Вечность

  На лавочке под яблоней, в старом дворике сидело три алкоголика. Двое уже спились, поруганные и забывшиеся. Третий, крупный мужчина с седой бородкой, в берете, с аристократичной небрежностью накинутом на пальто шарфом - художник Сутягин. 
 

- Я обязательно запечатлю тебя маслом! - Сутягин глотнул «Столичной», сочно откусил помидор. - Обязательно в масле, мастихином! Крупными мазками!
- Курить дай, Маэстро! - алкаш в старом пиджаке с поднятым воротом протянул трясущуюся руку.
 
 
  Закурили.
 

- Ты где преподавал, Стёпа?  - Сутягин глубоко затянулся.
- В универе, высшую математику, бл..ь! - ответил тип в пиджаке, поправляя очки с намотанным на одну из дужек лейкопластырем, ставшим уже скорее чёрным, чем белым, гладким, потерявшим свою текстуру.
- Ну и хрена, ты, Собакевич дошёл до жизни такой? До пенсии, как до Луны...
- А я не доживу до пенсии! Сралась  мне эта пенсия - аберрация жизни, мать её!
- Зря, Собакевич. Зря себя похоронил! Но я напишу тебя, маслом! Увековечу!
- Наливай, Мастер!


  В пластмассовые стаканчики полилась «Столичная». Все выпили, кто легко, как нектар, кто через силу, испытывая одномоментно неодолимую жажду и отторжение.


  Третий алкаш молчал, он был просто алкашом. Никогда не работал. Его ниоткуда не выгоняли. Он сам себя выгнал. Сын профессора, изобретателя, мамы - домохозяйки. Единственный, поздний ребёнок. Кто знал, что родился алкаш - Иннокентий?


  Иннокентий сидел и ни о чём не думал, просто бухал с художником и математиком...


  Вечерело. Горожане шли с работы, их дети из школ и институтов. Спешили, забегали в продуктовые магазины и овощные лавки.


  Только трое алкашей никуда не торопились, Сутягин продал диптих, в портфеле лежат две «Столичной» и килограмм помидоров. В кармане две пачки дешёвых сигарет, зажигалка и ВЕЧНОСТЬ...


  15.09.2021