Влюблённые старички

Больше всего на свете Ляля любила смотреть на старичков. Нет, не на тех, что едут в восемь утра не пойми зачем на другой конец города и, конечно же, не на тех, что сидят у дома на лавочке и обсуждают личную жизнь знакомых. Ляле нравились другие. Влюблённые старички. То есть, те, что ходят по улицам, держась за руки, словно школьники, только-только прознавшие про свои чувства. Такие старички казались Ляле чем-то волшебным, из ряда вон выходящим, а от того в высшей степени особенным.

Влюблённые старички попадались Ляле не часто, но она знала, где их искать. В парке. Там девушка уже давно приметила одну семейную пару. Морщинистую женщину в шляпке и седого, наполовину лысого мужчину, который левой рукой сжимал хрупкую ладошку жены, а правой – нёс её чёрную кожаную сумку. Ляля смотрела на них с придыханием. Смотрела как заворожённая и мечтала только об одном: о такой же тихой и нежной любви на всю жизнь.

Так уж сложилось, что положительных примеров по типу «И жили они долго и счастливо» в родне у Ляли не было. Брак отца с матерью с трудом продержался три года. Тётка Маша с дядей Аркашей просупружничали тридцать два года, но всю жизнь жили как кошка с собакой, а последние лет десять и вовсе почти не разговаривали. Ляля так и не поняла: почему эти двое не разъехались. Может, пересудов соседей боялись, может, поделить жилплощадь не смогли. Непонятно… Зато понятно, что старички из парка были вылеплены из другого теста. Ляля чувствовала это по их взглядам, жестам и наклонам головы. Они даже кормили голубей по-особенному и всегда держались за руки. Всегда. И в любую погоду. Ляля не сомневалась, что долг, страна и чужое мнение тут ни при чём. Просто эти двое очень сильно любят друг друга.

И Ляля хотела так же. Не так, как отец с матерью, не так, как тётка с дядей, а так, как эти старички. Иногда она даже ловила себя на мысли о том, что хочет подойти к ним и попросить оберег на счастье или какой-нибудь талисман, любую вещь на память, которая помогла бы ей сохранить брак и любовь на всю жизнь. Что уж греха таить, она думала об этом постоянно, но так и не решилась заговорить с ними. Слишком уж глупой боялась показаться: «Ещё подумают, что я – того, и будут от меня шарахаться, а так я хоть поглазею на них от души».

На том Ляля и остановилась. Приходила в парк каждые выходные, раскрывала книгу, делая вид, что читает, и ждала. Ждала своих любимых влюблённых старичков. И они приходили, приходили раз за разом, всегда держась за руки и тихо беседуя о чём-то. А Ляля смотрела и смотрела на них и никак не могла насмотреться…

Жаль, осень в том году пришла быстро, и старички уже в сентябре перестали приходить в парк. Видимо, испугались непогоды и сырости и выбрали для прогулок место поближе к дому. Ляля тоже вскоре забросила свою лавочку, погрузилась в учёбу и мелкие подработки. Она честно хотела вернуться в парк в мае, но не смогла, потому что в марте встретила Женю. Они поженились месяцев через восемь после знакомства. Были влюблены друг в друга до безумия и мечтали сбежать ото всех на край света, но... не ужились в одной квартире. Пока Ляля читала романы, Женя сражался с компьютерными демонами. Очень скоро им попросту стало не о чем разговаривать. Развелись они через два года, тихо, мирно и без скандалов, просто разменяли квартиру, которую им подарили родители на свадьбу, и разъехались в разные концы города, как абсолютно чужие друг другу люди.

После развода Ляля перестала верить в любовь. Причём, в любую: как с первого взгляда, так и на всю жизнь. Влюблённые старичка казались прекрасной сказкой, но не более. Ляля даже бросила читать книги, запретила себе смотреть мелодрамы и зареклась ходить в парк. Купила небольшую хрущевку подальше от центра и залезла туда, как моллюск в раковину, выползая только по будням и исключительно на работу.

Но судьба почему-то не собиралась оставлять её в покое. Примерно через месяц после заселения Ляля повстречала на лестничной клетке ту самую старушку из парка в той же в шляпке и с той же сумкой, но уже без старичка. «Неужели бросил? – пронеслось в голове у девушки, и на мгновение она даже почувствовала мстительную радость, но тут же её устыдилась. – Совсем скверная я стала». А вечером отправилась к старшей по дому, которая и поведала Ляле, что старушку в шляпке зовут Лидией Семёновной, а муж её скончался прошлой зимой.

«Умер, значит…» – грустно покачав головой, Ляля поднялась в свою квартиру. Чувствовала она себя странно. Она ведь и имени старичка не знала, но всё равно отчего-то его жалела, как, впрочем, и старушку, которая теперь жила одна. Но судьбе показалось этого мало, и через неделю она совершила новый выверт, отправив Лидию Семёновну прямиком к Ляле.

– Я соседка Ваша, из двадцать третьей, – смущённо представилась старушка, вытирая о коврик ноги. – Батарейка в часах «села». Раньше всегда Коля менял – я-то бестолковая. Никак не могу запомнить, как их ставить. Где плюс, где минус? Вы мне не поможете?

И Ляля помогла, вставила батарейки и отдала часы женщине, та, улыбнулась и, закивав, скрылась в дверях своей квартиры, а потом неожиданно вернулась, но уже с кусочком аппетитного манника.

– В благодарность за часы, – пояснила она, отдавая Ляле тарелку.

– Посидите со мной, – на этот раз Ляля не растерялась, – давайте чаю вместе попьём. У меня малиновое варенье есть.

Лидия Семёновна засмущалась, но в квартиру всё же зашла.

– Хорошо у Вас, – проговорила она, обводя глазами комнату, – окна большие – света много. Потолок интересный. У меня Коля хотел такой же, да не успели мы. А роза как цветёт замечательно. Моя погибла. Коля на кафедре ботаники работал. Постоянно с цветами возился. Знал сколько поливать, чем подкормить, как подвязать, когда пересадить. Я этого не умею ничего. Мне больше животные нравились. У меня и сейчас три кошки.

– А я ведь вас знаю, – заливаясь краской, вдруг призналась Ляля. – Я Вас с мужем года четыре назад часто в саду Горького видела. Вы всегда за руки держались. Он Вашу сумку носил.

– Коля шутник у меня был. Всегда приговаривал, что если мою руку отпустит, то я обязательно куплю что-нибудь, – засмеялась Лидия Семёновна, утирая неожиданно появившиеся на глазах слёзы. – Я ведь транжира страшная.

– Долго вы вместе прожили?

– Шестьдесят лет. Он в годовщину свадьбы умер. Первый раз одна в магазин попёрлась. Хотела праздничный стол накрыть, а он дома остался. Сказал, что сюрприз хочет сделать. Сделал. Я вернулась, а он на полу, не дышит, и сердце не бьётся. Лучше б не уходила или как обычно с ним пошла. Может, и спасли бы…

Лидия Семёновна заплакала. Ляля налила ей чай и открыла варенье. Сердце её как будто начало оттаивать. Медленно, постепенно. Всё-таки есть на свете настоящая любовь. Вот она прямо перед ней. Лидия и Николай – живое тому подтверждение. Шестьдесят лет вместе прожили, а Лидия Семёновна только мужа и вспоминает. Коля то, Коля это. И холодильник он её лучше размораживал, и мясо умел выбирать, и не курил никогда. И не похоже, что просто хвастается. Зачем теперь-то, мёртвый ведь. Вон тётка Маша всю жизнь дядю Аркашу поносила, а как помер, так слова о нём не сказала, ни доброго, ни худого, а эта, как балаболка, говорит и говорит, не переставая.

– Неужели не ругались ни разу?

– Да как не ругались?! – всплеснула руками Лидия Семёновна. – Всякое было, особенно по первости. Только любовь и не дала разбежаться…

Ляля усмехнулась и поджала губы. Как же это так получается? Разве они с Женей не любили друг друга? Или мать с отцом? Или тётка Маша с дядей Аркашей. Все любили. По залёту и по расчёту никто не женился. Только вот почему их любовная лодка разбилась о быт, а у Лидии с Николаем – нет? Почему одни шестьдесят лет душа в душу живут, а другие через три года сладу найти не могут? Может, мало одной любви? Может, ещё что нужно?

– Может, и мало… Не мне судить, – Лидия Семёновна, стерев слёзы, по-матерински погладила Лялю по руке. Та, опомнившись, виновато посмотрела на пожилую женщину. Нежели она вслух спросила? – Просто любовь разная бывает. Надо уметь отдавать и отдавать надо уметь обоим, а когда только один отдаёт, а другой берёт всё время – беде быть. А ещё эгоизм. Эгоизм любви не товарищ. У нас не было «я» и «ты». У нас только «мы» было. Он даже, когда злился на меня, всё равно зонт надо моей головой держал, и я, когда на него обижалась, не забывала чесночком хлеб натереть. Любил он хлеб с чесночком… И назло или из вредности мы друг другу ничего не делали. Я цветы ради него дома завела. Он мне трёх больных котят с мусорки принёс. Так и жили и не как бы, а искренне. Где любовь, там терпение и прощение рука об руку ходят...