Приворот Аккама первая часть

          Алхи Бату уже много лет был погружен в проблему  души, ее вечности, реинкарнаций на протяжении последней сотни лет. После того удара молнии, долгой болезни, бесконечных молитв и медитаций, ему вдруг открылась его судьба в предыдущих поколениях. То, что обычно закрыто для нормальных людей,  чтобы сберечь их психику от перегрузки, ему открылось в процессе  молитв, медитирования и сосредоточенности на  солнечной и верхних чакрах. Это было тяжело, но его тренированная психика выдержала  испытание. Он переживал одну реинкарнацию за другой и погружался глубже и глубже в прошлое. Каждая жизнь полна переживаний, и, чем глубже, тем драматичнее. Именно переживал, а не просматривал как фильм, и это было трудно. Годы тренировок и медитаций, молитв и постов не прошли даром, его психика выдержала испытание, только сам Бату как бы внутренне окаменел, не будучи уже в силах на беззаботную радость или биологический оптимизм. Он стал носителем огромного психоэмоционального багажа, выдержать который мог только он. Люди слабы и часто не могут вынести груз своей собственной жизни. Поэтому Господь предусмотрительно для каждого индивида закрывал его предыдущий жизненный путь.
 
     Этот груз и преодоление сделал его почти сверхчеловеком, приобретшим множество особых чувств и свойств. Он мог силой мысли «врачевать» свой организм, спасая его от  перегрузок. Он понимал, что приобретенные им  свойства – дар Божий. Для чего и почему – предстояло еще понять. Эта мысль помогала ему в преодолении  тяжести, которую он стоически в себе нес.

     Открывшееся ему богатство мироздания, видение мира во множестве связей и нюансов, недоступных обычным людям, делало его человеком, невольно наблюдающим окружающий мир людей как бы сверху вниз. То, что представляло для людей тайну, ему было открыто и понятно. Он видел мир по-другому, где время не является тайной, а всего лишь цепью причинно-следственных событий, которые легко прослеживались подготовленным умом.
 
     Его стали называть просветленным. К нему часто обращались с вопросами и бедами. Он видел, какое это море людей с их бесконечными проблемами. Ему было уже более ста лет, он понимал, что не в силах всех уберечь или спасти, и это, пожалуй, было самым тяжелым грузом в его нелегкой судьбе. Он замкнулся, стал отшельником, но и в аскезе ему не было покоя. Тогда он стал готовиться к переходу. Переход в Самадхи требовал особого состояния организма на новом уровне молекулярного равновесия и самоконтроля. Точно он не знал, как, но чувствовал и шел интуитивно.  Он подготовил пещеру в горе Шал Тах,  и несколько дней работал над собой, приводя в  равновесие все внутренние вибрации.  Наконец, после серии сакральных действий и упражнений, он погрузился в состояние Самадхи.

***
     Аккам  не был сколько-нибудь примечательной личностью, и образ жизни вел замкнутый, почти скрытый от  чужих глаз. Однако при всей  неприметности он мог врезаться в память навсегда одним только взглядом. Его взгляд обладал такой  силой, что мог остановить кого угодно:  лихого человека, волка или медведя.  Потом  индивид, натолкнувшийся на взгляд из-под кустистых седых бровей, долго не мог понять,  что с ним случилось. Взгляд как вспышка, удар, контузия. Аккама уже давно не было рядом, а человек или животное только еще приходили в себя.
 
     С виду это был обыкновенный мужчина средних лет с замкнутым характером, с седой гривой волос, кустистыми бровями и острым взглядом.  Он рано овдовел,  его облик не отличался ни чистотой, ни опрятностью. Весь его вид говорил о полном безразличии к тому, как он выглядит со стороны. Жил он на одиноком хуторе много лет  и прослыл у жителей соседней деревни бирюком. Однако поговаривали, что он может лечить, врачевать и, несмотря на нелюдимый характер и преклонный возраст, в экстренной помощи  не отказывал никому. Самое главное, что врачевал он умело и успешно, но какими-то своими методами.

***
- Арсений Петрович, к нам поступила больная Л. Грабовская. Диагноз – суицидальный синдром на почве мании преследования.

- Какие планируете меры, коллега?

- Стандартные, Арсений Петрович. Шизофрения – болезнь, проявляющаяся в множестве разновидностей, но остающаяся трудноизлечимой шизофренией.

- Какие характерные проявления? Персонификация?

- Она считает себя личностью со сверхъестественными возможностями.

- Да, какими же?

- Она якобы обладает энергетическими возможностями и ясновиденьем прошлого и будущего.
 
- О, это интересно! Такого у нас еще не было. Наполеоны, императоры – видимо уже немодно.  И что нас ждет? Вы узнали?

- Естественно беды, наводнения, эпидемии, и, как их? Смерчи.

- А конкретнее, личностнее что-то удалось узнать?

- Арсений Петрович, дорогой, поговорите с ней сами. Поверьте, выдержать ее ясновиденье минут даже пятнадцать очень нелегко. Она очень умна, проницательна и, я бы сказал, беспощадна.
 
- Вы меня заинтриговали, дорогой коллега. Подготовьте больную к завтрашнему осмотру, – он послюнявил палец, и, сделав пометки в настольном календаре, сказал,  -  в двенадцать тридцать.  Ясновидение требует железной логики, проницательности и вообще, широких познаний. И как это сочетается с шизофренией? Непонятно.

***
- Людмила Леонидовна, здравствуйте. Я – Арсений Петрович, Ваш лечащий врач, заведующий отделением.
 
     Он любезно улыбнулся и присел на фиксированную кушетку напротив больной. Людмила Леонидовна, сидя на постели, глядела в сторону окна, за которым виднелся лишь клочок сероватого пасмурного неба. С трудом оторвавшись от каких-то дум, она повернулась к доктору.

     Обратила внимание на острый как скальпель взгляд  из-под толстых очков. «Профессионал!» - промелькнуло в голове. Она  испытала  легкую досаду от того, что ее «медитирование», созерцание неба было прервано. Лицо доктора было лицом хорошего специалиста в своем деле, умного и очень сосредоточенного.   Без особой охоты ей  увиделась его жизнь, судьба и детали повседневной работы здесь, в этих стенах. Ей было совсем неинтересно в который раз копаться в чужой судьбе, но это свойство было сильнее ее,  она понимала, что перед ней сидит  увлеченный, искренний, весьма компетентный и потому  все же интересный человек. Покопавшись в его прошлом, она увидела пылкую молодость, первую влюбленность, несчастливый брак и, наконец, дочку, которая ярко озарила жизнь молодого врача. Потом чернота, вспышки и траур, траур на всю оставшуюся жизнь. Кладбище, два холмика, и вечную боль, засевшую где-то в глубине сознания. Работа – то, что спасало, давало силы, занимало ум. Ей не хотелось копаться в чужих мозгах и перелистывать пожелтевшие страницы горьких воспоминаний. Но что делать?  Сканирование чужой памяти  дополняло  зрительное впечатление о новом человеке и происходило  само собой. Он был  открыт для нее как книга.
 
     Раз уж он здесь,  она к нему с любопытством  присмотрелась. Судьба его надломила, но не сломала. Это  ей даже понравилось. Чаще встречаются обломки характеров и судеб, сломанные либо дурными пристрастиями, либо роковыми случайностями. «Этот не сломался, хотя ранен раз и навсегда», - подумалось с некоторой симпатией.
 
- Претензий у меня нет, как нет и особых просьб – сказала она, предваряя его дежурный вопрос, который он вот-вот готов был задать.

     Его брови удивленно дернулись, но, отдав должное проницательности больной, он подумал, что об этом вопросе нетрудно было догадаться. Тем не менее, он уже был несколько озадачен нетипичностью реакции больной. Обычно у шизофреников доминировала погруженность в себя, и вывести из этого состояния было трудно. А здесь все наоборот.
 
     Она отметила его профессиональный интерес и  решила  пошантажировать.
 
- Уважаемый Арсений…. – она замялась.

- Петрович – подсказал профессор.

- Скажите, профессор, Вам приходилось  оказаться в роли подопытного кролика? Наверное, надоедает все время «препарировать» мозги своих подопечных? Тем более, что разбираться в этом ворохе бессвязных глупостей, наверное, скучновато с годами?

- Да, это правда, - Арсений Петрович улыбнулся собеседнице и с готовностью согласился. -  Был бы рад  поменяться ролями со своими подопечными, чтобы кто-нибудь покопался в моей голове и навел там порядок.

-Извольте,  профессор, я Вам такую возможность предоставлю.

- Попробуйте,  Людмила Леонидовна, - с некоторой самонадеянностью отозвался Арсений Петрович.

- Итак, Вам необходимо сегодня изменить маршрут своей пешей прогулки с работы домой. Это обязательно! Завтра я сообщу Вам имя и местоположение виновника смерти Вашей жены и дочери.

Арсений Петрович осознал, что перед ним не просто здоровый человек, а,  читающий, к тому же, его мысли.

- Это ненаучно! Этого не может быть! – судорожно метался в своих мыслях профессор.

Он впился взглядом в пациентку, и ему показалось, что для нее он как препарированная лягушка, - весь на виду. Краем еще трезвого сознания он подумал, что про его семью она могла все узнать, это не секрет: «Надо  чтобы она ответила на вопрос, ответ на который знаю только я.»

 Без напряжения и паузы Людмила Леонидовна сказала, что он может задать ей любой вопрос, это не проблема, она ответит на любой.

- Учтите профессор, я о Вас знаю все, даже то, что на правом носке у Вас протерлась дырка,  штопать Вы не любите, но других утром не оказалось под рукой. Так что? – она с полуулыбкой взглянула в лицо Арсения Петровича. – От чего будете меня лечить? 
 
Арсений Петрович сник и, вздохнув, после долгой паузы спросил:

- Зачем Вы здесь, уважаемая Людмила Леонидовна?

- Видите ли, я устала от бесконечного копания в чужих мозгах. Здесь они тоже присутствуют, но спутанность сознания ваших пациентов воспринимается мною как фон. Для меня это отдых и релаксация. К тому же у обывателей я вызываю суеверный страх. Одни считают, что я «не в себе», другие боятся. Мысль оказаться здесь мне показалась спасительной. Впрочем, в этом еще предстоит убедиться. За долгую жизнь я перепробовала многое, но отдохнуть от чтения чужих мыслей и судеб так и не смогла.

- Но я должен Вам назначить лечение!

- Назначьте, что сочтете нужным, только подмените на «плацебо». Это моя единственная просьба.

Он немного замялся, но она с нажимом сказала:
- Сделайте это, и я помогу Вам во многом.

- Людмила Леонидовна, Вы позволите  заходить к Вам побеседовать и позадавать некоторые вопросы, их много и они меня интересуют с медицинской точки зрения.

- Да, конечно, профессор. Я для Вас – интересная аномалия, и буду рада побеседовать на интересующие  темы с человеком, который меня не боится, а принимает такой как есть.

Уходя, она напомнила:
- Идите домой по Пушкинской, минуя Судостроительную.

- Хорошо, сделаю, до свидания.

     Ошарашенный доктор, прикрыв дверь, дал знак санитарам ее закрыть, как это принято в заведениях такого рода. Он испытал при этом чувство неловкости, но правило это соблюдалось строжайшим образом, и его невыполнение было бы воспринято  как вопиющее нарушение режима.

     Уходя с работы, он выбрал маршрут по параллельной улице, как и велела Людмила Леонидовна. Любопытство его не оставляло, и на следующее утро он пошел по своей обычной дороге, внимательно присматриваясь к каждой мелочи.  За углом, прямо поперек тротуара лежал здоровенный старый тополь. Как рассказали очевидцы, он упал внезапно вчера вечером. Он оказался совершенно сгнившим изнутри и давно державшимся на честном слове.

     В условленный час он вошел в палату к Людмиле Леонидовне и рассказал о рухнувшем вчера тополе. Она не удивилась и только молча кивнула.

- Как Вам это удается? –  спросил доктор.

- Не знаю как, но предвижу последующую цепочку событий, если вникла в конкретного человека.

***
     Филька поднял чугунную голову  и, разлепив опухшие глаза, осмотрелся. Он увидел себя лежащим в вонючем подвале посреди кучи  мусора. Голова раскалывалась, тело гудело, ныло и плохо слушалось.  Пошевелил опухшими пальцами. Чтобы сделать умывающее движение и привести лицо в какой-то порядок, ему пришлось выпростать руку из груды мусора. Ощутив запах гнили на руке, он отказался от этой попытки. Оглядев потолок и все окружение,  увидел, наконец, лаз, по которому сюда зачем-то заполз.

     Окончательно проснувшись,  слегка содрогнувшись от отвращения к месту, в котором  оказался, он поспешил его покинуть.  Выпростав руки и ноги из мусорных завалов, он пополз к выходу. Высунув нос на улицу,  осмотрелся, упиваясь свежим воздухом, но впереди увидел только кирпичную стену, за которой  не было никакой видимости.
 
     Когда Филька, выбравшись, наконец, почуял воздух свободы, его кто-то вежливо, но твердо взял под белые рученьки и поволок. Это были два робота – кургузые, почти безголовые, но сильные, с жесткой механической хваткой. Они бесстрастно, но аккуратно затащили его в сетчатый контейнер, и через минуту он взмыл вверх. Сверху он успел разглядеть унылое место, в котором  оказался. Это было похоже на руины каких-то сельскохозяйственных строений. Минут через двадцать квадрокоптер,  жужжа, привез Фильку на территорию какого-то красивого  комплекса за высоким забором. После приземления его вежливо, но твердо  два, наконец-то, «живых» санитара в масках  повели  в санблок. Раздев  догола, отмыв в душе под струями моющих средств и потоками воды, они отвели его в раздевалку и велели одеться. На плечиках висел новенький белоснежный костюм полуспортивного типа и пара удобных кроссовок. Одеваясь, он мельком взглянул на свое отражение и ужаснулся. В белоснежном наряде его одутловатое пунцовое лицо смотрелось особенно безобразно. Он попытался заговорить с санитарами, мол, нет ли где, выпить и закусить? Но они, молча, повели его по коридору к единственной остекленной двери. За ней его усадили за стол, пристегнули сзади к стулу, который оказался зафиксированным, и удалились. Окружение напоминало медицинский кабинет. Приятный запах спирта будил застарелые инстинкты. Наконец из боковой двери показался доктор в белом халате и ассистентка. Оба веселые и озорные, так что искорки в их глазах слегка слезились.

-Ну, батенька, вот мы и встретились! – радушно поприветствовал Фильку профессор.
 – Меня зовут Лаврентий Павлович, а мою ассистентку – Гертруда Петровна.
 
Филька затравленно глядел, на этих людей, свалившихся на него  из другого мира, богатого и благополучного.

-Какие будут пожелания? – приветливо изрек доктор, зорко ощупывая Фильку своими карими «буравчиками».

- Мне бы выпить…. – промямлил Филька и сам застеснялся такой своей мелкой и беспардонной просьбе в этом храме науки и медицины.

- Нет, не могу, мой дорогой, но помочь – помогу. Герочка, будь любезна, подай шприц №8.

Он подхватил шприц, весело фыкнул струйкой с кончика иглы и, не успел Филька испугаться, как моментально впрыснул ему в шею содержимое шприца. Искры, слезы из глаз, мириады сладких зайчиков по всему телу, и через мгновенье всю его похмельную хворь как языком слизнуло. Мир наполнился запахами, звуками и праздничным настроением.

- Ну как? – спросил доктор, заглядывая   смеющимися глазками в лицо Фильке.

Осклабившись и шевельнув небритой щетиной, он произнес:
- Жизнь, оказывается, прекрасна! – получилось хрипловато, но членораздельно и даже по-светски.

- Ну, вот и замечательно, батенька. А теперь Вам надобно  проследовать к Петру Сигизмундовичу.

***
     Огромный кабинет шефа, с отделкой орехом и мрамором, показался Фильке сказочным дворцом. Однако хозяин был мил и держался запросто.

-  Филимон,  - несколько чопорно обратился он к Фильке, который, пожалуй, такое обращение услышал впервые.  – Вы удостоены чести стать нашим почетным пациентом.
«Надо продаваться подороже, - смекнул Филька, слушая шефа очень внимательно. - Еще минуту назад он был неспособен ни на что, но этот Лаврентий – волшебник!» – одобрительно хмыкнул про себя Филька.

- Так вот, мы хотим, провести над Вами кое-какие опыты и исследования.

- Опыты? Не-е-е-е, мы так не договаривались, я не подопытный кролик, я…. – он заикнулся, подбирая слово посолиднее.  - Я – свободный индивид! – сказал он с ударением.
 
- Ну, конечно, мой милый! Это для Вас не будет ни угрозой, ни ущербом. Мы не собираемся у Вас отнять какую-нибудь почку, скорее наоборот, мы Вас приведем в полный порядок.
 
- А почему я? – опять встрепенулся Филька, насупив брови. – Я и так в порядке.

- Видите ли, дорогой мой. Вы являетесь носителем редчайшей комбинации хромосом, и эта комбинация может быть ключом к целой цепочке открытий. Вы обратили внимание, что, сколько бы Вы не пили, на Вашем здоровье это никак не отражается? А это - научный нонсенс!

- Да, это правда,  - подтвердил Филька, - я уже всех своих «корешков»  перехоронил, все перемерли как мухи, а мне хоть бы что. Сначала, конечно, плохо, но как опохмелишься – опять огурец!

- Да и лет Вам, между прочим, уже 95, если не ошибаюсь.

- Да я уж и счет годам потерял и якшаюсь с новыми «корешами».

- Вот-вот, дорогой, в этом все, или почти все дело! – затараторил шеф. – Ваш организм, не смотря на такой, хм, бесчеловечный образ жизни, защищен от всех ядов и токсинов, как  каменной стеной. Мы уже давненько Вас наблюдаем дистанционно и анализируем состояние здоровья и, знаете ли, многое, очень многое удивляет, изумляет. В этой защите мы и хотим разобраться на молекулярном или даже генном уровне.

- Нет! – жестко оборвал его Филька. – Я не согласен стать Вашим пациентом. У меня много дел, и вообще, я не могу, так вот бросить все.

 Каких дел, что бросить, он, конечно, не знал, но, как говорили в его кругу «лепил горбатого».

- И потом, у вас тут культурно не отдохнешь, и друзей не приведешь. Нет, нет, отпустите меня и все дела.

- Дорогой Филимон, - с легким полупоклоном, полуулыбнулся шеф - Вам, право, не о чем беспокоиться.  Мы создадим Вам такие условия, о которых  будет вспоминаться до конца Ваших дней. Выпивка и прочие  радости здесь будут для Вас не самыми главными. Райские условия взамен на исследование и изучение Вашего организма. Поверьте, такое предложение  -  счастливый билет на один случай из миллиона.

«Вот везуха свалилась - мелькнуло в голове – если еще и с выпивкой, то вообще отлично». Насупившись, он спросил:
- А как насчет материальной компенсации?

- Ну-у-у, об этом не беспокойтесь, она будет такова, что на выпивку хватит вперед лет на сто .

- Хорошо, - выдохнул Филька. – А где гарантии?

- Вам, Филимон, надо подписать эти бумаги, они и гарантируют Вам и нам взаимные обязательства, права и обязанности.

***
- Господа, члены Клуба, наше очередное заседание разрешите считать открытым! – председатель в центре роскошного старинного интерьера звякнул колокольчиком.

     Это было удивительное собрание из двух десятков весьма почтенного возраста старцев. Все как один в  строгих костюмах безупречного кроя, белоснежных сорочках и темных галстуках. Респектабельность, сдержанный аристократизм манер – все говорило о высокой элитарности членов клуба. Несмотря на весьма преклонный возраст, они производили  впечатление яркой индивидуальностью и харизмой, которая чувствовалась в каждом слове, жесте, движении. Холеные сморщенные лица, подчеркнутая корректность и отточенность каждого жеста говорили о том, что эти люди удостоились стать членами  секретного клуба в результате огромного жизненного пути и фантастического финансового успеха. Их властность, скрытая сила и сдержанная простота заставляли склонить голову каждого, кто, так или иначе, с ними соприкасался.
 
- Итак, господа, я на правах ротационного председателя хотел бы открыть наше заседание и огласить один единственный вопрос повестки:  «Доклад исполнительного директора Клуба, уважаемого Ван дер Клюге о ходе  работ Центра инновационных исследований».
 
     Председатель обвел окружающих ясным,  как соколиное око взглядом, не смотря на то, что этот взгляд был окружен сеточкой мельчайших морщин и складок. Почтенный возраст  председателя никак не сказался на цепкости его взгляда.

     Присутствующие  поощряюще взглянули на председателя в ожидании выступления человека не члена Клуба, который воспринимался здесь как инородное тело.
 
     Все прекрасно понимали, что в интересах  всех его членов должна вестись работа, которую  поручают лучшим умам, лучшим профессионалам настоящего времени. Эти  люди обладали таким финансовым  потенциалом, который  мог позволить себе только самое лучшее, современное и инновационное.
 
     Не смотря на то, что выступающий был именно таким, самым лучшим, на фоне членов клуба он все равно смотрелся  школьным приготовишкой.
 
- Господа! - Ван дер Клюге, переборов волнение, дрогнувшим голосом начал доклад.
Это был величайший ученый-биохимик, генетик, геронтолог, лауреат Нобелевской премии. Тем не менее, волнуясь как школьник, он понимал, перед кем отчитывается. Если его работа не удовлетворит хотя бы часть членов Клуба, он будет удален отсюда навсегда, а его место займет  более достойный и перспективный претендент.
 
- Учитывая решение Клуба о новой тактике генетических изысканий, проводимых моим предшественником, было принято решение о сборе  генетических аномалий самого разного рода, их изучению и выработке на их основе интересующего нас препарата, который позволит  решительно поднять границы жизнедеятельности за психологический барьер  «80+».  Сеть  аналитиков по всему миру собирает картотеку  перспективных биообъектов. Нас интересуют любые генетические отклонения со знаком «плюс», то есть содержащие в себе признаки развития вида, а не его деградации.   Проанализировав весь спектр таких аномалий, есть вероятность нащупать пути поднятия биологического  порога на генетическом уровне. Работа поискового департамента уже дала интересный человеческий материал.  Обнаружено несколько индивидов  с ярко выраженными новыми свойствами. Исследование новых свойств на уровне хромосом и генетики сулит эпохальные открытия по интересующей нас проблеме.

     Все слушали молча, вежливо и бесстрастно. Председатель, на минуту прервав докладчика,  сказал, что этот путь, возможно, самый перспективный, но просил бы не забывать о факторе времени, факторе, который всех присутствующих касается самым конкретным образом. Не далее как в прошлом году мы потеряли почтеннейшего председателя Клуба Реллеф Кора. Все присутствующие на минуту горестно прикрыли веки и стали похожи на гигантских варанов.

     Докладчик закивал с готовностью и заверил, что фактор времени, конечно, является самым главным.
 
- Как показала практика, решить проблему «кавалерийским наскоком» предшественники не смогли. Многофакторность – вот главная трудность в нашей работе. Недоучет даже одной, незначительной детали может погубить результат.

- Сколько аномальных индивидов Вам удалось собрать на данный момент?

- На данный момент их пять и шестой в розыске.
 
- Господа! Я полагаю, что выражу общее мнение в том, что время является для нас фактором первостепенным. В этой связи, работа исследовательского центра должна учитывать этот фактор как самый основной.

Все опять согласно прикрыли свои веки.

***
     - Господин Наг Ром, как Вам этот Ван дер Клюге? Можем ли мы от него получить скорейший результат? Я очень доверяю Вашему чутью на исполнителей и Ваше мнение для меня очень важно.

- Благодарю, дорогой Ньюман, - ответил с поклоном Наг Ром,  -  но я, к сожалению, не ясновидец. Ван дер Клюге хорош, но окажется его тактика более эффективной в поисках эликсира, сказать не могу. В той, другой своей жизни, он показал себя весьма эффективной творческой единицей. Однако мы уже поменяли несколько гениев земного разлива и при этом потеряли коллегу Реллеф Кора. Он ушел, так и не дождавшись научного прорыва. К сожалению, даже деньги по прежнему бессильны перед лицом неизбежного….

***
     Ван дер Клюге задумчиво сидел за электронным микроскопом. Несколько десятков вариантов и подходов решающего результата не дали.

     Филька, Аккам, Людмила Леонидовна и, наконец,   Алхи Бату в состоянии Самадхи,  несколько месяцев проживают в отеле в комфорте и благолепии. Все ждут результата. Гениальный Ван утверждает, что он близок, как никогда к завершению. Не хватает какой-то искры, заряда, толчка, вибрации.
 
- Вано, - распевно подсказывает Людмила Леонидовна -  а ты попробуй биоэнергетику, например, Аккама. Ты же знаешь, что когда он захочет, может так вдарить, что и у мертвого искры из глаз посыплются.

Аккам заворчал недовольно, почему все вечно его поминают. Зыркнул так, что все только успели отвернуться, чтобы не остолбенеть ненароком. Ван с возгласом «Гениально!» схватил Аккама и начал ему что-то нашептывать на ухо. Тот слушал, недовольно ворчал, но затем  закивал головой. Они вместе уединились в лаборатории и что-то там колдовали с препаратами, пока, наконец, не раздался треск электроразряда, и в лаборатории не шарахнула небольшая молния.
 
     Выскочил всклокоченный, слегка опаленный Ван в резиновых перчатках и с криком «Эврика!» закружил по лаборатории. За ним вышел вечно недовольный Аккам и начал что-то энергично  жевать. Затраты энергии требовали пополнения. Людмила с любопытством и не без иронии смотрела на развитие событий, движение которых она запустила своей подсказкой.
 
***
Людмила Леонидовна периодически требовала ее освободить от исследовательской миссии. Ей осточертела эта компания вундеркиндов, особенно вечно поддатый Филька. Алхи Бату ей был симпатичен постоянным медитированием, но его неподвижность уже приелась. В промежутках они вели длинные философские беседы, но и им пришел конец. Все остальные были трудновыносимы, как, впрочем, и она сама. Судьба этих уникальных индивидов была незавидна. Они обречены на одиночество, страх окружающих, назойливое внимание.

- Дорогой Аккам, - проворковала она телепатически.

- Да, моя повелительница, - отозвался Аккам, который в их компании признавал только ее и слушал беспрекословно.

- Дорогой Аккам, я должна Вам сказать, что наше участие по изобретению эликсира лишено какого-либо благородного начала. Эта группа самовлюбленных старцев навсегда похоронит эту тайну эликсира в своем клубе. Ваши светлые мысли о том, что Вы поможете людям – заблуждение.
 
- Я это подозревал, - проскрипел зубами Аккам, - но что делать, дорогуша?
 
- Слушайте меня, эти люди очень опасны, поэтому без сотрудничества нам не обойтись. Надо сделать следующее. Вы – единственный человек, кто может оживить эликсир и накачать его биоэнергией. И только Вы можете осуществить маленькую хитрость, оставшись «белым и пушистым»,  – проворковала Людмила.
 
- Я сделаю все, как ты скажешь, повелительница! – воскликнул с искренней готовностью Аккам.

- Тогда слушай и выполняй. Если ты заменишь генетический код Алхи Бату на Филькин,  ты будешь навсегда вознагражден за всю ту беспардонную эксплуатацию твоего дара, силы и таланта.

- Да, это я могу и сделаю, моя дорогуша.
 
- Верю, знаю, мой дорогой! Вперед!

***
- Господин Клюге, по Вашим глазам я вижу, что Вам есть чем порадовать Клуб.

Ученый оживился и произнес:
- Да, глубокоуважаемый Наг Ром, мы близки к результату как никогда! Ваша стратегия оправдалась, мы получили результат, минуя несколько промежуточных стадий. Сейчас мыши демонстрируют удивительную результативность.
 
- Как скоро мы сможем познакомиться с эликсиром? Я лично несу ответственность за сроки перед уважаемым Клубом.

- Результаты требуют проверки – промямлил Клюге, - я не могу испытывать средство на моих заказчиках.

- И все же, я настаиваю на скорейшем внедрении препарата!

***
- Дорогой Клюге, рад Вас видеть! Сколько лет, старина? Теперь, надеюсь, Вы сможете  рассказать, про Ваши  тайные опыты для какого-то элитного клуба?
 
- Да, я закончил и больше с ними не сотрудничаю.

- Вы добились результата?

- И да  и нет.

- Как такое возможно?

- А так, - я сделал эликсир, но они все спились….