Получасовые рассказики. Тётя Надя

Рассказик семнадцатый

               
У бабушки моей Елизаветы Федоровны было пятеро детей. Про старшую, Надю, я упоминала в своих рассказиках несколько раз: рассказывая про свои приезды в Пятигорск, упоминала, что она потеряла в 1933 году трехмесячного сына Колю, рассказывала про фотографию с дядей Петей у Орла на горе Машук и что она любила красивые вещи.   

Однажды тётя Надя купила в комиссионке замечательный то ли китайский, то ли японский сервиз, вернее его уцелевшие остатки. Я помню был только чайник и чайная чашка с блюдцем. Да именно так, чайник и чайная пара. Она очень дорожила этим набором и всегда приезжала с ним, таская эти хрупкие вещицы в дорожной сумке. Следуя своей, очевидно уже болезненной, склонности подозревать всех. В чём? Да во всём. Чудила она так. Она не была плохой, она болела. И, как и следовало ожидать, в один из приездов к нам, разбирая сумку, она кокнула эту замечательную тонюсенькую чашечку, уронила её на пол, отбилось два треугольных кусочка фарфора, один из которых так и не был найден.
    
А блюдечко вон оно, стоит в серванте. У меня. Старенькое, цвета слоновой кости, расписанное тонкой кистью вручную неведомым китайцем. Или японцем? Имеет ли оно какую-то ценность, выраженную в денежных знаках? Понятия не имею. Оно дорого как память. Память о моей старшей тёте. А чайник? Про чайник не знаю. Может кому-то подарен.

Она была разной. И весёлой, и взбалмошной. Любила вкусно поесть. Она вечно то толстела, то худела. Потом, по совету какого-то умника стала курить, чтобы похудеть. Не похудела. А «Беломор» курить не перестала. И они лихо курили папиросы со своей подружкой Нелькой, размашисто шагая по Пятигорску в красивых летящих нарядах по моде того времени.

Она могла прилететь на самолёте к нам среди зимы в ботах на босу ногу и болоньевом плаще. Да ладно бы к нам, из аэропорта Кисловодск до ростовского аэропорта минут 40, не больше, а потом на такси в Новочеркасск. Но и к Кане в Сибирь, в Кемеровскую область она могла явиться в том же самом наряде.
   
Она работала в киоске на вокзале, торговала газетами и журналами. Когда её спрашивали о каком-нибудь периодическом издании, есть ли оно в продаже, то тётя Надя отвечала: «Есть. Только для Вас!». И клиент уходил со своей газетой счастливым, ведь эта газета была припасена специально для него! Впрочем для следующего тоже находилась газета...

Ещё она получала на свою торговую точку подписные издания, хорошие книги.  Из них она собирала библиотеку для племянников. Вот они, стоят передо мной в книжном шкафу: Эмиль Золя, Лион Фейхтвангер, Лесков, Куприн… Я забрала их после её смерти, следуя завещанию.
 
Так же по её завещанию я оформила на себя и часть домовладения и владела им на бумаге, пока был жив дядя Петя, мой «совладелец». Так и владели с ним: он в Пятигорске, а я в Новочеркасске. Не собиралась я ни в коем случае ни теснить его, ни делить нажитое им имущество.

Потом последняя жена дяди Пети(а их после тёти Нади было две!), уже после его смерти, вызвала меня в Пятигорск для раздела имущества, где посредством мирового соглашения я получила аж 2000 рублей за свою долю. Смешно? В курортном городе, даже за мою одну треть? Даже в те годы? Конечно смешно!
А потом инфляция превратила это всё в два рубля, в пыль…

Да и Бог с ним, с домом этим. Тётину волю я выполнила, наследство приняла. И дядя Петя дожил свою жизнь в своём доме. Выгоды не получила? Видно так мне и надо, не моё это - выгоду получать.

Улыбаюсь вспоминая дядин Петин старый-старючий портфель, который он называл пОртфель. Портфель был кожаный, видимо ещё с Войны, без него он из дома не выходил. Пытались ему купить новый. Не прижился.

Покойтесь с миром, тётя Надя и дядя Петя! Я помню всё, помню ваш замечательный Пятигорск, где так много связано с детством.