Дом на воде. Глава 12

Глава 12

Прошло еще две недели, пока Люси смогла, твердо и уверенно держась на ногах, как следует прогуляться по округе. Деревня ей очень понравилась - типично английская, маленькая и невозможно уютная. Живописные коттеджи, лавочки, аккуратные кривые дорожки... Люси нравилось гулять здесь, наблюдать за людьми и... думать. Именно здесь, а не за серыми стенами какой-нибудь больницы все время думать, пытаться вспомнить и надеяться, что это, наконец, случится - она вспомнит, кто она такая. Но что, если ее прошлое не стоит того что бы о нем знать? Что, если станет только хуже? Думая так, Люси без Лори даже не пыталась искать номера больниц и госпиталей, в одном из которых ей могли сделать операцию. И ведь искать пришлось бы по всему соединенному королевству! Конечно, логично было бы предположить, что нашли ее неподалеку от какой-то более или менее подходящей больницы. Но что, если это не так? Совсем не так? Она ведь даже не представляет, что с ней могло случиться! И когда только вернется Лори?! Мало того, что она уже очень соскучилась по новой подруге, мало того, что как-то действовать она может только при ее поддержке - еще и Алекс!
Это становилось просто невыносимо! Он заботился о ней, пичкал пирожными, таскал бесконечные дурацкие мягкие игрушки, считая почему-то, что Люси должна их обожать, без конца спрашивал, оделась ли она достаточно тепло, поела ли она, как ее голова. Нет, если бы только все это исходило от человека, нравившегося, человека дорогого и милого сердцу! Но исходя от Алекса, это выводило из себя до такой степени, что, когда он решился поведать Люси о своих чувствах, когда заявил, что все равно будет ждать ее, любит ее больше всех на свете, он не вызвал этим не только благодарности или сочувствия. Омерзение - вот, что она почувствовала, успев крепко устать от его бесконечных бесполезных ухаживаний, жалоб на худую судьбу и выражений непонимания, чем же он ей так не нравится. Порой ее просто тошнило от него, от его голоса, от жестов, манеры есть, двигаться, смотреть телевизор. А уж то, как он начинал рассуждать о жизни, о людях, о своих принципах вызывало в Люси невыносимую волну протеста. И как ей быть? Как избавится от ставшего ненавистным дома, от жалости к бедной миссис Брокльхерст, которая просто не заслуживала такого сына? Невыразимая тоска одолевала Люси, тем больше, чем дольше она находилась в доме Алекса. А он все терся возле нее, не отпуская ни на шаг повсюду стараясь ее сопровождать, попросту навязывая свое общество. И все-таки однажды она получила настоящий подарок!
Вещи из ее сумки давно были перебраны и ничего нового в ее догадках о прошлом ей не дали. А сама сумка стояла под ее диваном. И вот однажды, моя пол, Люси выдвинула ее и, как обычно, поставила на стул. Да видно, неудачно - сумка перевернулась и брякнулась на пол. Люси подняла ее и тут на крашеные половицы из сумки вывалилась маленькая вещица, похожая на брелок. Люси повертела ее в руках, машинально залезла в сумку и в маленьком кармашке, который раньше оставался незамеченным, обнаружила... наушники. Маленькие наушники, вставлявшиеся прямо в уши. А брелоком оказался плеер. Бог знает, как Люси вспомнила, что это такое и как им пользоваться, но усевшись посреди пола, она вставила наушники в уши, подключила к плееру и нажала на кнопку.
...Как завороженная, Люси слушала песню за песней и не чувствовала даже, как слезы катятся и катятся из ее глаз. Она не узнала голос, не понимала, что за музыку слушает, но эти песни так нравились ей, что дрожь охватила все ее тело, сердце щемило, отвечая каждому такту, внимая этому завораживающему сипловатому голосу, то ироничному, то трагичному, то нежному до такой степени, что казалось ей, она чувствует дыхание на своих губах, трепетную ласку теплых рук.
-О, Господи! Господи, что это?!.. - шептала она, не в силах справиться с собой и не желая избавляться от этих слез, согревших, растопивших ее сердце и каким-то неведомым образом подаривших надежду.
И как только выдалась минута, когда Алекса не было рядом, Люси бросилась в лавчонку, где торговали лазерными дисками. Протянула плеер продавцу, симпатичному светловолосому парню.
-Что здесь записано? - спросила она. - Вы можете сказать?
-А-а, у вас эта забавная, слегка устаревшая модель, на которой нет экрана, воспроизводящего плейлист! Погодите минутку…
И он подключил плеер к компьютеру, на дисплее которого высветились имена исполнителей и названия песен.
-Ну, как же! Здесь у вас все альбомы "Креста", альбом Гая Барроу, альбом Фрэнки Найта, спетый вместе с Кетрин Дебург, и два альбома Роберта Трента. У него их несколько выходило, но эти два, пожалуй, самые лучшие. Поздравляю, это прекрасные записи замечательного качества! Кто-то очень постарался записать их для вас.
-"Крест", Фрэнки Найт, Гай Барроу, Роберт Трент... - бормотала Люси, как заклинание, чувствуя, что эти имена что-то значат для нее. Но что?..
-И что я слушала последним?
-Воспроизведение было остановлено на первом из альбомов Трента. "Счастливые дни", мисс. Так он называется.
-Спасибо вам! Большое спасибо! - прошептала она и выскользнула из магазина совершенно растерянной.
Не прошло больше ни одной ночи, которую Люси провела бы без плеера! Она слушала и слушала без конца, засыпая лишь под утро совершенно счастливой. Голос Трента неизменно трогал ее, но услышав "Крест", Фрэнки Найта, она поняла, что накрепко влюбилась в эту музыку - столько неизмеримого ничем удовольствия она получала, уходя в их мир, видя то, что, Люси уверена была, не видел никто больше. Хотя, как она узнала, поклонников у группы оказалось немало. Но что же, что же еще? Почему эта музыка так действует на нее? В чем здесь дело?
Как-то вечером Люси, по обыкновению теперь, слушала плеер. Старушка Брокльхерст смотрела телевизор, а Алекс где-то задерживался. Люси встала было с дивана, чтобы налить чаю, как дверь открылась, и вошел Алекс, шурша, как обычно, пакетами, набитыми продуктами. Деловитый и хозяйственный, он прошел на кухню. Люси слышала, как он моет руки, как наливает себе суп. Сложив свой ужин на поднос, Алекс принес его в гостиную, уселся на диван Люси - он стоял напротив телевизора - и обратился к Люси:
-Ты не против, если я тут примощусь около тебя? Ненадолго. Только поужинаю.
-Сиди, сколько захочешь, - ответила Люси и вышла на кухню за чаем.
-Я тут, мама, затеял небольшой ремонт, - услышала Люси.
-А что-то сломалось, сынок? - Люси еле расслышала голос старушки.
-Да нет, ничего. Дело в моей комнате. С окном надо что-то сделать - подтекает, да и половицы все скрипят. Обои бы еще поменять... Здесь-то, да в твоей спальне сделали уже, а моя так и осталась.
-Делай, конечно. Давно пора!.. Только где же ты спать будешь? Диванчик на кухне продавленный, да крохотный совсем, а здесь Люси спит. Как же быть?
-Здесь и буду спать.
-Как это? Где? Сюда больше ничего не поставишь. И Люси в мою комнату не поместишь, места тоже нет.
-Диван этот раскладывается. Вот и поспим с ней на нем вдвоем.
Чашка едва не вылетела из рук Люси. Этого только и не хватало! Он спятил что ли совсем?!
Она буквально вбежала в комнату вне себя от возмущения.
-Что это ты придумал, Алекс?!
-Ничего страшного, Люси! - мягко он попытался ее успокоить. - Я не позволю себе ничего лишнего. Или ты мне не доверяешь? Разве я хоть раз заставил тебя усомниться в своей порядочности?
-Нет, Алекс, такого не было. Но ты должен понять, что твоя затея совершенно бредовая. Как я так вот спать смогу? Ты подумал?
-Я не стану тебе мешать! И потом, это ненадолго. Максимум - на неделю.
-Нет, это невозможно! Миссис Брокльхерст, скажите вы ему!
-Но что я могу возразить, деточка?! - отозвалась старушка с беспомощной улыбкой. - Ремонт Алексу в комнате давно уже нужен, а поспать по-соседски на одном диване - не так уж и страшно. Мой сын - воспитанный человек!
-Ну, конечно! - Люси поняла, что ей просто больше ничего не остается, как принять эту ситуацию, как неизбежность.
Вот только внутренне она просто содрогалась при одной только мысли о том, что этот мужчина, которого она и мужчиной-то назвать не решилась бы, теперь будет спать рядом и никакого покоя, никакого сна!
Пришлось лечь в одежде. Иначе Люси себе этого не представляла. Отвернувшись к стенке, она сунула в уши наушники и завернулась в одеяло по самую макушку. Включила музыку. Только это могло ей помочь, только это теперь успокаивало и согревало!
...Люси почти уснула, когда кто-то тронул ее за плечо. Она вздрогнула, а когда проснулась окончательно, инстинктивно, одни рывком отодвинулась.
-Что... что тебе надо?
-Господи, ну, то ты так дергаешься?! Я только хотел пожелать тебе спокойной ночи, Люси. Думал, ты не спишь еще.
-Спокойной ночи! - отозвалась Люси как можно более спокойным тоном.
Алекс помолчал.
-Ну... неужели ты совсем вот так плохо ко мне относишься?
-Алекс, я прошу тебя! Мне очень хочется спать! Тебе же на работу вставать. Давай в другой раз поговорим.
-Когда, Люси?! В последнее время ты только и делаешь, что слушаешь этот плеер, и ничего больше слышать не хочешь… Я уже жалею, что купил для него зарядное устройство!..
Люси не знала, что уже возразить, и молилась лишь, чтобы и он все-таки, решил уснуть. Алекс молчал, а когда Люси немного расслабилась уже, она вдруг почувствовала, как рука Алекса под одеялом гладит ее спину.
-Алекс, прекрати!
-Но что такого я тебе сделал?! Просто погладил. Мне так приятно дотрагиваться до тебя! Ты сама такая приятная, такая красивая, Люси! Прошу тебя, не отвергай меня! Я же все для тебя сделаю, во всем помогу.
-Алекс, мне ничего не надо. Я только спать хочу сейчас.
-Я тоже хочу спать, Люси. Я с тобой хочу спать. Обнять тебя, ласкать...
Алекс придвинулся еще ближе и, обняв Люси, силой повернул ее к себе. Тут только, в какой-то дикой панике, перемешанной с омерзением, Люси почувствовала запах спиртного. Кажется, виски. Она попыталась оттолкнуть Алекса, но у того хватило силы удержать ее.
-Отстань от меня!! Слышишь? Отстань! - рычала Люси.
-А сколько уже можно?! Сколько ты мне еще нервы будешь мотать? Я спас тебя, я все для тебя делаю, подарки без конца, пирожные эти... А ты только плеер свой и слышишь, музыку свою идиотскую! Да-да, я знаю, что у тебя там - группа, которой уже нет и никогда не будет, потому что, не будет этого Найта, распущенного, зажравшегося выпендрежника...
Алекс кричал приглушенно еще что-то, но Люси уже не слушала. Как только могла, она отпихнула его, соскочила с дивана и бросилась вон, на улицу, сжимая в кулаке свой плеер.
Сердце ее бешено стучало, отдаваясь в висках, сотрясая грудную клетку. Добежав до калитки, Люси рухнула на скамеечку и попыталась отдышаться. Закрыла глаза и снова увидела то, что и выбросило ее сюда, прочь от этого ничтожества Алекса. Люси увидела влажные, нежные темные глаза, грустные, наполненные таким трепетным светом, что в груди у Люси щемило. Сладко, невыносимо трогательно.
-Фрэнки! - прошептала Люси, не успев даже понять, откуда пришло это имя и это чувство, вывернувшее ее душу наизнанку.
-Господи, Фрэнки!.. Кто же ты? Где ты? Где?!
И вдруг из ниоткуда или, может, из зазвеневшего воздуха Люси услышала:
-Я здесь... - тихий голос. - Я с тобой, девочка, дорогуша моя...
-Мой родной! - вырвалось у Люси вместе со слезами.
В ту и во все следующие ночи, пока Алекс делал свой дурацкий, нарочито срочный ремонт, Люси спала на крохотном продавленном диванчике на кухне. Не имея возможности свободно вытянуть ноги, расслабиться, она, тем не менее, прекрасно высыпалась. Только вот снился ей один и тот же сон - в холодном, промозглом тумане бежала она, догоняя кого-то, кого даже разглядеть не могла. И только гулкие шаги где-то вдалеке, в кромешном сумраке, конца которому так и не было...


...Кружка с позабытым и давно остывшим чаем сиротливо маячила на подоконнике открытого окна. Голубоватым отсветом экран компьютера отражался на лице Алекса, на застывшем его выражении изумления, досады, безвыходной злости.
Ремонт в комнате был доделан, Алекс снова спал у себя, а Люси на своем диване в гостиной. Вопреки его опасениям, Люси никуда не делась - не убежала из дому, не исчезла, по-прежнему жила в его доме, помогая по хозяйству миссис Брокльхерст. На столике в гостиной - неизменный пакет с надомной работой, которой Люси недавно занялась, на подставке - пяльца с вышивкой. Все было по-прежнему, почти совсем так же, как до его выдумки с ремонтом. Алекс прекрасно понимал - идиотской выдумки. Но как же ему хотелось ее! Стоило ей появиться поблизости, стоило ему почувствовать ее запах, услышать голос, увидеть, как облегает простенькая кофточка ее грудь - все, дыхание его останавливалось, в паху загоралось что-то и тянущее, томительное ощущение, сладкая боль выворачивали его изголодавшуюся сущность наизнанку. И видел он, точно наяву, как извивается она под ним, как стонет, отдаваясь, как мнут и терзают его пальцы ее грудь и как рывками, с рычанием, изо всех своих так долго копившихся сил, он входит и входит в нее так, что голова ее невольно валится и валится с подушки, а ему так горячо, так влажно, так невыносимо в ней... Только с той ночи, как выбежала она на улицу, как вырвалась от него по-прежнему недоступной, Люси больше не разговаривала с ним. Ни единого слова! Что бы он ни спрашивал, что бы ни говорил, с чем бы к ней ни обращался. Люси стала зарабатывать своей надомной работой, покупала продукты, какие-то вещи для себя и для дома, став независимой от него, а от этого еще более недосягаемой. Ему не в чем было упрекнуть ее, не к чему придраться. И тогда Алекс пошел по другому пути - он решил выяснить, что же такое она слушает, что вызывает столько счастья, столько волнения и света в ее лице. То есть, о группе "Крест" он, конечно же знал, как и любой британец. Слышал вскользь какие-то песни, которые не возымели на него никакого особенного действия. Алекс уважал более ранних "Жуков", джаз и музыку тридцатых-сороковых годов. Простенькие, незамысловатые песенки, фокстроты и танго, под которые так легко мечтать. Пусть немного приторно, но за то без претензий. "Крест" оказались непонятны для него. То явный глэм ранних песен, доходящий до харда. То что-то совсем замысловатое, неосязаемое, исполненное непривычным голосом Фрэнки и настоящим хоралом остальных вкупе с не имеющим границ фальцетом Трента. То что-то близкое к "Жукам", то к Элвису, то даже к тем самым песенкам тридцатых, исполнявшихся высокими, чуть гнусавыми тенорами. Нечто совершенно невообразимое, претенциозное, не входящее ни в какие рамки и определения! Такое вместить в свои мозги Алексу было просто не под силу! Он слушал и слушал альбом за альбомом, замечая, как с годами менялся и креп голос Найта, какими мощными и профессиональными становились песни, оставаясь столь же непостижимыми в своем обаянии. И тогда Алекс открыл интернет и принялся читать о каждом из четверки все, что можно было найти. Всматривался в фотографии четверых парней, таких чудных, ярких, необычных в своих странных костюмах, с длинными волосами, увешанных побрякушками, а Найт - еще и с подведенными глазами, накрашенными черным лаком ногтями. Позже волосы оказались острижены, костюмы сменились джинсами, майками, рубашками, кожаными куртками, но обаяние так и осталось непостижимым. А скорее, недостижимым. Экзотическая и в то же время, такая теплая, лучистая красота Найта. Яркая, какая-то именно "звездная" привлекательность Трента с его огромными, бездонными глазами цвета моря на Карибах. Бесконечная симпатия Донни Дрейка и что-то необыкновенно тонкое и романтичное в облике Гая Барроу... Алекс всматривался в них, понимая, что тем же, так же всеми обожаемым "Жукам", все же, далеко до этих четверых, влюбивших в себя полмира, внесших в привычное что-то совершенно волшебное и неповторимое, заставлявшее сердце стучать чаще, возможно, тревожнее, сильнее, но восторженнее. И ни одной мрачной, печальной песни! Даже те, что несли в своем содержании некую грусть, были светлы, не ввергая в тоску или отчаяние. Но Алекс был из тех людей, кого пугают штормы и грозы, кого ночь загоняет под крышу, в кровать, кто боится выделиться, показавшись смешным и необычным, кто ни за что не прыгнет с парашютом лишь для того, чтобы сначала сердце в пятки, а потом дикий, ни с чем несравнимый восторг полета... А еще этот человек думал о том, что же знает или помнит о "Кресте" Люси? Знает ли она сейчас их лица? Может, просто нашла этот свой плеер в сумке, включила и слушает потому, что нравится, и все? Об этом теперь, когда она хранила в его присутствии абсолютное молчание, оставалось лишь гадать... Но через несколько минут Алекса бросило в жар, и, застыв, он уставился в экран, забыв о принесенном чае с любимым лимоном. Страница Трента подходила к концу, мелькали заметки о его сольных концертах, вышедших альбомах, каких-то моментах личной жизни, дополненных фотографиями. "...Похоже, на днях, а именно 13-го марта, жизнь мистера Трента, легендарного ударника "Королевского Креста", подверглась двум взрывам одновременно. Первый прогремел к концу проходившего в одном концертных залов Лондона концерта, данного "Крестом". О подробностях этого инцидента информировали все средства массовой информации Соединенного Королевства, успокаивая поклонников любимой миллионами во всем мире группы тем, что никто из участников коллектива не пострадал. Ну, а второй взрыв, судя по последним событиям, ставшим известными нашим корреспондентам, случился в личной жизни Роберта, когда-то знаменитого красавчика-блондина, украшавшего "Крест", а теперь мэтра мирового рока, прославившегося не только мастерством ударника, но и своими сольными проектами. По нашим данным, спасением своей жизни во время взрыва на концерте мистер Трент обязан некоей мисс Люси Майерс, которая буквально закрыла его собой от града осколков, получила серьезные травмы и теперь находится в одном из столичных госпиталей. Однако, это далеко не все! На этом история не закончилась. Как свидетельствуют очевидцы из числа персонала госпиталя, мистер Трент не отходил от постели мисс Майерс, находившейся в состоянии комы, несколько дней. Когда же молодая и хорошенькая, по отзывам тех же очевидцев, женщина пришла в себя, внимание мистера Трента не ограничилось простой благодарностью спасенного к спасительнице. Похоже, сердце пятидесятилетнего музыканта и любимца женщин дрогнуло всерьез и между ним и мисс Майерс возникли очень и очень нежные отношения. Опубликованные ниже фотоснимки позволят нашим читателям убедиться в этом воочию...
Ниже красовалась пара фотографий, сделанных, очевидно, из окна, расположенного напротив окна палаты мисс Майерс. На первой мистер Роберт Трент, которого невозможно было не узнать - настолько четким был снимок - сидел на стуле возле больничной койки, на которой, опершись на подушки сидела женщина с перебинтованной головой. Кажется, они беседовали. Причем, мистер Трент держал женщину за руку. Держал так нежно, что это было заметно даже на фотографии. А на втором снимке Трент сидел уже на койке и, трепетно обнимая мисс Майерс, целовал ее, заботливо придерживая ее забинтованную голову... И уж если Трента невозможно было не узнать - спасибо отличной фототехнике корреспондента - то и мисс Майерс... Это была Люси. Вне всякого сомнения!
Алекс вглядывался в эти снимки, не в силах отвести взгляд, с каждой секундой убеждаясь, что это не мираж и не ошибка, что это правда и прошлое Люси перестало быть загадкой, неразрешимой, скрытой во мраке амнезии тайной. Люси Майерс существовала, имея свой адрес, документы, друзей и знакомых, работу и очевидную близость с мужчиной, о котором мечтала не одна женщина в Великобритании. И Люси, о которой Алекс грезил с таким вожделением, с такой острой потребностью осуществления своих желаний, оказалась одним лицом с этой мисс Люси Майерс... Она не должна ничего узнать! Не должна! Ни за что! Алекс вскочил, подошел к подоконнику и оперся о него ладонями. Взглянул на чай, сделал несколько жадных глотков и прикурил сигарету... Остатками разума, логики Алекс, конечно же, понимал, что узнать правду обо всем этом для Люси являлось лишь делом времени. Рано или поздно правда, либо сама вернется к ней, либо всплывет каким-нибудь, совершенно неожиданным, как нож в спину, образом. Да та же Лори, эта здоровенная стерва, заявится сюда с этой новостью! И никуда от нее не деться, не спрятаться за запертой дверью, ведь мама так дружит с семьей Лори, с этой сумасшедшей рыжей семейкой. Лори всегдашний гость здесь, помощница в домашних делах, средство от одиночества и источник всех новостей Рипена. Мама ни за что не откажется от ее общества!.. Что же делать?! В компьютер Люси не залезть. Она, конечно, может вспомнить, как это делается, но в его комнату она и не заходит. Чурается теперь даже его вещей! Алекс бросил окурок в недопитый чай и, с остервенением стуча по клавишам, поставил на компьютер пароль...