Лабиринт искажений Глава 9

Поддержка местных чекистов Ткачёва воодушевила. Он уже не думал, что находится в полнейшем одиночестве, хотя доверять КГБ стоило не всегда. Слишком всё там хитромудро.

Полковник добрался до управления, когда уже совсем стемнело, но в кабинете сотрудники уголовного розыска сосредоточенно анализировали набранную в таксопарке информацию, обложившись блокнотами и всякими справками.

— Ну, как тут у нас? — Ткачёв бодро зашёл в кабинет.

— А неплохо! — так же бодро ответил Поплутин под одобрительные улыбки оперов. — Вот, посмотрите, Андрей Викторович…

Он разложил на столе большой лист ватмана с нарисованными кружочками, стрелочками и кучей фамилий и номеров.

— Как мы и предполагали, у механиков в гараже ведётся журнал вызовов. Начальник таксопарка по нему сверяет выручку и выписывает премии. Также мы сверились с диспетчером и начальниками смены, о том, кто работает, и в какие дни. Потом взяли списки и выделили пять дней…

— Дни совершения убийств и нападений на инкассаторов? — уточнил полковник.

— Да, но ещё взяли дни перед этими датами.

— Так, хорошо! И?

— Есть пять фамилий, товарищ полковник. Всего пять!

— Их личные дела?

— Конечно. Сняли копии. Сейчас перепроверяем, вдруг потеряли кого. Вот предварительная схема, — Майор указал на лист ватмана. — Мы занесли сюда все фамилии таксистов. А их не так много.

Ткачёв взглянул и удивился той титанической работе, проведённой оперативниками. Они сделали больше — посменно выделили механиков гаража.

— Спасибо, товарищи, — благодарность полковника звучала похвалой. — Я сейчас посмотрю. И сразу, чтобы не забыть. Лейтенант, завтра после обеда сгоняйте в прокуратуру к Михаилу Ильичу. Он по моей просьбе подготовит справку по убийству Цыганкова. Мы со следователем немного повздорили, так что, будьте любезны, купите коньяк по дороге в прокуратуру. Передайте с моими извинениями. Хорошо?

Ткачёв со скрытым сожалением достал из своего кошелька десятку и протянул лейтенанту. Поплутин перехватил его руку.

— Не надо, товарищ полковник. После обеда заходил Шмелёв и вернул деньги за утреннюю бутылку. Они на вашем столе.

— Вот как! И как он?

— Гладышев дал ему разрешение поехать домой. Подполковник аж посерел лицом… Ему же так никто и не сказал, когда можно хоронить.

— А сам Гладышев где? — Ткачёва это сильно заинтересовало. Неужели они с первым секретарём и прокурором всё решили?

— Начальник минут десять, как домой уехал. Хотел вас дождаться, но потом передумал.

— Ладно. Лейтенант, возьмите деньги с моего стола.

Ткачёв стал внимательно рассматривать лист ватмана.

В таксопарке Зареченска работало пятьдесят семь водителей и двадцать девять механиков. Машин числилось в количестве тридцать одной «Волги», правда, три стояли на капитальном ремонте. План водителя за смену был утверждён в размере шестнадцати рублей.

Действительно, фамилии всего пяти шоферов мелькали во все дни убийств и нападений на инкассаторов. Остальные фамилии менялись, попадая на глаза два-три раза. Пара фамилий встречалась четыре раза. Ткачёв взял копии личных дел.

Первый отпал сразу. На полковника с фотографии смотрел человек предпенсионного возраста, работавший в такси с двадцати лет. Сразу после службы в армии. Служил в какой-то автомобильной роте и все время жил в Зареченске. По характеристике не принимал спиртное, страдая болезнью желудка. План выполнял исправно, нареканий не имел.

Второй заинтересовал больше. Мужик сорока лет, правда, женат и имеет троих детей. По характеристике дюже любит работать, и способен халтурить в рабочее время. Пару раз штрафовался за выключенный счётчик. Тут понятно — детей надо кормить, обуть и одеть. Но, как человек, склонный к «левому» обогащению может быть кандидатом в Шоферы банды.

Третий не вызвал интереса. Молодой парень, невысокий, тщедушный, но закончивший школу ДОСААФ. В армию не попал, имеет отсрочку и больную мать на руках, то есть её единственный кормилец. План выполняет с трудом. Скорее всего, много времени проводит с больной женщиной.

Четвёртый тоже не вызвал интереса. Этакий педант в очках, четко выполняющий план копейка в копейку и жестко соблюдающий время рабочего дня. Служил давно где-то в Забайкалье, живет рядом с таксопарком.

Пятый же, был самый подходящий. Тридцати лет, год проживающий в Зареченске, не женат. Служил в батальоне аэродромного обслуживания на заправщике. Замкнут, выпивает нередко, но с пассажирами очень вежлив. Чаще всего вызывался жителями по телефону. Откуда приехал в Зареченск — данных в личном деле не было.

Полковник закрыл папку, положил в стопку и двинул в сторону. А что он хочет? Будто из папки вынырнет бандит и скажет: — Андрюша! А я вот тут!

Чёрт! Какой же он дурак! Ведь вряд ли в первом нападении будет фигурировать таксист. Возможно, но вряд ли. И когда убили Шмелёву, то же вряд ли. И при убийстве Цыганкова никто не слышал звука мотора. Надо искать пока в тех днях, когда нападали на инкассаторов во второй и третий раз.

— Так, товарищи, ищем таксистов, кто работал в дни второго и третьего нападения на инкассаторов. И, на всякий случай, сверяем их с днем убийства Шмелёвой.

Оперативники сникли. Они поняли, что проделали почти бесполезную работу, но другого варианта пока не было.

Полковнику стало их жалко. Они выглядели очень уставшими и измотанными.

— Хорошо. Майор, закругляемся на сегодня. Продолжим завтра утром.







Андрей Викторович уже не удивился, встретив у себя в доме Хмеля.

— Полковник, я доел борщ, а курицу оставил вам. Там в печке, ещё горячая. Чай тоже готов.

— Вы получили материалы по Шмелёвой? — вместо «спасибо» спросил Ткачёв.

— Конечно, — улыбнулся Хмель, вынимая большой конверт. — Вы смотрите, а я вздремну. Весь день на ногах.

Полковник не стал возражать, налил чаю, включил настольную лампу и принялся читать под мерное сопение агента.

Елена Петровна оказалась непростой «штучкой». Родилась в Тюмени, а потом с родителями переехала в Сургут. Там закончила школу с золотой медалью и поступила в Новосибирский филиал Плехановского института на финансовый факультет. После защиты диплома ушла в аспирантуру. Её работой заинтересовались в Москве. Два раза она ездила в столицу, но что-то не сложилось. По справке, составленной в КГБ одним из информаторов из высших экономических кругов СССР, её работа, по мнению светил финансовых наук, была слишком прогрессивной и касалась перестройки в работе Госбанка.

Ткачёв ничего не понял в терминах, что фигурировали в справке, но понял, что девушка кому-то перешла дорогу своей работой. Но кто-то её и поддержал.

Из аспирантуры её попросили, но кто-то влиятельный помог Елене Петровне устроиться на работу в филиал Госбанка в Сургуте. Там она потихоньку продолжила заниматься научной деятельностью, что следовало из справки первого отдела филиала. Работала прилежно, активно занимаясь общественным делом.

Но тут всё и началось. Родители Елены Петровны замёрзли в тайге. В вездеходе что-то сломалось, и их группу искали почти две недели. Морозы стояли под минус пятьдесят. Никто из группы не выжил.

Елена Петровна ушла в себя после похорон и, чтобы она хоть как-то сняла стресс, отправили её на месяц в санаторий Геленджика. Там она и познакомилась с будущим мужем.

На этом месте Ткачёв задумался. Было странно, что в документах никак не говорилось о её личной жизни. Судя по той внешности, что была изображена на фото в деле об убийстве, Елена Петровна могла свести с ума любого мужчину, да и Шмелёв упомянул о неких её способностях в хм… интимном деле. Где же она этих способностей нахваталась?

Раздумывая, Ткачёв вытряс из конверта с документами фото Елены Петровны. Изображение было так себе, видимо снимали в неподходящих условиях. Потом полковник достал фото Шмелёвой, которое он носил с собой. Две фотографии положил рядом и присмотрелся. Затем достал из своего портфеля увеличительное стекло…

На двух фотографиях женщины были похожи. Очень похожи. Но это были две разные женщины.

Ткачёв выпрямился на стуле и приставил к подбородку край лупы, рассматривая в окно начавшийся снегопад. Мысли его хаотично закрутились, выстраивая цепь умозаключений.

Судя по всему, иностранные разведки каким-то способом получили данные о работе Елены Петровны в рамках аспирантуры. Их аналитики посчитали, что если русским не нужна её работа, то за границей может понадобиться. И неким способом вышли на контакт с женщиной. Скорее всего, подсунув ей мужчину и пообещав рай за кордоном. Понятно, что наши спецы, пойдя на поводу у завистливых «мужей финансовых наук», просто не обратили внимания на контакты Елены Петровны.

Выходит… надо разбудить Хмеля.

Агент от прикосновения Андрея Викторовича даже не дернулся, а только приоткрыл вопросительно один глаз.

— Вам стоит на это посмотреть, — спокойно предложил полковник, отхлебывая из кружки чай.

Хмель сел и взглянул на две фотографии. Опытный взгляд агента тут же обнаружил разницу.

— Ах ты, чёрт! — не сдержался он. — И что теперь с этим делать?

— Звонить Трефилову и выпрашивать допрос первого секретаря. А ещё узнать кто Шмелёву направил в Зареченск. Подполковник говорил, что перед назначением она заезжала в Москву.

— Куда в Москве она заезжала мы знаем, — задумчиво сказал Хмель. — На Главпочтамт. Она отбила телеграмму в Сургут, чтобы собрали её вещи и переслали в Заре… Вот, чёрт! Вот это мы проворонили! Тут масса мелких нестыковок, а мы не додумались их проверить.

— А что такое? — недоумевал Ткачёв.

— Её телеграмма в Сургут была сигналом. Надо срочно узнать, кто из Сургута отправлял её вещи. И понятно, что в Геленджике Шмелёву заменили. Значит, необходимо прошерстить всех, кто отдыхал в пансионате.

— Кстати, Шмелёв там тоже отдыхал, — улыбнулся Ткачёв.

Хмель нахмурился. В его логике что-то не стыковалось.

— Выходит Шмелёв не может быть Главарём банды? Но тогда кто?

Полковник пожал плечами.

— Версию со Шмелёвым выдвигали вы. И мне до этого момента она казалось стройной, но теперь выяснив, что Шмелёва и есть агент иностранной разведки, версия мне не кажется рабочей. Хотя…

Андрей Викторович не стал говорить Хмелю, что попросил местных чекистов «пробить» замначальника ГУВД.

— А что с таксистами? — поинтересовался Хмель.

— Похоже, что тянем пустышку. Очень трудно вычислить из двадцати человек того, кто нам нужен. Остается только одна зацепка к нему — купленный после Нового года автомобиль. Но ГАИшники не торопятся давать нам сведения. Нет распоряжения прокурора. С городским прокурором вообще сложно, он даже порвал мой рапорт об объединении всех дел по убийству в одно.

— Прокурор тут, да, — согласился Хмель, — тот ещё фрукт. Но у Трефилова нет связей в прокуратуре СССР. Не наработал ещё.

— Так что делать будем? — вяло поинтересовался Ткачёв.

— Звоните Трефилову. Докладывайте. А потом уже будем решать.

Полковник вздохнул и пошёл к телефону, но Хмель его остановил:

— Минуту…

Агент подсоединил к телефонному проводу небольшой прибор с клавишей.

— Это шифратор, — пояснил он. — Мало ли, кто этот телефон слушает.

Ткачёв набрал номер. Этот номер генерал назвал ему при прощании, объяснив, что по нему его соединят с Ткачёвым в любое время. И передал код — сто двадцать семь.

В трубке что-то защелкало, потом раздались гудки.

— Слушаю, — прохрипело в трубке после гудков. — Назовите код.

Полковник назвал.

— Соединяю, — снова раздались гудки и закончились. Потом, слегка искаженный шумами, прорвался голос генерала: — Слушаю, Трефилов.

— Товарищ генерал, это Ткачёв из Зареченска…

— Докладывайте, полковник.

Андрей Викторович унял легкую дрожь, поражаясь насколько безэмоционален голос Трефилова.

— Мной установлен приблизительный состав банды, совершавшей нападения на инкассаторов. Предположительно выявлены все её участники, кроме Главаря. Но сегодня утром один из предполагаемых участников под обозначением Информатор был убит выстрелом из пистолета. В ходе проверки выяснилось, что Информатор не то лицо, которое числиться по документам…

— Подробнее, полковник, — тут же попросил генерал.

— Убитая Шмелёва Елена Петровна работала заместителем управляющего отделением Госбанка в Зареченске. Я предполагаю, что она наводила банду на инкассаторов. Проверяя её историю, обнаружено несоответствие её личности с подлинными документами. Под документами Шмелёвой скрывалась другая женщина, личность которой неизвестна. По достоверной информации она имела тесный контакт с первым секретарем горкома партии Зареченска, а её мужем был заместитель начальника ГУВД. Опрос подполковника Шмелёва ничего не дал, но он подтвердил устно, что его жена три месяца до убийства не вылезала из койки первого секретаря, и получала от него различные подарки. Расследование сильно тормозит нежелание местных властей и прокуратуры сотрудничать со следствием. Мой допуск не позволяет опросить сотрудников отделения Госбанка, первого секретаря и я не могу добиться возможности провести осмотр места работы и места жительства Шмелёвой.

Генерал молчал, в трубке скрипели помехи.

— Вы вышли на связь с моим агентом? — неожиданно спросил Трефилов.

— Да, агент вышел на меня в первый же день.

— Пусть он срочно установит личность убитой. Если она связана с иностранными спецслужбами, то вы тут же получите все разрешения. Как долго вы ещё планируете вычислять всех фигурантов банды?

— Поток информации огромен, товарищ генерал. Я начинал розыск практически с нуля и физически в одиночку не успеваю отработать все версии. Мной была выбрана одна, и судя по убийствам — она верна. Похоже, Главарь банды начал зачистку.

— Хорошо, — уже бодро сказал Трефилов. — Я посоветуюсь с руководством, а вы ускорьте розыск по мере возможности. Юрий Владимирович уже лично интересовался делами по Зареченску. Звоните мне завтра вечером и доложите о результатах. После будем решать, что делать…

В трубке послышался щелчок прерывания связи. Ткачёв положил трубку и повернулся к Хмелю:

— Вам приказано срочно установить личность Шмелёвой.

— И так понятно, — поморщился агент и стал собираться, пробурчав. — Опять всю ночь не спать…

И уже выходя из дома, повернулся к Ткачёву.

— Утром дождитесь меня. И аппарат от телефона отсоедините…

Полковник закрыл дверь в комнату, подбросил в печку пару поленьев. Он не сомневался, что Хмель добудет доказательства, и надо было сформировать круг вопросов, которые задавать как сотрудникам отделения банка, так и первому секретарю Горкома.

Ткачёв сел в кресло у окна и вместо того, чтобы заниматься составлением вопросов, стал думать о том, кто может подойти на роль Главаря. Все прошедшие события показали, что Главарь опережает его на шаг. Значит, у него есть доступ к информации о том, в каком направлении ведётся розыск. Это очевидно. Стоило Ткачёву прийти к уголовникам — сразу убрали Цыгана. Стоило Румянцеву засветиться в банке — убрали Шмелёву. То что скоро появится труп Шофёра вне всякого сомнения. А потом? На что рассчитывает Главарь?

Он сейчас без связи, без денег и доступ к информации ограничен. Ещё и КГБ активно включается в розыск, вытаскивая детали операции внедрения. И уходить нельзя, и оставаться опасно. Нельзя уходить по двум причинам. Первая — не выполнено задание, если оно связано с разработками на радиотехническом заводе. Вторая — не смотря на кажущуюся свободу в передвижениях, всё отслеживается довольно чётко, а если Главарь «на виду», то сразу его исчезновение вызовет подозрение. И, соответственно, розыск. А с невыполненной задачей его «кураторы» не будут особо торопиться с эвакуацией. Не для этого Главарь сюда заслан.

Так что он сделает после зачистки Шофёра? Ведь Ткачёв все равно отыщет Исполнителей. Потом будет и их зачищать? Но тогда при распоряжении силовым способом убрать инженеров-радиотехников, Главарь должен будет это сделать в одиночку и явно засветится. В какой-нибудь мелочи, но засветится!

Ткачёв вскочил с кресла. Решение мелькало прямо совсем рядом, и он никак не мог ухватиться за него. Да! Надо найти способ, которым получает Главарь от «кураторов» информацию. А как это может быть? Явно не с помощью рации, это смешно. Телефон, телеграф или лично. Но кто будет в этот Зареченск мотаться? Только тот, кто знает Главаря лично.

Ткачёв сел за стол, взял лист бумаги и начертил сверху большой круг. Вписал в него — первый секретарь. Под этим кругом нарисовал три круга поменьше и вписал в них — Гладышев, прокурор, Гриша. Под ними начертил ещё меньше круги и обозначил — Шмелёв, потом подумал и вписал — Поплутин, Румянцев. Больше никого он не знал, а собственно никого больше и не было. Предположить что ещё кто-то из постовой службы, участковых и ГАИшников может претендовать на роль Главаря, Ткачёв не мог. Шмелёв стоял над патрульными и участковыми, а начальника Зареченского ГАИ полковник даже и не видел. Чисто гипотетически любой патрульный или участковый мог быть Главарём — они особо не на виду целый день, но как тогда им быть в курсе того, что происходит в розыске? Не будут же они каждые полчаса являться в дежурку управления и спрашивать — а что там делает Поплутин с операми? И куда они направились?

А, собственно, почему нет? В городе десять опорных пунктов и двенадцать участковых. Они обязаны звонить дежурному и справляться о вызовах к населению. А Поплутин в запарке так и не сделал Ткачёву справку о работающих и уволенных недавно сотрудниках. А надо это сделать. Ладно, подумал полковник, завтра Гладышеву поручу это. Так ненавязчиво, чтобы у него особо мыслей не возникло.

Ткачёв провел стрелку от круга первого секретаря вбок и написал на её конце — Шмелёва. У главаря и Шмелёвой должна была быть связь. И это было либо по телефону, либо лично. Если лично, то Главарь в течение рабочего дня отделения банка должен находиться рядом. А Шмелёва не могла быть в здании отделения, поскольку все телефоны там слушаются первым отделом. По третьему эпизоду нападения на инкассаторов она должна была выскочить с работы и бежать куда-то к телефону. Куда? И как дозвониться, например, участковому, патрульному или ГАИшнику. Дату и время поездки инкассаторов никто не знал, кроме Хмеля и его ребят. То есть, Главарь в этот день должен был быть на телефоне постоянно.

Ткачёву казалось, что он всё равно упускал нечто важное во всех этих историях, но не мог понять что. Он взглянул на время — шёл первый час ночи. Усталость от напряженной работы мозга давала о себе знать, и полковник почувствовал себя разбитым и голодным. Он ведь так и не поужинал.

Только он собрался перекусить, как раздался телефонный звонок. Ткачёв вздрогнул от неожиданности, потом осторожно снял трубку:

— Да…

— Полковник, это — Гриша. Прости, что беспокою, но твой адрес никто не знает, кроме меня. Михаил Ильич просил тебе позвонить. На окраине города в лесу нашли машину с трупом. Житель за дровами пошёл и наткнулся. Поплутин ждёт тебя в машине на параллельной к твоей улице у магазина «Хлеб».