Под наркозом

                «Я вырос под наркозом».
                (Фредерик Бегбедер. Идеаль)


«Ну что, Бойцова, поехали?!» - нарочито веселый анестезиолог и укол в вену – вот последнее, что запомнилось Светлане перед операцией… А дальше – бац! – всё словно…  внутри  бесконечного калейдоскопа, – детской игрушки в виде трубки, заполненной зеркалами и мельчайшими стёклышками,  – которую будто бы кто-то невидимый поворачивает по часовой стрелке... А она сама в нём, маленькая и беспомощная, перекатывается  с огромной скоростью, буквально со свистом, словно бобслеист по ледяному желобу –– поворот, ещё поворот, ещё поворот, лабиринт, вираж – только и успевая замечать, как кругом складываются и «раскладываются», не повторяясь,  замысловатые узоры из разноцветных звезд, инопланетных цветов, а иногда и что-то не совсем оформленное, непонятное… Голова кишит тысячами слов, идей, прозрений, но не ухватиться ни за что из этого, не сфокусироваться,  не додумать ни одну цельную мысль… Есть только непередаваемый  ужас от чувства, что это сумасшедшее движение никогда не закончится … «Ма-а-а-а-мочки-и-и-и-и!» – сама себя не помня, кричит Светлана, или ей это только кажется, –  помоги-и-и-ите!»

***
«Извини, но я просто физически не могу тебе сейчас помочь… Нет у меня сейчас свободных денег, нет, понимаешь?! Я бы и рад… ¬– с надрывом в голосе проговорил рослый мужчина лет тридцати пяти, нервно жестикулируя и также нервно переходя из одного угла небольшой комнаты в другой. – Да что там говорить, кредит на машину висит, ипотеку выплачивать надо… Ну ты же должна понять…»
Облокотившаяся о дверной косяк молодая женщина, примерно такого же возраста, как мужчина, вертела на пальце ключи с приметными брелоками в виде розового мультяшного котёнка и смотрела на говорящего с ухмылкой: «Что и требовалось доказать…  Просто в очередной раз убедилась, насколько ты мелочен…  Всего тысяч сто и нужно…. Неужели, не занять? Да, я снова  ввязываюсь в авантюру, но если ты не хочешь что-то менять, то что остаётся… Жить и дальше на пять копеек, и во всём себе отказывать?!»
«Ну, а что ты мне предлагаешь? Ну давай не на пять… Как другие-то семьи живут, я не понимаю… Вроде, и машины покупают, и квартиры, и на отдых выезжают…  А у нас всё как в трубу, сколько бы не принёс… Я тебе ничего не говорю, но ты ведь всю свою зарплату на себя тратишь…»
«Приехали! Ты меня ещё, значит, попрекать вздумал! – изменив позу,  женщина скрестила руки на груди и прошла вглубь комнаты, – хочешь посчитаться, давай! Давай посчитаем, сколько твои родители помогают (при этом она изобразила пальцами жест, обозначающий «кавычки»), и сколько мои «вбухали» в эту квартиру: ремонт, сантехника, мебель…и продолжают «вбухивать», сколько на внука тратят посчитаем, потому что муж, он же отец, не справляется…
«Может, уже хватит «вбухивать»?! Всё-таки мы взрослые уже, и это наша жизнь… Справимся как-нибудь…» – открывая лоджию и закуривая, произнёс мужчина…
«Да в гробу я видела такую жизнь, слышишь? Век бы всего этого не видеть» ¬– женщина со всей силы хлопнула дверью и прошагала в спальню, даже не заметив семилетнего сына, стоявшего в коридоре…

***
 «Где я? Я ничего не вижу! – с ужасом проговорила про себя Светлана, когда ей наконец-то удалось «схватиться» за собственные мысли и осознать, что движение прекратилось. Перед её глазами постепенно проступали очертания какой-то комнаты, совсем не похожей, как ей показалось в эту минуту, на палату, где ей довелось провести предоперационные часы…   «Белоснежная, кипейно-белая… Совсем не та, жёлтая…», ¬– от беспокойных мыслей женщина, сама того не замечая,  инстинктивно вдавливалась в металлическую кровать.  Воспалённый мозг судорожно отмечал другие несхожести: вешалка – нет, её тут не было, вернее была, но стояла у другой кровати, дверь в смежную палату – была, а теперь – словно и нет: из неё никто не выходит… Ну, как же так, ведь была, была… «Что со мной?» – насколько это было возможно Светлана опустила глаза и оглядела себя: она была прикрыта таким же белоснежным, как и стены комнаты, одеялом, но только каким-то практически невесомым, словно его и не было, как, казалось, не было её самой…под ним… Светлана как будто не ощущала тяжести своего тела, тяжёлой, казалось, разбухшей, была только голова, лежащая  на подушке… «Синдром запертого человека….», – женщина словно подскочила от неожиданно страшного  воспоминания из прежней жизни… Перед глазами, яркими вспышками, замелькали интернет-страницы, в деталях рассказывающие о людях, ставших заложниками своих парализованных тел, о людях думающих, чувствующих, любящих, но потерявших всякую физическую связь с реальностью,  о «бабочках в скафандрах»…
 «И я как… они..? В скафандре? Не-е-е-е-т, не-е-е-е-е-т!» – кричала про себя Светлана, ничем не выдавая свой кромешный ужас… Ни одним движением – губ, глаз, рук… По крайней мере, ей так казалось. Словно и здесь, в этой неправдоподобно страшной ситуации сработал привычный инстинкт самосохранения:  и  гораздо легче догадываться о правде, чем убедиться в ней наверняка…
***
«Какую правду ты хочешь услышать, мам?» – молодая женщина резко «бросила» в трубку и присела на краешек  скамьи в сквере, что неподалёку от  дома. (Она частенько сидела на ней, под раскидистым клёном). «Какую-такую правду?..  Да какая разница? Я просто устала с ним жить. Просто хочу начать всё снова… С чистого листа… Без него! Нет, я не кричу… Ты просто никогда меня не слышишь… Да и папа тоже… Ну, не плачь, мам… Мама?! Ты слышишь, мама?! Тьфу ты. Трубку бросила… В своём репертуаре», – несколько секунд говорившая сидела неподвижно, как будто целенаправленно всматриваясь вдаль… Придя в себя, женщина припомнила, что у подобного состояния даже есть своё название в психологии – «суббета», и внутренне улыбнувшись новому «опыту», уверенно зашагала  в сторону маленького уличного  кафе. Под одним из ярких зонтиков изнемогала от ожидания её подруга, значительно старше по возрасту, но при этом на редкость  презентабельного вида.
«…И долго ты так собираешься «поживать»? Думаешь, он не догадывается о твоих двойных стандартах?» –  презентабельная дама неспешно отпила глоток из маленькой кофейной чашки.
«Двойные стандарты?! Смешно. Да может и лучше, если узнает… У меня уже нет сил… Если бы хоть надежда какая была, что изменится что-нибудь… Так ведь никакой! Влачим нищенское существование… А Игорьку и дела нет. Ну разве мужик он? Вот Дэн – я понимаю… Подарки, внимание… А тут…»
Дама задумчиво хмыкнула: «Ну да, ну да… Внимание, подарки… Извини, конечно, до этого я всё молчала, наблюдала… А ничего, что этот твой Денис глубоко женат? Это тебя нисколько не смущает? Или, может, это ему даже баллов прибавляет в твоих глазах?! Ну, типа, нарасхват?»  Секунду спустя  добавила чуть мягче: «Милая, ну нельзя же быть такой наивной… Ну что этот твой Денис?! Чемодан ведь без ручки: унесёшь ли далеко – попробуй!.. Никогда он из семьи не уйдёт, пойми ты… А с мужем твоим – какая-никакая, но стабильность…Да и как человек он неплохой…»
Молодая женщина, подорвавшись с места, даже не сразу нашлась, что ответить, лишь несколько секунд почти впустую жестикулировала  руками: «Я… Ты… Не ожидала, конечно…». Наконец, не найдя ничего более подходящего выпалила грубо, мерзко: «А тебе что чужое счастье покоя не даёт, да? Дева старая! Небось, ещё ручонки потираешь от удовольствия: дескать у меня не клеится, так пусть и у неё хреново будет… Да?»
 «Обидчица» привстала с места: «Ну зачем ты так, ты же знаешь, что я тебе счастья хочу…».  «Счастья? Знаешь, ты меня тоже словно не слышишь,  как и Игорь,  как  отец, маман – та ещё и трубку бросает… Словно, как в детстве, стою у окна – дома оставили из-за ангины – и с друзьями через стекло пытаюсь разговаривать… На пальцах… Открыть-то окно не разрешают… А они только губами шевелят: «Чего? Чего?» и хохочут… А мне так обидно от того, что даже не пытаются разобрать мои «знаки», им-то весело вместе, а я одна…»
***
Всё Светланино существо на какое-то время словно превратилось в одну сплошную радиоточку, «принимающую» тысячи сигналов извне, «реагирующую» даже на самый слабый из них… Чьи это голоса за стеной? Там, где была смежная палата… Низкие голоса, почти звериные, будто записанные на аудиоплёнку и проигрываемые в замедленном темпе…  Из раза в раз, из раза в раз, из раза в раз… Иногда они понемногу затихали, но в следующий момент снова появлялись, обрушиваясь страшным раскатистым громом-хохотом, заставлявшим женщину, что есть мочи сжимать глаза, сжиматься самой до размера тугого комочка… Бог знает, сколько продолжалась эта изощрённая звукопытка…Светлана потеряла счёт времени, вернее, даже забыла о том, что когда-то оно для неё существовало…
«А что, если я попытаюсь встать… Надо попытаться… А вдруг я не смогу… Если я в коме – я не смогу», –  ледяной холод пробежал по спине Светланы от одной только мысли о том, чем может закончиться этот эксперимент… И всё-таки  собрав волю в кулак, она распахнула  глаза, оторвала голову от подушки – и… села… И замерла в этом положении, боясь сделать ещё какое-то движение (вернее, что больше никакого другого сделать не сможет). В тот же самый момент на соседней кровати, где до того момента, словно никого и не было, кто-то пошевелился…

***
«Ну, не шевелись, Ден», – молодая женщина в ажурной сорочке  сидела верхом на лежащем ниц худощавом блондине, обхватив стройными ногами его бёдра,  и пальчиком выводила невидимые буквы на его же спине, – «Ну, давай же, что я написала?! Ну, на что это похоже?!»
«Хватит, малыш, мне пора», – слегка нервозно проговорил блондин, энергично выбравшись из «западни». Быстрым движением он натянул на себя дорогие брюки и рубашку, до этого момента аккуратно висевшие на  стуле… «Номер я оплатил за сутки, так что оставайся, сколько захочешь,– небрежно добавил мужчина, тщательно расправив складки на одежде, у зеркала, и перекинув через руку пиджак, – ну, давай, до понедельника! Скорее всего…»
«Дэн, я же наскучаюсь! Ну не раз же в неделю… – проговорила женщина, нарочито растягивая слова, привстав и облокотившись на локоть. –  Послушай, может быть нам поехать в субботу…» Внезапно она осеклась, побледнела и схватилась за низ живота с правой стороны: «О-о-ой, мамочки, как больно-то… Опять…»
Блондин глубоко вздохнул и закатил глаза. «Я же тебе уже всё объяснял, малыш, пока  не могу чаще… Работа, работа, да и Мартышке день рождения 7-го, пять лет всё-таки… Я должен быть с семьёй! Не нуди! И обратись уже к врачу в конце концов! Всё, давай! – блондин повернулся на одной ноге и исчез в дверном проёме.
Женщина в сорочке тихо опустилась на кровать и замерла в позе эмбриона… Нет, она не плакала… Да и что тут плакать, сама прекрасно понимала,  когда шла на эти отношения, что легко не будет… Ну, ничего, вода камень точит…». Вдруг,  вспомнив о чём-то, она потянулась к прикроватной тумбочке, за телефоном, на секунду задумавшись, не с первого раза, но набрала какой-то стационарный номер.
«Гинекологический центр? Да, здравствуйте. Я записывалась на приём и узи к гинекологу на 6-ое, могу я узнать, всё ли в силе?.. Да, к 15.30 могу, могу, подойду. Поняла. Спасибо».
Поменяв положение тела, в надежде на то, что станет полегче, женщина в очередной раз стала искать в мобильном интернете информацию о возможных причинах подобных болей… И в очередной раз зацепилась взглядом за слово «рак»… «Нет, не может быть! Откуда ему взяться?!»- проговорила она вслух растерянно и горько зарыдала от всего разом.

                ***
«Откуда она взялась?!» – недоумевала Светлана, с трудом фокусируя взгляд на  круглолицей женщине лет семидесяти пяти в нереально ярком, почти слепящем глаза, цветастом халате, которая привстав с кровати  также озабоченно разглядывала её саму… Секунда-две-три… не выдержав напряжения, Светлана медленно опустилась на подушку, продолжая следить за незнакомкой боковым зрением … Та снова села на кровать, стряхнула тапочки и, повернувшись к стене, улеглась калачиком… «Готова биться об заклад, что её тут не было», – подумала Светлана и беззвучно заплакала. «Может, мне привиделось? И никого там нет?! – спустя несколько минут заключила Светлана и снова попыталась проверить свою догадку. Совсем тихо, почти неслышно, Светлана поднялась с подушки… В тот же момент незнакомка в халате тоже снова села на краешек кровати, пристально взглянула на неё, сунула ноги в тапки и привстала…Светлана снова опустилась на подушку… Женщина – снова сняла тапки и легла…  Светлана снова… Женщина – снова… Светлана… Женщина…
«Боже мой, – Светлана словно онемела от внезапной догадки, – я как будто внутри  компьютерной игры, и я и эта бабушка – мы обе пиксельные… Вот она и поднимается, словно по алгоритму… Я встаю – а она поднимается, и всё, вот и вся моя роль… Подниматься и опускаться, подниматься и опускаться…»  «Господи-и-и-и-и», ¬– заголосила Светлана уже в полную силу, даже не замечая, что плачет уже не про себя, а во всеуслышание, и уж тем более, не испытывая радости от того, что может это делать…В тот момент она уже ничего не замечала, она снова летела в пропасть …
«Что это мы тут удумали?» – Светлана вдруг услышала рядом с собой отдалённо знакомый ироничный голос…

                ***

«К сожалению, я ничего не придумываю, такой порядок» ­ достаточно строго проговорил врач-гинеколог, зрелый мужчина лет 50 с хвостиком. –  сначала мы сделаем диагностику: определим общее состояние Вашего женского здоровья, исключим рак матки… А через некоторое время Вы снова  ляжете к нам уже на операцию по поводу кисты яичника… Ну, или в лучшем случае по её поводу… Будем надеяться, что Ваши боли – её  «рук» дело… «Да, да, я понимаю», -- совсем растерянно проговорила пациентка, машинально вертя в руках ключи с розовым котёнком… «Жду Вас завтра, к восьми  утра»…
Молодая женщина  вышла из городской больницы и медленно побрела в сторону того самого сквера, где ещё вчера состоялись  неприятные для неё  события: разговор с мамой,  с подругой…  И всё вроде осталось прежним: тот же цветущий май, тот же асфальт под ногами, да уже не было тем, что раньше. Словно время остановилось, и жизнь туманом заволокло, а сама она – тот самый Ёжик с узелком наперевес, ищет и никак не может найти Лошадку… Да и есть ли она, эта Лошадка…
 Горько усмехнувшись нелепому сравнению, женщина  села на скамейку, ту самую, свою, под клёном, где ещё недавно разговаривала по телефону с мамой… По инерции стала искать в сумочке телефон, но вдруг поняла, что даже не знает, кого набрать… Кто будет рад ей, кто поймёт и разделит её горечь… Дэн… Сегодня день рождения его дочери… Ну не убьёт же он за звонок! Ей ведь так плохо…Он так ей нужен…
Дрожащими пальцами женщина набрала знакомый номер и прижала телефон к уху… Один, второй.., десятый гудки. Бесполезно. Дэн не брал трубку. Глотая слёзы, звонившая набирала снова и снова. Неожиданно чирикнув, телефон известил о том, что абоненту пришло сообщение. Оно буквально пригвоздило женщину к скамье: «Ты охренела! Прекрати сейчас же! Позвоню, когда смогу!»…
«…Дим, ну, не хнычь, пожалуйста. Большой ведь уже. Просыпайся! Так надо. Ничего страшного, посидишь у соседей, с мальчишками поиграешь. Папа тебя заберёт вечером, я записку оставлю» - нервозно и громко говорила  женщина, впопыхах натягивая на сына футболку и спортивки. – «Ну и что, что они маленькие, ты –то будто большой сильно… Не трепи мне нервы…».
  Отведя полусонного сына к соседке, женщина положила записку для мужа на видное место на кухонном столе, взяла приготовленную сумку с вещами для больницы и неуверенно вышла за порог. В лифте она на какие-то доли секунды прислонилась к стене и, запрокинув назад голову, крепко-накрепко сжала глаза: неужели это всё происходит с ней на яву?!

***
Резко, от испуга, распахнув глаза, Светлана увидела перед собой круглолицую добродушную, до боли знакомую физиономию … «Ну, что? Как дела? Всё хорошо? А вот плакать точно не надо: я ж нервничать начну, а мне нельзя, перепутаю что – не тот наркоз кому-нибудь дам!» – засмеялся мужчина в ярко-белом халате, – ну-ка, пульсик померяем»… Через секунду Светлана почувствовала его пальцы на руке, и от этого, казалось навсегда потерянного ощущения, от того, что, получается, жива и все вокруг, должно быть, живые, она вцепилась в плечи доктора, произнося первые в «этой жизни» слова: «Вы только не оставляйте меня там больше, я буду самой хорошей, самой хорошей…». И ещё что-то, ещё что-то, такое же детское, наивное, сбивчивое, такое же искреннее…
А потом… Потом Светлана увидела в дверном проёме своего мужа, растерянного , взволнованного и такого родного, каким он давно уже, а может и никогда до этого не был…

«Вот ведь натерпелась… Маленькая моя», – приговаривал муж Светланы, сидя рядом на кровати  и ласково поглаживая её, всё ещё маловменяемую, по голове… По десятому кругу, с терпением муравья, тащащего на спине груз, в десятки раз превышающем свой вес, выслушивал мужчина сбивчивый рассказ Светланы о собственном коматозном злоключении, помогал ей доходить до уборной – та ещё пошатывалась, приносил чай… Когда ей стало немного полегче, слегка пожурил: «Светка, ну, ты, конечно, как ребёнок… Хорошо соседка «под пытками» раскололась, что в больнице, а то с работы пришёл – ни жены, ни сына…» Пока муж говорил, женщина словно впервые разглядывала его осунувшееся лицо,  натруженные руки, наспех вытертые от мазута, изрядно поношенные ботинки… «Когда он последний раз покупал себе обувь?», - промелькнуло в её голове. И от этой мысли ей стало невыносимо стыдно… «Димка сейчас у твоих, еле уговорил их дома остаться», - продолжал мужчина, - мать нервничает, накрутила себя… Ты уж позвони им сама, успокой…Ну, что ты плачешь, Светик, прекрати, я же это так, для порядка». Неожиданно даже для себя самой Светлана вдруг кинулась на грудь мужа, и, крепко обнимая его обеими руками,  так и замерла на мгновение или на … вечность…. 
… После раннего, как это принято в больнице, ужина, «бабочка в скафандре» вовсю хохотала вместе с бабой Любой (она сама просила её так называть), пожилой женщиной в цветастом халате, над запиской, которую написала сама себе после визита доктора на каком-то клочке бумаги и спрятала под подушку: «Здесь был врач». Видимо, она всё ещё сомневалась в реальности происходящего и хотела проверить это таким вот странным способом.
«А я смотрю, – продолжала хохмить баба Люба, -  лежит такая смирная, как спящая красавица, не то, что другие после наркоза - того и гляди с кровати сбежать норовят, а то и бранятся, как сапожники, уж я насмотрелась, частенько в больницах лежала…Думаю, никак преставилась! Ан нет - поднялась вдруг с места – глаза свои, синющие, выкатила на меня!»
***
«Проходите, вот Ваше место,» ¬– миловидная  пухленькая медсестра ласково указала женщине на металлическую кровать «а-ля совок» у окна в пустой трёхместной палате гинекологического отделения… Рядом был вход в смежную палату… Пациентка прошла к своему месту, села на «народное достояние», издавшее при этом душераздирающий скрежещущий вопль, обвела взглядом достаточно бедную больничную обстановку: выкрашенные в жёлтый цвет, изрядно потрёпанные стены, помимо кроватей, дышащие на ладан прикроватные тумбочки, вешалка – рогатка… Ей вдруг подумалось, что это просто преступление держать больных в таких условиях: ну разве возникнет у них здесь жажда жизни… «Хотя, с другой стороны, возможно, это хороший стимул побыстрее излечиться, аккумулировав все внутренние ресурсы… Кстати, да, верная методика…» - окончательно подытожила она с горечью. 
Время спустя, вернулась прежняя «сдобная» медсестра  с видавшим виды постельным бельём в руках… и  таким же цветастым фланелевым халатом… «Вот, держите, не фонтан, конечно, но уж не до жиру. Да, и вот ещё, вас сегодня кормить не будут – не заказываем на вновь поступивших, так что пусть Ваши родственники подсуетятся, принесут Вам вечерком что-нибудь лёгкое. Холодильник у нас есть. Всё равно ведь придут проведать…».
«Не придут, – тихо ответила молодая женщина, потирая глаза ладонью, словно они слиплись после долгого сна. – Не при-дут, – повторила она по слогам, еле сдерживая себя, чтобы не расплакаться…»
Медсестра, недоумевая, пожала плечами: «Ну, подруг попросите, подруги-то есть у вас…» - и спешно вышла из палаты…
Переодевшись в сорочку и халат, женщина плашмя легла на кровать и попыталась уснуть, чтобы меньше волноваться, считая, как овец, входящих в смежную комнату и выходящих из неё… Казалось, палата безразмерная, резиновая какая-то: столько вошло туда, а ни одного не вышло…  «Один.., два.., три…»
Сон был недолгим, буквально, через несколько минут, как показалось пациентке, зашла медсестра и попросила её подойти к малой операционной… Нарочито весёлый анестезиолог расспрашивал в «предбаннике» об аллергических реакциях, ещё о чём-то, постоянно шутил… Когда она уже лежала на операционном столе, сжавшись от страха в тугой комочек, ободряюще произнёс: «Ну что, Бойцова, поехали?!»

***
«Знаете, Светочка, я вот всё чаще о чём думаю, – тихо, казалось, что больше для себя самой произнесла баба Люба, лежа на кровати после завтрака, -  мы всё тут о наркозе, наркоза боимся… Да может, и жизнь наша, порой, словно под ним проходит, как в «калейдоскопе» этом Вашем… Деньги надо заработать, квартиру купить, машину, на отдых, как все, съездить, и ещё,  ещё… Изо дня в день ¬гонка – «по спирали», со свистом, стремительно… Людей за этим всем не видишь, не слышишь… Господи прости! А потом вдруг бац! – и открываешь глаза  –  и понимаешь: разбился «калейдоскоп», рассыпался по полу  цветными стёклышками… А у тебя, маленькой и беспомощной, ничего больше и нет… И, порой, никого… Что-то расфантазировалась я!  А по-простому, всё вынести можно, любые сложности, если рядом есть те, кто по голове погладят, да чай нальют…Даже если неидеальные они… Да и есть ли они, идеальные-то?! А остальное всё  – наносное…»
Днём бабе Любе наконец-то принесли результаты анализов на онкологию (мурыжили её почему-то несколько дней), они оказались положительными… Рак матки с единственным обнадёживающим обстоятельством, что на ранней стадии… В ближайшие время должен был решиться вопрос о направлении женщины в областной онкоцентр…
Муж и сын бабы Любы, приехавшие сразу, как только смогли, не отходили от неё ни на шаг, держали за руки, подбадривали… Казалось, за считанные часы оба сравнялись в возрасте, «почернели»…
После их отъезда и даже ночью (Света, часто просыпаясь,  прислушивалась к неровному дыханию соседки) баба Люба пролежала в одной позе, не снимая цветастого халата… И тапочек…
На следующее утро Светлане разрешили пойти домой: слава Богу, результаты анализов оказались хорошими, ей предстояло только удаление кисты. Она спешно засобиралась, неаккуратно заталкивая  вещи в сумку, как будто кто-то в последний момент мог остановить её и оставить здесь. Боковым зрением наблюдая за бабой Любой, пристально, бесцельно и безотрывно смотрящей в окно, ей было неловко за свою плохо скрываемую радость…
Напоследок Светлана подошла к соседке и крепко обняла её: «Я Вам обязательно позвоню, баб Люба, скоро, вы яблочки мои ешьте – я на столе Вам оставила, и не грустите, всё обязательно будет хорошо…». Еле сдерживая подступившие слёзы, она окинула взглядом палату, но не для того, чтобы проверить, не оставила ли здесь что-либо (говорят, примета плохая!), ей ведь всё равно предстояло ещё сюда вернуться, для чего-то другого… и уверенно шагнула за порог.