Светицховели

 Если посмотреть на нашу планету откуда-нибудь издалека, например с Юпитера, то покажется она маленьким сапфиром на темном муаре. И разглядеть оттуда Кавказ невозможно. Нам, жителям плоских равнин, Кавказ видится грандиозным, величественным и прекрасным. Но это видится нам. Мы, в сравнении с ним, даже мельче муравья в сравнении с нами. Но горы не сравнивают. Они гордо высятся и и не знают, что где-то высоко-высоко над ними проносятся звёзды и планеты, в сравнении с которыми эти горы просто не видны. И уж совсем, ни в какой телескоп не разглядеть среди этих гор старинный храм, построенный людьми во славу учеников своего Спасителя - ограненный осколок окружающих гор, невеликая горная вершина, сотворенная человеческими руками... 

  Начну, как всегда, издалека. С президента. С первого президента Грузии. Звали его Звиад. И был он поэтом. Каким поэтом он был, судить не мне, я его стихи читала только в переводе, очень не качественном. А, судя по названию сборника "Помолвка Луны", определенное поэтическое мировоззрение, мироощущение и восприятие действительности ему были присущи. Может быть именно эта поэтическая жила в его натуре и создала из него в определенный момент лидера нации, без размышлений бросавшегося в разного рода авантюры (мегрел, однако)и сомневавшегося в их целесообразности по окончании процесса. Он был красив грузинской мужской красотой, харизматичен, красноречив и полон апломба. Женщины в нем души не чаяли, часами простаивая на площади перед Домом правительства в ожидании его появления. Он появлялся в окне второго этажа и помахивал пару минут рукой, приветствуя своих поклонниц, а они в восторге лицезрения своего идола обливались слезами счастья. Его любили юные девы и престарелые одалиски, вдовы прокуроров и жены тюремных авторитетов, университетские дамы  и домохозяйки из Варкетили, успешные и нищенствующие, рьяные националистки и совершенно ничего не понимающие в экономике, экологии и политике тетки. Как с этим жила его жена, не представляю. Думаю, она была преисполнена гордости - это ЕЁ муж, а "вы, все остальные, подбирайте слюни". Чтобы убедиться в этом, довольно взглянуть на её фотографии в интернете. А я её видела вживую, когда она срывала с заборов предвыборные плакаты других кандидатов - фурия. Что-то мне подсказывает, что именно она усадила Звиада в президентское кресло, сам он просто продолжал бы писать книги по истории грузинской культуры и свои стихи, переводить статьи и книги российских диссидентов и печатать самиздатовский журнал. 

 Впрочем, Звиад достоин отдельной истории, истории глупости националистических амбиций, мудрствований на незнакомые темы, предательств и изворотливости, сытой жизни в голодной стране. Это крайне поучительная история, но не сегодня, в моей истории он - лицо случайное и к Храму не имеющее никакого отношения, несмотря на своё демонстративное православие. Просто он был сын, не надолго взлетевший на вершину власти, человека, писавшего книги, пользовавшегося всеми благами и преимуществами положения советского писателя и ненавидевшего советскую власть, русских и прочих инородцев, слишком плотно обосновавшихся в Грузии. Отец Звиада - классик грузинской литературы двадцатого века - Константинэ Гамсахурдиа. И мне стоило не отвлекаться на сына, а сразу сосредоточиться на отце. Тем более, что отец успел дождаться взлета поэтического и переводческого дарования сына и не дожил до апогея его арестантской эпопеи. Но если не помянуть сына, то не понять отца. А отец в моей истории важен не в качестве отца, а в качестве автора.

 Константинэ Гамсахурдиа был рожден под счастливой звездой. Его провозгласили грузинским Горьким, превознося его литературное дарование. Правда, в отличие от советского русского классика, написавшего невообразимо огромное количество романов, рассказов, пьес, очерков, писем и даже сказок, его грузинский собрат не был столь плодовит, да и вместо горьковских университетов в бурлаках и бродяжничестве, Гамсахурдиа окончил настоящий, Берлинский, университет. Что, в свою очередь, намекает нам на не совсем рабоче-крестьянское происхождение. Но это всё для моего опуса не важно. Важно то, что он написал отличную книгу. "Десница великого мастера" - если не шедевр мировой литературы, то, уж точно, явление в грузинской литературе и явление, заявившее миру о самобытности грузинского культурного поля.

 "Десница великого мастера" очень красивый перевод названия, которое буквально переводится как "Великого мастера Константина верность (или правильность, грузинское слово "марджвена" означает "верно"). Да и весь перевод  Фатман Твалтвадзе этого не особо большого романа, около 300 страниц всего, очень поэтичен. Не случайно больше никто не посягал на перевод этой книги на русский язык. А, впрочем, роман этот вовсе не входит в сотню лучших книг для чтения, он интересен только лишь в качестве взгляда разрекламированного писателя на историю своей очень небольшой страны. А еще он интересен тем, что написал его человек втайне ненавидящий советский строй и российское присутствие в Грузии, но вынужденный обстоятельствами и личными вполне корыстными интересами делать вид не просто лояльности, а полной преданности. Совсем как один из героев его романа, преданно заглядывающий в глаза властелину, которому некогда верно служил, и одновременно принимающий участие в восстании. У книжного героя всё острее, чем в жизни. Константине Гамсахурдиа не спасал жизней ни коммунистам, ни русским и не принимал участия в бунтах. Зато воспитал сына, ставшего ярым оппозиционером. Что, впрочем, весьма характерно для многих советских интеллигентов творческих профессий, особенно из числа, так сказать, "покоренных народов". Конъюнктурщик Гамсахурдия создал свой роман по следам, так сказать, возрождения Светицховели в советский период. В 30-е годы храм вновь открыли для верующих. Это уникально. В эпоху богоборчества и разрушения церквей этот собор был в очередной раз восстановлен.

 В романе Гамсахурдиа в самом начале есть описание Светицховели: "Всегда прекрасен этот храм: утром, освещаемый солнцем, он отливает цветом ящерицы; к закату весь омыт золотом, а в сумерки, когда на него глядит звездный свод, контуры его, полные суровой гармонии, как бы рассекают небо". И это правда. Храм, действительно, всегда прекрасен. Когда солнце только начинает склоняться к вершинам окрестных гор, храм словно дышит уверенной силой, отдавая окружающему пространству накопленное за день тепло, его стены и островерхий купол обретают нежные розовые оттенки и постепенно, на фоне темнеющего на востоке неба, он будто наполняется мужественной силой, темнеет и кажется суровым воином, стоящим на страже христианской веры и посылающим свой привет собрату на горе - Джвари, вознесшемуся выше всех вершин в округе.

 Джвари даже в руинах был монументален, теперь он почти полностью восстановлен и памятник Лермонтову у подножия горы кажется рад этому. Светицховели был также разрушен некогда.  Его разрушали не единожды землетрясения, Тамерлан, шах Аббас... Но его восстанавливали, немного достроили, что-то переделали, потом отреставрировали древние фрески, уничтожив, без попытки сохранить хотя бы в эскизах или фотографиях фрески, созданные в 19 веке. Светицховели в его первозданном виде нам не дано увидеть. Его восстанавливали и переделывали. Но то, что мы сегодня можем видеть, не может оставить равнодушным.

 Имя храма - "Столп животворящий" и стоит он на месте первой грузинской церкви, построенной по совету святой Нино царем Мирианом и одним из устоев которой был священный ствол кедра, росшего на месте захоронения нетленного хитона Христа. Так считают многие верующие. Но с точки зрения советской власти храм этот было необходимо восстановить потому, что он является каноном грузинского церковного зодчества. Все грузинские церкви, построенные после 11 века, так или иначе воспроизводят силуэт и пропорции Светицховели. Если Вы встретите в Грузии церковь с иным архитектурным обликом, можете быть уверены, что эта церковь или более чем тысячу лет назад построена, или не грузинская, а русская, армянская, лютеранская, католическая... Грузия - многоконфессиональная страна.

 Джвари, построенный раньше, в начале 7 века, имеет иной вид, в нем заметнее черты византийского стиля. Он намного меньше. Лаконичнее. Величие Джвари в его расположении на вершине горы над местом слияния Куры и Арагви. Гора словно служит основанием этому храму. Светицховели стоит внизу словно рукотворная гора. Это немного странно, но пропорции Светицховели более близки западно-европейским храмам, это не готика, но такое же стремление ввысь.

  С этим величественным храмом связано несколько легенд.

 Первая легенда о животворящем мироточащем столпе, который сам, без помощи людей установился там, где царь Мириан решил построить церковь. До нашествия шаха Аббаса этот столп исцелял всех прикасавшихся к нему христиан целебным маслом, истекавшим из него.

 Другая легенда связана с первой и гласит, что столп этот был сделан из кедра, выросшего на месте захоронения Сидонии, не выпустившей из рук хитона Господня. Но тут у меня есть вопросы - откуда Сидония, её мать и её брат узнали о Мессии, живя в Грузии, если даже жители Иерусалима не верили в Его МЕССИАНСТВО, зачем хитон было хоронить вместе с Сидонией целиком (при их несокрушимой вере они скорее, наверное, оставили бы в её руках кусочек ткани, а остальное сохранили бы в семье для привлечения в свою веру окружающих; и слишком много этих хитонов оказывается, если верить всем легендам о нем - армянским, европейским, грузинским, сирийским - кому верить?

 Есть легенда и об архитекторе: для возведения храма был приглашен зодчий Ута (Константин) Арсакидзе. По окончании строительства оказалось, что построенный им храм превосходит творения его учителя. Тогда оскорбленный учитель оклеветал ученика, и мастеру отрубили руку. По другой версии, руку Арсакидзе отсекли по приказу царя, чтобы никогда не смог он построить ничего подобного Светицховели, либо потому, что девушка, которая понравилась царю, отдала свое сердце зодчему. Этой легенде тем более верят, что над одной из арок фасада собора, действительно, помещен рельеф с изображением руки, держащей угольник. Надпись под рельефом гласит: «Рука раба Божьего Арсакидзе. Помяните».

 Впрочем, я не думаю, что отсекновение руки способно лишить архитектора способностей (это вам не лишение глаз Бармы/Постника, что, кстати, тоже только легенда), любви или жизни. Да и просьба помянуть руку в молитвах, хотя бы и гениального человека, несколько странная идея. Мне кажется, что рука на фасаде - символ того, что сделано это чудо руками человека. И имя этого человека Ута Арсакидзе. Он умер в тот год, когда был достроен храм Светицховели, и, наверное, поэтому, как памятник великому зодчему, сделали это необычное украшение и надпись о поминовении, вероятно, касается не руки, а самого великого мастера. И, кстати, там же есть и силуэт архитектора с подписью.

 Официальное церковное название Светицховели - Храм 12 апостолов. Так называлась самая первая церковь, построенная на этом месте Мирианом,так назывался храм, построенный позже, так называется и современный собор. И, на мой взгляд, в творении Арсакидзе самое удивительное и вызывающее самое большое уважение - это его отношение к базилике, стоявшей на этом месте ранее. Архитектор сохранил её полностью и увеличил всё здание, надстроив и достроив новые стены, фасады, арки и купол. Новые стены украсил каменной резьбой, словно кружевами, и, при этом, весь облик собора брутальный, мужественный, почти суровый. Он, как воин, защищающий приникнувшую к нему любимую женщину или ребенка. Его крепкие прямые плечи уверенно держат голову в остроконечном шлеме, а арки боковых фасадов, как нежные руки обнимают входящих в храм. Его главный фасад, тот, где расположен центральный вход, похож на лестницу, ведущую на Небеса, к Господу - три ступени и купол, устремленный ввысь.

 И смотришь на это чудо мировой архитектуры, и удивляешься - 11 век, как это было возможно в те годы построить такую величественную красоту?

 И думаешь - Боже мой! что это был за век такой, что везде на Земле, по всему миру столько удивительного сделано - Софийский сбор в Киеве и Новгороде, Тауэр и Золотые врата, культура Хэйан в Японии, расцвет Византии и Киевской Руси, Грузии и Китая, Японии и Британии... Век, когда жили Ибн Сина, Фирдоуси, Аль-Бируни, Гвидо д’Ареццо, Герман из Райхенау, Омар Хайям, Ярослав Мудрый... Это век, когда появились университеты и академии... Это век, когда в Европе научились делать бумагу, а в Китае - печатать книги и изготавливать порох, делать прививки от оспы и изобрели компас... Это эпоха расцвета культуры Тиауанако,  Уари и Тайрон в Центральной и Южной Америке. В 11 веке процветала суахилийская афромусульманская цивилизация и буддийского искусства в Юго-Восточной Азии. Как и почему именно в 11 веке сложились звезды на небе так, что стал возможен подъем культуры и взлет творческой мысли, подобного которому не было до того и который повторился тысячу лет спустя в 20 веке?

 И Светицховели - это одна из редчайших драгоценностей нашего мира, сохранившаяся вопреки всем войнам и землетрясениям, напоминает воочию, что не только теперь создаются удивительные творения, что не только сейчас живут гении, что была эпоха, равной которой нет.

 И тут я снова вернусь к Гамсахурдия, отцу и сыну. Скажите, как в человеке, получившем блестящее образование, впитавшем в себя знания о мировых шедеврах прошлого, владеющем пером и словом, поэте, может жить разрушительная сила ненависти и стремления к личной власти? Как поэт становится политиком? Как творец становится разрушителем? Почему восхищение талантами своих предков порождает неприятие иных культур?

 Вопросов много. А ответ один.

 Творец и его творения не есть единое целое. Творение может быть в высшей степени совершенным, а его создатель просто жадным, завистливым, подлым, трусливым негодяем, прячущимся за спины тех, кто восхищен его талантом.

 И знаете? талант ему дан от Бога, а характер от родителей и самовоспитания.

 Поэтому Звиад мог писать хорошие стихи, но погиб в горах, преследуемый противниками его власти. Поэтому Константинэ смог создать прекрасную книгу о великом мастере. И знаете, я думаю, он написал эту книгу ещё и потому, что великий мастер был его тёзкой. Любовь к себе превыше восхищения талантами других.

 Оба Гамсахурдиа не смогли понять одно - творение великого мастера осталось потомкам в том числе благодаря тому, что его величие и красоту оценили те самые инородцы и коммунисты, которых они ненавидели. Храм восстановили те, кто огнем и мечом пытался принести в этот мир свободу, равенство, братство и общее счастье. Это они тоже не поняли. Потому что им не было дано понять, что личное счастье и личная власть, и личная слава невозможны без общего счастья, без общих успехов, без общих заслуг, и общих трудов.
 
 Кто теперь вспоминает Звиада? Кто помнит его отца? Кто вспоминает имена тех, кто восстанавливал Светицховели из руин? Их имена забыты. А имя  Уты (Константина) Арсакидзе увековечено прекрасным храмом во имя и во славу двенадцати апостолов, принесших миру весть о Том, Кто пришёл в этот мир огнем и мечом принести свободу, равенство, братство и любовь...

 Понимаете? огнём и мечом... Спаситель пришел к людям для того, чтобы спасти каждого, по отдельности, по вере его и по делам его. Не всех сразу и навсегда, а каждого по отдельности. И не за то, что утром осенил себя крестом. Не за то, что на шее висит цепь с крестом. Не за молитвы перед едой и сном, в которых просит человек себе благ каких-то. Он пришел в этот мир за каждым из нас по отдельности, чтобы каждый из нас научился в этой жизни делать что-то важное для других. И потому в центре Светицховели на иконе глаза Спасителя внимательно наблюдают ха каждым вошедшим в храм. И если человек не исполнен добрыми намерениями, то Спаситель прикроет веки, но прямо и весело смотрит прямо в глаза тому, кто верует не на словах. Тому, кто верен в делах своих, кто любит и кто добр.

 Стены древнего храма розовеют на закате. И длинная синяя тень опускается на древние плиты могил. И лестница к Небу ведет уже тысячу лет. А мы всё не верим, не знаем и не хотим признать, что мы утратили нечто, что знали наши далекие предки...