Капкан для Терпсихоры 7

          Глава 7. В которой Фёдор разговаривает с каучуковым человеком.
                Пятница.

                ***

Полина Грицай, пришедшая на класс вместе с Егором, спросила, занимая у станка место рядом с ним:
- Ты уже общался с полицейской ищейкой?
- Нет, пока бог миловал.
- Ну, если он все-таки начнет и к тебе приставать со всякими расспросами, ты молчи, ничего ему не рассказывай.
- А что я могу рассказать, если ничего не знаю?
В центр зала вышел педагог, пожилой полноватый мужчина, и несколько раз хлопнул в ладоши, призывая учеников к вниманию.
- Ну и правильно. Держи язык за зубами и все будет нормально, надеюсь, пронесет, - кивнула хорошенькой головкой Полина и встала в первую позицию.
- Что, боишься потерять кормушку? – не удержался и съехидничал Егор.
- Да ты и сам, по-моему, неплохо освоился в этой кормушке - ответила девушка, и в глазах ее сквозила насмешка.

Егора бросило в жар. А балерина одарила его торжествующей многозначительной улыбкой. Зазвучала музыка. Под команды педагога он выполнял движения, а сам с ужасом думал, что шило в мешке не утаишь. Если Полинка пронюхала, то ему конец, скоро весь театр будет знать.
- Егор, не спи! – оторвал его от тягостных дум окрик педагога, и он с усилием выпрямил спину, заставляя себя быть внимательным, не отставать от музыки.
Но сегодня с самого утра все шло наперекосяк. Он никак не мог сосредоточиться на уроке. Тело механически повторяло привычные с детства движения, а в голове крутились совершенно ненужные мысли. Егор вспомнил их последний разговор с Мартой.

После репетиции он переоделся и ждал ее внизу, в вестибюле. Но балерина задерживалась. Егор посмотрел на часы и уже собрался доставать телефон и звонить этой копуше, но по лестнице зазвучали шаги, и он увидел идущих рядом Марту и Леопольда Теодоровича. Старик улыбался, демонстрируя в улыбке шикарные искусственные зубы, и что-то нашептывал девушке на ушко, поддерживая рукой под локоток. Марта слушала и кивала.

Егор сразу почувствовал недоброе, уж слишком сладкой была улыбка Леопольда, как у кота, подбирающегося к беспечной пичужке.
- Хорошо, Леопольд Теодорович, до свидания, - попрощалась с меценатом балерина и тут только заметила своего друга, повернулась к нему. А Леопольд, продолжая улыбаться, неспешным шагом пошел в сторону администрации.
- Что он от тебя хотел? – поинтересовался Егор, не сумев скрыть тревогу в голосе.
- Пригласил выступить на приеме у него дома.
- Надеюсь, ты отказалась?
- Почему я должна отказываться? Я тоже хочу заработать, как и все.
- Нет, Марта, ты туда не поедешь! Я тебе запрещаю! – заявил Егор тем строгим голосом, каким иногда разговаривал с младшей сестрой.

Марта усмехнулась и вскинула на него свои синие глаза.
- Запрещаешь? Серьёзно?! Ты мне не отец, не брат и не муж, чтобы что-то запрещать, Егор! Мне деньги нужны. У меня мама болеет.
- Ну ты же знаешь, чем может кончиться эта поездка! - Начал заводиться Егор.
- Сам-то ты не отказываешься подзаработать, и спокойно ездишь в этот замок Дракулы.
- Ты же знаешь, мне ничего не грозит, потому что я неприкасаемый. А вот ты…
- И со мной ничего не будет. Вон Полинка регулярно туда ездит. До сих пор жива, здорова, и роли хорошие получает, и контракт у нее самый выгодный. Чем я хуже?
Они вышли на улицу, и февральский ветер сразу швырнул им в лицо пригоршню колкого снега. Девушка подняла повыше воротник пуховичка и надвинула на глаза капюшон.
- Марта, я не хочу, чтобы ты туда ехала! – повторил попытку остановить подругу Егор, преграждая ей дорогу и, одновременно, закрывая от ветра. – Ну, хочешь я дам тебе денег. Сколько надо?
- Ха-ха! – засмеялась девушка. – Миллионер нашелся. Ты же дом только купил. И вообще хватит командовать! Думаешь, если ты звезда, то можешь приказывать другим?
- При чем здесь звезда? Я просто не хочу, чтобы моя девушка попала в грязную историю!
- Вот своей девушке и приказывай, а я не твоя девушка! – сказала, как отрезала Марта и пошла в сторону метро, оттолкнув его со своего пути.
- Ах, значит так? – обиделся Егор. – Ну и езжай куда хочешь, раз ты теперь не моя девушка. Как бы локти потом кусать не пришлось!

Они часто ссорились в последнее время. Он пытался заботиться о ней, опекать, помогать и в обычной жизни, и в работе, а она воспринимала его заботу, как давление и навязывание своего мнения, считала, что он пытается задавить ее своим авторитетом. Присутствовала и ревность, ведь поклонников, а особенно поклонниц у Егора было несравнимо больше. Он чувствовал, что отношения их подходят к концу, но верить не хотел, считал, что все еще можно исправить. Но последние ее слова воспринял как пощечину. Ну и пусть делает, что хочет, маленькая самоуверенная дурочка!

Откуда ж ему было знать, что это действительно были ее последние слова, обращенные к нему. Больше никто в театре Марту не видел. Через пару дней Леопольд собрал труппу и объявил всем, что Марту пригласили танцевать в Сидней, и она спешно улетела в Австралию. Никто ему не поверил, но все промолчали. А Егора с тех пор мучила совесть, что он отпустил ее одну в полную неизвестность, не уберег, не защитил. Плевать, что они уже были не вместе, но бросать ее на произвол судьбы было с его стороны подлостью и предательством.
- Егор, да что с тобой сегодня? – донесся до него встревоженный голос педагога. – Ты не заболел часом? Музыку-то слышишь?
- Да, Владимир Станиславович, извините, со мной все в порядке.
Он заставил себя встряхнуться и сосредоточиться на движениях.


Фёдор медленно шел по длинным коридорам, пытаясь сориентироваться в театральных лабиринтах. Он опросил несколько человек из руководства театра и хотел пообщаться с артистами. Но почти все были на занятиях. Пришлось ждать, а потом искать репетиционный зал, где заканчивалось занятие классикой.
Получив расплывчатые указания «Идти сначала прямо, потом налево, а потом туда…» от уборщицы со шваброй в руках, он шел и думал: «Вот что интересно, все здесь такие любезные, так хотят помочь, так сочувствуют бедной пропавшей девочке, но еще никто не сообщил мне хоть что-нибудь стоящее, что помогло бы в ее поисках, ёжкин кот!»

В длинный коридор выходило три одинаковых двери без всяких опознавательных знаков. Пока капитан полиции раздумывал в какую их них постучать, одна из дверей распахнулась и в коридор вышла группа молодых артистов в трико и балетных купальниках. Они не обратили на Фёдора никакого внимания, повернули и пошли по коридору в противоположную сторону, что-то обсуждая.
Фёдор прокашлялся и громко произнес:
- Простите пожалуйста, - парень и девушка, шедшие последними остановились и повернулись к нему. – Где я могу найти Егора Сотникова?
- Он еще там, - парень махнул рукой на дверь, из которой только что вышел.
- Спасибо, - кивнул Фёдор и потянул дверь на себя. Артисты пошли дальше по коридору.

Это была совсем небольшая комната, скорее тамбур перед большим залом. Свет, падающий через высокое узкое окно, освещал серый линолеум на полу и несколько обычных стульев вдоль голой стены. Возможно, здесь артисты оставляли свои вещи, входя в класс. На полу сидел, сложив ноги по-турецки, парень в черном трико и белой футболке.
- Здравствуйте, вы Егор Сотников ? – официальным тоном спросил Фёдор.
- Он самый.
- Капитан Денисов, - представился полицейский. – Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
- Пожалуйста, задавайте, - покорно кивнул артист. – Только, если вы не возражаете, я продолжу, а то через пятнадцать минут у меня репетиция.
- Да, конечно.

Фёдор сел на один из стульев, положив папку с документами на колени, которую таскал с собой, и попытался сосредоточиться. Но получилось плохо, потому что танцовщик выделывал на полу такое, что у Фёдора глаза на лоб полезли. Сначала он вытянул ноги в шпагате, плавно переходя из продольного в поперечный шпагат, и снова в продольный, но уже повернувшись корпусом к другой ноге. Потом согнул правую ногу и положил ее на пол перед собой так, что колено лежало на полу, а стопа как бы продолжала вытянутую назад левую ногу. Не вставая с пола, а словно перетекая из одной позы в другую, Егор поменял ноги.

Фёдор, как завороженный, следил за тем, как танцовщик сел, выпрямив спину, согнул ноги в позе лягушки и прижал стопы друг к другу в вертикальном положении, а колени прижал к полу, ладонями сжав стопы. Получилось что-то вроде позы лотоса, но доведенной до абсолюта, потому что нормальный человек так сидеть не мог. Фёдор тряхнул головой, отгоняя от себя морок нереального, и спросил:
- Вы были знакомы с Настей Хохолковой?
- Хохолковой? – поднял на него глаза Егор. – Это такая блондинка из кордебалета? Да, был, но не близко. Мы просто танцевали в одних спектаклях и здоровались друг с другом.
- Она пропала около двух месяцев назад.
- Я слышал об этом.
- Откуда?
- Да весь театр только об этом и говорит. А я же не глухой.
Артист встал и пододвинул к себе стул, но садиться на него не стал. Он, к несказанному удивлению Фёдора, снова сел на шпагат. Вот только одна нога осталась на полу, а вторую он положил на стул и легко пружинил, словно был сделан не из мышц, костей и сухожилий, а из упругого пластика или даже резины. «Каучуковый он что ли, ёжкин кот?!» - подумал про себя Фёдор и снова стал спрашивать:
- У вас есть какие-то предположения, куда могла деться эта девушка?
- Нет. Откуда? Я ее не настолько хорошо знал. Вам лучше поговорить с артистами кордебалета, с кем она вместе танцевала, - подал вежливый совет Сотников, вставая и вытягивая ногу вертикально вверх, параллельно руке, и застыл в этой позе.
- Уже спрашивал. Никто ничего не знает, - вздохнул капитан. – Просто исчез человек, растворился, не оставив никаких следов. Но ведь так не бывает. Даже самый ловкий и хитрый преступник оставляет следы на месте преступления, а тут…
- Вы думаете, здесь есть что-то криминальное? – спросил Егор, медленно разворачивая ногу и вытягивая ее параллельно полу на уровне пояса.
- Пока не знаю, но история очень странная.
- Согласен. Странная.

Выражение лица звезды балета, да и голос были совершенно отрешенными, сосредоточенными на чем-то другом, недоступном Фёдору. Возможно, он внимательно прислушивался к ощущениям в своем теле, чтобы определить, какую еще мышцу надо растянуть. Артист просто вежливо поддерживал беседу, не вникая в ее суть. Так они бы могли беседовать о погоде. Сентябрь в этом году стоял на редкость теплый и солнечный.
- А что произошло с Мартой Мацкевич? – задал вопрос Фёдор и сам удивился мгновенной перемене в собеседнике. Лицо у того напряглось, он сжал губы и отвел глаза в сторону.
- При чем здесь Марта?
- Она же тоже пропала, но на несколько месяцев раньше.

Егор неожиданно прекратил свои упражнения на растяжку и сел на соседний стул, достал полотенце из сумки на полу и вытер им вспотевший лоб.
- Официально нам объявили, что Марта уволилась из театра, приняв предложение работать за границей.
- Вы не верите в эту версию, - произнес Фёдор как утверждение, внимательно наблюдая за собеседником.
- Нет, - очень тихо произнес Егор и мотнул головой, - не верю.
- Почему?
- Мы долго танцевали с Мартой вместе, она была моей партнершей, очень хорошей партнершей, самой лучшей, - в голосе его мелькнула печаль, даже тоска, и Фёдор понял, что двух артистов связывало нечто большее, чем совместная работа, – и она мне ни словом не обмолвилась о предложении из-за границы. Насколько я ее знал, если бы такое предложение поступило, она бы не выдержала и проболталась, похвасталась бы.
- Ну, могла из суеверия молчать до последнего, чтобы не сглазить, - вставил Фёдор.
- Сомневаюсь. Но даже если и так, то меня бы она предупредила, что увольняется. Не сбежала бы, как Золушка с бала. И потом…

Егор метнул на капитана странный взгляд, будто хотел что-то сказать, но не решался, даже закусил нижнюю губу, помолчал минуту, раздумывая, но все-таки сообщил.
- Она оставила кое-что.
- Что?
- Сейчас покажу, - и полез в свою сумку с вещами, достал и показал Фёдору, держа на раскрытой ладони маленького игрушечного медвежонка, весьма потертого и захватанного руками. – Это ее талисман. Она всегда брала его с собой в гримерку перед спектаклем и никогда бы не оставила, уезжая в другую страну. А этот медвежонок остался лежать в ящике ее гримерного стола. Его никто не заметил, а я забрал. Вдруг она вернется и будет искать?

Артист поднял на полицейского совершенно несчастные глаза, а Фёдор прочитал во взгляде умоляющий вопрос: «Она ведь вернется?»
- Вот значит как, - буркнул Фёдор, потянувшись к медвежонку. – Можно я его возьму?
- Нет, - убрал руку с зажатой игрушкой артист, - если только у вас нет постановления суда на изъятие, или как там у вас называется.
Постановления, конечно, не было, не было ничего, даже уголовного дела. Но Фёдор своим полицейским нутром чувствовал, что эта игрушка является уликой какого-то преступления. Он хотел убедить парня отдать ему медвежонка, хотя и сам не знал зачем.
- Извините, у меня начинается репетиция, я должен идти, – сказал Егор, убирая «улику» в сумку.
- Если вдруг что-нибудь вспомните или услышите от других по поводу Хохолковой, позвоните мне, пожалуйста. – Фёдор протянул танцовщику свою визитку.
  Сотников быстро сунул визитку в сумку и вышел в коридор.



Годом ранее.
Сколько же в музыке Хачатуряна мощной энергетики, страсти, думала Эвелина, аплодируя стоя в директорской ложе вышедшим на поклон исполнителям балета «Спартак». Рассматривая кланяющихся артистов, она отметила про себя, что Мише Бородулину в роли Краса не хватило коварства, а Марина Землемерова в роли Эгины была слишком целомудренна, что не соответствовало идее постановки. А вот Егор – Спартак был великолепен! Она любовалась его красотой, гордостью и достоинством. Настоящий вождь, лидер! Ах, она и сама пошла бы за таким в полную опасностей неизвестность!

Этот молодой и очень талантливый танцовщик пробуждал в ее душе давно позабытые чувства. О, она отлично знала, помнила, какое ощущение восторга и легкости охватывает, когда ты стоишь на краю сцены под гром оваций и крики «браво!!». Когда сотни, тысячи глаз зрителей смотрят на тебя с обожанием, и ты чувствуешь себя божеством, сошедшем с небес. Как под славящие тебя фанфары вырастают за спиной крылья и хочется взлететь, и парить в облаках над всей человеческой суетой.

Он был вождем восставших рабов, а она… Она чувствовала себя рабыней, пленницей в золотой клетке. Как же она устала от удобства и роскоши, от душной, навязчивой и неизменной любви старого мужа, от барской скуки и безделья! А ведь этот мальчик, этот молодой и сильный Спартак, мог бы и ее освободить, нет, не от роскоши и удобства (от этого избавляться не стоит), но от скуки точно. Ей так не хватало в жизни страсти, ярких эмоций. И Егор должен это понять, ведь они оба с ним Артисты, любимцы сцены, выросшие в лучах софитов. В них обоих течет одна кровь – гениальность!
- Великолепный спектакль! – заключила Эвелина, едва смолкли аплодисменты, а занавес на сцене опустился. – Лео, я хочу лично поздравить артистов. Пойдем за кулисы!
- Пойдем! – не стал возражать Леопольд Теодорович. Успех артистов и спектакля в целом он воспринимал на свой счет.

Спускаясь по устланным красной ковровой дорожкой ступеням, мадам Францева уже чувствовала, как родство душ толкает их с Егором в объятия друг друга, как в их сердцах загорается ярким пламенем любовь, как вскипает кровь в жилах от страсти… Да, влюбиться бездумно, отчаянно, слепо! Что может быть лучше? Что еще может наполнить ее существо жаждой жизни?
Подходя к двери гримерки премьера, она уже успела составить в своем воображении картину ближайшего будущего, наполненного до краев шекспировскими страстями. Не подумав постучать, Эвелина распахнула дверь.

- Егор, это было великолепно! Публика в восторге! – заявила она с порога, забыв, что в двух шагах за спиной спешит за ней муж.
Молодой артист медленно поднялся из-за стола, перед зеркалом которого уже успел снять грим. Лицо его отражало крайнюю степень растерянности. Эвелина раскрыла объятия навстречу своей мечте. Но парень, облаченный в балетный костюм, только попятился.

- Я еще не видела лучшего Спартака, мальчик мой. Твой триумф непременно надо отпраздновать! Собирайся, едем в поместье и будем гулять до утра! – И это был призыв, почти приказ, который не обсуждают.
- Спасибо, конечно, Эвелина Павловна, - чуть оправившись от растерянности, вызванной внезапным появлением четы меценатов в гримерке, пробормотал Егор, - но никуда я не поеду.
- Почему?..
Он не бросился в ее объятия, не рассыпался в благодарностях, стоял и смотрел на нее странным взглядом со смесью удивления и досады.
- Извините, но сегодня у моей девушки день рождения, и мы собирались отпраздновать в компании близких друзей.
Его девушки?
У него есть девушка?!
Эвелина почувствовала, как эмоциональная волна, на гребень которой она только что взлетела, швырнула ее оземь и окатила ледяным холодом с головы до ног. В спектакле у Спартака была возлюбленная Фригия. И в этой роли Эвелина уже видела себя. Но нет, место возлюбленной восставшего раба было уже занято. Почему-то она этого не ожидала. Надо было что-то сказать, что-то насмешливое, высокомерное, дерзкое, но язык прилип к нёбу, губы свело судорогой, и Эвелина Павловна лишь фыркнула, гордо вскинула голову и, повернувшись на каблуках, вылетела из гримерки, чуть не сбив с ног Леопольда.

Она не шла, а летела по коридорам и лестницам театра, не замечая ничего вокруг. Щеки пылали, точно ее ударили по лицу. Её, Эвелину, великую и неподражаемую актрису, любовь миллионов зрителей! Да глядя на нее – королеву, - этот мальчишка должен был забыть всех девушек на свете, ибо никто не мог с ней сравниться ни в красоте, ни в таланте.
Выбежав на улицу из фойе театра, Эвелина Павловна огляделась по сторонам в поисках машины. Тут же к ней подкатил черный мерседес, и шофер Владик выскочил, засуетился, распахивая перед ней полированную дверцу. Эвелина уселась на заднее сиденье и бросила Владику:
- Домой!
- А как же Леопольд Теодорович? – обернулся к ней водитель, выпучив на хозяйку удивленные маленькие голубые глазки.
«Черт! Я совсем забыла про мужа!» - с досадой подумала Эвелина, но это помогло ей справиться с нахлынувшими эмоциями.
- Позвони ему, скажи, чтобы поторопился. Я устала и хочу домой!

Но звонить не пришлось: Леопольд Теодорович уже спешил к машине.
- Куда же ты убежала, дорогая моя? – спросил он, усаживаясь рядом с женой. От быстрого шага сердце его сбилось с привычного ритма, а дыхание стало хриплым, как у астматика. – Даже толком не поздравила нашу звезду.
- Как видишь, звезда оказалась чрезвычайно занятой! – не скрывая возмущения фыркнула Эвелина. – День рождения у его девушки. Кстати, кто она такая, эта девушка Егора Сотникова?
Эвелина заставила себя не смотреть на мужа, потому что ей очень хотелось схватить его за плечи и трясти, пока не вытрясет имя соперницы. Но она с притворным вниманием наблюдала, как за оконным стеклом мелькают желтые круги фонарного света, мимо которых проезжала машина.

- Точно не знаю, - ответил Лео, - кажется это Марта Мацкевич. Они в последнее время часто танцуют вместе, ну вот, наверное, и сдружились. Молодость! Так часто бывает в этом возрасте. Совместная работа, общее дело соединяет людей.
- Значит Марта Мацкевич?..
Эвелина произнесла это имя уже ненавидя, чувствуя его ядовитый вкус на языке. Ей хотелось со злостью плюнуть под ноги, но Эвелина Павловна сумела себя сдержать.
- Сколько ей лет?
- Марте? Лет двадцать пять. Она совсем еще девочка, моложе Егора.
Моложе Егора… А значит на много моложе ее, Эвелины. Так вот в чем дело!.. Эвелина Павловна вытащила из сумочки телефон и набрала номер.
- Нюша, - громко рявкнула в трубку, - ты записала меня на прием к Войтковскому? Нет?!! Я же тебя просила записать! Какого черта я держу тебя при себе, если ты ничего не можешь сделать?!
Она отключила телефон и со злобой запихала обратно в сумочку, прошипела сквозь зубы:
- Старая дура, бездарность! Выгоню к чертовой матери!

http://proza.ru/2021/09/16/1637