Твари дрожащие или право имеем?

          ТВАРИ ДРОЖАЩИЕ ИЛИ ПРАВО ИМЕЕМ.

Вредный я человек, дотошный, недобрый... Уж скоро как сорок лет таков – поздно меняться, правда?

Зашел днысь разговор о евреях и их роли в истории и структурах советского режима, и набросились на меня друзья – пламенные сионисты – за то, что позволил себе сказать вслух в общем-то известные вещи: и в структурах ВКПб, и в реалиях революции и Гражданской войны, и в последующем механизме сталинских репрессий собратья, увы- увы, играли роль весьма не лицеприятную... то есть ведущую, ключевую, но не лицеприятную... И если всё же учесть, что советский трудовой лагерь совсем не редко представлял собой действительность куда более жуткую и нигилистичную, чем нацистский концентрационный лагерь наподобие Заксенхаузена, то увы-увы, вдумавшись не предвзято, иной собрат с фамилией, заканчивающейся на «штейн» или «енкель», если и был чем-то лучше Р. Гесса, достославного коменданта Освенцима, то точно не так уж и на много. И увы – были мои соплеменники далеко не всегда жертвами, далеко не всегда, а иногда – самыми заправскими палачами... Ну и услышал я всё, что принято говорить в этих случаях – антисемит мол, как и всякий плохой еврей, и т.д... Обычные для здешних мест, пламенных еврейских сердец, патриотизма, вакханалии идентичности и прочего вещи.

Про роль евреев в революционном движении и их месте в структурах ВКПб сказано так много, что грех повторяться... Грех вспоминать о роли Л.Троцкого в революционных и постреволюционных событиях со всеми их ужасами, и что именно Троцкий, а не Ленин, был символом революции в 18 и 19 годах... Грех вспоминать, что именно Я.Свердлов впервые озвучил политику «раскулачивания» и «расказачивания», а после ранения Ленина, подписывал постановление ЦИК о превращении Советской Республики в единый военный лагерь и дополнительное к нему постановление о «красном терроре»... И если вспомнить, какие реалии несла с собой борьба за «мировой прогресс» и «всеобщую справедливость», то увы – и роль оных, и даже «самых простых и искренне верующих», предстает в свете неблагоприятном, сомнительном...

А вот некоторые подробности участия соплеменников в структурах НКВД были очень неприятным открытием.

И если учесть весьма неприятное – факт, что ведущие историки, философы и политологи совершенно справедливо приравнивают нацистский и советский режимы, их механизмы и структуры, масштаб их жертв, то деятельнейшее участие соплеменников в механизмах советского тоталитаризма, может произвести впечатление очень и очень дурное...

Статистика в разных исследованиях приводится разная... но бог с ней, со статистикой то – дьявол ведь кроется в подробностях...

Фамилией Генрих Ягода никого не удивишь. Достойный этот человек, руководитель НКВД с конца 20-х по 36 год, стоял в истоках разработки и опробования «лагерной экономики» – экономики смерти, труда заключенных и узаконенного рабства. Он опробовал эффективность труда заключенных, он создавал систему ГУЛАГа,  он впервые разработал и внедрил практику «незаконных методов ведения допроса и следствия», в НКВД под его руководством СС командировало сотрудников для изучения опыта в создании системы концлагерей... Лагеря и труд заключенных, как орудие производства, были опробованы на строительстве «Беломорканала», за осуществление которого Ягода имел орден... за 20 месяцев грандиозного строительства, на рабочих площадках погибло 110 тыс. человек... Излишне напоминать, что все великие стройки 30-х годов, включая БАМ, представляли собой «лагерное производство», структуры и методы которого создавались под руководством этого достойнейшего человека... И если главными подручными сталинских репрессий по праву называют дуэт Ежова-Вышинского, то автором механизма был несомненно Генрих Ягода... А всемерно поддерживал его, отметим ради справедливости, очень не безызвестный тесть, буревестник революции, великий русский писатель, волжак и человек из народа, близкий друг Шаляпина и Ленина – Максим Горький.

«Большим террором"» обычно называются 37-й и 38-й года... За два эти года согласно статистике репрессий было арестовано и осуждено около полутора миллионов человек, причем расстрельные приговоры с приговорами на длительные срока заключения, распределились приблизительно пополам. Жертвой чисток «большого террора» стал и сам Ягода, а так же большинство его функционеров-подручных, соратников в создании «экономики и индустрии ОГПУ».  В бытность Генриха Ягоды Генеральным комиссаром НКВД – должность, в армейском ранге приравниваемая к маршальской –  с 34-го по 36-й год было арестовано и осуждено около 530 тыс. человек: сравнительно мало. В 31-32-ом годах Ягода становится ответственным за осуществление и завершение политики раскулачивания и коллективизации, лично контролирует высылку крестьян с Кубани. Давно и обще признанным фактом считается, что именно эта политика и ее методы спровоцировали голод на Украине и юге РСФСР в 32-33 годах. Когда голод становится катастрофой, Генрих Ягода становится лично ответственным за политику препятствования бегству крестьян из мест, охваченных голодом... Комментарии тут излишни...   
Подробности труда и быта, отношения к судьбе человека в созданном под руководством Генриха Ягоды механизме «экономики ОГПУ» хорошо известны и не могут не потрясать. По сути, они совсем не многим отличаются от устройства и повседневности лагеря Освенцим и иных нацистских лагерей смерти и концентрационных лагерей, с той лишь разницей возможно, что там, в качестве «конца пути» для отработавшего человеческого материала, были запланированы газовые камеры и крематорий, то есть технологически продуманная «утилизация материала», а в лагерях ОГПУ об «утилизации» заботились меньше – ставка делалась на заложенную в чудовищных условиях труда и содержания «естественную убыль» с последующим беспорядочным захоронением по месту.

Приятно это кому то или нет – но фигура Еноха Гершовича Иегуды, то есть Генриха Ягоды, основоположника механизма советских репрессий 30-х годов, при пристальном и беспристрастном взгляде на нее, вполне соотносима по ее чудовищному облику и значению с персоной Адольфа Эйхмана – точно так же, как несомненно сопоставимы механизмы массового порабощения и уничтожения, созданные обоими. Прежде всего – по беспредельному нигилизму в отношении к человеку, его жизни и судьбе, заложенными в основании системы, по поставленности умертвляющего труда на технологически продуманный конвейер, по масштабу жертв.

Мысль эта неотвратимо приходит ко всякому, кто хоть немного знакомится с подробностями. Поэтому наверное, польский писатель Вальк, посетивший СССР в 50-х годах, увидев папиросы «Беломорканал», произнес: курить папиросы «Беломор» – это почти тоже самое, что курить папиросы Освенцим.

Но бог с ним, с Ягодой то... да и с Кагановичем, который будучи ближайшим сподвижником Сталина, одним из авторов украинского Голодомора 1932-33 годов, при этом «должностей в силовых структурах не занимал и непосредственного участия в репрессиях не принимал»... Персонажей, достойных внимания хватит и без них.
Проблема такова, что ближайшие «сподвижники и соратники» Г.Ягоды по созданию ГУЛАГа и «экономики труда заключенных», ключевые фигуры в описываемом механизме, могущие служить символами механизма сталинских репрессий в той же мере, в которой Гётс и Гесс по справедливости стали чудовищными символами машины нацистского геноцида, были так же «соплеменниками»... Трагическая ирония фактов такова, что имена Берманов - Матвея, Бориса и Якова, Френкеля, Фирина и многих иных, речь о которых пойдет ниже, у жертв машины репрессий или у выживших в ее жерновах, вызывали ничуть не меньший ужас, чем у последующих жертв Катастрофы имена Менгеле или Гесса.

По истине, речь идет о почти символических фигурах злодеев, которые в морали и идеологии породившего их общества, политического режима были вовсе не «злодеями» – а героями, эффективными управленцами, выдающимися строителями социализма и служителями общественного прогресса. Парадокс? Нисколько... Ведь и слово «нацист», «фашист» в эпоху расцвета было вовсе не именем нарицательным  и символом вселенского зла, а синонимом патриотизма, гражданской и социальной полноценности человека...

Проблема в том, что в тридцатые годы начальство ГУЛАГа, состояло, увы, из соплеменников, кадровые офицеры НКВД, руководившие основными структурами, так же были евреями.

Увы – это факт. А факт, как известно, упрямая вещь.

С 1937 года начальником ГУЛАГа, то есть человеком, стоящим во главе чудовищного механизма, был Я. Берман. До 1937 года – его брат Матвей Берман. Третий брат, Борис Берман, был наркомом внутренних дел БССР, членом Белорусской тройки в 37-38 годах, источники называют его ответственным за гибель десятков тысяч граждан БССР во время репрессий в урочище Куропаты.
Главой Иностранного отдела НКВД, отвечавшего, в частности, за связи с Коминтерном, международную террористическую деятельность в виде «революционной борьбы», «устранение врагов» и т.д. в конце 20-х начале 30-х годов был Абрам Слуцкий.

Далее следует шестерка руководящих офицеров НКВД, упоминаемых А.Солжениценым в «Архипелаге ГУЛАГ». Когда А.Солженицын перечисляет имена символических «злодеев» репрессивной машины НКВД 30-х годов, ставших притчей во языцах, увы - он не называет ни одной не еврейской фамилии.
Замначальника ГУЛАГА – Фирин Самуил Яковлевич

Начальник лагерей железнодорожного строительства и глава стройки БАМа – Нафтали Френкель. Этот достойнейший человек, в отличие от многих иных участников системы переживший самые страшные годы, "чистки" и репрессии, благополучно закончивший жизнь в конце 50-х в статусе персонального пенсионера, был автором концепции умертвляющего труда, обретшей воплощение во всей практике ГУЛАГа, а так же впоследствие и нацистских лагерей смерти. Ради справедливости и правды стоит отметить, что в практике российского государственного строительства сия концепция конечно же не нова и связана с общими чертами русской ментальности и культуры, идеологией великодержавничества и неотвратимым от всего этого нигилизмом в отношении к единичному человеку. О «русских косточках», то есть о десятках, хотя наверное и сотнях тысяч смертей, на которых стала сеть русских железных дорог времен расцвета русского искусства, слезоточивых романов Тургенева о дворянской любви и толстовских повестей-мемуаров, писал еще Некрасов, как известно, имея в виду ту же самую политику и практику, которую через почти век, в гораздо более чудовищных масштабах, возродил советский тоталитаризм. Справедливость и правда требуют при этом сказать, что автором идеи возрожденного, обновленного использования означенной политики, ставшей основой ГУЛАГа и репрессий, был в духе времени, его морали и безумных химер именно скромный вор и заключенный, уроженец Одессы, а впоследствие один из ключевых функционеров советской тоталитарной и репрессивной системы Нафтали Френкель.

Один из начальников ГУЛАГа – Коган Лазарь Иосифович.

Начальник ГУЛАГа Карелофинской ССР – Раппопорт Яков Давыдович. Этот же достойнейший человек пятнадцатью годами ранее зарекомендовал себя в качестве исполнителя политики «красного террора" в Воронежской губернии, а концепция умертвляющего труда была опробована им по истине со вдохновением. Данные Солженицына таковы, что среди приданных ему для эвакуации в Новороссийск крупных заводов политических заключенных, среднегодовая убыль составляла сто процентов. 

Жук С.Я – достойнейший человек, выдающийся инженер, главный инженер строительства нескольких каналов в 30-е годы... которые осуществлялись трудом заключенных и вылились в многодесятитысячные человеческие жертвы...
Увы. Эти люди, будучи видными и заслуженными деятелями органов ЧК и НКВД с длинным послужным списком, вместе с тем были создателями, соавторами советской машины «трудолагерей», которую трудно не назвать системой «лагерей смерти».

Увы. И это список не полон, хотя и его достаточно, что бы роль соплеменников в механизме сталинских репрессий была очевидна...

Замнарокома внутренних дел во времена становления машины ГУЛАГа и НКВД – С.Агранов, помимо прочего – следователь ВЧК, подписавший единолично приказ о расстреле Н.Гумилева.

Начальником славнозвестной «лаборатории ядов», советским доктором Менгеле, другими словами, был так же достойнейший соплеменник – Григорий Моисеевич Майрановский.

Соплеменникам в чине от майора до полковника, принадлежит так же руководство множеством районных, областных и республиканских НКВД в самые страшные годы репрессий.

Коган, Аперт, Заковский, Фирин, Кацнельсон, Балицкий, Гогель, Финкельштейн, Фридберг, Райский, Мехлис, Абрампольский, Файвилович, Залигман, достозвестный Дерибас, Фельдман и Леплевский – всё это имена начальников региональных или окружных управлений ГУЛАГа или высокопоставленных офицеров НКВД на ключевых должностях. Увы. Леплевский Израиль Моисеевич, в частности – был одним из организаторов процессов Карла Радека и Зиновьева-Каменева.

Имена И.М.Леплевского и Б.Бермана – первого как высокопоставленного офицера аппарата НКВД Белоруссии,  а второго з- как наркома ВД Белоруссии, связываются с урочищем Куропаты – массовым захоронением жертв политических репрессий 30-х годов, включающем в себя по разным оценкам от 30 до 250 тыс. жертв.

Всего – более 30 имен высокопоставленных офицеров и функционеров на ключевых постах в структурах НКВД и ГУЛАГа, на тех должностях, которые определяли облик процессов и событий. И это только наиболее известные факты и лица. Факты более "полевые", так сказать, способны вообще содрогнуть

Н.Ежов, как справедливо подчеркнули в разговоре пламенно сионистские друзья, евреем не был, точно так же как еврейство первого коменданта Соловецкого лагеря и начальника управления лагерей ОГПУ Эйхманса – факт не доказанный. А вот Плинер Израиль Израилевич, начальник ГУЛАГА в 37-38, ближайший сподвижник Н.Ежова, заплативший за близость ему головой – увы, евреем был. Равно как принадлежал к соплеменником секретарь Ежова, один из организаторов репрессий 37-38 года в Москве, унесших более сотни тысяч человеческих жизней.

Попытка упирать на ключевую роль Сталина в организации и инициировании репрессий, подобна в данном случае доводам нацистских преступников времен Нюрнберга, наподобие гессовского «мы должны были слушать фюрера, а не философствовать».

Конечно, статистика – вещь упрямая, но доступная манипуляциям. Согласно статистике, процент евреев в рядах НКВД был не так уж велик, по численности они стоят на третьем или четвертом месте среди народов СССР. Однако, как  показывают факты, главными функционерами в структуре ГУЛАГа И НКВД на протяжении 30-х годов в значительной мере были именно офицеры-евреи, в чине от майора до генерал-майора.

К чему я всё это? Не всё ли равно? Какое дело может быть до нескольких сотен или пусть даже тысяч выродков народу, который дал... Ну, мы знаем, что дал... Тем более, что от рук идеологически мотивированных подонков еврейского происхождения, по словам современных раввинов – лишь сменивших одну тоталитарную модель модель существования и сознания на другую, наряду с русскими, украинцами и белорусами, гибло бесчисленное множество обычных евреев, советских граждан? Но дело в том, что.... Дело в том, что если приглядеться беспристрастно, то многие из названных выше достойнейших персонажей, были по сути никак не менее преступны и чудовищны, нежели такие символы нацистских преступлений, как Гётс или Гесс... И для сотен тысяч жертв, значительно раньше Гётца и Гесса, они были тем же самым... И созданный ими, опробованный ими в эксплуатации механизм репрессий был ничуть не менее чудовищен, нежели нацистский механизм массовых убийств... Часто – более.

Дискуссия, породившая этот текст и заставившая меня сидеть до глубокой ночи за источниками, рыться в именах и подробностях судеб редкостных подонков, началась с пафосных утверждений, что «евреи всегда были жертвами», «ничего подобного ужасам концлагерей нет и не было в истории» и значит – «мы имеем право на»... И далее обычно следует глубокомысленное молчание относительно того многого, на что мы имеем право. А часто, и в последнее время в особенности, вместо молчания разворачивается откровенный медийный и общественно-политический визг касательно того, на что мы таки имеем право. И когда вникаешь в содержание слов и пафосной риторики, невольно содрогаешься, ибо под "имеем право" обычно провозглашается тот же набор преступлений и преступных установок, который в те годы стали чудовищной пляской абсолютного зла. И как и в те годы, на благочестивых берегах Леванта, это зло пытаются преподносить в качестве национального и государственного добра, патриотичной и национально идентичной морали и т.д. Так вот – увы, нам, увы. Евреи, и правда, как правило и более всего были жертвами – бесправия, гонений, притеснений, преступлений против человечности... Многие из нас, однако, были вовсе не жертвами, а палачами. И были не менее чудовищными злодеями в глазах жертв, чем достославные нацистские преступники... И созданные при их участии механизмы смерти, порабощения и массового уничтожения, были не менее чудовищны, нежели изобретения нацизма... И в благоприятных условиях определенного социально-политического строя, потомки раввинов и талмудических мудрецов совершенно беспрепятственно превращались в самых заправских палачей и чудовищ. Ущемленное национальное самолюбие, в котором сила и величие пропорциональны безмерности злодеяний, может быть довольно – будучи народном гонимым и притесняемым, породившим ученых, писателей, композиторов и музыкантов, еврейский народ подарил истории немало персонажей, которые, случись по прихоти истории процесс «нюрнберг-2», посвященный преступлениям советского тоталитаризма, вполне стали бы на нем знаковыми обвиняемыми.

Увы – дети народа, ставшего жертвой одного из страшных геноцидов в истории, в то же время были соавторами, ключевыми фигурами и исполнителями геноцида не менее чудовищного... Нравится кому-то или нет – эти люди являются преступниками ничуть не меньшими, нежели известные персоны событий конца 30-х первой половины 40-х годов в Германии... Причем именно соавторами, а не только исполнителями - по утверждению историков, созданная Г. Ягодой реальность ГУЛАГа многократно превосходила ожидания и директивы Сталина...

Увы – народ, более всего страдавший в истории от нацизма и ксенофобии, до сих пор свято пестует и лелеет в качестве основ его сознания, морали и культуры, идентичности, самосохранения и существования самый чудовищный нацизм и праисторическую, подчас просто звериную, доходящую до уровня откровенного нигилизма ксенофобию, с пафосом превратил это в национальную идею и мифологему, в религиозную веру. И с пафосом национального ренессанса утверждает ныне означенное в качестве не просто духа, а законов, норм и морали, настроений и практики повседневности, реалий общественно-политической жизни государства Израиль. Впрочем, признание в голос и адекватная оценка этих реалий, которые их идеологами и строителями преподносятся именно в качестве национального ренессанса, обретения страной национального характера и прочих, несомненно достойных и должных вызывать всемерное и всеобщее сочувствие вещей, с не менее истеричным и праведно-патриотичным, являющимся вечным лицом настоящей национальной идентичности пафосом, клеймится… ну конечно же – антисемитизмом. Кто бы и сомневался.

Получается та несомненная и возмутительная очевидность, что с конца 20-х  и по конец 30-х годов (не углубляясь в славные будни Революции и Гражданской войны), во главе репрессивной машины ОГПУ-НКВД и ее звеньев, в истоке превращения этих структур в автономные и государственнообразующие, стержневые, стояли «лица еврейской национальности», которые при иных исторических обстоятельствах вполне могли бы быть признаны виновными в преступлениях против человечности.
Почему всё это вообще надо обсуждать?

Потому что увы – маска «вселенских жертв» давно и умело используется как индульгенция не только для риторики «борьбы за национальное выживание», «расширение жизненного пространства нации» (границы 1967 года – это границы Освенцима), «сохранения национального характера государства» и т.д., а для совершенно реальной политики оккупации, национальной дискриминации, растянутого во времени «лайт-геноцида» или «геноцида в белых перчатках». Более того, всякие попытки в голос говорить о истинном смысле утверждающих себя общественно-политических реалий порождают пафос о «святотатстве», «посягательстве леваков на запретные и священные темы», «танце на костях» и т.д. Счесть лозунгов и доводов, которыми фашиствующая, патриотично-пафосная, национально аутентичная и лживо-ханжеская мразь, на берегах Леванта ни чем не отличающаяся от нее же в среднем течении Днепра или Волги, посреди амстердамских дамб или гористой французской глубинки, оправдывает и преподносит моральными и святыми самые уродливые, подчас чудовищные вещи, обычно не дано.

Кажется, что когда заходят дискуссии о том, на что мы «имеем право» – помимо всего остального, о чем надо помнить, и о чем мы хорошо научились помнить, превращая память в совсем недурную разменную монету политических и идеологических манипуляций, нам бы надо помнить и об этом: далеко не героическом и не лицеприятном…

Иерусалим, сентябрь 2016 года.