Подушечка

сКот Сойер негодовал: занять любимую подушечку стало очень сложно. То на ней храпит наглая собачья морда, блаженно улыбаясь и причмокивая, выжив перед этим Котриарха - да даже не выжив, а вытеснив! Приходит, вздыхает, смотрит своими медовыми глазками и со всего размаха плюхается сверху, бедный сКот отскочить едва успевает. "Ну чего ты? - миролюбиво спрашивает собаченька. - Оставайся, рядом-то уютнее!". Ага, уютнее! Какой там уют, когда то лапами перебирает, то ухами дёргает, то зубом цыкает? А ещё может и вуф-вуфкать! Ну на фиг, подальше от неё спокойнее! А теперь ещё наглый чёрный подкидыш спать на подушечке повадилась! Здесь, говорит, удобно! Конечно, удобно - столько лет старался, колдунства котовые намуркивал. И для чего? А? Неужели для того, чтобы всякие наглые бабы его с любимого места гнали?! А ведь были ж времена...

Сойер зажмурился, вспоминая, как был единственным, самым любимым, самым чудесным котиком у мамочки. Самое-самое котячество он вспоминать не любит: тогда было очень страшно и больно. И Призрачная Кошка звала с собой, обещая чудесный мир, в котором ничего не болит, а еды много-много. Но пришли люди, взяли на руки, куда-то отнесли, потом было ещё больнее, и он, ещё безымянный котёнок, кричал и плакал уже почти беззвучно... А потом боль ушла. А еды стало много. И единственное, что мешало чувствовать себя счастливым котоподростком - не получалось благодарно мурчать на ручках. Руки у людей были ласковые, но всегда заняты другими котятами, щенятами или человеческим детёнышем. Их, малышей всяких, с хвостиками и без, было много, и скрыться от них было невозможно... А потом пришла мама, посадила под куртку к себе, обняла и привезла в другой дом. В другой мир. В том мире юный кот получил имя Сойер. В том мире коту принадлежало всё: диван, кресло, окно, а самое главное - мамины руки. И с тех пор они никогда не расставались больше, чем на несколько дней. Кот возмужал, стал шикарным пушистым красавцем - только хвост, худенький несоразмерно воротнику и штанам, и плохо сгибающаяся задняя лапка напоминали о визите Призрачной Кошки... Впрочем, она, неугомонная, потом заглянула ещё раз, но Сойер знал, что он нужен маме - и вновь отказался идти туда, где нет боли и много еды.

Два друга покинули его, поддавшись на уговоры искусительницы. Первый Котриарх дома, в котором, сказала мама после долгой поездки на машине, они теперь будут жить всегда, ушёл от старости. "Мой век пришёл, - сказал он юному другу. - Храни этот дом!". Сойер оплакивал его долго, но знал - так надо. Все уходят туда, в поля под Радугой, и когда-нибудь Козьма I будет его там ждать.

Потом в доме появился донельзя перепуганный котёнок. И Сойеру стало некогда грустить: надо было научить малыша всему-всему. И самой главной науке - не бояться больше людей... Ставший внезапно для самого себя старшим котом, Сойер представлял себе, как будет утешать преемника, когда лучик Радуги протянется к пушистым лапкам нового Котриарха, но всё случилось не так. И вновь Сойер остался один. Он не мог поверить, не мог понять, почему Она призвала молодого сильного кота к себе, почему нельзя было оставить Сойеру друга?! Как в детстве, он плакал и звал Козьму II. Тщетно: ушедшие не возвращаются.

А как только Сойер привык быть единственным любимым котиком, который может капризничать, требуя более вкусной еды, немедленного чесания за ушком, укрывания одеялком - в дом привели собаку! Нет, ладно бы нового кота, это ещё пережить можно, но собака!!! Не иначе как у мамы повредился ум. За свою долгую жизнь Сойер узнал, что у людей это не редкость. Похоже, маму такое и настигло... Сойер честно пытался вылечить мамин разум, мурча на её голове, но лечиться она не желала. "Слезь с моей головы, сКот ты такой! - ругалась она. - Это совсем не лучшее место для сКотиков!". Ну конечно, откуда ж ей знать, что он ей помогает?! Люди такие невнимательные и глупые!

А потом Сойер смирился с маминым безумием... Ну как же - не безумие? Кто же в своём уме собак в дом приводит?! Впрочем, собака оказалась хорошая. Полезная такая собака. Для котиковой пользы. Когда очень холодно - об неё греться можно. И поговорить есть с кем, если все люди ушли куда-то. А когда ещё и кошечку принесли, сКот совсем воспрял духом. А то какой же он Котриарх, если всей паствы - только люди? Это не Котриарх, а кот балованный получается! Для виду, конечно, Сойер сердился: притащили, мол, подкидышей! - но, если честно-откровенно, был доволен. Очень уж одному в пустом доме грустно...

Но подушечка!!! С самого начала это была его, только его подушечка! А теперь эти две нахалки постоянно её занимают! Да, правду говорят - никого нет хуже баб! Никого!

сКот Сойер задумался, представляя себе, что нахалок рядом нет. Свободна подушечка. Всегда свободна. И еду защищать не от кого. И на место у мамы-папы на ручках никто не претендует. И не пристаёт никто с навязчивыми лизями или бесконечными играми. И если мама-папа ушли, никто не будет сопеть рядом с ним, никто не расскажет историй, никто не послушает сказки, которым его обучил Козьма I... Безрадостная какая-то картинка получилась. "Ну и ладно, - решил Сойер. - Пусть спят. А я пока на ручках полежу. Тоже ж уютно! А эти... эти пусть живут. Без них хуже".