Потеряшка ч. 3, 14

 Когда собранная нашими неимоверными усилиями «принцесса» удалилась с высоко поднятой головой на высокое же собрание, мы с Зерой буквально рухнули на стулья, безвольно уронив руки на колени, посмотрели друг на дружку и вдруг начали безудержно смеяться. Сказывалось и напряжение последних дней, и усталость, особенно, недавние ожесточённые бои «за красоту» с этой самой же красотой. Зато сразу как отпустило. Мы даже волноваться перестали, как у неё «знакомство» со старым знакомым пройдёт, хоть от того, что и как там сложится — зависело многое, очень многое...

Не далее, как вчера «гордость наша, что с предубеждением вкупе» поведала, что у ГС к компании нашей... вопросы некоторые имеются по поводу всего происходящего. Ничего удивительного, собственно, разве что... Как-то затянули они с вопросами-то: вона сколько всего я тут уже наворотила разно. И ещё несколько странно, почему представители галактического содружества к Гордее с этим обратились? Вроде как со мной у них исходно дела залаживались... А что, если меня… опасаются? Да, нет, быть того не может.

И вот как сойдётся что у царя с сестрёнкой, ай не сойдётся — а всё одно на дознание в ГС-контору явиться велено. Гордее и мне, естественно. Не оттого ли ещё она такая взвинченная последнее время?

Так что, нахохотавшись с Зефирой чуть не до икоты, мы вовсе расслабились и... шмыгнули в подпространство беспрепятственно, пока наших нет, немного отдохнуть ото всего да на полянке закадычной порезвиться-потешиться.

 
                *      *      *

Тем временем наша гордячка держала разговор не самый лёгкий с самим самым… государем, в смысле.

- Откуда в наше царство пожаловать изволили, прекрасная госпожа? – велеречиво выведывал владыка.

«Ах, тиж-те итишь-те – как у сестёр тут не сработало» - размышляла Гордея: «И признать меня не признал, как Громид свою Дивну, и красой моей немыслимой… не сражён наповал, как Мунтарь Зерой». Сама, насколько могла игриво, ответствовала:

- О, великий царь! Не извольте гневаться на ничтожную рабыню, - уже сама понимая, что сходу взяла тон неверный, ничего не могла поделать и упрямо гнула ту же линию:

- Нам, принцессам, по дворцам лепным сидеть тоже надоедает порой… Нам, даже таким прелестным, хочется и позабавиться, и попутешествовать по окрестным местам. Себя там показать… с самой лицеприятной сторонки, этак, - и она приняла самую кокетливую, как ей казалось, позу.

Громид, стоявший по государеву приказу недалеко от царских покоев, невольно слышал весь бред, что от испуга ли перед новой Басилевской ипостасью, от огорчения ли, что прелести её тут не срабатывают – срабатывают, но не совсем так, как нужно – несла его свояченица. Но вмешаться не мог: не то, чтобы не знал, как подправить… ситуацию, но не пристало подчиненному, даже хоть и главнокомандующему, царскую аудиенцию нарушать, тем паче столь щекотливого свойства. И бедняге оставалось лишь тяжко вздыхать да головой незаметно покачивать на неуместные речи этой бестолковщины.

Басилевс морщился, он никак не мог взять в толк, отчего такое расхождение между формой и содержанием. Не верил он принцессе, ни единому слову… С каждой её фразой, жеманным взглядом и вульгарным (как он считал) жестом – нравилась она ему меньше и меньше. И казалась либо дурой набитой, либо, что, конечно, много хуже – шпионкой засланной… Но шпионкой опять же весьма недалёкой, переигрывающей по роли. На принцессу собеседница не походила и в помине. И всё же, всё же чем-то она его «цепляла» на уровне… инстинктов что ли. И что-то изнутри будто нашептывало: не гони «засланку» напрочь – испытай ещё, иначе.