За нас расскажи

 «За нас расскажи…»
Мои фронтовики уже умерли, последней – крёстная, баба Шура…

Погружаюсь в детские воспоминания, переживания о не доспрошенных и недослушанных событиях военных лет. Ветераны войны покидают нас постепенно, уходя в иной мир. Они больше ничего не расскажут. Пришло время говорить нам, их потомкам.

Двухтысячные годы. В СМИ только о Дне Победы и слышно, а мне больше не с кем говорить: родные, которые могли поделиться интересующей меня информацией, все давно ушли. Общаться могу только с ветераном госпиталя Бочаровой-Ледневой Александрой Петровной, крёстной моего брата – бабушкой Шурой. Она служила в эвакогоспитале вместе с моими бабушкой и мамой.

Что мною двигало? Нужно ли мне это?
Видимо, нужно! Надо успеть спросить, надо поторопиться узнать, ведь больше негде почерпнуть недостающие звенья информации о службе эвакогоспиталя на фронте. О них все молчат, в списках о госпитале не упоминают. Почему? В исторических источниках часть фронтового пути с 1944-1945 отсутствует, а драгоценное время уходит, потому что уходят те, кто может поделиться крохами, а, может, и не крохами бесценных воспоминаний.

В такие дни ежегодно от общения с людьми ухожу, дома закрываюсь под любым предлогом, отсиживаюсь весь день в одиночестве, перебирая архивы, щёлкая на телике каналы. Только бы забыться, не вспоминать лишний раз свое детство в майские праздники и горькие слёзы моих фронтовиков. Сколько вопросов не задано! И нет мне ответов в этом мире на эти вопросы пятидесятилетней давности. И помочь никто не может. Что делать с памятью? Она же покоя не дает!

Не раскрыты исторические вопросы о госпитале №2114 в годы войны. Все только руками разводят. Не понимают, зачем я этим вопросом интересуюсь? На фронте не была, родители давно умерли, к чему все эти разговоры? Бываю в компаниях, присматриваются, подобные речи приводят в удивление. Ну, в лучшем случае тост от всех, за мир. Во многих семьях люди почти ничего не знают о своих родных столь детально. Так и я знаю осколки историй. Но знать хочу больше! Люди в праздничные дни за столом о жизни говорят, а мои разговоры опять уводят в сторону войны. Разве не странно? И мне бы показалось странным.

А цель у меня есть.

Неравнодушна я к загадочным военным историям, архивам документов, фотографиям, хранящимся в нашей семье с 1946 года.

По этой причине, да и соскучившись, как-то опять напросилась в гости к моей крёстной бабушке Шуре. Хочется повидаться, в глубине души лелея мысль, что вдруг смогу проверить другие факты историй моих родных, непонятные мне до сих пор.

Прихожу, в горле ком, а слёзы под улыбкой прячу. Объятья, приём, цветы, чаепитие, сладости, клубника. Ведь у меня всего несколько минут, чтобы осторожно расспросить, так, чтобы её сердечко не разволновалось от моих вопросов, да не дай Бог, приступа не случилось. Тогда совсем всё испорчу, и приходить за нужными рассекречиванием былых историй тех далёких времён будет некуда. Мои-то давно умерли, бабуля в 1969, мама через 20 лет, а папу я вообще последний раз видела летом 1965 года.

Однажды я пришла к ней в гости, а бабушка Шура мне и говорит:

–– Люба! Скажи мне, зачем живу?

А сама плачет.

– Кому я, развалина девяностолетняя, нужна? Только место в квартире занимаю. Бог смерти не дает. Никого из сослуживцев после войны не видела, не слышу о них ничего. Может, все они уже по умирали давно. А я живу! Найди хоть кого-нибудь!

Найду! Дала я обещание крёстной матери Шуре до её смерти, что буду искать сослуживцев госпиталя, их потомков для того, чтобы рассказать правду о службе на войне. О том, как астраханцы выполнили свой патриотический долг. Выполнили с честью и достоинством. О том, где и как это происходило.

Александра Петровна говорила:
– Порой подарки мне от администрации прибегут вручать на праздник, спрашивают одно и тоже, мол, как вы узнали, что началась война? Да разве это важно? Я же помню много! А у них нет времени послушать, спросили и убежали…. Неуважение к нам. За что? Я ночами спать не могу, всё перед глазами проходит война. Бои, раненые бойцы, страшные картины… А поговорить-то не с кем. У тебя разговор, как у твоей бабушки. Слышу её фразы, и как будто сама с ней рядом нахожусь…Твой язык мне понятен, так приятно хоть с тобой вспомнить о былых фронтовых буднях. А тебе это зачем надо?

Я отвечаю:
– Помнишь, как бедно мы жили? Я была мала и от плохого питания постоянно молчала. Речь не развивалась, меня все звали – «немтырь». Говорить – не говорила, а память-то много записала на подкорку. Когда годы прошли, то и пришла к тебе с вопросами.

Бабушка Шура улыбнулась.
Я продолжала:
– Мне помнятся удивительные монологи, хранятся истории, когда-то услышанные от моих родных. Переживания больно врезались в мою детскую память и оставили непонятные эмоции. Хочу выяснить то, что недоговорено, недосказано, недопонято. Говорили-то при мне, но не для моего детского понимания. Вот зачем пришла к тебе, моя дорогая бабушка Шура. Расскажи. Меня послушай да подправь. Может, я неверно что запомнила?

Так и общались до её первых слёз. Потом я успокаивала её пересказом событий из жизни своей семьи и уходила домой. А во время следующей встречи всё повторялось сначала…

Много позже, я сама для себя поняла свою миссию, кем я стала. Обычным информационным накопителем. В литературоведении это называется «носитель».

Уже в детстве мне многое было понятно. Воспоминания захватывающие, рассказывают с яркими эмоциями. Про себя думала: вот бы ещё понять, о чём! Но ведь они же правду говорили о жизни и смерти на войне. Такими вещами, в майские праздники не шутят.

Бывало, бабушка и мама фотографии достанут из дальнего сундучка, а лампочку поменяют на более яркую, очки наденут, лупу поднесут к маленьким фотокарточкам и рассматривают, вспоминают в красках, а сами плачут и плачут…. Даже сердце за них болит. Я чувствовала, что всё это понять мне ещё рано. Но тогда, догадываясь о важности произнесённого, сказала себе: «Буду всё запоминать, потому что пусть не всё понятно, но страшно интересно. Подрасту, скоро пойду в садик, школу, научусь читать, писать. Вспомню всё, тогда пойму, о чём они плакали».

Бабушка Шура и говорит:
– Так ты хочешь мои истории послушать? Тебе это зачем?

Я отвечаю:
– Конечно, интересно, да и сверить с моими детскими воспоминаниями надо.

Вот так мы и сверяли понемножку, раз от раза вспоминая другие факты из историй, известных мне, что жили в нашей семье. Чего-то я недопонимала, поэтому уточняла у бабушки Шуры, ведь мои родные все работали в одном коллективе, и она могла быть чему-то свидетелем. В свою очередь наши беседы слушали её родные, ныне здравствующие.

Так помогали мы друг дружке хранить память о службе госпиталя во время Великой Отечественной войны.

Как же я благодарна за все эти прекрасные моменты памяти моей замечательной Александре Петровне, маминой фронтовой подруге. Спасибо и поклон до земли.

Бабушка Шура умерла в 2016 году. На поминках, понимая, что теряю нить воспоминаний безвозвратно, я обратилась к её сыну Владимиру Петровичу Ледневу. Конечно, поминки – не место для воспоминаний о фронте. Но и здесь я просила, чтобы он, приехав к себе домой, не забыл прислать мне записанные аудиоистории о том времени. И опять попала в точку. Владимир прислал, а я расшифровала и дополнила рассказы сведениями из современного интернета, и вы поймёте, почему.
Автор Любовь Ф.

Проект «Эвакогоспиталь ищет потомков служащих Эвакогоспиталя №2114, с документами военной поры. Можем быть полезны друг другу.
Во имя памяти предков отзовитесь.