил я.
- «Мы, - встряла, выручая меня, Люська:… мы в институте, на одном курсе,  на практику вместе... - жадно разглядывала Катерину, теребила меня за рукав:… помнишь?  Вот уж не ожидала, не думала-не гадала... И правда, мир тесен! Какими путями?» - Люська тараторила, смеялась, но за всем этим пряталось лёгкое смущение.
Как же она изменилась! Я рассматривал её, уже успокаиваясь от неожиданности. (Ещё бы! Это было как... как скелет в шкафу,ведь со времени купальского костра прошло... сколько же  лет с того времени прошло?..).  А ты, ты здесь? Ты тут?..- пытаюсь остановить её словесный поток.
- «Ой, да это целая история с географей! Мой муж...он же был военным, вышел в отставку по здоровью. Оказалось, хватанул мой Володеюшка лишнюю дозу стронция... Цц! - она сожалеюще цокнула языком:… похоронила я его, потом вышла за...за одного поляка – и опять двадцать пять. Аа!.. - махнула рукой:… тоже оказался недолговечен. Такая вот я роковая женщина! - невесело улыбается она, глядя на Катерину:… Мужики так и падают вокруг меня, как листья на ветру в осеннем лесу:…то - в любовь, то – в смерть». 
- «Любовь и смерть - две стороны одной медали, только в любовь мы уходим ненадолго, а в смерть - навсегда» - Катька застенчиво улыбается, а чистые лучики васильковых глаз её настороженно прячутся за пушистыми ресницами.
- «Какая она у тебя милая!» - Люська недоверчиво разглядывает, одетую скромненько, без особых претензий на лоск, ладную фигурку моей жены.
- «Это не я, - смущается Катька:.. это Тина Орская - тоже роковая женщина - мужики так и мрут вкруг неё. Да-а! Не веришь что ли? - глядит она на меня:… Я в газете читала».
-«Стало быть, я не оригинальна - Люська шутливо вздернула носик: …Поехали ко мне, приглашаю! Это лучше, чем в гостинице. Места хватит».
Места, действительно, хватало. Я и представить, и вообразить себе не мог, что кто-то из моих знакомых может владеть такими хоромами. Современный, в двух уровнях коттедж, с садом, гаражом.
-«Люська, - изумляюсь я:...ты где работаешь? Ведь это - в копеечку!».
-«Да так... в одной фирме» - она явно уходит от разговора.
-«Замнём для ясности! - я игриво-снисходителен к смутившейся женщине:…Не хочешь, не надо, какое мне дело! Мне нет дел до твоих дел! Катенька, что скажешь, остаёмся? Это же лучше, чем в гостинице!».
-«Вот, - открыла Люська одну из дверей:...очень миленькая спаленка. Вам здесь будет удобно».
Что да, то да, спаленка была - что надо! Светло-голубые стены несли успокоение, как бы наполняя комнату свежим прозрачным воздухом. На окнах - голубой паутинкой занавески, готовые вспорхнуть за легким дуновением ветерка, но их порывы сдерживает шёлковая бахрома, тяжело упавшая на восковой блеск узорного паркета. Пушистый белый ковёр покрывает пол от стены до стены. Круглый, с фигурной спинкой, на точёных ножках,  диван со множеством подушек, подушечек-думочек вышитых, узорных, с кисточками, в бахромах. Деревянная кровать с резными спинками и фигурками ангелочков в изголовьи. Овальное, в человеческий рост, зеркало в деревянной раме из ажурно-выпуклых цветов и листьев; на низеньком столике шкатулочки, коробочки, флакончики прозрачные хрустальные; бело-розовые статуэтки, отливающие перламутром…
Катька завороженно разглядывает всё, стоя в дверях. Кажется, она полностью поглощена созерцанием этой роскоши, но я-то вижу, как настороженно вздрагивают пушистые ресницы, а кончик её косы наматывается на пальчик.
«Если желаете с дороги душ принять, или ещё что» - улыбается хозяй-ка.
Мы идём послушно следом: ещё одна гостеприимно распахнутая дверь и,.. и Катерина не выдерживает: «Оой-й,мамыньки!».
Люська победно улыбается в зеркало.
Я ослеплён туалетным великолепием: ванная комната девственно снежно-белая, и всё в ней: раковина, ванна, унитаз - всё в розовых цветочках, золотых ободочках. Раковина умывальника напоминает по форме огромную морскую перламутровую раковину. И зеркало - с подсветкой! Розовая в мелкий цветочек мягкая крышка унитаза скромно ждёт своего часа в окружении белых искусственных роз. А запахи!.. В туалетной комнате витали божественные ароматы, а дверные ручки сверкали жёлтым металлом, довершая иллюзию богатства. В общем, было от чего «отпасть», и мы отпали - мы такого даже в кино не вида-ли!
Довольная произведённым эффектом, Люська дружески обняла Катерину за плечи: «Чистые халаты и полотенца - в шкафу. Если что погладить, простирнуть, то гладилка на первом этаже, там же стирка. Но это -завтра, завтра! Устраивайтесь, а я приготовлю ужин!».
«Ах ты, Дон Гуян казан новый, - накинулась на меня, смеясь, Катька, едва мы остались одни в нашей комнате:… тебя даже в Польше бабы знают!» - и она защекотала меня, пытаясь свалить с ног.  Я, шутливо отбиваясь, целовал её нос, шею...  Устав  дурачиться, мы просто упали на мягкий ковёр и лежали так, наслаждаясь покоем, комфортом, пока не послышался из-за двери голос гостеприимной хозяйки: «Чай будем пить по-русски» - она вкатила столик с чайником под матрёшкой; с чашками на салфеточках, лимоном в сахаре, шоклад, конфеты... Изящ-ный хрустальный  графинчик, в окружении звонких позолоченных рюмочек с наперсток, радужно играл таившейся в нем янтарной влагой. И сама Люська, вся в пышных прозрачных воланчиках, изящных кружавчиках, яркой розой цвела над этим чайным великолепием. «Чай называется «Выбор императора» - торжественно-шутливо возглашает она, разливая по чашкам клубящийся паром чай. Горячо струится, волнуя душу и обоняние божественное амбре букета неведомых северу трав. Мы такого ещё и не пивали и не нюхивали.
«Сказочный вечер!» - таяла от заграничного сервиса Катька. А Люська торжествующе розовела, и прикрывалась ресницами. Но я поймал-таки её быстрый интригующий взгляд, и почувствовал себя соучастником заговора тайной масонской ложи, и ("про любовь никому не рассказывай, никому, ни за что, никогда" -  забытым аккордом старинного танго, отдалось в душе, и память прошелестела эхом медных тарелок) и слегка затуманилась голова от плеснувшейся в прозрачном наперстке искристой влаги. 
-«По сторонам рассеянно взор блуждает: ворона, а рядом – ива» - монотонно нараспев начала Люська, задумчиво глядя на искрящийся напёрсток. Но я тоже не дурак, я тоже помнил японские хайку, мы когда-то вместе были увлечены японской поэзией.
-«В нашей деревне даже мухи и те почему-то стали кусаться!» - невинной японкой глядит на Люську, опередившая меня Катерина (Ох ты, моя сладкая! - радуюсь я в душе). 
«Если вдруг гость какой забредёт – прикинься лягушкой, спелая дыня» - улыбаясь вежливым японцем, советую я Люське.
«Эта ли вишня, та ли? Какая разница - обе требуют денег» - искренне обиделась она.
«Старый журавль, кто теперь постелет на ночь тебе постель!" - обняла меня моя Катенька:…Спокойной ночи, малыши! Кто со мной?» - пошла она, не глядя на меня. «Всегда готов!» - смеюсь, догоняя мою любимую под пристальным взглядом Люськи.