Ярмарка страстей

   «Ты, хочется верить, не забыл, - начала Люська уже от порога, возвратясь вечером с работы: …впрочем, тебе это помнить совсем ни к чему...(и, так - походя, провела ладонью по моей причёске) …у меня завтра День рождения. И я, дорогие мои гости, я приглашаю вас в ресторан. Там будут сотрудники нашего журнала».
«Пшыкуны?».
«Нет, - усмехнулась Люська: …они все неплохо говорят по-русски, правда, слегка пшэкают, но понять можно. Не переживай, договоритесь!».
   Ресторан был открытой верандой, спрятавшейся от случайных взглядов в зарослях плюща и вьющихся мелких роз. Небольшие квадратные столики были сдвинуты в один стол «ёлочкой». Все сидели, так сказать, тесной компанией, и было ощущение дружественности. Столы были завалены всяческой снедью: фляки, пульпетки были в великом множестве и разнообразии, и знаменитый польский бигос горячё дымился специями в тарелках; и сметанный соус(пальчики оближешь!). Наверное, от того, что едят очень много сметаны и сливочного масла, поляки такие пышные и светловолосые («солнышко на закате» – называл  дядька Ювинарий такой цвет волос). 
После первых тостов, заздравной и обязательной «Хэппи бездэй», напряжёнка за столами смягчилась, рассеялась: все заговорили разом, никто никого не слушал, звенел поднятый на брудершафт хрусталь…
Я ловил обрывки разговоров, наблюдая за лицами окружающих. Женщины были удивительно ухожены, ярко одеты.
«Ты хочешь их всех?» - Люська слегка коснулась грудью моего плеча.
«А кто запретил мне просмотреть всё меню - сверху донизу по пять?» - невозмутимо усмехаюсь, продолжая любоваться женским ассортиментом застолья. Она, сделав глазками, мол, «никто!» - отвернулась и отошла. А я тут же окунулся в хаос винопития и разговоров.
…а мой мужчинка ненадежный…- блондиночка с кукольным раскрашенным личиком сосредоточенно разглядывает соседа сквозь стекло бокала» - её щека розовеет, глаза застилает  дымка нездешней страсти, губы слегка распущены, в рассеянной улыбке. Успела, набралась! – по-думалось мне.
«И чувствовать торопится, и грешить спешит!» - понимающе-интимно слегка надвинулся на неё собеседник, глотнув из рюмки. 
…наша связь – шторм, девятый вал!..  - кокетничает напротив дамочка с сиреневой волной в серебре кудрей: …мне нравится.., но это, в общем-то, не то - что доктор прописал!» - хохочет она, состроив вызывающе-игривую гримаску. 
…в постели он .., а я сама хочу!» - женщина с огненной стрижкой независимо оглядела застолье.
«Хочешь рыбку съесть и ноги не замочить?» - нахально осклабился в глаза рыжей усатый красавец. 
И тут вижу, моя Катька странно как-то вздрогнула, поперхнулась, затихла – в лице напряжение, вроде как прислушивается. Я тоже навострил уши. А она - на лице вдруг озорство мелькнуло (наверное, придумала что-то, уж я-то её знаю!)и маковым цветом до корней волос вспыхнула, губы сжала – свирепеет от чего-то (я-то знаю свою жену!) Что это с ней? Гляжу – она вилку под стол зачем-то сунула и головой так – будто точку поставила. Мужик, слева от неё, даже отскочил – резво так. Вилка сбрякала, упала. А у Катеньки губки - змейкой мстительной – улыбается.
«Катенька, я подниму!» - наклоняюсь за вилкой под стол. Бб-аат-тюшки-светы!..- опешил я, даже челюсть отклячилась, а глаза «выпали»: Как-кая панораа-ма!..  Над столом-то все выше пояса, и лица умные, и разговоры достойные – приятное светское общество;  а под столом (там – все ниже пояса) своя жизнь, независимая от того, что над столом.
Под столом -  ярмарка страстей: женская ручка игриво нырнула в соседский гостеприимно распахнутый гульфик; рядом мужская - меж прекрасных коленочек в волнах шелковых затонула…
Совершенно ошарашенный увиденным, вынырнул я на поверхность океана бушующих страстей, понимая, что моё путешествие за вилкой неприлично затянулось и нервирует обстановку над столом. Вынырнул, глупо вытаращился на застолье, спохватился (не прилично!); нос в тарелку – смущён, но  вида не подаю. Плеснул в стопочку, опрокинул, хэкнул, передохнул, закусочку подцепил, жую. Огляделся исподтишка. Над столом – бриз, никакого волнения, улыбки разные, разговоры весёлые…
 Сижу, как в партере на первом ряду, лица артистов разглядываю. Вон тот (меж коленочек который ) сидит, глубоко провалившись на стуле (на дно упал!), покуривает – за дым прячется, глаз прижмурил, другим поглядывает – вроде как пьяненький. А на углу стола – красотка на спинку стула откинулась, мается, томится, ажно сомлела, глазами в себе забылась, всему столу улыбается нежно, соседа слева слушает-не слышит, и так уплетает конфеты!.. Вот это маскировочка! - развеселился я. Налил себе рюмашечку, ещё одну опрокинул, опомнился, шепчу: «Кать, пересядем давай!». Она поняла. Пересели. Я во время пересадки прихватил соусник и, плюх – на соседа - обидчика катиного: «Ай, простите-извините! Ах, как я неловок! Сейчас,.. - растираю салфеточкой соус по лысине: - сейчас-сейчяаас… ещё раз простите!». Ничего не сказал обляпанный, ушёл (в туалет, наверное). Иди-иди - злорадствую молча, а то ишь рассупонился!  А вон те двое: на стол облокотились, глаза-в глаза, щеки набрякли, губы отвисли – совсем пьяные (ну, это для всех, а я-то в курсе!), всхохатывают, в глазах похоть туманится, кудрями встряхивают - нашли друг друга! 
Сижу, веселюсь. Чувствую вдруг под столом движение у моих коленок. Кто-то осторожно пощупал интимное моё, от чужих глаз спрятанное. И до меня добрались! - запаниковал я. Да что они здесь все умишком хлопнулись что ли! Я возмущенно замер, соображаю:  Люська на другом конце стола. Кто же?.. Нну, заяц, погоди! Не спеша, спокойно беру тарелочку знаменитого бигоса – шм-мяк! – себе между ног. Отчаянный, жалобный визг заставил всех вздрогнуть. Из-под стола выскочила собачонка. Она, видно, подбирала под столом объедки или привычно попрошайничала у гостей.
 Короче, я отправился следом за лысым, и, естественно, обратно мне хода не было - «Ну, куда с мокрым огузёнком!» – решительно пресекла Катька мои попытки вернуться за стол. Люська вызвала такси, и мы с Катериной благополучно отбыли из ресторана.