Прошение на Высочайшее имя

Давным-давно случилась эта история. Помнят её лишь горы жигулёвские, дорога, ведущая в село, да сосны, растущие вдоль той дороги.

В погребе знахаря Луки из села Шигоны жил человеческий скелет. Да, да, мой читатель: я не оговорился. Именно жил, а не лежал в сыром помещении тихим кладбищенским инвентарём!

Ходил тот скелет из угла в угол, костьми на поворотах гремя. Погреб-то рыли широко: было, где развернуться. Если со стороны на хождения эти посмотреть – занят был делом, как чиновник. Но нет, ходил просто так, из уважения к ходьбе. Ощущая радость от того, что производил своим движением ветер.

Три раза в день открывался лаз, и в погреб летели столовые объедки. Скелет, понятное дело, их не ел. Зачем ему еда, если нет желудка? Доставались объедки в полном составе мышиной братии, обитавшей в соломенном тюфяке. А бросались объедки в погреб вот для чего. Всякий раз, их увидев, скелет вставал на колени и причитал:

«Поделом мне, бывшему дворянину, с мужицкого стола объедки достаются. Слишком скупым при жизни я был!»

Знахарь тот скелет как местному люду, так и приезжим за большие деньги показывал. Зрелище, конечно, незабываемое: такое и в Питере, и в Москве вряд ли увидеть можно!

И вот повадился смотреть тот скелет чиновник, приехавший из Костромы. Раз посмотрел, другой, а после взял, да и украл, дождавшись удобного случая. Доставил скелет в ближайшую рощу и с нежностью, на какую только был способен, сообщил:

– Ну, здравствуй-здравствуй, мой братик родной!

А скелет того чиновника обнимает, в бледные губы целует...

– И зачем ты только, братик, меня разыскал? Жил бы да жил в своё удовольствие, прошлой жизни не помня!

– Я, – отвечает чиновник, – долги твои сторицей верну. Будет тебе, братик, спаться спокойно отныне!

Зарыл чиновник тот скелет под берёзой, сделал пометку на коре и пошёл по окрестным сёлам милостыню людям раздавать.

Сначала одежонка кое-какая немудрёная, медная денежка на милостыню пошла. А как раздал чиновник своё имущество, стал вдруг серебряную посуду, пистоли с костяными узорными ручками да крупные ассигнации людям дарить.

Вскоре в имении графа Орлова-Давыдова, которое неподалёку, в селе Усолье находилось, обнаружилась крупная пропажа. Чиновника поймали, признали душевно здоровым и стали судить. Насчитали ему, по всем царским законам, семь лет каторги.

Так бы и пришлось этому чиновнику дороги Сибири не по карте географической, а по столбам полосатым изучить. Да вмешался в эту историю сам граф Орлов-Давыдов, подал прошение на Высочайшее имя. В результате отправили на каторжные работы в Сибирь не чиновника, а знахаря Луку.

А чиновник, приехавший из Костромы, угодил в дом для престарелых людей, имевшийся в Самаре. Где комнаты для лиц, принадлежавших дворянскому сословию, были меблированными, медные ручки до блеска начищены зубным порошком, и где недурно кормили.

.

Сказы и байки Жигулей