3. 1. 1 Первый из миров Просветления. Олирна

                Что может ждать некоторых из нас после смерти.

                Из книги «Роза Мира» Даниила Андреева:

(стр. 112) «Последняя смерть моя произошла около 300 лет назад в стране, возглавляющей другую, очень древнюю и мощную метакультуру. Всю теперешнюю жизнь, с самого детства, меня томит тоска по этой старой родине; быть может, так жгуча и глубока она потому, что я прожил в той стране не одну жизнь, а две и притом очень насыщенные. Но, уходя из Энрофа триста лет назад, я впервые за весь мой путь по Шаданакару оказался свободным от необходимости искупляющих посмертных спусков в глубину тех слоёв, где старадальцы развязывают – иногда целыми веками, даже тысячелетиями – кармические узлы, завязанные ими при жизни.

Впервые я успел и смог развязать узлы ещё  в Энрофе, долгими мучениями и горькими утратами оплатив совершённые в молодости срывы и ошибки. И в первый раз я умирал с лёгкой душой, хотя, по религиозным воззрениям той страны, должен был бы ожидать воистину страшного посмертия. Но я уже знал, что исключением из касты и сорокалетней жизнью среди париев я искупил всё. Смерть была и полна надежды.

То была вещая надежда: такая не обманывает. О первых часах, даже о нескольких днях моего нового бытия мне до сих пор ничего не удалось вспомнить. Но зато я помню несколько местностей того нового слоя, в котором долгое время существовал вслед за тем.

Единый для всех метакультур, этот слой, однако, очень пёстр: в древней, тропической, огромной метакультуре, дважды обнимавшей мою земную жизнь, он был похож на её природу в Энрофе, но мягче – без крайностей её жестокости и великолепия, без неистовых тропических ливней и губительной сухости пустыне. Я помню, как белые башнеобразные облака необыкновенной мощных и торжественных форм стояли почти неподвижно над горизонтом, вздымаясь до середины неба: сменялись ночи и дни, а гигантские лучезарные башни всё стояли над землёй, едва меняя очертания. Но само небо было не синим  и не голубым, но глубоко-зелёным. И солнце там было прекраснее, чем у нас: оно играло разными цветами, медлительно и плавно их сменяя, и теперь я не могу объяснить, почему эта окраска источника света не определяла окраску того, что им освещалось: ландшафт остался почти одинаков и преобладали в нём цвета зелёный, белый и золотой.

Там были реки и озёра: был океан, хотя увидеть его мне не довелось: раз или два я был только на побережье моря. Были горы, леса и открытые пространства, напоминавшие степь. Но растительность этих зон была почти прозрачна и так легка, какими бывают леса в северных странах Энрофа поздней весной. Когда они начинают только одеваться лиственным покровом. Такими же облегчёнными, полупрозрачными казались там хребты гор и даже сама почва: как будто все это было эфирною плотью тех стихий, чью физическую плоть мы так хорошо знаем в Энрофе».

                Как можно было определить, что это другой слой, а не Энроф? Скорей всего, это было какое-то внутреннее чувство.  Каким телом обладал сам автор в этом мире?

«Но, ни птиц, ни рыб, ни животных не знал этот слой: люди оставались единственными его обитателями. Я говорю – люди, разумеется под этим не таких, какими мы пребываем в Энрофе, но таких, какими делает нас посмертье в первом из миров Просветления. Наконец-то я мог убедиться, что утешение, которое мы черпаем из старых религий в мысли о встречах с близкими, - не легенда и не обман, - если только содеянное при жизни не увлекло нас в горестные слои искупления. Некоторые из близких встретили меня, и радость общения с ними сделалась содержанием целых периодов моей жизни в том слое».

                Интересно, куда попадают птицы, рыбы и животные после смерти?

                Что это за слой, в который попал Даниила Андреев?

«Он очень древен, когда-то  в нём обитало ангельское прачеловечество, а зовётся он Олирной: это музыкальное слово кажется мне удачной находкой тех, кто дал ему имя.

Олирна – первый из миров восходящего ряда, страна усопших, общая для всего человечества, хотя в каждой из метакультур имеющая свой особый характер.

Общение с близкими не содержало никакой мути, горечи, мелких забот или непонимания, омрачающих его здесь: это было идеальное общение, отчасти при помощи речи, но больше в молчании, какое здесь бывает знакомо лишь приобщении с немногими, с кем мы соединены особенно глубокой любовью, и в особенно глубокие минуты».

                Как складывалась жизнь людей в этом слое?

«От забот о существовании, имевших в Энрофе столь необъятное значение, мы были совершенно освобождены. Потребность в жилье сводилась на нет мягкостью климата. Кажется, в Олирнах некоторых других метакультур это не совсем так, но в точности я этого не помню. Пищу доставляла прекрасная растительность, напитками служили родники и ручьи, обладавшие, как мне припоминается, различным вкусом».

                Получается, что люди этого слоя имели физические тела, если зависели от климата, им требовалась пища. Так ли это? Нужна ли им была одежда?

«Одежда, вернее, то прекрасное, живое, туманно светящееся, что мы пытаемся в Энрофе заменить изделиями из шерсти, шёлка или льна, вырабатывалось самим нашим телом: тем нашим эфирным телом, которое в посмертье становиться столь же очевидным и кажется столь же главным, как для нас – физическое. И в  мирах Просветления, и в Энрофе без него невозможна никакая жизнь».

                То есть сознание людей этого слоя перешло из  физического тела, которое осталось в физическом мире, в эфирное тело. Разве эфирное тело зависит от климата и ему нужна пища? 

                Что такое эфирное тело и кем оно создаётся?

«… мать-Земля, оплодотворяемая духом Солнца, создаёт для воплощающейся монады тело  эфирное: без него невозможна никакая жизнь в мирах трёх и четырёх измерений».

                Следовательно, эфирное тело зависит от климата и ему нужна пища. О какой пище идёт речь? Об эфирной. Не только у людей эфирные тело, но и вся окружающая Природа имеет эфирное тело в этом слое.

«Физическое тело может приниматься монадой один или, снова, и снова, много раз. Эфирное же создаётся заново только в том случае, если носитель, подпав закону возмездия, принуждён был совершить путь по кругам великих страдалищ. А в восходящем пути эфирное тело сопутствует носителю по всем мирам Просветления вплоть до затомисов – обителей просветлённого человечества, небесных градов метакультур. Состоит оно из жизненной субстанции, не универсальной, но разлитой по всем трёхмерным и четырёхмерным мирам. Памятуя о древнейшем откровении человечества, её справедливо было назвать арунгвильтой – праной.

«Арунгвильты-прана – безличная, безсознательная тонкоматериальная субстанция, разлитая в Энрофе, переливающаяся из тела в тело и обеспечивающая возможность индивидуальных органических существований. Чувство присутствия арунгвильты-праны было осью душевной жизни праанимистического человечества и являлось, по-видимому, древнейшим из откровений».

                Можно ли было увидеть физический мир из эфирного слоя?

«И всё же первое время в Олирне для меня было отравлено тоской об оставшихся в Энрофе. Там остались дети и внуки, друзья и старушка–жена – то драгоценнейшее для меня существо, ради которого я нарушил закон каст и стал неприкасаемым. Прерыв связи с ними питал постоянную тревогу об их судьбе; скоро я научился видеть их смутные облики, блуждающие по тернистым тропам Энрофа. А некоторое время спустя уже встречал свою жену, такую же юную, какой она была когда-то, но более прекрасную: её путь в Энрофе завершился несколькими годами позже моего, и теперь радость нашей встречи не была омрачена ничем».

                Очень интересно, получается, что образ постаревшего физического тела не совпадает с образом эфирного тела. Как такое может быть? Ведь физическое тело – это отражение эфирного тела? Если только эфирное тело можно менять по желанию в этом слое.
 
«Один за другим раскрывались новые органы восприятия: не те органы зрения и слуха, которые в эфирном теле полностью совпадают с соответствующими органами тела физического – нет! Те органы зрения и слуха действовали с первых минут моего пребывания в Олирне, и именно через них я Олирну воспринимал; но то, что мы называем духовным зрением, духовным слухом и глубинной памятью; то, к раскрытию чего стремятся в Энрофе величайшие мудрецы; то, что раскрывается там лишь у единиц среди многих миллионов; то, что в Олирне раскрывается постепенно у каждого. Духовное зрение и слух преодолевают преграды между многими слоями; жизнь оставленных мною на земле я воспринимал именно ими – ещё неотчётливо, но всё же воспринимал.

Я наслаждался просветлённой природой – такой зрительной красоты я не видал в Энрофе никогда, - но странно: в этой природе мне не хватало чего-то, скоро я понял чего: многообразия жизни. С печалью я вспоминал пение и щебет птиц, жужжание насекомых, мелькание рыб, прекрасные формы и бессознательную мудрость высших животных. Только здесь мне уяснилось, как много значит для нас, для нашего общения с природой животный мир. Однако те, кто знал больше меня, вселяли надежду, что древняя, смутная мечта человечества о существовании слоёв, где животные предстают просветлёнными и высокоразумными, не мечта, но предчувствие истины: такие слои есть, и со временем я буду вхож в них.

Позднее, совсем недавно, мне напомнили о некоторых зонах, которые имеются в Олирнах всех метакультур. Говорилось об областях, похожих на холмистые степи: там находятся некоторое время те, кто в Энрофе был слишком замкнут в личном, чьи кармические узлы развязаны, но душа слишком узка и тесна. Теперь, среди прозрачных, тихих холмов, под великолепным небом, ничто не препятствует им восполнить этот ущерб, принимая в себя лучи и голоса космоса и раздвигая границы своего расширяющегося я. Говорилось и о зонах Олирны, похожих на горные страны там, в долинах, трудятся над собой те, кто смог уверовать – точнее, достоверно почувствовать потустороннее – уже только в посмертии. Они созерцают оттуда горные вершины, но не такими, какими видим их мы, а в духовной славе. Могущественные духи, господствующие там, льют в созерцающих струи своих сил. И способности души, парализованные неверием, раскрываются там,  в дни и годы непосредственного лицезрения многослойности вселенной и торжественного величия других миров.

Кроме общения с людьми и наслаждения природой время уходило на работу над своим телом: предстояло подготовить его к трансформе, ибо путь из Олирны в следующие, высшие миры лежит не через смерть, но через преображение.