Цвет августа

Последние сумерки августа сиреневы и темны — полумрак густеет до непроглядного, но никто не зажигает кованые фонари. Розовато-лиловым сиропом подсвечивает закат солнца, расплёскиваясь по озёрной ряби и зеркально обливая изящный изгиб луны. Такого жаль касаться, нестерпимо жаль нарушать его идеальность. Колючками чертополоха вокруг него цепляются звёзды, но ни одна не прилипает к шелковистой глади, словно рассыпавший стесняется её оцарапать.
 
Светло-фиалковым оттенком благоухает маттиола — душисто, легко, неповторимо, — и в прозрачности его растворено туманное дыхание осени и зябкие касания ледяных дождей.
 
Едва ощутимо глажу перила, но даже кончики пальцев ещё прилипают к их сиреневости — днём окрасила дерево в цвет, которому не место рядом с тёмными ступенями, которому не нужны колкие снега, признающие только белизну и тонкие радужные блики. Нежно-фиолетовый, почти глициниевый, он настойчиво остаётся на коже и с каждым вдохом оседает в лёгких ароматами; лавандовые оттенки вечера сплетаются, забывая, в чём разница между «касаться» и «вдыхать», между «наслаждаться» и «сожалеть».
 
Последняя ночь августа сиренева и темна.